Ocean eyes

      В квартире у Игоря приглушенный свет, всё стоит на своих местах, теперь уютно и совсем не одиноко. Тема, когда приходит к нему в гости, всегда приносит какие-то уютные, до боли милые элементы декора. Он мог принести всё: хоть кактус, хоть плед, купленный в икее, хоть плюшевого воробушка, купленного во все той же икее. Игорь это ценил и даже не пытался противостоять таким проявлениям внимания к его персоне. Он всегда оставлял эти вещи там, где им приказал стоять Артем и никогда не переставлял. Думал, что так лучше. Так создается уют. У кактуса например есть имя. Геральд. Да. Тема как-то раз рассказал ему, что прочитал все книги по Ведьмаку и теперь у него цель — пройти все части игр по этим книгам. Глупо, но Игорь теперь дорожит этим кактусом, поливает его, разговаривает с ним, приказывает расти и не вянуть, иначе Темочка расстроится. Игорь даже пообещал прочитать эти книги по Ведьмаку, хоть никогда и не читал такого раньше. Обещал посмотреть сериал «Спартак» потому что Тема все уши прожжужал, постоянно доказывал почему именно стоит его посмотреть. И Игорь смотрит. Медленно, но смотрит же. На кухне они как всегда пьют чай. Это любимое место у обоих. Игорь всегда заваривает черный чай с чабрецом и барбарисом, потому что как-то Тема нашел его и сказал, что уже не сможет от него отказаться до тех пор, пока он не закончится. А Игорь пьёт исключительно черный кофе с молоком и никогда не добавляет сахар. Иначе слишком сладко и приторно. У него и так жизнь с каждым днём становится всё слаще и красивее. Порой он задумывался, а как так вышло, что он чувствует себя подростком ещё не знавшего до сего момента что такое любовь. С приходом в его жизнь Артема, Игорь стал проще смотреть на какие-то вещи, стал чаще улыбаться, глаза искрили от счастья, которое так и распирает изнутри. Тёма привил ему любовь к искренности и честности, к мультикам и кино в целом, к теплым вечерам и прогулкам по парку, к вечности и верности. Успел поменять как-то много за две недели пребывания рядом. И ему это нравилось. Это воодушевляло и вселяло какие-то неимоверные силы для продвижения вперед. Они сидят напротив друг друга, разговаривают о сегодняшнем матче. Говорит в основном конечно Артем. Потому что эмоции перехлестываю. По крови так и течет счастье и адреналин, всеобъемлющая любовь к глазам, которые сейчас смотрят лишь на него и пытаются запомнить каждую морщинку от широкой улыбки, каждый огонек в глазах, каждую родинку на столь красивом лице. Игорь уже и не пытается вникнуть в суть теминого рассказа. Рассматривает. Наслаждается. Непонимающе смотрит потому что поток слов прекратился, а довольствуется теперь лишь смущенной улыбкой. Потому что поняли, что наблюдали, засмотрелись и совершенно ничего не слушали минуты со второй столь длинного рассказа. — Игорёк, перестань так на меня смотреть пожалуйста. Я прекрасно понимаю, что от меня трудно отвести взгляд, я очень красив и всё такое… — Игорь перехватывает Тёмину руку, которая в очередной раз заносится над головой. Так делает всегда, когда смущается. Постоянно ерошит уложенные волосы, а после вновь причесывает их. Руку аккуратно гладит, очерчивает выпирающие костяшки, слегка мнёт и просто крепко сжимает. А глаза так и не разу не отводит, смущая и возбуждая ещё больше. — По-мол-чи. Не будь ты таким красивым, я бы не застывал каждый раз, глядя на тебя в любой ситуации. — Отчего-то проникновенным шепотом. Целует костяшки пальцев, переходя медленно на ладошку. Целует прямо в середину, даже не задумываясь отвести взгляд от небесно-голубого огонька напротив. В голове Артема бушует много мыслей, но все обрываются лишь дойдя до одной — «хочу быть ближе. хочу чувствовать его дыхание. ты меня с ума сведешь, чертов ты дьявол.» И сводит. В низу появляется что-то до боли незнакомое, но узнаваемое. Потому что и не было раньше такого. Медленно, слегка неуверенно Тёма встает со стула и делает всего лишь два шага, которыми переступает через ещё одну ступень в их отношениях. Два шага, а ноги подкашиваются от волнения перед следующими действиями. Разворачивает Игоря к себе и садится на колени, опуская его руку к себе на талию. Заглядывает в глаза чтобы увидеть взаимность, разглядеть уверенность для дальнейших действий. Рука касается шеи и губы соприкасаются в жарком поцелуе. Так истошно, но одновременно нежно, с любовью. Так получается только у них. Игорь разрывает поцелуй и медленной проходится дорожкой мелких поцелуев к Теминой шее, которая так удачно подставлена под сие действие. Целует каждый миллиметр кожи. Пытается насладиться молочной шеей, горячим дыханием куда-то вверх, руками, которые поглаживают плечи, неумолимо хватая за футболку прося о большем. Игорь целует Тему куда-то за ухо и слышит чуть узнаваемый стон. Прикусывает мочку уха, но сразу же зализывает. Будто Артема волнует какая-то боль. Он задыхается от беспрерывных прикосновений и блуждающий по его телу столь любимых рук. — Артем, если хочешь мы остановимся. Я не хочу, чтобы ты жалел, слышишь? — Игорь обдает горячим шепотом ухо, не переставая тяжело дышать. Он не хочет это прекращать, но чувства Артема его заботят сейчас куда больше собственных. — Не говори глупостей. Я готов. Я люблю тебя и хочу этого, — Прикасается лбом ко лбу, смотрит в настороженные глаза и успокаивает последней фразой. Он никогда не будет винить Игоря в чем-либо. Даже если сейчас ему будет дико больно и он будет об этом жалеть. Он не хочет потерять самого дорогого ему человека. — Если будет больно, не молчи, хорошо? Говори, бей, останавливай. Не хочу, чтобы тебе было больно… Люблю тебя, — Поцелуй, подтверждающий все эмоции, все слова. Игорь подхватывает Тему на руки, не разрывая поцелуй, гладит бедра и чисто по интуиции идет в спальню. Дзюба пробирается руками под плотную ткань футболки и оглаживает сильно вздымающуюся грудь, медленно переходя этими шаловливыми ручонками к прессу, а Акинфеев вздыхает, чувствуя прилив возбуждения. Он опускает Тему на кровать как-то трепетно и аккуратно, боясь то ли сломать, то ли испугать своим напором. Только вот Артему эта аккуратность видно ни к чему. Он переворачивает Игоря на спину и наконец-то снимает столь плотную футболку, которая скрывает много всего прекрасного. Он проходится дорожкой влажных поцелуев от шеи голкипера к соскам, а вот там уже Акинфеев окончательно сходит с ума. Тема языком проводит по соскам, а потом слегка дует на них, отчего они твердеют, а Игорь тихо постанывает. «Вот и нашли слабое место у этого непробиваемого человека.» Дзюба вновь берет в рот соски. Сначала посасывая, лаская, и наконец прикусывая чуть оттягивая. — Господи, Тёма, что ты творишь, — Артем ухмыляется, но от своих действий отступать не готов. Откуда-то в нем появилось эта решительность к действиям, что по большому счету он даже и не смущается. Игорь обнимает его за шею, притягивая ближе, чтобы чувствовать каждой клеткой. Чертыхается и материт футболку, которая все еще на Артеме. Он ничего и понять не успевает, как чувствует горячее дыхание рядом с резинкой спортивных штанов. Тянет наверх и целует жарко, пошло, мокро, кусая губы, терзая их так, что наверняка останутся ранки, но насладится хочет им всецело, передать всё, что чувствует. Пытается стянуть эту долбаную футболку под легкие смешки Артема. И вот теперь перед ним открыта новая дорога, которую необходимо исследовать, найти чувствительные места, довести до сумасшествия, чтобы просили, умоляли не останавливаться. Переворачивает их так, что теперь уже Тёме светит ласка и поцелуи по всему телу. Медленно, следя за реакцией своего любимого, Игорь опускается все ниже и ниже. Когда доходит до поцелуев в области живота, пресса, резинки штанов, Акинфеев замечает как напрягается каждая мышца столь прекрасного тела, когда к нему прикасаются. Он доходит до границы дозволенного и целует, слыша глухой стон где-то сверху. В этот момент Артем понимает, что Игорь еще какой собственник, потому что чувствует как оставили красную метку чуть ниже живота, а потом около соска, постоянно поднимаясь все выше. — Ты только мой, только мой, — Горячий шепот раздается в пунцовое ушко Темы. — Твой. Всегда буду твоим, — Игорь прикусил мочку уха, а уже спустя мгновение на коже за ухом красовался засос. Игорь манипулирует с горячим и возбужденным телом напротив уже порядка получаса, наслаждаясь этой вседозволенностью перед роскошным телом. У обоих уже стоит до боли, но ни один еще не смел прекратить эти сладкие пытки. Кажется у Артема терпения гораздо меньше, все-таки молодой, разгоряченный парень, которого ласкают руки и губы любимого человека, потом он представляет как Игорь входит в него, тяжело дыша, а он чувствует боль в перемешку с каким-то мазохистким наслаждением. И это предвкушение возбуждает до каки-то невероятных пределов, что он уже не выдерживает и молит сиплым голосом: «Блять, Игорь, трахни меня уже пожалуйста! Я больше не выдержу!» Игорь же не может не выслушать капризы своего мальчика. Здравый ум давно помахал белым платочком. Какая речь может идти о благоразумии, когда под тобой лежит чересчур сексуальный парень, который просит его трахнуть? Акинфеев раздел и себя, и Артема. Все-таки он старше, он должен проследить чтобы все же им обоим было приятно. Потянувшись к тумбочке, он достает маленький тюбик со странным ароматом. Люди же не могут делать смазку без идиотских запахов клубники и прочей дребедени. Наклоняясь к Артему, смотря ему в глаза, говорит: — Расслабься сейчас, ладно. Будь хорошим мальчиком и тебе будет приятно. Понял? — Игорь способен создавать такие контрасты, что тебя даже от перемены голоса, проявления заботы в такую минуту, будет бросать в дрожь от переизбытка ощущений. — Да, Игорь Владимирович, — Акинфеев клянется, что если Артем сделает так еще раз, то он уже точно перестанет себя контролировать. Однако, каким бы уверенным не был Тема, Игорь услышал легкую неуверенность в его голосе. Он боялся. Но не смел сказать ни слова. Игорь же всё чувствует. — Котеночек, я постараюсь, чтобы было не больно, — прошептал нежно в ухо и трепетно поцеловал нападающего в губы. После этого должно было отпустить. Игорь же не зверь, чтобы утолять свои животные инстинкты, совершенно не думая о том, какого в этот момент будет его котеночку. Игорь никогда не был так осторожен в постели как сейчас. Он вводит один палец внутрь Артема медленно, аккуратно, но это не спасает. Тема шипит и пытается отстраниться. Игорь не дает. Целует беспорядочно, куда дотянется. Шепчет что-то глупое на ухо, но успокаивающее. И спустя пару минут Тема расслабляется, потому что не чувствует боли, которая была вначале. Но это был всего один, а он как-то должен вместить в себя еще и член Игоря. Это казалось невозможным. Но сдаваться на пол пути? А если потом будет хорошо, но будет ли? Игорь вводит второй, третий палец, растягивая Тему тщательно, дабы потом забрать его в другое измерение. Он наконец-то находит ту заветную точку, после которой Артема подбрасывает над кроватью, а по комнате раздается тихий, протяжный стон. И это все вперемешку: боль и наслаждение. Из глаз льются слезы, мозг отказывает. Игорь сцеловывает слезы, думая, что пора прекращать это безумие, порывается даже спросить, как Артем его тут же опережает: — Даже не смей останавливаться. Да больно, но хорошо блять одновременно, как это нахуй возможно вообще, — Тема чувствует как боль наконец отходит на второй план и он уже сам пытается насаживаться на эти чертовы пальцы, представляя там совсем другую вещь. На всю комнату, если не на квартиру, раздаются похотливые стоны Артема, которые он даже не пытался сдерживать, а Игорь и не смел затыкать его поцелуями. Он хочет слышать его. Ему блять нравится как это мальчик стонет под ним, насаживается сам на его пальцы. Этот дикий контраст боли и фейерверк наслаждения от близости друг с другом. Они доводят и срывают с катушек, казалось бы так. Игорь так хотел сделать один мощный и глубокий рывок, но он же послал куда подальше свои желания. Так что он приставил головку к узкому проходу и мягко надавил, медленно входя внутрь.Тема сдавленно охнул, запрокидывая голову назад и хватая ртом воздух. Акинфеев сходил с ума от того, насколько Тема узкий. Что вот он здесь только для него так по блядски стонет и прогибается от удовольствия. Игорь двигался плавно и медленно, дабы Темочка привыкнул. Он дал себе мысленное обещание быть крайне осторожным, потому что для Артема это впервые, а уж собственные ощущения и дикое желание его не волновали. Только вот сам Артем себе таких обещаний не давал. Поэтому быстро привыкнув к внушительным размерам Игоря, он сам начал двигать бедрами навстречу мужчине. И Игоря довели, свели с ума. Закинув ноги Артема себе на плечи, твердо зафиксировав бедра, он начал вбиваться в желанное тело. Нападающий вскрикивал, стонал, хватался за плечи, спину, складываясь почти пополам, чтобы быть ближе к Игорю. Толчок, еще и еще один, выходит и вбивается вновь почти до основания, стукаясь и издавая безумно пошлые удары яиц друг об друга. Акинфеев начинает двигать рукой по стволу Артема в такт своим толчкам, доводя до разрядки быстрее, приводя к неземному оргазму любимого мальчика. Спустя пару минут Артем сдался и закричав, излился себе на живот, запачкав и себя, и Игоря сразу. Сотрясаясь, ртом хватал воздух, до белых вспышек в глазах сжал внутри себя Игоря. И ему хватило буквально пару толчков и такой страстной картины, чтобы кончить и навалиться всем своим весом на Артема. Тема лежал на груди Игоря, вырисовывая только ему понятные узоры, изредка целуя родинки на плечах. Вратарь запускал одну руку в волосы, поглаживая и ероша их, а другой проходился легкими движениями по плечу, спине. Вниз и вновь поднимаясь вверх. Они лежат уже так около часа, не говоря друг другу ни слова. Это и не нужно. Они способны понимать друг друга по взгляду, по движениям, по каким-то ментальным штукам. Так и описывают любовь. Игорь предпринимает попытку подняться, чтобы сходить на кухню и налить себе воды, но его крепко хватают за руку, пугаясь, что уйдут, оставят совершенно одного. Он гладит своего котеночка, осторожно вынимая руку: — Я всего лишь до кухни и обратно к тебе. Хочу попить воды, — Тема лишь кивает. До сих пор не может вымолвить ни слова, потому что устал и сил хватает только для того, чтобы потрясти головой в нужном направлении. Кэп стоит напротив окна в одних лишь спортивках, попивая воду и вдыхая аромат свежего воздуха после дождя. Чувствует, как спустя минут пять, кто-то подходит и прижимается сзади, ластясь поближе к горячей коже, потому что без него холодно. Игорь поворачивается и видит это почти двухметровое чудо лишь в одном одеяле (почему-то он уверен, что под ним ничегошеньки нет). Откладывает стакан с водой на подоконник и мягко прикасается своими губами к губам сонного воробушка. И он отвечает. Вяло, нежно, почти невесомо. — Пойдем спать, Игорёш, — хрипло шепчет потому что голос наверняка сорвал от бесконечных выкриков и стонов некоторое время назад. Улыбается чему-то своему, когда смотрит на него. Почти что любуется, утопая в тепле мускулистых рук. До спальни они идут в обнимку, путаясь в одеяле, которое умудрился притащить на себе Артем. Ложатся в такую же позу, что была до мысли Игоря сходить попить воды, растормошить их уютное гнездышко и оставить Тему наедине с одеялом без обвивающих и согревающих рук. Игорь целует свою любовь в висок и желает спокойно ночи. «Спокойной ночи, любимый», — сказал Тема совершенно без задней мысли. Он так чувствовал. Для него так было правильно. А капитан, кажется, понял, что ради этой фразы готов пойти на многое, лишь бы слышать ее каждую ночь от человека, лежащего в обнимку рядом с ним.