«Одно из моих любимых стихотворений той поры двухтысячного года. Называется 25-й кадр. К 25-тому кадру не имеет никакого отношения. Может быть только в свете того, что… В свете повторений. Постоянных повторений. Я имею в виду, ритма жизни».
Диана Арбенина, «Дезертир сна. Я говорю»
Внезапно задуматься о том, что все дни смешались в одну непонятную безвкусную кашу. Резко и неожиданно. В один момент. Быть не в состоянии съесть ещё одну некогда любимую питерскую шаверму и влить в себя очередную бутылку пива — осточертели. Анекдотам уже не улыбаться, а самому травить их уже разучиться. Заметить пятна от водки на джинсах. И уже даже не чувствовать запах ореола табачной вони от свитера, который носился вторую неделю. Осознать, что лица новых друзей слишком быстро стали плоскими блинчиками. Питер не помог. В разгар очередной тусовки под рассказ Миши на фоне порывисто встать на ноги и, слегка шатаясь, преодолеть расстояние до окна в три шага. Отдёрнуть сизые занавески и открыть форточку. Закрыть глаза. Вдохнуть свежий январьский воздух и ощутить, как холодный ветер гуляет меж смольных волос. Достать пачку из левого кармана и взять из неё сигарету. Практически выронить её. Поджечь. Вдохнуть дым и выдохнуть куда-то в тёмную ночь. Смотреть на небо, густо затянутое пеленой туч. Случайно опустить взгляд и увидеть тебя. Тебя, сидящего на лавочке у фонаря. Тебя, привычно невозмутимо закинувшего ногу на ногу. Тебя, держащего в левой руке банку любимого рэд булла, а в правой — сигарету. Тебя, наверняка озябшего в своей светлой джинсовке на толстовку (о чём ты только думал?). Тебя, тоже сбежавшего из нашего города-могилы. Понятия не иметь, как было рассекречено местоположение, которое меняется изо дня в день. Откуда была найдена сумма на дорогостоящий билет. Что было сказано ребятам. И как ты пошёл на это — ведь терпеть не можешь спонтанных решений. Но быть уверенным в том, что всё ещё любишь меня. Так же, как и раньше. Несмотря на все наши ссоры и драки. Несмотря на мой дурацкий характер и регулярные побеги в город за несколько тысяч километров. Несмотря на все обстоятельства, мешающие нам каждый раз с новой силой. Несмотря ни на что. Словить твой взгляд. Всё же невольно разомкнуть замёрзшие пальцы с несчастной сигаретой. Рвануть к выходу. Наспех натянуть кроссовки и захватить олимпийку. Не проститься: никто не заметит. Споткнуться по дороге вниз на гадких ступенях в полуосвещённой парадной. Преодолеть два этажа за четверть минуты. Ничерта не разобрать перед собой. Со всей силы пнуть ледяную дверь. Пулей вылететь на улицу под надоедливую мелодию домофона. Найти глазами твоё лицо, улыбающееся впервые за долгие месяца. Принять, что никогда не стану уравновешенным и буду снова и снова всё тем же сентиментальным придурком. Забить на это. Вмиг почувствовать тепло. Обхватить тебя руками в ответ. Сжать плотную ткань джинсовки. Слышать, как бьётся сердце, и не знать, которое из наших. Вдохнуть запах сигарет и энергетика. Улыбнуться куда-то тебе в короткие русые волосы. Пообещать себе не плакать и тут же провалить установку. Слушать тихие недовольные причитания о том, что я выскочил в одной футболке. Вспомнить о так и не надетой олимпийке. Подсознательно уже предчувствовать завтрашнее больное горло, насморк и температуру выше тридцати семи, но совершенно не думать о них всерьёз. Особенно сейчас. По-прежнему не ощущать холода и только прижаться к тебе сильнее. — Питер поможет. В этот раз точно. — Еле уловить твой шепот. Ощутить практически невесомый поцелуй в висок — и мы вмиг дома. — Уже помог.«…И я утыкаюсь тебе в подмышку и засыпаю счастливый. Занавес».