***
Сиэль проснулся от трели будильника: ужасный звон заполонил комнату, заставляя юношу открыть глаза и отключить проклятую машину. Сладко зевнув и потянувшись на кровати, он приподнялся. Когда-то его в это время будила мама: она ласково трепала мальчишку по волосам и гладила по макушке. Парень встал с кровати и подошёл к большому зеркалу, которое могло представить его отражение в полный рост. Подойдя ближе, он начал рассматривать своё лицо: мешки под глазами, даже синяки - обычное дело для Фантомхайва, который нередко ведёт ночной образ жизни. Глаза были опухшими, видимо, он снова не смог сдержать эмоций и дал волю слезам. Стало противно. Сиэль чувствовал себя девчонкой. Он ещё раз оглядел себя в зеркало. В этот раз с каким-то "своим" презрением, которое отличалось от презрения остальных людей. Он словно говорил: "Посмотри на себя, до чего ты докатился?.."***
Прошло не так много времени, Сиэль спустился завтракать. "Семейка" была уже вся в сборе и вовсю трапезничала без него. Это и неудивительно: завтракать юноша предпочитал в гордом одиночестве. Парня заметили только тогда, когда он подошёл к столу и уже собирался присесть. Отец, завидев сына, опустил взгляд, делая вид, что ему очень интересно рассматривать скатерть. Мачеха разглядывала модные журналы, а Алоис сонно ковырялся в тарелке. Он, завидев Сиэля, словно оживился: сразу натянул ехидную улыбку, видимо, стал думать, как бы насолить братцу или кольнуть какой-нибудь фразой. Он знал, что за это ему ничего не будет и пользовался этим как можно чаще. С начала это были просто слова, насмешки, потом и подзатыльники со щелбанами. А затем, когда стало совсем скучно, в ход пошли разговоры о прошлом семейства Фантомхайв, в частности о матери, которую Сиэль потерял. Это происшествие случилось около года назад. Именно в тот раз из-за очередных насмешек синеглазый очень хотел пропустить все слова братца мимо ушей или просто проигнорировать, стиснув зубы, но не смог. Он ударил Алоиса, за что потом был серьёзно наказан. Он оправдывался перед отцом, что не смог поступить иначе, но ему было не до этого, и когда Сиэль спросил: " Как бы ты поступил на моем месте, пап? " Он ответил: " Никак, и вообще, я не хочу об этом говорить. Хватит жить прошлым и вспоминать былые дни". Тогда синеглазый не поверил своим ушам: он даже подумал, что это вовсе не его отец разговаривает сейчас с ним. Что с ним случилось? Это всё из-за смерти мамы? Или после знакомства с мачехой?***
— Ну наконец-то ты проснулся, — чуть ли не пропищал блондин. — Мы только тебя и ждём! Нужно кое о чем поговорить, да, па-поч-ка? — по слогам произнёс Транси и ехидно ухмыльнулся, поглядывая на синеглазого. Он знал, что Сиэлю неприятно слышать то, как незнакомый человек называет Винсента отцом: не раз он злился по этому поводу, но в этот раз не станет. Его удивило одно: семья никогда не ждала его на завтрак, даже если нужно было о чём-то поговорить. Обычно ему оставляли записку или прислуга сама сообщала новость. Да и случаев таких почти не было. С появлением новых членов семьи, Сиэль как-будто бы перестал быть жителем этого дома: его почти не замечали слуги или...старались не замечать; все дела и семейный совет проходил без него. Даже если он и присутствовал на них, то не принимал участия, а если и принимал, то вряд ли его мнение кого-нибудь заинтересовало бы. Сразу, не сразу, но Сиэль свыкся и с этим. — Я слушаю, — еле слышно ответил синеглазый. Хотелось ответить увереннее и, по крайней мере, на полтона выше, но вышло как всегда. — Кхм, — кашлянул Винсент, отвлекаясь от своего "увлекательного занятия" и делая глоток давно уже остывшего кофе. — Сиэль, ты уже взрослый и самостоятельный ... человек, поэтому... — он замолчал, пытаясь правильно закончить предложение, но, взглянув на спокойное лицо юноши, вовсе откинул все мысли и притих. — Винсент, скажи ему наконец! И ничего не утаивай, — подала голос мачеха, подталкивая отца развязать свой рот. Сиэль знал, что ничем хорошим эта затея не кончится, особенно, если она была оглашена из уст этой женщины. Сам парень давно начал замечать это. Ещё почти с самого начала их "знакомства". Он попытался объяснить всё отцу, что дамочка помыкает им и не собирается останавливаться на этом, но тот был непреклонен. И когда в очередной раз юноша затеял этот разговор, то Винсент не сдержался и ударил его, о чем вскоре, можно сказать, пожалел. Но он не долго думал об этом, даже не попросил прощения у своего единственного сына, хотя, какой уж он теперь ему сын... после всего, что произошло, или не произошло. — Ты уже взрослый парень, Сиэль, хоть ещё и несовершеннолетний, — повторился глава семейства. — Поэтому можешь жить самостоятельно. Понимаю - это немного шокирующая новость, но не беспокойся, я всё оплачу ... и буду оплачивать. — На этих словах он вновь замолчал, краем глаза поглядывая на супругу. — Времени до начала нового учебного года у тебя достаточно - целая неделя. Собери необходимые вещи... и да, школу тебе тоже придётся сменить. О других подробностях позже поговорим. Сказать, что синеглазый впал в ступор - ничего не сказать. Он не показал свой ошарашенный вид, по крайней мере, он так думал, но когда увидел выражение лица Алоиса, то понял, что сейчас он выглядел крайне нелепо. Крепко сжав кулаки под столом, он вздохнул и отрешенно ответил: — Я всё понял, — он встал из-за стола и перед тем, как покинуть кухню добавил. — Спасибо за завтрак... Как только он закрыл дверь кухни, то принял решение уйти в комнату. И поскорее, ведь она - его убежище, его спасительная обитель, где он может остаться наедине со своими мыслями и как следует всё взвесить.***
Было нелегко описать, что ощущал в данный момент юноша. Чувства были очень противоречивы, что свойственно всем людям, в особенности, подросткам. Ему было неприятно находиться в этом доме со всеми этими людьми, даже с отцом, но было нелегко от осознания того, что он вскоре покинет эту обитель. В голове вновь стали всплывать отрывки счастливых воспоминаний об этом месте. Но с другой стороны его радовало, что он сможет, возможно, начать самостоятельную жизнь, познать её положительные и отрицательные стороны, так сказать, прочувствовать на себе прелесть взрослой жизни. Все же он не мог понять, чего больше в этой новости: хорошего или плохого? Сиэль посмотрел на фотографию своей матери и горько улыбнулся - это было единственной вещью, что осталась от неё. Он знал, что точно возьмёт её с собой и уже ближе к вечеру, мало-помалу, он начал собирать вещи.