Ствол в руке, дурь в башке

      — Той же компанией и на остров. Ностальгия, — насмешливо протянув, Куроо вытянул ноги, развалившись на палубе небольшого судна, выделенного группе наемников, чтобы отправить их на один из островов японского архипелага. — Ойкава, неужели ты не знаешь об этом острове никаких страшилок?       Куроо пытался шутками разрядить напряженную атмосферу, виновниками которой были два идиота. Ойкава, избегающий Иваизуми, и Иваизуми, злящийся из-за невозможности подобраться к Ойкаве, достали всех на базе. Многие были осведомлены о происходящем, но никто не становился ни на чью сторону, поскольку это могло бы навредить рабочим отношениям.       После долгого перерыва в работе команда «Аму» снова была в строю. Их, Куроо, Бокуто, Акааши и Кенму отправили на южный остров, расположенный в Тихом океане. Он был обитаем в отличие от Повелье, там даже был кусок прибрежной линии, принадлежащей организации. Поэтому главы Саммари сразу же среагировали, когда узнали, что на севере острова, в одном небольшом поселении расположился наркокартель, выгнав местных жителей из их домов. Руководство организации отправило лучших бойцов на зачистку и полную ликвидацию товара.       Операцию планировали завершить за сутки, после чего наемникам будет позволено пару дней отдохнуть на пляже. Таким выходным обрадовались все, кроме Ойкавы, который не хотел надолго оставаться рядом с Иваизуми. Он так устал: от своих чувств, от неопределенности, от невозможности касаться Иваизуми так, как хотелось. Решив отдалиться, чтобы перетерпеть, свыкнуться с мыслью, что вместе они не будут, он ловко избегал напарника. Сначала тренировки с мелкими, далее — вывод их в «поле», а потом небольшой больничный после ранения. Стоило Ойкаве вернуться в строй, как их кинули на это задание. Можно было бы после работы отказаться от отдыха и отправиться на базу, но Ойкава был уверен — Иваизуми поедет с ним. Поэтому не было никакого смысла лишать себя возможности поплавать в океане и поваляться на пляже. Тем более, что он видел, как Бокуто положил в свою сумку волейбольный мяч.       — Мне очень жаль, Куро-чан, но этот остров такой же обычный, как и сотни других, — иронично протянув, Ойкава кисло улыбнулся и снова перевел взгляд на водную гладь. Океан был синим-синим, притягивал внимание и вызывал желание скинуть экипировку и занырнуть в прохладную воду. Солнце слишком сильно припекало, не спасали ни кепки, ни литры воды, которые наемники опрокидывали на себя, чтобы остыть. Им выделили настоящее корыто, с одной единственной каютой, куда пришлось скинуть продовольственные припасы, оборудование и оружие. Наемникам же приходилось жариться на палубе. Ойкава понимал, что более комфортабельное судно может привлечь внимание наркоторговцев, и те откроют огонь, не давая причалить. И хоть они обогнут остров, пришвартовываясь на южной стороне, нельзя исключать возможность, что люди наркокартеля разбрелись по всему острову. Так хоть есть шанс, что старое рыбацкое судно не изрешетят на подходе.       Им нужно было пробраться на остров, установить портативные вышки связи, изучить местность, узнать точное местоположение и количество противников, а после провести зачистку. Ойкава считал, что они справятся за девятнадцать-двадцать часов после прибытия на остров. Куроо заявил, что они уложатся как раз в сутки. Кенма принимал ставки. На кону было шестьсот долларов, все наемники выдвинули свои предположения.       Ойкава всю дорогу чувствовал на себе взгляд Иваизуми, но не реагировал на него, лишь глубже надвинул на лоб козырек кепки. Пока совсем не хотелось взаимодействовать с другом вне работы, а все рабочие моменты они обсудили еще по дороге на причал.       На остров они прибыли после заката. Берег был пустой, как и два бунгало, стоящих в небольшом лесном углублении. Это была частная территория организации, куда местные не захаживали, а люди наркокартеля не добрались. Наемники перенесли все вещи в деревянный домик, где сразу же за дело взялся Кенма, раздавая указания, что и куда ставить. Когда у координатора на планшете высветилась карта острова и шесть точек, он значительно расслабился. Имея перед глазами общую картинку, Кенма сразу составил план действий. Чуткий, умный парень отправил Куроо с Ойкавой через лес на другую сторону острова, к деревне, чтобы они, как самые ловкие и гибкие, проследили за противниками и остались незамеченными. Бокуто пошел обходить остров на запад, Иваизуми — на восток. Акааши остался с Кенмой, помогая следить за мониторами и поддерживать связь со всеми наемниками.       — Куроо, Ойкава, через двести метров вы выйдете на поселение, — первым тишину нарушил Кенма, когда окончательно настроил аппаратуру и через правительственный спутник получил более детальную карту острова. — Бокуто, ты скоро выйдешь к деревне, заселенной местными. Не болтай лишнего. Убедись, что там нет чужаков, и уходи.       Куроо заржал, Бокуто обиженно засопел и возмущенно проговорил:       — Я и не собирался ни с кем общаться, вообще-то.       — Ага. Так, Иваизуми, у тебя пока чисто, но будь внимателен, — заигнорив Бокуто, Кенма продолжил координировать наемников. — Куроо, никакого геройства. Это только разведка. Даже если их там мало, узнаете количество противника и местонахождение, и уходите.       — Ахаха. Охренеть, я подумал, что Ойкава мозг свой увидеть сможет, так закатил глаза, — Куроо говорил негромко, но лучше бы вообще молчал.       — Ой, заткнись. Это тебя предупреждали, придурок, — Ойкава зло шипел, не поддержав чужую шутку.       — Оба замолчите.       — Так точно, — Куроо с Ойкавой произнесли это одновременно и реально замолчали.       Через сорок минут на связь вышел Бокуто, который уже некоторое время бродил по деревне.       — Местные сначала испугались, увидев меня, но я сказал им, что за хороших, и они очень обрадовались, — если бы Куроо не сидел в засаде, то точно бы заржал. — Здесь нет чужаков.       — Возвращайся, Бокуто. И ты, Иваизуми. Куроо, Ойкава, что у вас? — Кенма, как всегда, был собран и спокоен, Акааши молчал, по монитору отслеживая Бокуто.       — Ойкава смешной в очках ночного видения и очень скучный сегодня, — шепча в гарнитуру, Куроо все равно звучал насмешливо. — А ребятки наши еще не ложатся спать. Они заняли четыре добротных дома. Их всего четырнадцать человек, хорошо вооруженных, но мы с Ойкавой могли бы…       — Нет, Куроо.       — Нехер рисковать.       Кенма с Иваизуми заговорили одновременно. Куроо с Ойкавой синхронно вздохнули.       — Будьте там до рассвета. Соберите больше информации, сколько человек в каждом доме, более точное количество оружия…       — Кенма-чан, у них тут пати. По домам они не собираются. Может, мы их перестреляем, пока они нажираются у костра?       — Ойкава, нет. Ни к чему рисковать.       — Да какой риск?       — Я тебя сам прибью, если попрешь сейчас туда, — Иваизуми злобно прорычал, и Ойкава замолчал, как и Куроо.       Ойкава пихнул Куроо, указал на гарнитуру и жестом попросил выключить ее. Куроо понимающе усмехнулся и вырубил связь. Это же сделал и Ойкава, который подался ближе и стянул на лоб очки, тихо, заговорщицки шепча:       — Ты же понимаешь, что сейчас самый идеальный момент?       — Ага, — бодро ответив, Куроо насмешливо зашептал дальше: — Я понимаю, что ты бунтуешь против Иваизуми.       — Куро-чан, сейчас ночь, видимость хреновая, ребятки пьяные, — проигнорировав чужие слова, Ойкава начал перечислять плюсы немедленной зачистки, загибая при этом пальцы. — Мы можем начать отстреливать их с двух точек, используя глушители. Пока они поймут, что происходит, — половины уже не будет.       — Все хорошо, Ойкава, но если хоть пара человек засядет в доме, то мы подставимся, чтобы ликвидировать их. Люблю риск, только оправданный, — Куроо усмехнулся, смотря на скривившего кислую морду Ойкаву.       — И ты назвал меня скучным? Пфф.       — Не дуйся, пупсичек. Было бы нас трое, то…       — А нас трое, бро, — Бокуто появился как черт из табакерки, бесшумно подкрадываясь сзади.       Куроо с Ойкавой чуть на месте не подпрыгнули от неожиданности. Куроо подался к бро и отвесил ему подзатыльник, зло шипя:       — Твою мать, чувак. Я чуть не поседел.       — Какого черта, Боку-чан? — Ойкава шумно выдохнул и перевел взгляд на поселение, хорошо просматриваемое из зарослей, где они засели.       Бокуто совсем не обиделся. Улыбался довольно, блестя неестественно желтыми глазами.       — Мне местные подсказали, как быстро через лес пробраться сюда. Здесь же веселье начинается. Стоило Ойкаве заговорить о досрочном начале операции, я решил, что не пропущу это развлечение.       — Отлично, Боку-чан. Тогда план такой…       — Вы идиоты, — Кенма повторил это в четвертый раз, стоя напротив целых и невредимых, довольно улыбающихся наемников.       — Мы же справились, Козуме-чан.       — Заткнись на хрен, Дурокава, — Иваизуми злобно прохрипел, прожигая яростным взглядом.       — Вы отключили связь, — Кенма говорил тихо, но так разочарованно, что даже немного совестно становилось. — Перекроили весь план, точнее, действовали вообще не по плану. Рисковали собой и всей операцией.       — Да ладно тебе, — Бокуто хлопнул координатора по плечу и еще шире улыбнулся. — Все же нормально. Акааши, можешь отпустить Иваизуми, он не будет буянить, да?       Светало, когда они втроем вернулись к бунгало. Навстречу им вышел злющий Иваизуми, за которым следовал Акааши, успевший перехватить кинувшегося на Ойкаву товарища. Взяв его руку в болевой захват, снайпер что-то тихо говорил ему на ухо, видимо, пытаясь успокоить. А потом вышел Кенма и начал их ругать, несмотря на то, что зачистку они провели идеально. Ни один из них даже царапины не получил.       Ойкаве первому надоело, что их отчитывают после удачной операции. Игнорируя Иваизуми, все еще удерживаемого Акааши, он пошел к бунгало, обогнув Кенму.       — Кенма-чан, если считаешь, что мы поступили непрофессионально, доложи начальству, — все удивленно посмотрели на замершего в дверном проеме Ойкаву, который при подобных обстоятельствах отшучивался и подкупал улыбками. — А сейчас давайте отдохнем.       — Отличная идея, — бодро проговорив, Куроо криво оскалился, кинув на Кенму извиняющийся взгляд. Тот лишь шумно вздохнул и повел плечами. Знал ведь, с кем имеет дело.       В их распоряжении осталось одно бунгало. Второе было заставлено оборудованием и сумками с оружием, припасами и провизией. Кенма, как ответственный за технику, занял свободную от сумок односпальную кровать. Бокуто, когда увидел сбоку дома гамак, заявил, что спать будет в нем. Куроо застолбил деревянную беседку, занавешенную москитной сеткой. Сообщил, что кинет на деревянный настил матрас, и так глянул на Акааши, что все поняли — спать там он будет не один. Бунгало на ночь досталось в полное распоряжение «Аму». Ойкава кинул на однушку свою сумку и начал стягивать экипировку, оставаясь в штанах и водолазке. Вторую односпалку занял Иваизуми. Двуспальная кровать осталась свободной, но любой, кто замерзнет спать на улице, мог занять ее ночью.       Электрический генератор у них был, они смогли включить водный насос, обеспечив себя проточной водой. Душ был на улице, первым туда пошел Ойкава, быстро обмывшись и натянув шорты с майкой. Когда все приняли душ, они организовали завтрак и повалились спать после бессонной ночи.       Вечером наемники пожарили на гриле, прихваченном продуманным в плане отдыха Бокуто, мясо и овощи. Наевшись, все пошли плавать, устроив соревнование. Ойкава напомнил, что коллеги должны ему деньги, так как его ставка оказалась самой ближней к времени, за которое они выполнили задание. На заплыве тоже устроили тотализатор. Ойкава поставил на Иваизуми, так как знал, сколько друг прокачивал руки. Акааши с Кенмой поддержали ставку, на что Бокуто с Куроо обиделись до глубины души, поставив каждый на себя. В заплыве до буйков победил Иваизуми. Выигрыш в шестьсот долларов пришлось делить на четверых.       — Ксо, вот не везет-то, — Бокуто вцепился в волосы, грустно смотря на Куроо, который, хоть и проиграл, но довольно скалился.       — Расслабься, бро. Это хорошая мотивация становиться сильнее.       Бокуто сразу же просиял, позвав всех играть в волейбол. Сетки не было, пришлось перебрасываться мячом, став в круг. Первым сдулся Кенма, упав на песок подальше от играющих. Вскоре к нему присоединился Ойкава, не из-за усталости, а желая поговорить наедине.       — Прости, Козуме-чан. Со мной фигня какая-то творится, — натянуто улыбаясь, Ойкава искоса посмотрел на координатора, выглядя виновато и замученно.       Кенма пожал плечами и чуть приподнял уголки губ в намеке на улыбку. Повернувшись к Ойкаве, он внимательно на него посмотрел и спокойно проговорил:       — Все нормально, Ойкава. Я все понимаю, хотя многого даже знать бы не хотел.       Кенма хмыкнул, а Ойкава громко засмеялся, после тихо прошептав «спасибо».       ***       Стемнело поздно, но небо буквально за пару минут усеяло звездами. Куроо с Бокуто развели на пляже костер, вокруг которого все расселись и пили холодное пиво, опять же взятое на остров предусмотрительным Бокуто. Поддавшись моменту, он поделился, что давно хотел именно так провести отдых. Его все поддержали улыбками и поднятыми бутылками. Ойкава пил колу, не перенося ни вкус, ни запах пива, и даже не реагировал на подколы Куроо по этому поводу. Он вообще был непривычно тихим, уселся между Куроо и Кенмой, и лишь тонко улыбался, когда кто-то из наемников рассказывал забавные случаи с заданий. Иваизуми взгляда не мог оторвать от друга детства, в глазах которого танцевало пламя. Он в очередной раз понял, что не сможет отпустить его от себя, лишиться того, кем буквально дышит. Как бы ни хотелось отгородить Ойкаву от всей грязи, он лишь отгородил его от себя, что совсем не устраивало Иваизуми.       Иваизуми отошел по нужде, а когда вернулся, Ойкавы уже не было. Встретившись с хмельным взглядом Куроо, он выгнул бровь, кивком головы указывая на пустое место, где недавно грел жопу Ойкава. Куроо, естественно, все понял и рукой махнул в сторону, в которую по пляжу ушел Ойкава. Ничего не сказав, Иваизуми пошел следом, вскоре увидев темный силуэт друга, медленно прогуливающегося по песку, позволяя набегающим волнам облизывать его стопы.       Подойдя ближе, Иваизуми окликнул напарника, который остановился и медленно повернулся, устало смотря в глаза.       — Что такое, Ива-чан?       Нахмурившись, Иваизуми подошел практически вплотную, чувствуя, как напрягся Ойкава, но даже не попытался отступить, упрямо замерев на месте. Иваизуми готов был руку на отсечение дать, так был уверен, что друг хотел бы свалить, но на месте его удерживали упрямство и гордость. Ну, его бы и побег не спас. Иваизуми все равно бы настиг и взял то, что давно хотел, но не брал, отгораживаясь никому не нужными идеалами.       — Долго еще это будет продолжаться? — грубо проговорив, злясь и на Ойкаву, и на себя, он не сводил тяжелого взгляда с глаз напротив.       — Что-то не нравится, Ива-чан? — протянув елейным голосом, Ойкава изогнул губы в неприятной, насквозь фальшивой улыбке, и уперся ладонью в бедро, чем выдал свою нервозность.       — Всё не нравится, — Иваизуми раздражался сильнее, чуть ли не рыча на своего дурня, который не собирался быть с ним откровенным.       — Ничем не могу помочь, Ива-чан, — Ойкава развел руки и изобразил на лице сожаление. Хреново изобразил.       Сейчас разговаривать с Ойкавой было невозможно. Иваизуми шумно вздохнул и подался вперед, накрывая губы жестким, напористым поцелуем. Он увидел, как в удивлении расширились чужие глаза, но не заметил кулака, прилетевшего ему в скулу. Иваизуми шагнул в бок, но на ногах устоял, несмотря на то, что напарник ударил сильно. Боль разлилась по всему лицу, Иваизуми усмехнулся, ощупывая нижнюю челюсть. Не выбита и хорошо. Глянув на Ойкаву, на лице которого злость смешалась с удивлением, он, невзирая на боль, криво оскалился.       — Какого черта ты творишь, Ива-чан? — Ойкава не говорил — шипел, сжимая и разжимая кулаки, будто раздумывая, втащить еще раз или не надо. Иваизуми это не впечатлило и не испугало. Он вновь подался к Ойкаве, перехватывая его правую руку сильной хваткой, а второй ладонью сжал его волосы на затылке, притягивая напарника к себе и снова целуя.       Ойкава пытался отстраниться или отвернуть голову, но Иваизуми лишь сильнее, до болезненного стона друга сжал его волосы, терзая губы грубым поцелуем. Забываясь, Ойкава начинал отвечать на страстную ласку, но быстро приходил в себя и кусался, чем сильнее раззадоривал Иваизуми. Он жался всем телом, заводясь от близости Ойкавы, опаляющим жаром, и не обращал внимания на боль в челюсти и в плече, куда вцепились тонкие пальцы.       — Иди нахер, Ива-чан, — как только Иваизуми прервал поцелуй, насыщая легкие кислородом, Ойкава буквально выплюнул посыл и вновь попробовал отстраниться, что было бесполезно. Иваизуми усмехнулся, потянув за темные пряди, заставляя запрокинуть голову, и вкрадчиво прохрипел на ухо:       — Неет, на хер пойдешь ты.       Не дав ничего ответить, Иваизуми сделал подсечку и повалил Ойкаву на песок, наваливаясь сверху и вновь целуя. Возбуждение бурлило в крови, губы саднило от грубых, кусачих поцелуев, Иваизуми буквально вибрировал от ощущения желанного тела под собой. Стояло до искр перед глазами. Он пару раз двинул бедрами, притираясь к Ойкаве и чувствуя, что тот тоже начал возбуждаться. Напарник хотел этого не меньше Иваизуми, хоть и пытался вырваться. Но если бы он не желал Иваизуми, то сопротивлялся бы всерьез. А сейчас это была какая-то детская возня. Вот только Иваизуми все сильнее заводился от ерзания Ойкавы.       Катаясь по песку, они голодно целовались, до боли стискивая друг друга в объятиях. Ойкава пытался вырвать из чужих рук инициативу, наваливаясь сверху, но из раза в раз оказывался на спине, придавленный горячим, возбужденным телом. Иваизуми вело. Он хотел обладать Ойкавой, вставить ему и хорошенько его отодрать, чтобы вытрахать все глупые мысли. Чтоб заявить свои права, запачкать собой, пометить.       Вновь подмяв Ойкаву под себя, он жадно вжался пахом в пах, губами словив чужой стон, и тихо зарычал. Прервав поцелуй, Иваизуми чуть отстранился, сдергивая с напарника футболку. Перехватив обе его руки, он стальной хваткой сжал запястья и вжал их в песок. Нависнув, он болезненными поцелуями заклеймил шею, ключицы, грудь, оставляя синяки и отпечатки зубов. Ойкава под ним дергался, шипел и глухо стонал. Иваизуми не мог оторваться от шелковистой кожи, украшенной росчерками тонких белых шрамов. Он вылизывал их, а потом болезненно кусал, шумно дыша и исподлобья опаляя Ойкаву голодным взглядом. Как же Иваизуми хотел его. Так сильно. Так давно. Потеревшись стояком о колено, он хрипло простонал и отстранился. Действуя быстро, не позволив Ойкаве перенять главенство, он рывком перевернул его на живот, сразу же одной рукой вжимая в песок, сжав заднюю часть шеи. Свободной рукой он начал сдергивать с шикарной задницы шорты, разом цепляя и резинку белья.       Ойкава ладонями ударил по песку, повернул голову вбок, недобро улыбаясь.       — Гребанный садист, — Иваизуми был уверен, что услышал в чужом голосе нотки восхищения.       Он ничего не ответил, вжался пахом в обнаженные ягодицы и заткнул рот напарника пальцами, предварительно отряхнув их от песка. Иваизуми втолкнул в горячую влажность сразу три. Ойкава с силой укусил и начал их вылизывать, прекрасно понимая, для чего. Иваизуми довольно скалился, терся членом об упругий зад и хрипло дышал, дурея от жара, текущего по венам, и от своего Ойкавы, которым так давно хотел обладать. Церемониться с напарником не было ни сил, ни желания. Так и удерживая его за шею, он съехал чуть вбок и вытащил влажные пальцы изо рта.       — Ты же не собираешься… Не вздумай, Ива-чан. Не взду… ммм, — договорить Ойкава не смог. Преодолевая сопротивление сжавшихся мышц, Иваизуми вогнал сразу два пальца. И застонал вместе с Ойкавой, так одурительно тесно и горячо было в тугом нутре.       Кусая спину, плечи и основание шеи, вымещая жалкую толику туманящей разум похоти, Иваизуми трахал Ойкаву пальцами. Тот пытался терпеть, но срывался на стоны, зарываясь пальцами в песок, загребая его. Слюна быстро сохла. Иваизуми вскоре добавил третий палец, резко двигая ладонью, настойчиво вытрахивая стоны. Ойкава вздрагивал, пытался расслабиться, но лишь сильнее сжимался, сводя Иваизуми с ума. Его вело от желания. Невозможно сильно хотелось вставить. В паху полыхало и пульсировало. Терпение трещало по швам. Он знал, что это хреновая подготовка, очень хреновая, но больше не мог.       Вытащив пальцы, он подсунул ладонь под живот Ойкавы, чтобы вздернуть его бедра, и прерывисто выдохнул, коротко засмеявшись. У Ойкавы стоял. Ему, блядь, нравилось. Возбуждение не откатило ни от пальцев в заднице, двигающихся буквально на сухую, ни от многочисленных болезненных укусов. Ни от трения тонкой, нежной кожи члена о песок.       — Гребанный мазохист, — довольно проговорив, он мазнул ребром ладони по влажной головке, на которую налип песок. Ойкава приглушенно застонал и вскинул задницу в попытке уйти от мучительного касания.       Хмыкнув, Иваизуми надавил коленом под коленкой напарника, фиксируя его в таком положении, и быстро стянул с себя мешающую ткань, высвобождая крепкий, горячий стояк. Сплюнув на руку, размазывая слюну по головке, он сжал член у основания и уткнулся им в сфинктер. Ойкава дернулся, но Иваизуми сильнее сдавил пальцами его шею, и толкнулся бедрами, с трудом входя до середины. Напарник громко застонал и сжался, доводя до дрожи и красных пятен перед глазами теснотой своего тела. Иваизуми ладонью закрыл его рот, чтобы он орать не начал, и на крики не примчались Бокуто с Куроо.       Ойкава часто дышал и мычал в ладонь, сводя лопатки и невольно сильнее выставляя зад. Иваизуми хрипло простонал и жестко толкнулся бедрами, входя до конца. Они задрожали одновременно. Ойкава от боли, Иваизуми от кайфа. Ощущения были такими мощными, яркими, что хотелось их усилить, нагнать еще большее удовольствие. Он начал двигаться, не давая им обоим привыкнуть, резко загоняя по яйца, шлепаясь бедрами о зад. Он убрал руку с шеи, заменяя ее зубами, вгрызаясь в кожу. Кусая, зализывая укусы и опаляя шею прерывистым, горячим дыханием, Иваизуми грубо трахал напарника, ладонью приглушая его стоны. Хотелось не только чувствовать Ойкаву, хотелось слышать его голос, переполненный эмоциями. Забив на всё и всех, он убрал ладонь со рта, и слух обласкал протяжный стон.       — Сссука… Как же больно, но как же хорошо, — цедя слова сквозь зубы и прерываясь на стоны, Ойкава комкал ладонями песок, распалив этим откровением сильнее.       Усмехнувшись, не выпуская из хватки зубов шею, Иваизуми короткими рывками вбивался в тугое нутро, сгорая в пламени безудержной страсти. Он скользил рукой по торсу Ойкавы, царапнув сосок, и спустился ниже, накрывая пальцами основание члена. Ойкава забился в его руках, прогнулся в спине, прижимаясь к Иваизуми, и кончил, чувственно простонав. Иваизуми рухнул в оргазм следом. Напарник так сильно сжался на его члене, что наслаждением перетрясло все тело. Вжимаясь бедрами в зад, Иваизуми кончил, кусая за плечо, чтоб приглушить стон, режущий глотку.       Это было быстро, грязно и грубо, но так хорошо, что хотелось еще. Но Ойкава явно был против. Он болезненно ткнул локтем под ребра и заерзал, бурча ругательства под нос. Иваизуми не сразу отстранился, он мягко поцеловал поверх одного из укусов и коснулся губами уха.       — Ты мой, Ойкава. Только мой.       — Давно уже.