Рисуя круг

Ничего не происходит. Бабочки не порхают в животе, сердце не уходит в пятки. Сердечки из глаз не вываливаются, купидон мимо не пролетает, разбрасывая свои стрелы. Никто из них не осознает, что безумно влюблен или что-то вроде этого. Жизнь не глупая романтичная комедия, скорее наоборот — угрюмая драма с примесью абсурда. Никакой грусти, дискомфорта или что-то вроде того. Арс, видимо, воспринимает это, как нечто такое же обыденное, как рукопожатие, поэтому они просто уходят пить дальше. Антон если и чувствовал неудобство от своей же выходки, то ровно до того момента, пока не понял: Попов эту ситуацию комментировать не собирается от слова совсем. Воздух не накаляется, между их телами, звезды с глаз не сыплются. Очередные двое одиноких людей не находят своего спутника. И это совершенно никого не расстраивает. Арсений думает, что держит палец на спусковом механизме и в одном он уверен точно: одно неверное движение — и всё полетит к ебеням. Он ставит штамп с надписью "табу" на красивом долговязом парнише. И сейчас его это никоим образом не огорчает. Они болтают до четырёх утра и Арсений приходит к выводу, что не хочет терять такого собеседника, попытавшись развести его на секс. У него какие-то проблемные отношения с теми, с кем он спит. С ними интересно в постели и дико скучно за беседой. Словно срабатывает формула, которую Арс прозвал "разочарование года". Смазливое лицо + большой член = отсутствие мозга. С кем потрахаться найти — просто, а того, с кем что-то обсудить — сложно. Поэтому, выбор очевиден. Мир Арсения не сходится на одном Антоне. Шастун впервые наплевательски относится к своей работе и ближе к восьми утра делает голос хрипловатым, звоня продюсеру с просьбой дать ему денёк больничного. Никто ему не перечит, вспоминая, услужливый трудовой список Антона и поэтому он со спокойной душой ложится спать дальше. Это так в новинку для него, увиливать от работы, он даже правом на отпуск не пользовался не то, что больничным. Ближе к вечеру Антон идёт в спортивный клуб и играет в футбол с мужчинами, которым слегка за тридцать пять. Он изрядно потеет, перехватывая подачи противников и успевает ещё и указания другим игрокам выкрикивать. Понимание того, как сильно всё же он скучал поэтому, мягким пледом окутывает его уставшее тело и сознание. Впервые за долгое время он почти сразу сладко засыпает. Но что-то всё-таки меняется. Арсений чаще всего приходит в кофейню, когда Антон уже сидит там, и вместо того, чтобы пройти мимо, он устраивается на место напротив. В большинстве случаев они так и сидят не разговаривая, лишь пожав при встрече друг другу руки. Шастун, в основном, в эти моменты занят работой, сидя за ноутбуком, пока Арсений что-то чертит в блокноте. Иногда Антон видит наброски кого-то из посетителей, а временами Арс прилагает все свои усилия, чтобы Антон и намёка на его шедевр не увидел, на что тот только посмеивается. Вроде бы итак не понятно, кого он рисует. В другие дни они могут просто сидеть обсуждать какие-то отдалённые темы, вроде того, кого бы из зарубежных звёзд Антон хотел бы продюсировать. Или Арс опять разражался тирадой о художниках. О том, какие сказочные, в прямом смысле слова, писал картины Воронцов. Или какой хитрый Шишкин, который специализировался исключительно на пейзажах, попросил нарисовать другого художника на его картине медведей, потому что сам не умел. А потом ещё и дяденька Третьяков стёр подпись соавтора, присвоив всю славу Шишкину. Антону интересно, только потому что помнит, как бабушка нахваливала конфеты с изображением этой картины на фантике. Эти часы становятся тёплыми, хоть в их общении и не отсутствует стёб и желание подколоть друг друга. А вот, когда они молчат, мир им кажется уязвимым. Становится приятно сидеть и чувствовать чье-то ненавязчивое присутствие, непринуждённое молчание без потребности сказать хоть что-то. Арсений впервые начинает ценить тишину. Ценит, однако по ночам предпочитает вырваться на танцевальные площадки, много пить и заливать к пьяненьким красавчикам. Желание остаться дома, редко, но преодолевает его, хотя чаще всего он всё же прожигает жизнь. Потому что любовь к спокойствию ассоциируется у него со старением. И Антоном. В один из будних дней он врывается в кафе, излишне резко направляется к столику, за которым сидит Антон, на своём пути чуть не роняя вешалку. Он стоит запыхавшись, словно с его лёгких выбили весь воздух, а затем всё же помиловали и позволили дышать. Мужчина буквально падает на кожаный диванчик. Шастун поднимает глаза и первым делом оценивает то, как же сильно ему идут очки. Но завораживающая красота сменяется лёгким негодованием. — Ты что накуренный? — Я не спал двое суток! — его пальцы теребят салфетку, пока стеклянные, покрасневшие глаза смотрят в одну точку. — Бог дал мне сил, а я к хуям их протусил. Антон открыто ржёт с рифмоплётства художника, на что тот только закатывает глаза, широко улыбаясь. — И да, я накурен. И что тут такого, надо же прибодриться как-то, — его взгляд так и кричит о том, что парень может наступить на те же грабли, что и при знакомстве. Выражение лица не сменяется, и Антон решает помахать перед ним рукой, из-за чего тот резко вздергивается, приводя себя в порядок. — Солнечные очки были бы лучшим прикрытием. — Не в дождь же! — восклицает Арс, разрывая салфетку на мелкие кусочки. — Полгорода так ходит, — пожимает плечами парень, закрывая ноутбук. — И я о том же, — он хмыкает, уставившись в окно. — Ты хоть задумываешься о последствиях? Или, может, ты ещё и фен принимаешь, или ещё куда хуже! — возмущается Антон, не скрывая недовольства. Вот будет прикольно если его ненавистный знакомый окажется наркоманом. — Не манди, — беззлобно просит Арс, наслаждаясь своей расслабленностью. — Это совершенно разные вещи. Я против тяжёлых или даже средних наркотиков. И даже осуждаю художников, которые не могут писать картины без допинга. — Ну то, что ты кого-то осуждаешь, как раз-таки не удивительно. — Ой, блять, — протягивает Арсений, обращая свой взгляд на собеседника. Впервые за всё время. — Да, я курю травку, бухаю и трахаюсь в жопу, разве это плохо? Антон выдыхает, признавая поражения. — Нет, если тебя это устраивает. Это совсем не устраивает Антона, но что он и почерпнул от общения с Поповым, так это то, что не нужно примерять чужую жизнь на себя. — Вот и супер! — он подрывается с места. — Ладно я побежал, может, напишу что-то. — Ты даже кофе не выпил, — Арсений на это лишь машет рукой, а затем разворачивается на пятках, чтобы уйти. — Стой! Мы с Позом на выходных идём на хоккей, не хочешь с нами? — Можно, — он пожимает плечами, а потом всё же уходит. Антон наблюдает за ним из окна, и у него чуть сердце в пятки не уходит, когда видит, как Арсения чуть не сбивает машина. Тот лишь смеётся, салютуя Антону, а затем показывает средний палец. Пиздец он невыносимый. Арсений так и не понимает зачем он согласился идти смотреть на игру людей в больших неудобных костюмах, да ещё и на холодной площадке. Он не любит спорт от слова вообще, однако отказываться тоже не спешит. Когда шумные вечеринки — заебали чуть ли не в прямом смысле слова, а дома, в одиночестве, хочется утопиться, то, что он никогда не делал кажется ему интересным решением. Будет скучно — свалю, делов-то. Ветер делает капли дождя резкими, они колют голые участки кожи, вызывая неприятные мурашки по всему телу. Торопливыми широкими шагами, поскальзываясь на мокром снегу, однако чудом удерживая равновесие, он приближается к своему подъезду, выкидывает у входа недокуренную сигарету и в скором темпе поднимается на четвертый этаж. Он напевает приевшийся в голове мотив новой песни, пока не чувствует легкое головокружение и то, как начинает темнеть в глазах. — Ох, ты ж блять! — он хватается за перила, и это спасает его от падения. — Нужно уже завязывать с этим ебучим образом жизни! Позов хоть и не довольный увеличением их состава, всё же предпочитает молча протянуть Арсению руку. Не то, чтобы он против новых знакомств, нет. Он против конкретно Арсения Попова в их кругу друзей, где все беззаботно смеются, глупо шутят и кривляются. Где нет места показушности, напыщенности, самовлюблённости, ненависти, то есть личности этого художника, которого Антон успевает познакомить с его женой и коллегами. Дима непонимающим взглядом косится на Шастуна, на что тот лишь беззвучно шевелит губами: "Потом расскажу" . Дима обещает себе, что выгонит нахрен этого рисовалкина, если он начнет нагнетать атмосферу или, ещё хуже, сцепится языками с кем-то из присутствующих. Эта неприязнь серьезно обоснована тем, что видел Дима и приправлена слухами, что до него доходили. Антон тоже жаловался на этого, по его же словам, "мудака", который портит ему настроение только своим присутствием. И вот Шаст сам же его сюда и приводит. Хотя изменения в поведении друга немного и заметны, он уже не так закрывается в себе, больше весело шутит, нежели язвит и не выглядит, как заебавшийся червь. Позов никак не может соединить это с Поповым, потому что пазлы не просто неподходящие, они, сука, из разных картинок. Но ничего плохого не происходит. Первый период хоккейного матча они сидят в молчании, лишь иногда оживляясь на самых впечатлительных моментах. Дима оборачивается к своей жене, желая ей крикнуть что-то, и его тело напрягается от того, что Попов сидит возле неё и что-то говорит. Руки сжимаются в кулаки, и он думает, что Арсению стоит помолится, чтобы его слова не оказались невежливыми или оскорбительными по мнению Позова. Всё своё внимание он направляет на их разговор, пытаясь хоть что-то расслышать. — Нет, его не накажут, в хоккее можно использовать силовые приемы, — терпеливо разъясняет Катя, жестикулируя руками. — То есть, если бы я был игроком, то мог бы навалять любому? Нелогично что-то получается, они бы уже здесь бойцовский клуб устроили и наказания бы не было. — Да блин, нет, ты можешь использовать силу только когда твой противник владеет шайбой… — Чтобы отобрать её! — заканчивает Арс, радуясь правильной догадке. — Да, но "силовые атаки" — это, в основном, сильные толчки, а не борьба на кулаках, — уточняет она. — Хотя в истории хоккея и такое бывало. — Блин, откуда ты это всё знаешь? — он удивляется искренне и немного по-детски. Шаблоны, привязанные обществом, рвутся, ведь вот он, мальчик, сидит, ничего не зная в одном из самых мужских увлечений, а девочка рядом буквально расставляет все правила игры по полочкам, максимально понятно разъясняя Арсению. — У меня муж — Димка Позов, это всё объясняет, — она заливисто смеется, обращая взгляд на мужа и тот спешит к ней. — Видишь, существуют люди, которые разбираются хуже меня на первом свидании. — Стоп, что? Ваше первое свидание было на матче хоккея? — Да, это всё, что я мог придумать, — Позов разводит руками. — На самом деле я тогда не мог пропустить ни важную борьбу России с Финляндией, ни эту прекрасную девушку. Пришлось совмещать. Громкий смех троицы отвлекает остальных от обсуждения очередной тактики игры и Антон спешит к ним. Он совсем позабыл, что привел не самого дружелюбного человека в свою компанию. — Да уж, ты так себе романтик, — просмеявшись, говорит Попов, и Антон хмурится: фраза, вырванная из контекста, звучит совсем неприветливо, но его лицо озаряет улыбка, когда он видит такие же улыбающиеся лица друзей. — Зато это сработало, — девушка берет своего мужа за руку, переплетая их пальцы. — Оу, опять эти мимимишества, — протягивает Шастун. — Задолбали уже, честное слово. Он говорит это с теплотой, склоняя голову, однако ответить ему мешает начало второго периода. К середине третьего периода Арсений уже точно понимает за какую сборную болеют ребята и оживленно вклинивается в их эмоциональный вулкан, когда те забивают в ворота противника и так же, как и они нервничает, когда противники перехватывают шайбу себе. На секунду он ловит себя на мысли, что вот оно то веселье, которое так непривычно для Арсения. Без алкоголя, музыки, лживых улыбок. Со всей искренностью, простотой и дружеской атмосферой, что так непохоже на обычную жизнь художника. И весь этот приятный спектр эмоций у него сейчас есть только благодаря, какому-то третьесортному пиарщику, нравоучителю и задире. Арсений понимает, что ошибся с первым впечатлением. — Вижу, ты вклиниваешься в атмосферу, — Арсений вздрагивает, на секунду испугавшись, что парень мог прочесть его мысли. — И с Катей нашел общий язык. — Да, с ней интересно общаться, — соглашается Арс. — А вот её мужу я определенно не нравлюсь. — Ты ведь помнишь, с чего началось наше первое знакомство, — выдыхает Антон, косясь на друга. — Дима не вывозит хамства. — Ой, дохуя правильный что ли? — раздраженно ворчит Арсений, стараясь не выглядеть озабоченным этим. И с каких это пор его волнует чье-то непринятие? Правильно, ни с каких, ему всё ещё похуй. Антон игнорирует этот выпад со стороны Арса, потому что он хочет, чтобы они подружились. Это странно, потому что даже их с натяжкой друзьями не назовешь, что уж говорить о Позе, который видел художника в не лучшем расположении духа. Дима один из тех, кто в самом начале вносит не понравившегося человека в чёрный список, и не думает об амнистии. Он хочет попытаться переубедить друга в отношении к Арсению, однако понимает, ещё рано, нет точных доказательств, что Арсений не мудила. Даже не так. Арсений мудак, просто, не для всех. Это видно по тому как он общается с обслуживающим персоналом — всегда исключительно вежливо. Становится стыдно, когда он вспоминает, как обматерил дворника за то, что он оставил хозяйственную тачку возле машины Шастуна так, что тот не мог выехать, пока работник не появился аж через пятнадцать минут. Опоздание — это не повод для грубости. Иногда ему кажется, что Арсений делает из него лучшего человека. Неосознанно влияет, хоть они и видятся не часто, и то в кофейне, и то молчат, однако Антон каждый раз проделывает работу над ошибками, когда чувствует себя хуже такого плохого Арса. Он уже не думает, что жизнь его не имеет смысла, он думает о том, чтобы не стать таким, как Попов. И одновременно завидует этой беззаботности и нерушимости, уверенности и холодного беспристрастия. Его сложно задеть и легко раздеть, если захочется. Антон кривится, потому что даже представлять это не хочется. А ещё он заебался вешать на художника поочередно ярлыки "хороший" и "плохой" , каждый раз, когда тот что-то учудит. Вся суть в Арсении, что не стоит судить кого-то по своим нормам жизни, и когда эта истина оседает в голове парня, общаться с Арсом становится сносно. Теперь хочется открыть его позитивные стороны и другим. Его вежливость, которую сложно заметить с первого раза, увлеченность, когда рассказывает что-то захватывающее его сознание, вдохновение, когда перед его глазами всплывает образ будущей картины. Он становится сукой, когда оказывается в кругу подобных, в том чертовом обществе где тот плавает, где они познакомились, где он развлекается и чем буквально живет. Если Арсения оттуда вырвать он станет спокойней и добрее. Антон уверен в этом и потому хочет доказать то, что Арс не безнадежный. Доказать миру, что черствость и ненависть — это лишь защитная маска. Однако Антон не учитывает, что его желание по факту не становится реальностью. Он чутка идеализирует образ Арсения в голове, потому что ему кажется, что если ты общаешься с плохим, то ты и сам плохой. — Ну и с каких пор вы общаетесь? — спрашивает Дима, когда у них выдается минутка побыть наедине. — Всё как-то так закрутилось, — Антон обещает рассказать другу всё, что произошло за эти дни. Ну почти. Эпизод с поцелуем на сюжет не влияет никак, только Антона долбоебом лишний раз выставит. — Он такой же интересный, как и невыносимый. — Ну-ну. Смотри, чтобы эта дружба тебе боком не вылезла. Антон улыбается. Не может вылезти боком то, чего нет.