Ствол в руке, дурь в башке

      — Ойкава, тебя не напрягает внимание Ушиджимы?       — Мм? — Ойкава ощутил, как под пальцами напрягся бицепс Иваизуми, к которому он нагло жался. Отодвинувшись от друга и обернувшись, он наткнулся на тяжелый взгляд нового бойца ближнего боя. Передернув плечами, желая скинуть с себя настойчивое внимание Ушиджимы, Ойкава вновь прижался к боку Иваизуми и положил голову на его плечо. Глянув на Куроо, задавшего вопрос, Ойкава ответил: — Стараюсь не обращать внимания. Но его можно понять. Этот хрен с надменной мордой просто не может отвести взгляда от прекрасного меня.       Куроо засмеялся, Иваизуми фыркнул. Ойкава нахмурился. Его раздражал Ушиджима, взгляд которого будто прикипел к нему и давил своей тяжестью. Они не были лично знакомы, но это не мешало Ойкаве испытывать к мужчине неприязнь. Детское, необоснованное поведение, но Ойкава ничего не мог с собой поделать. Ушиджима его бесил. Своей хмурой физиономией, нездоровым интересом и отчужденностью. Казалось, Ушиджима обломится снизойти до разговора с другими наемниками. Он явно считал себя выше остальных, а на Ойкаву обратил внимание, так как тот был лучшим из бойцов. Именно так Ойкава пытался объяснить внимание Ушиджимы, голодно пожирающего его взглядом.       Ушиджима пришел в Саммари из спецназа пару месяцев назад, но за это время Ойкаве так и не удалось смахнуться с новичком на тренировке. Зато он наблюдал за его боем с Иваизуми. Ушиджима был силен, да. Но дрался как по шаблону, скучно и предсказуемо. Иваизуми во время того спарринга будто с цепи сорвался, он уступал в росте и физической силе, но через семь минут после начала раскатал Ушиджиму по татами, надавив ему на грудь тяжелым берцем. Ойкава видел, как яростью исказило лицо Иваизуми, и ощущал внутри ликование. Иваизуми тоже заметил интерес Ушиджимы к Ойкаве. Заметил и злился, выместив это во время тренировочного боя. Ойкава тогда взволнованно улыбался, горящими восторгом глазами смотря на Иваизуми. Чувствовал, еще немного — и Иваизуми сорвется. Отбросит свои глупые идеалы и обрушится на Ойкаву со всей мощью.       Ойкава понял, что ошибся, буквально через пару дней. Ничего не менялось. Как бы он ни давил, как бы не раздражал, Иваизуми стоически терпел. Будто бы и не было всплеска собственничества, будто не он поимел Ушиджиму в спарринге из-за Ойкавы.       Ойкава не сдавался, как бы ни опускались руки, как бы ни было больно от каждого отказа. Он постоянно заставлял себя действовать. Иногда думал — он мазохист. Заранее зная, что наткнется на отказ, все равно касался Иваизуми, дышал им, тесно прижавшись, и делился своими самими пошлыми фантазиями. Отклика не было. После случая в татами-рум Иваизуми ни разу не сорвался. Напрягался, хмурился, зло, а иногда и устало, смотрел. С каждым отказом внутри что-то умирало, после чего становилось в разы сложнее собрать себя по частям и вновь начать действовать.       Ойкава возвращался в комнату из технического отдела, где минут сорок ухахатывался вместе с друзьями над изобретением Матсукавы. Тот по просьбе Ханамаки собрал котика. Из говна и палок. Этот монстр ходил, как парализованный кузнечик. Дергал механической головой и вместо нежного «мяу» выдавал хриплое, басовитое «мауу». У Ойкавы от смеха скулы болели и затылок, но настроение было отличным. Ничто не предвещало неприятностей.       На Ушиджиму он наткнулся за пять метров до своей комнаты. Думал, что они просто разойдутся, но Ушиджима его тормознул.       — Ойкава, мы еще не знакомы.       Ойкава замер, беззвучно вздохнул и обернулся, надевая одну из дежурных улыбок.       — Но ты знаешь мое имя, а я знаю, как зовут тебя, Ушиджима Вакатоши.       Хотелось верить, что на этом они и закончат. Ушиджима его снова удивил.       — Ты мне нравишься, Ойкава, — Ушиджима говорил прямо, без уверток или ужимок. И совсем не менялся в лице. Сомнительное выражение симпатии с таким-то похерфейсом.       Ойкава насмешливо посмотрел, неприятно улыбаясь. Он был номером один в общем зачете наемников. Еще бы он не нравился этому зазнайке. Но что-то подсказывало, здесь дело совсем не в физической силе.       — Хочешь провести спарринг? — пожав плечами, Ойкава рукой махнул в сторону тренировочных залов. — Ну пойдем.       Ушиджима не дал ему и шага сделать, перехватил за запястье и снова посмотрел в глаза. Ойкава напрягся. Он чувствовал горячие пальцы на коже, силу хватки, и ощущал, как Ушиджима давит взглядом. Хотелось забить на устав, в котором запрещались драки между наемниками вне тренировки, и врезать по безэмоциональной роже.       — Нет, Ойкава. Нравишься не в этом смысле, — у Ойкавы внутри все похолодело. Этот ненормальный признавался ему в любви, не удосужившись добавить хоть толику эмоций в голос. — Я тебя хочу.       Ойкава не сразу справился с удивлением, затопившим глаза, но все же заставил себя улыбнуться. Вырвав руку из хватки, он холодно глянул и тихо проговорил:       — А не много ли ты хочешь, Ушивака-чан?       — Мне не нравится это прозвище.       Ойкава развел руками, пытаясь изобразить на лице сочувствие, мол, сорян, чувак, но поздняк метаться, ты теперь Ушивака.       — А мне не нравится тебе нравиться, Ушивака-чан.       Не дожидаясь ответа, Ойкава развернулся и пошел в комнату, чувствуя, как его колотит из-за нервяка. Ушиджима его реально раздражал. Не пугал, нет. Совсем нет. Раздражал. В комнате были все жильцы. Дайчи с Бокуто сидели за столом, Куроо развалился на кровати. Рядом с друзьями немного отпустило. Но нужно было скинуть напряжение. Подойдя к своей тумбе, опуская на нее телефон, Ойкава нервно проговорил:       — Совсем охренел этот Ушивака.       — Кто? — Бокуто удивленно захлопал глазами, явно не понимая о ком речь.       — Ушиджима Вакатоши.       — А че такое? — Куроо аж сел, с интересом уставившись на Ойкаву.       — Секса он со мной хочет. Да еще и говорил все это с лицом… — Ойкава пощелкал пальцами, подбирая слова. — Ни одной, сука, эмоции.       Куроо с Бокуто заржали, Дайчи мягко улыбнулся. Ойкава ощутимо расслабился. Рядом с этими дуралеями всегда было хорошо. Ойкава позволил себе улыбнуться, но улыбка сошла с лица, когда заговорил Дайчи.       — Ойкава, может, стоит попробовать с кем-то другим построить отношения, если Иваизуми не поддается на провокации. Возможно, он убежденный гетеро…       — Да-да. А не шлет он меня, чтоб не обидеть. И встал у него на меня из-за долгого воздержания.       Притихший было бро-дуэт снова заржал. Ойкаве смешно не было. Он знал, Дайчи хотел как лучше, но получилось как всегда. Слова товарища в очередной раз заставили подумать, что он реально не нужен Иваизуми. Что тому хватает их дружбы. Что все выходки Ойкавы только бесят его, вызывают отторжение. А терпит, заботясь, не желая сделать больно, обидеть. Ойкава сглотнул, чувствуя, как изнутри пошел трещинами.       — Не, чувак, реально, — Ойкава посмотрел на Бокуто, который отсмеялся, но продолжал широко улыбаться. — Ушиджима тебя постоянно взглядом облизывает. Почему не попробовать?       Ойкава растерянно захлопал глазами, пытаясь придумать ответ. Представил Ушиджиму — передернул плечами.       — Брр. Так отстойно ко мне еще никто не подкатывал, — это была не истинная причина, первое, что пришло в голову. Серьезно думать об Ушиджиме как о партнере категорически не хотелось.       Ойкава так погрузился в свои мысли, что не сразу заметил движение у себя за спиной. Куроо подобрался слишком близко, не прикасался, но Ойкава всем телом ощущал чужое тепло. Куроо он доверял, но все равно напрягся, ожидая развития событий. Друг почти коснулся губами уха и практически промурчал, щекоча кожу дыханием:       — Давай займемся страстным, безудержным сексом, котеночек?       Засранец. Кошак драный. Решил поиздеваться. Ну-ну, кто кого. Ойкава откинулся назад, вжимаясь в Куроо всем телом, и, обернувшись через плечо, чувственно улыбнулся. Смотря в глаза прифигевшего друга, Ойкава чуть ли губ его не касаясь, прошептал:       — Я подумаю, Тетсуро-кун.       Куроо, под смех Ойкавы, отбросило назад. Он ошалело смотрел и пораженно говорил:       — Охренеть. Иваизуми реально ненормальный. Меня от одной фразы в жар бросило, а ты на него всей мощью…       — Что? О чем вы говорили? — Бокуто, не слышавший их перешептывания, аж с места встал, заинтересованно смотря в их сторону.       — Тебе лучше не знать, бро. Твоя нежная психика этого не выдержит, — Куроо больше не выглядел пораженным до глубины души. Лыбился, но немного натянуто.       — А моя? — Дайчи улыбнулся, не скрывая интереса во взгляде.       — И твоя.       Ойкава невесело рассмеялся. Может, и правда Иваизуми не нужно ничего, кроме дружбы? Может, стоит отстать? Не играть больше на нервах.       Так просто сдаться не получалось. За годы, что Ойкава домогался и провоцировал друга, он разучился вести себя иначе. Да и желание прижиматься к Иваизуми, трогать его никуда не исчезло. Ойкава чертовски сильно хотел Иваизуми. Высказав это несчастному Куроо, он в ответ услышал предположение, зацепившееся в сознании.       — Чувак, может, ты просто с мужиком трахнуться хочешь? А Иваизуми идеальный вариант, так как ты ему безоговорочно доверяешь.       Ойкава тогда разозлился, назвал Куроо идиотом, на что тот лишь заржал. Кошатина облезлая.       Невольно прокручивая слова друга, Ойкава несколько дней грузился этим, но не оставлял попыток достать Иваизуми. Когда очередной подкат закончился привычным провалом, Ойкава принял важное решение. Пойти в бар и снять себе парня. Узнать — его реально тупо интересует гейский секс, или он все же безумно влюблен в Иваизуми. Ойкава знает, что любит Иваизуми, знает, но… Любовь бывает разная, а слова Куроо прочно засели в голове.       Он поделился своими планами с Куроо, тот удивился, но дал важные напутствия, смазку и презервативы. Посмеиваясь над заботой друга, Ойкава принял дары и к советам прислушался. Опыт у Куроо имелся, и каким бы клоуном он ни был, но говорил дельные вещи. На вечерней тренировке Ойкава не задержался. Провел свои три боя и свалил из зала, не став смотреть на спарринг Ушиджимы с Куроо. Он быстро принял душ, надел любимые светлые джинсы, под них выбрал черный джемпер и добрые пятнадцать минут воевал с волосами. Радовало, что в комнате он был один. Дайчи и Бокуто на заданиях, Куроо на тренировке. Никто не смеялся, не комментировал. Красота. Осмотрев себя в зеркале, Ойкава остался доволен своим видом. Проверив наличку, телефон и ключ-карту, он покинул базу, сразу же направляясь в ближайший гей-бар, который нашел в интернете.       Оказавшись в баре, он начал осматривать обстановку, выискивая хоть что-то пидорское. Интерьер ничем не отличался от обычного бара. Не было кричащих вывесок, надписей, стены не были розовыми, даже музыка, и та не оправдала ожиданий. Приглушенно играло что-то из рок-классики, Ойкава на слух узнавал почти все композиции, сидя за барной стойкой и накидываясь пойлом. Почему-то было паршиво. Ойкава чувствовал на себе липкие взгляды, пока не реагируя на них. Лишь когда дошел до нужной кондиции, выпив не один бокал, он повернулся к стойке спиной, облокачиваясь на нее. Взглядом заскользил по посетителям, замечая и призывные улыбки, и подмигивания. Чем дольше Ойкава смотрел, тем сильнее злился. Свободные пассивы были слишком манерными, кокетливо стреляли взглядами и больше походили на девушек, чем на парней. Не интересно. Девушек Ойкава трахал, сейчас ему нужна была особь с причиндалами в штанах. Переведя внимание на активов, которые вели себя, как самоуверенные самцы, пытаясь источать силу и уверенность, Ойкава скривился больше прежнего. Он не увидел ни одного мужчину, который бы мог оказаться сильнее него. Подставлять зад слабаку? Ойкава передернул плечами. Мерзко.       Уходить ни с чем не хотелось. Но сколько бы Ойкава ни пил, сколько бы ни высматривал достойного кандидата на свою гейскую девственность, лишь больше разочаровывался. Может, ему реально только Иваизуми нужен? Или это бар хреновый, с хреновыми геями, которых не хотелось ни самому трахать, ни задницу подставлять. Ойкава обреченно вздохнул, оборачиваясь к бармену и прося счет. Задерживаться в этом месте не было смысла. Расплатившись, он сполз с высокого стула и покачнулся. Пришлось притормозить. Алкоголь хорошенько вдарил по координации, но Ойкава все равно был уверен — даже в таком состоянии уложит на лопатки любого из присутствующих здесь. Невесело усмехнувшись, он медленно пошел на выход. По пути его попытался перехватить какой-то здоровяк, но хватило одного взгляда, чтобы тот отвалил.       Такси Ойкава отпустил за квартал до базы. Прошелся по пустому городу, немного трезвея, но все еще чувствуя приятную легкость в теле и жадно вслушиваясь в белый шум в голове. В здание офиса он вошел через черный вход, воспользовавшись ключ-картой. Добравшись до нужного лифта, нажал на кнопку вызова, считывающую отпечатки пальцев, и уже через пять минут был на жилом этаже подземной базы.       В Ушиджиму он буквально впечатался. Тот среагировал быстро, приобнял за поясницу, не дав от столкновения упасть на задницу.       — Ойкава…       Ойкава чуть сощурился, рассматривая Ушиджиму с близкого расстояния. Все та же безэмоциональная рожа, тяжелый взгляд и крепкая хватка на спине. Последнее Ойкаве понравилось. Ушиджима был сильным. Как сказал Бокуто, а почему бы и не попробовать. Расплывшись в пьяной улыбке, Ойкава поднял руки, сгребая на груди чужую футболку, и вкрадчиво проговорил:       — Все еще хочешь меня, Ушивака-чан?       Ойкава ни на мгновение не отводил от Ушиджимы поплывшего от алкоголя взгляда. Тот думал недолго, ответил честно, односложно:       — Да.       Усмехнувшись, не до конца понимая, что творит, Ойкава толкнул Ушиджиму к ближайшей стене и, тесно прижавшись всем телом, поцеловал. Ушиджима сам к нему склонился, чтоб было удобнее целоваться, и крепко обнял двумя руками. Не дал Ойкаве вести, сразу же перехватил инициативу в поцелуе, целуя грубо, страстно. Жаром обдало все тело. Алкоголь тому виной или действия Ушиджимы, но Ойкаву повело. Он заерзал в тесном кольце из рук, притираясь к безумно горячему и сильному телу. Укусил Ушиджиму за нижнюю губу, самодовольно улыбнулся и показательно облизнулся. Взгляд Ушиджимы вспыхнул адским пламенем, что вызвало довольный смех Ойкавы, потонувший в новом голодном поцелуе. Ойкава чувствовал чужие руки на своих бедрах, ягодицах, на спине. Ушиджима хаотично его касался, буквально вдавливая в свое тело. Не ожидая от него такой страсти, Ойкава сжал волосы на затылке и попробовал оттащить от себя и глотнуть воздуха. Ушиджима не поддался, что возбуждением прошило низ живота. Ойкава горел. Казалось, что Ушиджима каждым скольжением ладоней высекает на его коже искры. В паху тянуло, губы саднило от сумасшедших поцелуев, а пальцы свело от сильной хватки.       Ойкава не понял, как и почему все прекратилось. Его отбросило от Ушиджимы. Какого черта? Проморгавшись, он нахмурился, опираясь спиной на противоположную стену коридора. Посмотрел на Ушиджиму, не меняющегося в лице, и перевел взгляд на Иваизуми, непонятно как здесь оказавшегося.       — Ойкава. Съеби в свою комнату. И проспись.       Друг не говорил — рычал, и смотрел так зло, что, не играй в крови алкоголь, Ойкава бы бежал дальше, чем видел. Но сегодня он был пьян, смел и раздражен тем, что ему обломали удовольствие.       — Нечестно, Ива-чан. Сам не хочешь и другим не позволяешь.       Или Ойкаве показалось, или Иваизуми реально затрясло. Взгляд друга посветлел, что бывало, когда он был в бешенстве.       — Иди. В свою. Комнату. Ойкава, — процедив каждое слово сквозь зубы, Иваизуми перевел взгляд на Ушиджиму и кивком головы указал в сторону тренировочных залов. — Пойдем.       Ойкава больше спорить не стал. Махнув на свой несостоявшийся секс, он пошел к комнате, пожелав двум придуркам поубивать друг друга. Только сейчас он ощутил боль в плече. Да, Иваизуми его отшвырнул от Ушиджимы, как нашкодившего кота. Стало очень обидно. И очень жалко себя.       Зайдя в комнату, где в темноте лежал Куроо и что-то смотрел на телефоне, Ойкава побрел к нему и рухнул сверху. Друг что-то прокряхтел, высовывая руку, зажатую между телами и откладывая телефон на тумбу.       — Тетсу-чан, а давай потрахаемся? — возбуждение спало еще в коридоре, но Ойкава уже не хотел оставаться без секса. И почему бы не с Куроо? Его же как трахнуть можно, так и подставиться. Ойкава завозился, пытаясь удобнее устроиться на ржущей туше. — Эй.       Куроо засмеялся громче, запрокидывая голову и вздрагивая всем телом. Ойкаве резко захотелось прибить этого кошака. Хмуро смотря на веселящегося друга, он ударил его по плечу, привлекая к себе внимание.       — Ахахаха… Ну ты и дурной, когда выпьешь, — Куроо говорил с трудом, пытаясь отдышаться, что сложно было сделать с лежащим сверху Ойкавой. — Отличное предложение, чувак. Но я как бы с Акааши. Наверное.       — Ааа… точно, — шумно вздохнув, окончательно поникнув, Ойкава слез с Куроо и с трудом встал с кровати. — Прости.       Куроо снова засмеялся, но Ойкава не обратил на это внимания. Дошел до своего спального места и, не раздеваясь, улегся лицом к стене.       — Ойкава, ты чего? Так никого и не снял, что на друзей кидаешься?       — Иди к черту.       — Прости-прости, — Ойкава по чужому голосу слышал, нифига друг не раскаивается. Что взять с балбеса? — Ладно, не дуйся. Рассказывай, как прошло.       — Никак, — разговаривать не хотелось, думать тоже. И куда только подевался белый шум, с которым было так комфортно сосуществовать. В голову настойчиво лезли мысли об Иваизуми. Почему друг влез? Ревность или забота о пьяном, ничего не соображающем товарище? Боги, он же только что чуть не трахнулся с Ушивакой. Ойкаву перетрясло.       — Ойкава, ну расскажи, чего ломаешься? Неужели на тебя такого прекрасного никто не повелся?       Ойкава вслушивался в ехидный голос, понимал, что его провоцируют, но все равно повелся. Резко лег на спину, от чего закружилась голова, и, проморгавшись, глянул в сторону Куроо.       — Еще как повелись на меня. Это я на них не повелся, — шумно вздохнув, чувствуя, как подкатывает возмущение, он решил его выплеснуть на друга. Ибо нечего было доставать. — Мальчики там такие слащавые были, что аж тошно. Женственнее любой девушки. А я именно парня хотел. Понимаешь?       Не обращая внимания на тихий смех, лишь уловив в темноте, что Куроо кивает, а значит слушает, Ойкава продолжил:       — Подумал, ну ладно. Попробую снизу побыть, — смех стал громче, но Ойкаву уже понесло. — Но я как посмотрел на этих активов… Да я любого в бараний рог скручу. И как такому давать-то? Хватит ржать, скотина. И я никого не снял. Вернулся на базу, а тут Ушивака под руку попал.       Куроо резко перестал смеяться. Ойкава победно улыбнулся, поняв, что теперь-то точно смог заинтересовать друга, и его слушать будут, а не насмехаться.       — И че? — Куроо не выдержал долгой паузы, явно заинтересовавшись встречей Ойкавы и Ушиджимы.       — Я пьян, Куро-чан. Вот че. Мы с ним так засосались, что…       — Да ладно? Серьезно?       Ойкава шумно вздохнул, вспоминая, как было жарко рядом с Ушиджимой. Как его окатило возбуждением от жадных поцелуев и сильных рук на своем теле. А потом он вспомнил рожу кирпичом и передернул плечами, кривясь.       — Ага, я зажимался с Ушивакой. Жесть какая. Но на тот момент мне нравилось, думаю, мы бы дошли до конца.       Ойкава замолчал, думая об Иваизуми, который смотрел так зло, что казалось, готов был убить. Ревность или извращенная забота? Из размышлений вырвал голос друга, жаждущего узнать концовку.       — Почему же не дошли? Градус в крови понизился, и ты понял, с кем сосешься?       — Нет. Иваизуми вмешался.       — Не гони.       — Не гоню.       — Еще скажи, что морду Ушиджиме разбил.       Пожав плечами, Ойкава удобнее устроился на кровати. Он понятия не имел, кто кому набьет морду. Надо было хоть посмотреть сходить, а не слушаться Иваизуми.       — Ойкава?       — Иваизуми позвал его в тренировочный зал.       — Охренеть.       Ойкава больше ничего не ответил — выдохся. Повернулся лицом к стене и прикрыл глаза, в надежде уснуть. Куроо от него отстал, снова уткнувшись в телефон. Иногда друг мог быть не доставучим. Иногда.       Сон не шел. Ойкава не мог понять, что же заставило Иваизуми вмешаться. Иваизуми мог так заботиться о нем, зная, когда Ойкава протрезвеет, то будет жалеть. Только Иваизуми не знал, что Ойкава пьян. Мысленно хмыкнув, лишая себя призрачных иллюзий, он даже в нетрезвом состоянии мог догадаться, что Иваизуми узнал у Куроо, куда пошел Ойкава. Значит, друг просто защитил от необдуманного поступка. Или же ревновал? И так по кругу. Эти мысли изводили, не давая уснуть. То причиняли боль, от которой скулить хотелось, то вызывали радость, рвущуюся наружу через улыбку. Ойкава потерялся во времени. Час он так лежал или жалкие минуты — не знал. Но чертовски сильно извел себя морально. Когда дверь в их комнату приоткрылась и на стену легла полоска света, Ойкава напрягся.       — Спит? — Иваизуми говорил шепотом, но Ойкава все равно узнал его голос.       — Ага, — Куроо тоже ответил чуть слышно. Заботливый какой.       — Хорошо.       — Иваизуми?       — Мм?       — У тебя кровь, — Ойкава с трудом удержался, чтоб не обернуться и не посмотреть на Иваизуми.       — Тч. Кто сегодня дежурит?       — Тсукишима.       — Блять.       — Удачи, чувак.       — Ага.       Иваизуми беззвучно прикрыл дверь, погружая комнату в темноту, и Ойкава сразу повернулся к Куроо.       — Что у него?       — Бровь рассечена. И я знал, что ты не спишь, прям слышал, как в твоей черепушке ворочаются мысли, — кошак, судя по голосу, улыбался. Ойкава ничего не ответил, поджал губы и вернулся в прежнее положение. Иваизуми сам виноват. Нечего было лезть. Нечего вмешиваться в его личную жизнь, если не собирается становиться ее центром.