Выбор за тобой

Солнечные лучи не проникали в шатер Эрагона этим утром. Его покинуло даже теплое солнце. Он слышал, как ровно дышит Сапфира, она спала спокойно всю ночь, не в пример ему самому. Ночь не принесла облегчения, он не смог ни отдохнуть, ни забыться – ничего. Все, что ему позволял его разум – лежать на спине, захлебываясь своими мыслями. Эта война не должна была стоить ему всего этого. Это, казалось, вообще не должно было его коснуться. Он не мог проклинать тот день, когда нашел яйцо, он слишком сильно любил Сапфиру, чтобы так думать, но он мог проклинать Войну. И проклинал. Все ночь. Без устали. Он не думал вообще ни о чем кроме этого. Его заполняла жгучая ненависть, которая раньше так же переполняла и его одноутробного брата. Но Эрагон был моложе и вспыльчивее. Его ненависть была обращена на все, что окружало его теперь. Он ненавидел свой сверкающий синий меч, он ненавидел шум сапогов за стенами шатра, ненавидел то, как звучат голоса эльфов где-то недалеко, ненавидел как пахнет земля под его босыми ногами. Сапфира шумно фыркнула. - Маленький брат, ты совсем не спал этой ночью – раздалось у него в голове. Он не хотел даже слушать ее голоса. Он любил ее всем своими раздавленным сердцем, но только иногда должен был остаться наедине со своими мыслями. Ему совсем не хотелось, чтобы Сапфира чувствовала ту же колоссальную ненависть. Он закрылся от нее, тогда она еще раз осторожно коснулась его сознания, но ощутив барьер, отступила. Всадник нацепил на себя сапоги, накинул на плечи легкую накидку и вышел из шатра. Солнце упало на его бледное, нездоровое лицо. Он зажмурил глаза и отмахнулся от ярких лучей рукой. Ему не хотелось есть, поэтому он прошел мимо «кухни», направляясь прямо к зеленым холмам. Его окликнули со стороны лагеря, он приглушенно вздохнул и обернулся на звук своего имени. За ним бежала Арья, непривычно резкая в своих движениях, ее глаза ярко блестели, на лице играли зеленые тени. - Я рада, что нашла тебя, Эрагон – невыносимо бодро проговорила она. Он ненавидел свое имя. - Приветствую тебя, Арья Свит-кона – чуть слышно просипел Эрагон, хоть и пытался говорить достаточно спокойным голосом. Арья нахмурила брови, ее глаза потускнели, только сейчас юноша заметил насколько бледно ее лицо, как исхудала ее фигура. Арья подошла вплотную к Всаднику и заглянула прямо в его глаза, горевшие ненавистью. - Ты ненавидишь меня? – почти весело спросила она. Он бы мог сказать да, но тогда бы солгал. Он ненавидел что угодно, но не ее. Он ненавидел воздух, которым он дышал, потому что им не дышал ни Роран, ни Бром, ни Гэрроу, а они этого достойны в сотни, нет, в миллионы раз больше, чем он сам. - Арья, я не понимаю, как ты могла об этом подумать – слишком натянуто прохрипел он. Эльфийка не изменила выражения лица, все еще хмуря брови. - Так нельзя, Эрагон. Ты не можешь так вести себя, когда мы наконец достигли вершины, когда наша цель… – она прервала сама себя – Мир теперь будет таким, каким и должен быть, и этому нужно радоваться, Эрагон – она свела брови еще ближе к переносице, ее подбородок гордо вскинутый и заостренный дрожал, выдавая ее волнение. Эрагон ненавидел этот достигнутый мир. О каком мире она может говорить?! Какой мир ждет Катрину и ее ребенка? Мир, в котором она осталась одна, без опоры мужа, мир, в котором еще долго будет звучать оглушительное эхо войны, мир просто не достойный того, чтобы в нем существовать. Она говорит о вершине, а он, кажется вовсе не на вершине, он в глубоком овраге. Она говорит о достигнутой цели… Эрагон вздрогнул. - Достигли цели – прошептал он, словно пытался распробовать эти слова на вкус. Он исполнил свое предназначение. Он смог справиться со страхом, с врагом, с самим собой. А теперь он разъедал себя изнутри этой чертовой ненавистью к самому себе. Эрагон взглянул на Арью, словно слепой, прозревший, но вновь ослепленный солнечным светом. Ему хотелось обнять ее, сказать спасибо, но перед ним стояла все та же холодная Арья, и он не мог позволить себе этого. - Я буду радоваться, Арья, честное слово буду – он протянул было руку, чтобы взять ею худую кисть эльфийки, но не решился. Арья заметила этот жест, она сама потянулась к руке Всадника, и тот, с радостью схватил ее и прижал к холодной щеке. Видно было, что он смущен, но не может позволить себе отпустить белую кисть. Арья улыбнулась, этот глупый мальчишка заставлял ее улыбаться. Он на самом деле очень сильный, но только юный, от этого ему тяжелее. Она сама убрала свою руку, и Эрагон не стал ей препятствовать, он и так был благодарен ей за этот жест милосердия. - Эрагон, ты должен зайти к Насуаде, она ждет тебя – снова серьезно проговорила эльфийка. Юноша поклонился ей и побежал в сторону лагеря, не понимая, как человек, пусть не человек – эльф, может заставить его в один миг поменять направление всех его мыслей. *** Он стоял перед Насуадой, такой худой, но все еще сильной и источающей власть. Она казалась счастливой. - Ты хотела видеть меня – с легким поклоном обратился он. Она обернулась, ее щеки были уже не такими впалыми, как в тот день, когда он увидел ее прикованный к каменной плите, она оживилась с того времени, и ему приходилось признать, что это оживление ей принес Муртаг. - Губитель Шейдов, - она подошла к нему, тогда он смог разглядеть шрамы на ее шее и руках – она не позволила Муртагу исцелить их - я должна просить тебя, но разумеется у тебя есть время на раздумья. Эрагон был удивлен, что она говорила так серьезно и почти грустно. В ее глазах сияла тоска, но они все равно были наполнены сладостью победы. - На совете будет голосование – она вздохнула – Оррин непременно выдвинет свою кандидатуру – она улыбнулась, будто насмехаясь над этим глупцом, пристрастившимся к вину – я не хочу показаться тебе самонадеянной, но мы оба знаем, что он не станет королем Нового Мира. Она притихла, ожидая реакции Всадника, и погрузилась в собственные мысли. - Я знаю. Что ты достойна этой роли – с чувством произнес Эрагон – но что ты хочешь, чтобы я сделал? - Ты…и Муртаг –последние Всадники – она шумно вздохнула – нам нужно будет решить как поступить с оставшимися яйцами драконов. Эрагон понял, что это действительно требует размышлений, что просто оставить яйца на острове нельзя… *** Коронация Насуады была торжественной, эльфы постарались на славу, восстанавливая город и помогая приготовить все к этому празднеству. Был заключен договор, что Всадниками сможет стать и ургал, и человек, и эльф, и даже гном, яйца будут передаваться от народа к народу, пока не найдут себе Всадника. Оррин не желал приклонять колен перед новой правительницей, а посему покинул Илирию за день до торжества. *** Насуада стояла на балконе, смотря на зеленые деревья внизу. К ней медленно приблизился Муртаг, тронув ее за плечо. Она обернулась, одарив его лучезарной улыбкой, такой счастливой он видел ее впервые. - Наш мир станет идеальным – она вложила свои руки в руки мрачного Всадника – теперь у нас будет все так, как должно быть. Все будут по-настоящему счастливы. Она прижалась к его груди, а он ответил на ее нежность, пригладив рукой убранные для коронации волосы. - Только не я – тихо сказал он, и ветер унес его слова, словно не желал передавать их юной правительнице. Насуада посмотрела в темные глаза юноши. - Я не хочу, чтобы ты улетал – она приподнялась, касаясь своими губами его губ . Муртага пробила крупная дрожь, сердце сжалось, словно ему приказали остановиться, он и сам не желал улетать, но нельзя было подрывать доверие людей к Насуаде своим постоянным присутствием рядом с ней. - Мы с Торном улетим, как стемнеет – горько прошептал он. Она не дала ему сказать не слова больше, только сильно прижала его к себе, все время повторяя. - Спасибо тебе… спасибо… Он не стал прощаться с Эрагоном. Он оставил записку, в которой впрочем, не мог ничего толком разъяснить ему. Он и сам не знал, куда полетит, но ему нужно было время, а потом, возможно он сможет вернуться. Уже затемно он вышел из покоев Насуды, она мирно спала в своей новой постели и не слышала, как он уходит. Всадник едва коснулся губами ее лба и, оставив короткое письмо на подушке, вышел, направляясь к своему дракону. Он улетал, ощущая горечь даже на кончике языка, Торн заревел, прощаясь с Сапфирой. Дракон слышал как его Всадник прошептал прощание новоиспеченной правительнице, и с хлопком взлетел ввысь, оставляя позади спящий город.