Твоё настоящее

Сон был откровенно жуткий. Тёмные петляющие коридоры, в которых не было ни окон, ни дверей, ни какой-либо мебели. Лишь холодный камень от которого отражался каждый шорох, превращаясь в пробирающий насквозь гул, навевал ещё больше страха. Спящее сознание не совсем понимало, что конкретно хочет донести ей это видение. Она никогда не была в помещениях подобного вида, никогда не страдала кошмарами, да и событий, что могли тенью лечь на уставшую девушку не припоминалось. Босые ноги замерзли настолько, что холод буквально колол болью, поднимаясь всё выше и выше по неукрытому ничем теплым телу. Тонкие пальцы рук немели, и даже всё ещё тёплое дыхание не спасало. Совсем не грела и тонкая ткань ночной рубашки. Казалось, что ослабевшая «пленница» не выдержит и пары твёрдых шагов, но сознание всё тянуло её вперёд. На поворотах девушка даже не задумывалась куда стоит повернуть, она будто знала свой путь, но не понимала его. И всё же окружающая обстановка пугала не на шутку, да и зверский холод не прибавлял уверенности в своих действиях, так что продрогшая девчонка стала то и дело оборачиваться, поглядывая на стены, потолок и пол. И к своему ужасу заметила, что не встретила взглядом ни одного выхода. Даже маленькой щелочки не пропускали эти глухие мрачные стены. Чем больше она думала об этом, тем хуже ей становилось. Этот коридор будто чувствовал, что девушке хочется проснуться, что она начинает думать о том, о чем не должна. Начинает просыпаться. Тело, окутанное белой тканью рубахи, вдруг стало ослабевать с невероятной скоростью. Девушка и шага больше сделать не смогла. Грузно привалившись к холодной стене, она начала задыхаться. Воздух будто сжимался в её груди, не давая получить необходимое количество кислорода. Лёгкие обожгло, горло пересохло от долгих попыток вдохнуть спасительную порцию свежести. Пальцы инстинктивно схватились за горло, пытаясь прощупать проблему, но ничего чужеродного не обнаружив, в голову встряла противная мысль. Сам воздух проблема, этот коридор будто нарочито душил единственного в нём находящегося человека. И минуты не прошло, как девушка, не выдержав собственной паники, мягко опала на пол. Голова гудела адски. Невыносимый шквал звуков, которые она толком и разобрать не могла, пронзали только очухавшееся сознание девушки. А когда она ощутила недостаток кислорода вновь, то попыталась вдохнуть, но, будто бы назло, ей это снова не удалось. По сухому горлу будто прошлись раскаленным железом. Хрупкое тело подорвалось на кровати перегибаясь через край, а его обладательница зашлась жутким сухим кашлем. Казалось, ее легкие сейчас полезут наружу. Их сжимало и пронзало невыносимой болью. Девушке вновь захотелось отключиться, как тогда в коридоре, лишь бы не чувствовать весь этот ужас вновь. Но, к сомнительному утешению, этот приступ кое-как прекратился, она всё же смогла попытаться открыть глаза. Сначала не получилось. Да чего уж там, ещё минуту полумутное сознание пыталось усыпить её, чтобы дать возможность изнеможенному телу отдохнуть, но страх отключиться после того, как она снова могла дышать, перевесил желание привести себя в порядок, так что сосредоточившись на собственном равномерном дыхании, девушка всё же подняла свинцом налитые веки. Поначалу, это было белое размытое пятно, но со временем, когда глаза привыкли к свету, ей удалось рассмотреть очертание комнаты, в которой она находилась. Нахмурившись, прошлась взглядом по помещению. Светлые бежевые стены и на пару тонов темнее пол. Три кровати включая ту, на которой лежала она. Возле каждой по тумбочке. Пахло стерильностью и чем-то приятным, что тоже напрягло сознание, пытаясь все-таки понять где она находится. «Больница» — неплохой вывод, если смотреть на ситуацию в общем. Это помещение было особенно привлекательным по сравнению с тем чудовищным лабиринтом. Через пару мгновений в палату после её пробуждения вошёл мужчина средних лет в опрятной, но чуть странной, лимонного цвета мантии. На груди у него был герб из скрещенной палочки и кости. Он аккуратно присел на край кровати девушки, под ее подозрительным взглядом он только улыбался и был каким-то слишком жизнерадостным. Мужчина представился целителем Венсоном и спросил может ли она говорить. Слабо качнув головой, девушка бросила усталый взгляд на графин с водой у тумбочки. Мужчина проследил за её взглядом и, подсобив ей в том, чтобы она присела, поднес стакан воды к сухим губам. Жидкость первые секунды шла тяжело, но после стала как живительный напиток. Состоянии мигом стало улучшаться, прошла усталость и тяжесть в теле. Неужели вода так волшебно действует? И как только он убрал стакан от ее губ, девушка снова выпала из реальности. Первое, что попалось на глаза были руки. Детские, с ещё не такими длинными пальцами, как у взрослых, руки. После взор скользнул дальше и обнаружил, что не только руки стали детскими, всё тело было совершенно не то. Оно было не её. Страх нахлынул с новой силой, да такой мощной, что девушка даже сказать ничего не смогла, ни то, что закричать там или закатить истерику. Лишь быстрые ручейки слёз покатились по её щекам, заставляя целителя Венсона с великой печалью в глазах взять эти детские ручки в свои тёплые мужские ладони. Теперь девушка отчетливо увидела разницу в их руках. Она была колоссальной. Испуганные глаза медленно переползли на изрезанное неглубокими морщинами доброе лицо мужчины. Немой вопрос повис тенью в воздухе, так что немного согрев хладные детские ручки, целитель убрал одну руку. — Твоё состояние радует меня, ты определенно пошла на поправку, так что я подумал о твоей выписке. Внешних дефектов нет, внутренних также, возможно, — целитель запнулся на полуслове, но всё же продолжил с добродушной улыбкой, — могут быть небольшие провалы в памяти, что-то важное всё время будет ускользать от тебя. Но не отчаивайся, ты скоро оправилась после случившегося, так что думаю эта незначительная проблема быстро улетучится. Недоверчиво кивнув головой, девочка ожидала пока целитель скажет что-нибудь ещё, но он лишь всё также раздражающе улыбался, не соизволив прояснить причину, что она вообще здесь делает. По всей видимости, Венсон думает, что девочка помнит это самое «случившееся». — Что со мной произошло? — Врач изумленно поднял брови, а затем на его лице появилась мягкая улыбка. — Ты помнишь, как тебя зовут? — Её тут же озарило. А, собственно, как её зовут? У неё точно было имя, была фамилия, была чёртова жизнь за плечами, но все имена, все лица и события будто бы стали чужими. Она не помнила даже родителей, попыталась представить своё лицо, но помнила лишь голубые глаза. Пусто. Будто бы и не было тех лет. Тех лет?… Видимо, тот ужас и сомнение отразилось на лице бедной девочки, и потому целитель скользнул жалобным взглядом по ней и сочувственно выдохнул. — Пока ты можешь не помнить значительную часть своей жизни, ведь твоё сознание пережило много мучений, пока ты спала, но не паникуй… — этот успокаивающий жест руками только напрягал, — для лучшей адаптации стоит пригласить твоего папу, как думаешь? Оценив его слова, малышка всё же кивнула в знак согласия. Аккуратно встав с кровати девочки, целитель все-таки пригласил статного мужчину лет тридцати пяти, который и был ее посетителем. Он был высок и довольно хорошо сложен. Также был облачен в черный костюм, поверх которого, колыхалась бордового цвета мантия. Короткие каштановые волосы аккуратно струились локонами на его голове, а его голубые глаза. Господи, так могут сиять глаза? Невообразимо красивый мужчина. И, по всей видимости, её отец. — Милая, как ты? — Откровенно говоря у девочки не было ни сил, ни оснований психовать и судорожно думать, как это всё произошло. Было страшно от этого хрупкого тела, которое она всё не могла признать, от этих незнакомых людей. Но самое отвратительное, что она в упор не могла вспомнить свою жизнь. Ни одного момента не приходило в голову, и с каждой секундой даже те смутные, абсолютно мыльные моменты выскальзывали из её детских неспособных что-либо изменить ручек. Девушка никогда не была особо эмоциональной и экспрессивной в своих высказываниях и действиях, судя по первичной реакции и ощущениям, и в таких ситуациях, ей было просто нечего сказать. Объективно: она просто не видела смысла копаться в этой ситуации, очевидно, что произошло что-то такое, чего не в силах объяснить ей никто из присутствующих, так что стоит сосредоточиться на адаптации в этом хрупком теле. Мужчина взглянул с сомнением на целителя, и тут же озвучил свой вопрос безо всяких церемоний и такта. — Она не помнит? — Судя по всему, девочка очень любила папу и такая неоднозначная реакция смутила мужчину. Его дочь смотрела на него не то, чтобы с испугом, она была в ужасе от всей ситуации, к тому же, даже не поздоровалась с отцом, хотя всегда бежала обнимать его при встрече. — Память немного подвела нас, так что, думаю, Вам стоит с ней поговорить, — мягко похлопав мужчину по плечу, целитель добавил: — будьте помягче. Дверь скрыла целителя в лимонном халате, оставляя девочку и растерянного мужчину наедине. — Эм… привет, — несколько смущённо изрекла девочка, хватаясь за свои же пальцы. — Я… прости меня, я просто не знаю с чего начать… — похоже, папаша был растерян на всё сто процентов, его беглый взгляд всё перемещался по комнате в поисках подмоги, но ничего не улавливал. — Можешь присесть, — нежно хлопнув по одеялу рядом, девочка сдержанно улыбнулась. Она понимала, что он её единственная возможность прояснить хотя бы своё местонахождение. И раз он её папа, то вполне может забрать её домой и уже там, она сможет выяснить хотя бы небольшую часть своей биографии. Замешкавшись, мужчина таки присел на край кровати и явно пересилив себя, заглянул в яркие янтарные глаза, что не горели тем самым родным тёплом. — Ну, давай познакомимся для начала, — он протянул сухую крепкую руку, которую девочка тут же подхватила. — Меня зовут Мартин, Мартин Майклсон, а ты Амелия, — Мартин вновь запнулся, смотря на их сплетённые руки, но девочка, наклонив голову, перехватила его сбитый с толку взгляд. — У меня очень красивое имя, приятно познакомиться, папа, — Амелия ласково улыбнулась, погладив второй рукой его почти дрожащие пальцы. — Я не совсем понимаю, но думаю не так уже легко представляться собственной дочери, которая тебя не помнит, но всё в порядке, — Амелия смущённо отвела взгляд, и, прикусив губу, продолжила: — Тем более, я не хочу, чтобы ты сторонился меня. Мы могли бы просто поехать домой… и может быть… поговорить за ужином? Майклсон отчётливо слышала полный облегчения выдох, что отец не особо смог скрыть, и от этого ей самой стало проще. Мартин услужливо помог дочери одеться и, взяв в свою большую руку её маленькую, повёл её на выход. В коридоре девочка увидела то, к чему не была готова и этого вопросов стало в сотню раз больше. Прямо около её палаты сидел человек без головы, если быть точнее, то рядом стоящий целитель твердил о вреде непроверенных шляп, а пациент тихо всхлипывал после каждого его слова. Дальше по коридору женщина то и дело плевалась в ведро огнём, дожидаясь, пока придёт её помощь. А прямо у стола справок образовалась недлинная очередь из чудного и ещё чуднее: мужчина скакал у стойки и уже истерично трепетал вежливой женщине на рецепции о своём недуге. Под поэтажным указателем за столом с табличкой «Справки» стояла пухлая блондинка — на бейджике красуется «привет-ведьма», которой, по всей видимости, можно задать вопрос, «если вы не знаете, куда обратиться, не в состоянии нормально говорить или не помните, зачем пришли» — гласит табличка рядом с ней. — Эти ботинки… подарил мне мой… Мерлин! непутёвый брат… я не могу перестать танцевать! А если пытаюсь снять… — молодой мужчина сделал изысканный пируэт и вновь заговорил, — они только ускоряются и… — потрясающее движение ногой и танцор, уже тяжело дыша, заканчивает: — начинают танцевать чечётку. — Вам на пятый этаж — Недуги от заклятий, — жест рукой указал на большую таблицу с этажами. — Следующий! Амелия не смогла услышать проблему следующего, потому что Мартин окликнул её: — Что-то не так? — А… нет, просто интересно, — немного поразмыслив, девочку осенило: — а что со мной произошло? Я этого тоже не помню. У Амелии не было страха спросить у Мартина, он как-никак её отец и за сумасшедшую точно не примет. — Ну… — Майклсон не был уверен, что очень хочет это рассказывать, но выпытывающий взгляд дочери его заставил вновь открыть рот. — Я не уследил и ты схватилась за мою палочку, видимо попыталась что-то наколдовать, но палочка воспротивилась и заклятие отрекошетило, — его взгляд вновь поник. — Я должен был следить лучше, это моя вина. — Эй, — дёрнув папу за рукав свободной ручкой, Амелия улыбнулась. — Мне так не кажется, и если ты будешь винить себя из-за этого, я буду злиться. Лучше помоги мне вспомнить, дабы ты не смотрел на меня таким растерянным взглядом, ты же мой папа. Уверенность так и сочилась из маленькой девочки, которая внутри вся дрожала от страха, какие палочки, какие заклинания, что это вообще всё такое? Если бы вокруг всё не было так реально, она бы подумала, что сошла с ума. Но в таком случае, должны бы хоть какие-то проблески реальности, или нет? Настолько сильных чувств девушка никогда не испытывала, они пожирали её изнутри. Одни кричали, что всё это просто плод её воображения, другие, что всё это и есть реальность и ей просто стоит плыть по течению. Но как тут успокоиться, когда вокруг происходит всякая чертовщина, что никак не связана с её пониманием адекватного. Слова поддержки на Мартина подействовали как пощечина, и правда, чего это он раскис? Его дочь пострадала, потеряла память, а он тут сопли пускает да девочку смущает. Взяв себя в руки, мужчина официально провозгласил: — Ты абсолютно права, дорогая! — немного поразмыслив, Мартин изрек: — Я голоден, а ты? Как насчет порции блинчиков от лучшего повара? Как оказалось, лучшим поваром мужчина провозгласил именно себя, как и ожидала девочка. Ей нравился новый настрой Мартина, так куда проще завязать с ним родственные отношения. — Я буду малиновый джем… а ещё хочу блинчик с шоколадом, — Амелия с важным видом командовала кружащим над плитой папой, то и дело указывая ему на разные ингредиенты. А Мартин был только рад задорному настрою своей дочери, которая вновь не казалась ему чужой. Там в больнице, ему стало неимоверно тоскливо, когда он увидел наполненные ужасом глаза дочери, которая, очевидно, не узнала его. Мартин так сильно переживал, когда увидел маленькое тело в застывшем положении на полу, так испугался, что больше не увидит свою единственную оставшуюся родную душу, что чуть не сошёл с ума. Все три дня, что девочка лежала в больнице, мужчину мучили кошмары, он не спал, метался по кровати в невыносимых муках. Кто-то постоянно шептал ему, что это его вина, и этот кто-то постепенно начал принимать женские очертания. Знакомый ласковый голос мелодично извещал Мартина о его безалаберности. Пророчил одиночество и скорую смерть ещё и дочери, но накануне его посещения Амелии, голос пропал. Пропали кошмары и жгущее изнутри чувство страха. — Папа, аккуратно! — Майклсон так задумался над своими бессонными ночами, как не уследил за порцией блинчиков, которые чуть не уронил, но они замерли и Мартин, не думая, подхватил тарелку. Спасённые блинчики были опущены на стол, а взгляд мужчины пал на вздёрнутую руку дочери. — О, поздравляю, девочка моя! Ты спасла порцию нашего ужина! — Радостный папа обхватил девочку руками и поцеловал в макушку. А Амелия тем временем шокировано отдёрнула руку, уже не с таким аппетитом глядя на недавно летающие блины.