Сын рыбака и дочь священика
Ночь заботливо укрыла великий Константинополь бархатным одеялом, присыпав сверху сахарной пудрой звёзд, чтобы сны были слаще. Пусть город спокойно спит, завтра тяжёлый день. Завтра новый султан отправится в свой первый поход. Птицы в султанских садах умолкли. Издалека слышен шёпот волн Босфора и чарующая мелодия скрипки, что словно оживает в руках хранителя покоев Ибрагима. Смычок осторожно касался струн, даря спящему городу нежную колыбельную. Тем временем самого Ибрагима касался взгляд младшей сестры падишаха. Молодая султанша безмолвно наблюдала за скрипачом с соседнего балкона, и это дарило ему надежду на то, что однажды… А впрочем, никакой надежды и быть не может: они слишком разные, им никто не позволит соединиться — слишком велика пропасть между обычным юношей из Парги и членом правящей династии. Мечты пусты, и морок рассеется, стоит только звукам скрипки утихнуть. Стоит только звукам скрипки утихнуть, и её сердце вновь замёрзнет, покрывшись ледяной коркой. Так молода, и уже вдова, так красива — и слишком несчастна… Она родилась в семье султана, в ней и умрёт, но лишь Аллаху и ей ведомо, как ей хочется быть обычной крестьянской девушкой, и тогда бы между ней и сыном рыбака не возникло бы препятствий и стен. Но горе их в том, что они те, кто есть, а не другие. Раб и госпожа. Хатидже была так увлечена то ли музыкой, то ли своими мыслями, что не заметила, как мать вышла за ней на террасу. Валиде сначала хотела окликнуть дочь, но потом осеклась. Она будто прозрела, стоило ей увидеть, как заворожённо дочь смотрит на хранителя покоев, и всё поняла. «Так вот почему она такая задумчивая в последнее время, вот что за печаль её терзает» — подумав об этом, госпожа поспешила уйти, чтобы не быть замеченой. Валиде вернулась в покои. Женщина была очень встревожена, к уже существующим проблемам прибавилась ещё одна. Оказалось, быть матерью падишаха так же трудно, как и женой. Ростки любви, что зародились в сердце Хатидже, следовало немедля вырвать, пока молодые побеги не пустили корни. Девушке из семьи султана негоже грезить о простом слуге властелина. Но как усмирить огонь в сердце дочери? Хатидже терпелива и покорна, но не вызовут ли чувства бурю ярости и гнева? Ответов на все эти вопросы у Валиде не было, она ещё не успела придумать, что делать с русской рабыней, которая всего за месяц сумела перевернуть дворец вверх дном, и если не принять меры, то горя вкусят все обитатели этих стен. Хафса—султан обронила тяжёлый вздох. Вся её жизнь прошла в сражениях, а полем боя были дворцы султана. И пусть она никогда не была рабыней, привезённой к османским берегам на корабле, а вошла в эти покои сразу супругой правителя, будучи дочерью крымского хана, это вовсе не облегчило её доли. Её жизненный путь был таким же тернистым, как у её предшественниц и преемниц. Сначала молодая султанша потеряла трёх младших сыновей, их маленькие могилки навсегда остались в Трабзоне, а затем следовала по пятам за своим первенцем Сулейманом, дабы сохранить ему жизнь, на которую однажды покусился даже его родной отец, преподнеся сыну отравленный кафтан. И вот теперь, когда она достигла самого высокого титула в гареме, став не супругой, а матерью падишаха, казалось, должны наступить спокойные дни, но оказалось не так трудно проложить дорогу к трону, как удержаться на нём. Судьба империи вновь на её плечах, и как всё уладить? Как не допустить позора члена династии и избавиться от неугодной славянки, и что следует сделать первым? Голова разболелась, в виски будто забивали гвозди, мысли кружили вокруг, словно хищные птицы, но ничего путного в голову не приходило. Неожиданно раздался стук, в покои вошёл Сулейман. — Матушка, решил перед сном зайти к вам за благословением, — правитель поцеловал женщине руку. — Завтра великий день. — Да хранит тебя Аллах, сынок, — Валиде обняла его, — буду молиться, чтобы ты вернулся живым и с победой. — Вы отправляетесь после утреннней молитвы? — спросила султанша сама не зная зачем. — Да, Валиде, я с частью армии завтра утром двинусь в путь, Ибрагим с другой частью армии присоединится позже. «Ибрагим остаётся во дворце?» — госпожа повела бровью, но вслух ничего не сказала, она и сама не поняла, почему её обрадовала эта новость. Оставшись одна, султанша молча смотрела, как служанки готовят ложе, и думала над словами сына. Но как ей поможет присутствие Ибрагима? Однако сердце упрямо твердило, что скоро разум подскажет выход, проложив из тёмного тоннеля путь к свету.***
Женщины и маленький Мустафа поднялись на башню Справедливости, дабы видеть уходящее через главные ворота войско во главе с султаном. Предстоящего похода с трепетным волнением ждали все во дворце, а особенно Валиде, она уже знала, что будет делать, осталось дождаться, когда сын покинет дворец. И вот этот час настал.***
В саду было тепло, лишь только лёгкий ветер покачивал бархатные лепестки роз, но Ибрагиму было нестерпимо холодно, будто его окружают льды. Всему виной ужасное волнение. Валиде позвала его на разговор, как только падишах покинул дворец, и хранителю покоев в голову лезли лишь дурные мысли. Чего хочет мать властелина, неужели догадалась о его симпатии к Хатидже? Стоило подумать об этом, как бравый воин начинал трястись, как мальчишка. Своей головы ему не жалко, лишь бы ничто не навредило госпоже. — Валиде Султан, — мужчина покорно склонил голову. — Хочу с тобой поговорить, Ибрагим. Верный соратник султана несмело заглянул женщине в глаза. Ничего в них не прочесть, лишь Всевышнему ведомо, что она задумала. — Ты подающий надежды юноша с многообещающим будущим; думаю, пора подыскать тебе достойную пару. — Повелитель тоже так считает, — усмехнулся сын рыбака, вспомнив недавний разговор с падишахом. Окрылённый любовью к русской рабыне, Сулейман не так давно настаивал, что Ибрагиму тоже пора завести семью и быть счастливым. — Вот как? — Хафса Султан повела бровью, небеса к ней явно благоволят. — Значит, сын, несомненно, одобрит моё решение, у меня и жена для тебя есть, только надо сыграть свадьбу скорее, до твоего отбытия из дворца. — Госпожа, простите мне мою дерзость, но позвольте узнать, кто эта девушка, которую вы выбрали в жёны своему слуге? — Хюррем-хатун, — холодно и невозмутимо произнесла султанша, и стало понятно — любыми путями она воплотит задуманное в жизнь. В саду по-прежнему было тепло, но Ибрагиму показалось, что небо разверзлось, обронив тяжёлые капли, которые прибили цветы к земле. Цветы умирали, умирала и надежда Паргалы на будущее рядом с красавицей султаншей.***
Ибрагим вышел на террасу. На сей раз без скрипки, хотелось побыть в тишине, нырнуть в неё, словно в воды Босфора. Хранитель покоев взглянул на небо. Кто-то щедро рассыпал по его тёмной глади драгоценные камни. Говорят, по звёздам можно прочесть свою судьбу, но что же ждёт его впереди? Через несколько дней его и русскую Александру сочетают браком, навсегда заперев дверь в султанские покои для неё и к сердцу красавицы Хатидже для него. Каким бы храбрым воином ты ни был, в поединке с судьбой ты всё равно окажешься поверженным, она слишком хитрый соперник. Вот и снова она обыграла его, в который раз… Он сам выбрал эту русскую рабыню и сам создал её — думал, для султана Сулеймана, оказалось — для самого себя. Он смог смириться с тем, что его в детстве оторвали от дома, смог отречься от веры и имени, смог принять себя нового, может, и с этим сладить сумеет? Ибрагим взглянул на балкон покоев госпожи, он был пуст. Интересно, ей уже сообщили о предстоящем событии? Как она отреагировала? Может, прямо сейчас заперлась в покоях и плачет, а он никак не может её утешить. Хранитель покоев решил всё же взять в руки скрипку: пусть хотя бы мелодия, которую в детстве играла ему мама, долетит до красавицы султанши.***
Ибрагим решил смириться и терпеливо ждать, он храбрый воин и верит, что в конце концов одержит победу, как бы тяжело это ни было, а вот Хюррем мириться не собиралась. Она хотела стать султаншей и править миром, на меньшее не согласна, а её хотят выдать за змея-Ибрагима, которого она недолюбливает. Не бывать этому! — Не бывать этому! — кричала девушка, отправляя в стену очередную вазу. — Я принадлежу султану Сулейману, я замуж не пойду! — Успокойся, Хюррем, — уговаривала её калфа, — рабство закончилось, у тебя теперь будет дом, семья, дети будут… — Это же ты в самый первый день мне сказала, что мне быть султаншей, что мне миром править, и что теперь — замуж за Ибрагима? — хатун злорадно улыбнулась. — Ты смеёшься, калфа?! «Язык — враг мой» — вздохнула Нигяр, а вслух сказала: — Ты получишь свободу, а там, кто знает, может, и мир в придачу?***
— Ты просто светишься, Махидевран, что тебя так порадовало? — полюбопытствовала Хатидже, присаживаясь рядом, давно она не видела мать наследника такой счастливой. — Как же мне не радоваться, госпожа? Всевышний услышал мои молитвы, — улыбнулась женщина, — кончились мои муки, Валиде Хюррем замуж выдаёт, теперь она не сможет отнять у меня моего султана. — Замуж? –Хатидже удивлённо подняла брови, и отчего матушка не рассказала? — За кого же? — За Ибрагима… Вопреки ожиданиям Махидевран, госпожа не разделила с ней радость, с её лица тут же исчезла улыбка, взгляд стал холодным. Султанша тут же поняла, почему мать ничего ей не рассказала, она просто хочет отнять у неё всякую надежду быть с Ибрагимом. Так вот пусть знает, что больше у неё дочери нет. С этой мыслью госпожа направилась прямо к покоям матери.***
Валиде сидела в своих покоях и спокойно трапезничала, не подозревая о буре, что вскоре поднимется в этом дворце. Не догадывалась она и о беде, что накликала на весь род османов, соединив воедино сына рыбака и дочь священника. Двух рабов, жаждущих править миром так, как не желал этого ни один шехзаде, восходивший на трон.