Падчерица.

Мой вам совет: при любых обстоятельствах делайте вид, что на сердце покой. это ваш шанс избежать обязательства всем объяснять, что случилось с тобой! Ах Астахова.

      Знаете, в отношениях иногда бывает момент, когда ты понимаешь, что с этим человеком ты точно не уживешься. Вы точно не поладите, ты в этом уверена. И хоть и нужно как-то попытаться что-то предпринять, но тебе лень, или ты намеренно ничего не предпринимаешь. В общем, вам не ужиться, и ты это знаешь наверняка.       Именно так я рассуждала, пока одевалась. Слишком уж быстро я примерила на себя роль примерной дочки, которой вся эта одежда принадлежала с самого начала. Ну, а с другой стороны, что мне теперь голой ходить?       Я достала черные рваные джинсы, толстовку, нижнее белье и кроссовки. Мне было искренне плевать, как я выгляжу. Даже не так, мне нравится такой стиль, и плевать я хотела на окружающее меня мнение. К тому же, если б Ягер хотел от меня платьиц, то шкаф был бы только ими и забит. Верно?       Из-за того, что волосы были мокрые, так я еще и не причесалась, теперь они легли как-то странновато, так еще и завились сильно. Ой, да пофиг. Я ж не на свидание собираюсь. Я уверенно кивнула своему отражению и двинулась на первый этаж.       Но это была не так просто, так как расположение комнат в этом доме я не могла выучить чисто физически. Я нахожусь здесь не больше двух часов. Мои метания продлились недолго — из соседней комнаты навстречу мне вырулил Ягер. У нас что, комнаты по соседству? — Миленько. — немец усмехнулся, оглядывая меня с ног до головы, словно впервые увидел. Такие разглядывания я терпеть не могу. Когда человек открыто меня разглядывает, мне хочется либо послать его, либо ударить. И кулаки уже чешутся. — Миленько — мое второе имя. — проворчала я, наконец-то увидев лестницу, я направилась прямиком к ней, не дожидаясь Ягера, который, судя по шуму позади, шел за мной. Значит, я двигаюсь в верном направлении.       Мы молча спустились на первый этаж по той самой роскошной лестнице. Я оглядывалась, словно в музее. Вокруг столько картин, бюстов, огромная арка, да вообще дом был наполнен различными проявлениями искусства.       Я направилась к входной двери, но немец пошел дальше. Тяжело вздохнув, я поплелась за Ягером, который был одет темные брюки, светлый кардиган. Как можно выглядеть охренительно в любой одежде? Мне, как человеку, которому ничего не идет, очень сложно видеть таких типо идеальных людей. Мы зашли в гараж, судя по окружавшим нас машинам. — Выбирай. — Ягер развел руками, указывая на окружавшие нас автомобили. — Знаешь, хвастунов никто не любит. — криво усмехнувшись, я уверенно направилась к черному Порше, который приглянулся мне с первых секунд. На мои слова Ягер лишь громко хмыкнул и направился за мной. Я села на переднее сиденье, подогнув ноги под себя. Не знаю, почему я так сделала. Привыкла, наверное, к тому же мне так удобно. — Давай обговорим некоторые правила, которые нужно соблюдать, когда ездишь в моей машине. — немец недовольно посмотрел на принятую мной позу. — Правила для неудачников. Поехали. — самодовольно усмехаясь, ответила я и отвернулась к окну, давая понять Ягеру, что разговор закончен. Возможно, я немного груба, но и я не просила этого паренька забирать меня из детдома. Я уже продумала все до мелочей. Где буду жить, когда выпущусь из детдома, что буду есть, где буду учиться, чем буду заниматься. А теперь планы просто коту под хвост.       Ягер завел машину и выехал на улицу. Мимо нас проносились современные здания, милые домишки, уютные улочки. Город хоть и выглядел серым и хмурым, была в нем какая-то притягательность. Пока я любовалась городом, немец успел нас довезти до места назначения. Мы припарковались напротив милой кафешки с верандой и яркими клумбами у входа.       Ягер уверенно двинулся к зданию, даже не наблюдая за мной. Обидно, знаете ли. Я молча шла за мужчиной. Мы заняли место на веранде. Точнее, немец сел за приглянувшийся ему столик, а мне пришлось сесть рядом.       К нам подошла официантка и что-то спросила на немецком. Ягер ей ответил на том же самом проклятом немецком. Как же я не люблю моменты, когда ничего не понимаю в происходящем. Такое у меня случалось на математике, ну и, видимо, здесь будет так на протяжении двух месяцев. — Завтра в двенадцать я пригласил одного своего знакомого, чтобы он позанимался с тобой немецким. — не отрываясь от телефона, произнес мужчина, что-то печатая на своем айфоне. — А ты не подумал, что он на русском ни-ни. Как мы общаться-то будем, гений? — усмехнувшись, произнесла я, откидываясь в мягком кресле. — На английском. В твоем личном деле написано, что ты неплохо владеешь им. Вот и практика. — равнодушно ответил немец, даже не взглянув на меня. — Рылся в моем личном деле? Нахера? — я нахмурилась, приблизившись к столу. Ягер впервые посмотрел на меня. Но лучше б он этого не делал. Глаза его выражали раздражение. Видимо, кому-то не нравится, когда девушка выражается. — Я твой опекун. Имею право. Правда, написано там не особо много. — немец расслабился, откинувшись на спинку своего кресла, наблюдая за мной. — Я просто сожгла парочку страниц. Остальное смыла в унитаз. — усмехнувшись ответила я. — Все мое прошлое останется со мной, и никто о нем не узнает. — Пугающе звучит. — Ягер усмехнулся и снова уткнулся в телефон, а мне оставалось лишь наблюдать за посетителями кафе и кошками, свободно гуляющими по улице.       Вскоре заказ принесли. Это был стейк с картошкой, порция салата и свежевыжатый сок. А вот если бы я была веганом? Почему он даже не посоветовался со мной, что я ем, а что нет. Я решила проучить этого мистера «Я контролирую все, что происходит вокруг меня». — Почему не ешь? — равнодушно спросил Ягер, тыкая в своем телефоне. Сколько можно? Не ребенок ведь уже! К тому же, это неприятно, когда человек сосредоточен только на телефоне, а на тебя ноль внимания. — Я не ем мясо. — с улыбкой произнесла я, стараясь не засмеяться. — Ага. Из тебя такой же веган, как из меня балерина. А танцую я неважно. — усмехнувшись, произнес немец, убирая телефон в карман. — Так что, начни уже трапезу.       Шумно выдохнув, я приступила к обеду. Или ужину. Я уже потерялась во времени из-за перелета, тем более в другую страну. Я разобралась с салатом и принялась поглощать стейк с картошкой. И все это время немец не сводил с меня глаз. — Что? — не выдержала я, нахмурившись. Как я говорила ранее, не люблю, когда люди так открыто меня изучают. Чувствую какое-то отвращение сразу же. — Что произошло с твоими родителями? — неожиданно выпалил немец, а у меня из рук вывалилась вилка, которая мгновенно создала ненужный шум, но мне уже было все равно. Родители — больная тема для меня. — Я закончила. — я резко встала и пошла к выходу. Настроение испортилось моментально. Как вот можно так быстро растоптать едва появившуюся симпатию к человеку? Ягер быстро кинул купюры на стол и почти сразу же догнал меня. Мы сели в машину, не обменявшись даже взглядами. Ехали мы также молча. Немец бросал на меня косые взгляды; я чувствовала это. Но я умело игнорировала его желание поговорить со мной, отвернувшись к окну. Когда мы подъехали к дому, я хотела выйти из машины, но резко раздался звук защелки — машина закрылась. — Если я тебя как-то задел, я хочу принести свои извинения. Сам не знаю, что на меня нашло. Прости, если я затронул неприятную для тебя тему, которая приносит тебе боль. — я повернулась к Ягеру, наблюдая за ним. Лицо его выражало сожаление, значит, говорил он искренне. По-крайней мере, мне так казалось. — Не говори со мной о родителях, окей? — спокойно ответила я, уже предчувствуя, что в своей комнате я либо разревусь, либо разнесу её всю. — Хорошо. — немец открыл машину, и я вылетела из автомобиля. Комнату свою я нашла довольно быстро. Ну, явно быстрее, чем в прошлый раз.       Я опустилась на ковер, перед глазами возникали, словно видения, воспоминания той ужасной ночи, когда моя жизнь была просто уничтожена.       Знаете, это тот самый момент, когда вы уверены в завтрашнем дне. Да и вообще вы — беззаботный ребенок, у которого есть все. А потом все это резко рушится, от рук человека, от кого ты такого явно не ожидал. Почему у кого-то в жизни есть все, а кто-то задницу рвет, чтобы было хоть немного лучше, хотя бы не так жалко выглядело, но все становится еще хуже.       Ягер не просто затронул мою травму, мою рану — он протоптался по ней. Неужели он действительно думает, что мне будет достаточно его извинений?       Я резко встала с пола, начиная ходить туда-сюда по комнате. Ярость, которая заполнила мой разум за секунду, просто не подчинялась мне. Она отравляла мой разум и мое сердце, она требовала, чтобы я дала ей выйти. Мне хотелось кричать. Так громко, чтобы каждый на этой планете почувствовал мою боль.       Я скинула все стола, перевернув его. Как же я злюсь, настолько, что контролировать эту ярость я просто не могу. С каждым моим приступом агрессии она все больше и больше поглощает меня. Я раскидываю ногами все, что упало со стола. Я со всей силы замахиваюсь на книжный шкаф, уже предчувствуя, как же будет больно, но удара не происходит. Руки мои кто-то сжимает, а меня прижимают к крепкому телу. — Тише. Вдохни и выдохни. — Ягер сжимает мои руки, продолжая обнимать, а я же шумно дышу. И спустя время, действительно, ярость отступает. Медленно, но верно. Как он это провернул? Я столько раз пыталась это контролировать, но заканчивалось все разбитыми костяшками и иногда даже сломанной рукой.       Со временем я ослабла в руках немца, медленно оседая на пол. После моих психозов я настолько всегда опустошена, что нет сил даже говорить. Ягер аккуратно стирает слезы с моих щек, которые я не замечала до этого момента. — Тише. Тише. Прости меня. — голос Ягера убаюкивает меня. В душе настает какое-то умиротворение, которого давно там не было. Наконец-то пришел покой, который я искала на протяжении года. А тут всего лишь от одного голоса успокаиваюсь.       Мои веки налились свинцом, а сил удерживать их просто не было сил. Да и желания не было. Мне хотелось просто провалиться во тьму, почувствовать покой и умиротворение, которых не было в моей жизни слишком давно. Я расслабляюсь всем телом, наконец-то проваливаясь в желанную тьму. Я просто немного посплю, немного. Мне это нужно. Последнее, что я вижу, — это обеспокоенные голубые глаза, похожие на летнее небо в солнечную погоду. Впервые мне казалось, что глаза Ягера выражают тепло, а не холод. Последний раз взглянув на него, я ухожу в свой мирок, в котором меня ждет долгожданный отдых и перерыв от всего дерьма этого мира.