Осколки (драбблы)

Звук ее шагов приглушается поросшим от вечной сырости мхом. Базу не использовали очень давно – после победы Повстанцев она постепенно утратила всю свою привлекательность. В те почти спокойные годы иногда здесь парковались старые крестокрылы, иногда проходили учения новобранцев Новой Республики, которых с каждым годом становилось все меньше. — Если бы они только знали, чего будет стоить Республике тот план о разоружении. Рей говорила это, разыгрывая карту дружелюбия, пытаясь казаться расслабленной и даже будто бы чуточку скучающей. — Я видела, как сверкало небо над Такоданой, будто взрывались вдалеке фейерверки, – продолжила она, подходя в закованному в цепи пленнику ближе, – красные-красные огни. Да? Побежденный рыцарь медленно поднял голову. На бледных скулах разливались багровые синяки, темные волосы спутались грязными патлами, а разодранная в лохмотья черная водолазка почти не прикрывала испещренный ссадинами и царапинами торс. Он поймал взгляд Рей и растянул разбитые губы в подобии ухмылки. У мужчин его семьи получалось ухмыляться как-то по-особенному с той самой едва уловимой, бесконечно горькой тенью вселенской скорби за эту чертову Галактику. — Да. Рей сглотнула вязкую слюну, потерла костяшками кончик носа, стараясь абстрагироваться от запаха крови, мочи и пота, почти сорвалась глазами к мигающему красным окуляру камеры в углу камеры и с натужным спокойствием задала другой вопрос: — Цвета на Экзеголе были иными: синий, белый, черный… Прайд привел с собой ведь не все корабли. Да? Пленный издал странный звук, что-то среднее между кашлем и саркастичным смешком. — Я бы спросил об этом генерала Хакса, — не без насмешки во взгляде ответил он. – Но, постойте-ка, не выйдет. Рей повела плечом и сцепила ладони в замок за своей спиной, на самых кончиках пальцев уже потрескивали бы искорки ярости, если бы не огненно-оранжевые ящерки в клетках под самым полотком камеры. Исаламири, купленные у чиссов за почти баснословные деньги, должны были бы удерживать силы пленника под контролем, но и делали бесполезной главного джедая Сопротивления. Пленник проследил за взглядом Рей и тоже исподлобья зыркнул на ящерок. Потом фыркнул, точно также, как его дядя, и покачал головой в той же манере, как делала его мать. Этот мужчина! Он ее в могилу сведет. Опять. — Звездные разрушители и личный состав Первого Порядка теперь в распоряжении Республики, и мы… — Понятия не имеете, где разместить всех этих людей! — Практически рассмеялся избитый рыцарь, цепи, закрепленные к кандалам на руках и ногах, задорно звякнули. – Не знаете, чем их кормить. Не знаете, куда деть тела, решись вы всех их казнить, а выбросить бедолаг в открытый космос вам не позволяет гордость. Кому-то, может быть, религия. Надеюсь, что в новом Сенате найдется хоть кто-то с мозгами уровня Армитажа и поймет, как использовать этот ресурс. — Люди — это не ресурс! — вспылила Рей. — И если бы ты не был таким… — Каким? — Рявкнул он в ответ, резко выпрямляясь, насколько позволяли цепи. — Ну? Грудь Рей вздымалась, как после долгого бега, сбитое дыхание заставляло голос дрожать, заставляло звучать почти жалобно. — Бен… — Кайло! — огрызнулся он. — Ведь так написано в каждой проклятой статейке «Королевы ядра», да? Это было уже слишком. Слишком сложно, слишком больно! Рей резко развернулась, выскочила из камеры, кивнув охране, и устремилась наверх, ближе к солнцу и зелени Явина-4, ближе к свежему воздуху, шуму просыпающейся базы, гулу двигателей грузовых челноков, трели астродроидов и щебетанию птиц в подступающих к самым стенам комплекса джунглях. Только бы подальше от темницы, подальше от пленника, которого она не сумела защитить от гнева Финна, от обиды Чубакки, от ярости остальных, безликих республиканцев, лица которых стали ей претить. На верхних уровнях базы, в заливаемой солнцем переговорной, генерал Республики По Дэмерон протяжно выдохнул, выпуская в разрываемый косыми лучами светила воздух клубы сизого дыма. Рядом матерился Финн, грозясь спустится в темницу и устроить Верховному Лидеру очередной допрос, но Дэмерон почти не слушал своего товарища, он посматривал на суетящегося у голокарты золотистого дроида. *** Камеры отключились. Чтобы это понять, не нужна ему была никакая сила — до одури противные светодиодные красные точки, мешающие ему дремать, наконец-то потухли. «Ну хоть бы пару секунд счастья!» — не без сарказма подумал Соло, представляя, как что-то подобное мог бы сказать ему Люк. — О, а я все гадал, придешь или нет. Бен было попытался ухмыльнуться, но улыбка растаяла, так и не успев расцвести на его лице. Следом за угрюмым По в сырое помещение протиснулся С-3РО. — Мастер Бен! — воскликнул дроид, нелепо вскидывая руки. — О, хвала Создателю, я так хотел сообщить вам… — 3РО! — гаркнул Дэмерон, заставляя дроида оборвать речь на полуслове. — У нас одиннадцать минут. Приступай. Золотистый, неуклюже приблизившись к Соло, указал на зажатый в своей руке длинный шнур, один конец которого крепился, похоже, к его собственной голове, а второй завершался тонкой иглой. — У меня очень нехорошее предчувствие! — пробормотал Бен, срываясь глазами к кудрявому генералу. — Дэмерон, уж лучше сбегай за своим дружком-предателем, прояви хоть каплю уваже… ааа! Одним резким движением С-3РО перехватил Соло за горло и вогнал иглу ему куда-то в висок. — Прости, Бен, — услышал безвольный пленник сквозь туман жгучей боли, разрывающей его голову, — но мне нужно развязать тебе язык. Слишком много жизней стоит на кону. Соло повис бы безвольной куклой, если бы не хватка золотистого дроида. Его глаза будто подернуло дымкой, в уголке губы запузырилась слюна. Дэмерон дождался одобрительного кивка от 3РО, у которого покраснели светодиоды в глазах, и медленно произнес: — Рей перешла на Темную Сторону. Она мучает и соблазняет тебя. Она выпытывает ответы, лаская, избивая. Ты видишь ее пожелтевшие глаза. Ты — виноват в этом. Он продолжал говорить, рисуя словами картины, от которых Бен кричал внутри собственной головы, ведь терзаемый токсинами и электричеством мозг практически рисовал перед его мысленным взором все эти ужасы: и поддавшуюся Тьме Рей, и несбывшиеся ласки ее рук и губ, и все те взмахи алого клинка, которые совершались ее, не его, руками. — Не для того ведь ты ее спасал, да? Для жизни, для любви. Голос По гремел набатом в голове, отскакивая от костей черепа и рассыпаясь сюрреалистическими картинками, в которых Рей то обнимала предателя, то нежилась в простынях на постели Дэмерона, то поглаживала распухший живот, называя нерожденного сына истинным Скайуокером. И все снова прерывалось кроваво-красными сценами, где секс сменялся насилием, где поцелуи превращались в очередные побои, где молнии Палпатина сверкали на руках Рей, а призраки родителей таяли, поглощаемые Бездной. Одиннадцати минут пытки хватило, чтобы на следующее утро, когда сама Рей явилась в камеру, Бен начал говорить. *** — Что ты с ним сделал?! От злости джедайки закоротило водонапорную станцию. Дэмерон отмахнулся от облачка черного и дыма и пробормотал что-то про замену проводки. — Пытал, — просто ответил он. Губы Рей вытянулись в букву О, а в глазах промелькнул неподдельный ужас. — У него шрам на виске. Не мог же ты… — Мог. Она замахнулась, намереваясь дать ему пощечину, но По легко перехватил ее руку. — Дай мне три дня, Рей. — Ты сведешь его с ума! Так нельзя! — Он рассказал не все. — Все, что нужно! Этого хватит. — Рей… — Нет! Пожалуйста! Она вся вмиг обмякла, осунулась, роняя голову генералу на плечо. — Пожалуйста… он ведь спас меня. И не только меня, он… — Я знаю, — прошептал По, обнимая подругу, — обещаю тебе. Три дня, и я его отпущу. После минутного раздумья джедайка прошептала что-то, отдаленно похожее на «ладно».