***
Первым, что увидел Саске после своего пробуждения, было истерзанное битвой тело Наруто. У его противника не хватало правой руки, запрокинутая голова лежала на одном уровне с едва вздымающейся на вдохе грудью. Озираясь в темноте, Учиха почувствовал резкую боль. Определить её источник было нетрудно — Саске почти сразу заметил непривычную лёгкость с левой стороны. «Значит, и я тоже. Идиот. Нельзя было так рисковать, соединяя Стихию Пламени с Чидори». Паника, охватившая Саске, продлилась всего несколько мгновений. Он попытался подняться, опёршись на правую руку, после чего бессильно рухнул на холодный камень. Звук его падения привлёк внимание Наруто. Как оказалось, тот был в сознании всё это время. — О, Саске, — Узумаки посмотрел на Учиху, печально улыбаясь. — Как себя чувствуешь? Саске не ответил, предпочтя беречь силы. — Хороший бой, правда? — видимо, у Наруто хватало энергии на продолжение беседы. — Мы выложились на полную. Наруто поднял глаза к небу. — Посмотри, как красиво, — Узумаки глядел на усыпанное звёздами ночное небо. — Мы не должны умирать, Саске. Умирать потому, что каждый по-своему понял слова Итачи. — Не произноси его имя, — в голосе Саске не было злобы, лишь безграничная усталость. «Получилось. Он меня слушает», — подумал Наруто. — Мы хотим одного и того же, — продолжил Узумаки. — Но разными путями. Только мой путь исключает ненависть. — И с чего бы? — равнодушно спросил Учиха. — Ты ведь столько распинался о том, как мы похожи. Что чувствуем одну и ту же боль. И я принял это. Так почему ты всё ещё мечтаешь о мире, где все одинаково счастливы? Если ты действительно понял, какой мир я желаю построить, какую боль я испытывал, то до тебя должно дойти: люди не могут жить без ненависти. И я стану воплощением этой ненависти, тем самым не позволю народам уничтожить друг друга. — Тирания — не выход, Саске. Можешь считать меня наивным, но я верю, что страны могут жить в гармонии. Война это показала. — Твои слова можно обернуть против тебя… — Саске закашлялся, пересохшее горло саднило. — Страны объединились против общего врага, а когда всё стихнет, Каге вновь вгрызутся друг другу в глотки, и ты это понимаешь. Станешь одним из них, а что потом? Хокаге в твоём понимании представляет интересы одной страны, он не отвечает за действия соседей. Ничего не контролирует, избегает реальных проблем. А потом оказывается втянут в очередную войну, посылает на неё детей и нелепо погибает жертвой режима, который сам же поддержал. Ты хочешь стать как все прошлые Хокаге? Как твой отец? — Я хочу превзойти их всех, — серьёзно ответил Узумаки. — Ты жил местью, Саске. И сейчас ты путаешь правосудие с местью. Это рождает в твоём сердце ненависть, а ненависть создаёт боль. Слова, услышанные в прошлом, сами сорвались с языка. Вспоминая их, теперь уже намеренно, Наруто продолжил: — Ты принесёшь себя в жертву ради нового мира. Твоя жертва — обратить всю мирскую ненависть против себя. Но тогда ты снова… познаешь боль. Так скажи мне, в чём смысл? Боль разрушила твою жизнь, теперь же ты можешь избавиться от неё раз и навсегда. Но ты выбираешь жить с болью дальше? Это тебя погубит! — Ты прав, я страдал слишком долго. Но эта боль сделала меня таким, какой я есть. В отличие от тебя, я иду к своей цели. Да, я не всегда поступал правильно. Да, я поддался тьме в своём сердце и не мог сойти с пути возмездия. Но всё это время я шёл к своей цели. Орочимару, Итачи, Данзо, Кабуто — все они так или иначе были ступеньками в моей лестнице. Твоя же мечта о мире несбыточна. Несбыточна, потому что ты только и делаешь, что говоришь. Даёшь обещания, которые не в силах исполнить. Будь мы и вправду одинаковы, ты бы уже стал Хокаге. Сквозь завесу ночи Учиха с осуждением смотрел противнику прямо в глаза. В них читалась грусть, но Наруто заставил себя ухмыльнуться, позволив Саске вспомнить самому. — Да… Какой из тебя Хокаге, если ты не можешь спасти своего друга, — Учиха откинул голову, снова уставившись в небо. — Что ж, с сегодняшнего дня считай, что ты спас меня, Наруто. Твоя миссия выполнена. Месть осталась в прошлом, а ненависть будет существовать, пока не умрёт последний человек, так что бороться с ней бессмысленно, остаётся лишь смириться. Я больше не преграда на пути к твоей мечте. Давай узнаем, кто станет Хокаге раньше. Наруто уж было собрался рассмеяться, но смех практически сразу перешёл в кашель. — Я не знаю, как тебя переубедить, — откашлявшись, признался Наруто. — Что бы ты чувствовал на моём месте? Если бы я так отчаянно навязывал тебе своё мнение? — ответил Саске. — Я бы не слушал и дал тебе по зубам. Чёрт… Кажется, я тебя понимаю. — Так же, как ты не можешь представить себе мир без оружия под моей рукой, я не могу представить твой мир с разрозненными деревнями и чудовищами на свободе. Но я не стану отговаривать тебя идти собственным путём. Раз мои доводы не показались тебе весомыми, так тому и быть. Давай выясним, кто из нас прав. Либо ты продолжишь эту историю, либо я её перепишу. — Вот он — старый добрый дух соперничества! Только не тебе сбрасывать с моих плеч груз обещаний. Ты в курсе, я не беру слов назад, — Наруто закрыл глаза и тепло улыбнулся. — Знаешь, Саске, всё-таки ты изменился. — А ты наоборот. Как был придурком, так и остался, — Учиха не удержался от улыбки и был рад, что Наруто её не увидел. Некоторое время они молча лежали, закрыв глаза. Затем Саске заговорил: — Знаешь, мы тут отдыхаем… — Да, я подумал о том же. — Угу, надо бы. — Удивлён, что предложил ты. — Я не идиот, в отличие от тебя. Мы ставим на кон судьбу мира, которого нет, — Саске прищурился и сплюнул. Если Узумаки и Учихе мешала уснуть ноющая боль, взамен периодически вызывавшая обмороки, то остальной мир видел сны в объятиях Вечного Цукуёми — смертельно опасной иллюзии, под действие которой попало всё население планеты за исключением Седьмой команды. Только Наруто и Саске могли развеять вечный сон. — Сказал же, что и сам догадался! Чем ты слушаешь, кретин? — повысил голос Наруто. — Нам нужно сложить печать, чтобы рассеять технику, или что? — Думаю, что так. Встать можешь? — Ага, размечтался! Сам ко мне и подходи. — Не могу, — проворчал Учиха. — Ладно, давай попробуем перевернуться на бок. — Агх! — сделав толчок, Саске повалился на спину. — Не спеши ты так, — оттолкнувшись левой рукой, Наруто быстро перевернулся на правый бок. — Ай, как больно-то! Я так долго не пролежу, давай скорее! Оттолкнувшись изо всех сил, Саске перевернулся на левый бок и вскрикнул. — Давай руку! — подгонял Наруто. Саске повиновался, их пальцы соприкоснулись, но печать сложить не удавалось. — Да подтянись ты ближе! — Сам подтягивайся! — запротестовал Учиха. Кряхтя и перебирая культёй, Наруто прополз на боку несколько сантиметров — достаточное расстояние, чтобы их пальцы сплелись в одну печать. Практически сразу расцепив руки, оба с полным боли криком повалились на камень. Наруто упал на спину, а Саске на живот, уткнувшись лбом в прохладную плиту. — Сработало? — спросил Наруто. — Не знаю. Но я не буду лежать с тобой и ждать, пока все очнутся. — Я понимаю. — Зато это будет честная война. — Значит, всё-таки война... Отдышавшись, Саске закрыл глаза и сконцентрировался. Несмотря на изматывающий акробатический номер, ему удалось скопить немного чакры за ночь. «Должно хватить». В едва коснувшихся воздуха лучах далёкой зари сверкнули томое, вслед за ними в левом глазу Учихи засиял Риннеган. — Скажи, Наруто… — напоследок Саске обратился к Узумаки. — В твоём мире есть место для меня? — Конечно. Спрашиваешь ещё, даттебайо. — А в моём тебе нет места, — Саске повторил сказанное перед битвой, но на сей раз с долей горечи. Портал открылся прямо под Учихой. — До встречи… мой единственный друг, — произнёс он перед тем, как медленно розовеющий в свете первых солнечных лучей камень поглотил его. — Увидимся, Саске, — бросил Наруто пустоте и остался наедине с пульсирующей болью.***
Глядя на опечаленное лицо Сакуры, Узумаки сказал: — Не надо скорби. Саске изменился. Он услышал меня, я уверен. И когда он вернётся, мы всё решим. Все вместе. Харуно закусила нижнюю губу, не позволяя себе заплакать. Друзья услышали шаги; к ним подошёл Какаши и поднёс к Наруто флягу с водой. Тот жадно отпил и поблагодарил учителя. Убедившись, что Наруто выдержит дальнюю дорогу, Сакура прервала исцеляющую технику. Окинув взглядом измождённые лица Узумаки и Хатаке, она вяло произнесла: — Пойдём домой.