Голубоглазый демон

Время. Безграничное. Но утекающее сквозь пальцы настолько быстро, что этого даже не замечаешь. Почему же ты течёшь так быстро? Счастливые моменты, те, которые хочется продлить, увы, но длятся будто пару мгновений. Моменты мук и страданий слишком долго проходят. Боль будто длится вечность. Но чем для меня стало нахождение в подвале Арсения? Время с ним протекает в одно мгновение. Жизнь после него обрела другой смысл… *** Я сижу во всё той же комнате подвала Арсения. Откинувшись на спинку дивана смотря в потолок, пытаюсь привести мысли в порядок. «Сколько я уже здесь?» — первый вопрос. А ведь и правда, сколько? Месяц? Два? Полгода? Год? Я сбился со счёта. Уже после недели. «Искал ли меня Дима?» — второй. Искал. Непременно искал. Зная его, поднял на уши весь Питер. Да и дружок Арсения говорил что-то про Диму. «Что сейчас с Оксаной?» — третий. Пожалуй, единственный вопрос, из-за которого внутренности в животе завязываются в тугой узел. Неужели он её убил? Он не мог… Не мог ведь? «Арсений…» — это не вопрос, а скорее конец здравых мыслей. «Раз, два, три, четыре. Ну-ка мысли ты пошире Тихо, слушай, не зевай! На вопрос ты отвечай…» — проносится в голове считалочка Арсения, которая каждый раз заканчивается по-разному. Я опускаю взгляд на свои руки. Все в его отметинах. Только ему известных символах… Кровавые разводы неприятными пятнами по коже. Раны болят уже не так сильно. Провожу кончиками пальцев по самой большой и глубокой. Самый первый… — П-пожалуйста, не трогай меня… — со слезами, всё льющимися и льющимися из глаз, говорю я. А в его глазах усмешка, на лице улыбка, а в руках небольшой скальпель, но достаточно жуткий для того, чтобы внушить ужас. Дьявольский смешок вырывается наружу. А мне до одури страшно. Как бы я не пытался сдержать эмоции, слёзы — не получается. — Эх, видимо ты слишком глуп, Антон… — состроил он опечаленное лицо. Но в ту же секунду громко засмеялся. Псих. — Видишь ли, — с улыбкой начал он, — каждый, кто сюда попадает — играет со мной в игру. Если он ведёт себя тихо и не брыкается — получает отсрочку смерти на день. Ты пока что проигрываешь… Я замер. Холод прошёлся по спине. Но этого секундного помутнения хватило маньяку, чтобы дёрнуть мои руки на себя и сделать глубокий порез, кровь от которого мигом стала стекать по руке, принося брюнету дичайшее удовольствие… Помню… Всё помню. Прокручиваю моменты с голубоглазым в голове. Каждый день. Каждый час. Думаю о нём. Глубоко под кожей, заставляет страдать… Он не приходит уже долго… И я даже не знаю, что за чувство заставляет ждать. Заставляет терпеть то, как он рисует новые отметины на руках. Заставляет терпеть издевательства в мою сторону. Кажется, что даже если бы он начал меня убивать — я бы не сопротивлялся… Это меня очень пугает… Кидаю взгляд на часы. 18:52. Сегодня снова не придёт. Даже не удивляюсь. Кошки скребутся на душе. Но почему? — четвёртый вопрос. Ложусь. Пытаюсь уснуть. Изначально не получается. Снова думаю об Арсении. Прикрываю глаза и тяжело вздыхаю. Слышу щелчок двери. Но глаза не открываю. Я уверен, это сон вызывает некие галлюцинации. Да, это определённо они. Шаги раздаются совсем близко. И это некто приседает возле дивана. Знакомый запах… Чья-то рука дотрагивается до моего лба, поправляет волосы спавшей чёлки. И тут же чувствую, как мягкие и тёплые губы прикосаются к этому же лбу. И тут я распахиваю глаза. Это не сон. Тот человек — Арсений… Я вылетел из реальности на пару секунд, и так и смотрел на Арсения, который успел оторваться от моего лба и уже смотрел своими голубыми глазами в мою сторону. При этом он находился неприлично близко. Я чувствую его горячее дыхание на своей коже. Его глаза, словно капкан, в котором застрял — не выберешься. — Антон, я… — и замолкает. Больше ничего не может сказать. Нормальный человек отпихнул бы его. Начал бы кричать, возмущаться, закатил бы истерику. Но я видимо ненормальный… И дальше продолжаю смотреть на растерянного (таковым я его ещё никогда не видел) мужчину. Сдаётся первым. Отводит взгляд. И останавливает его на моих руках, прижатых к груди. Подкатанные рукава толстовки дают увидеть шрамы и окровавленную руку. — Можно я.? — лишь кивком головы показывая на руки. Минуту думаю. Он никогда не просил. Всегда делал, не спрашивая разрешения. Я молчал. Он не трогал. И тут сажусь на диване, уступая место Арсению, и вытягиваю руки. Он садится и, как заворожённый, начинает водить кончиками пальцев по ранам от которых определённо останутся шрамы. — Больно? — спрашивает мужчина. Я всё ещё молчу. А голубоглазый хмыкает и улыбается — Боишься… Я ничего не сделаю тебе, поверь. — на секунду замолкает, смотря на меня. Потом резко встаёт и уходит в сторону двери. — Я сейчас. Продолжаю сидеть в том же положении и ошарашенно пялиться на дверь. И так сижу минут десять, когда Попов возвращается с бутылкой в одной руке, а в другой с коробкой. Я ухмыльнулся, ведь понял, что он снова будет меня резать… Но зачем ему тогда вода? Он снова сел рядом и выжидающе стал на меня смотреть. — Что? Снова будешь издеваться? Снова приносить боль? Так давай! Дерзай! Я весь в твоих руках! — начал уж было я истерично размахивать я своими конечностями, как Арсений меня обезоружил одной лишь фразой и своим излишним спокойствием. — Не буду. И тут я снова замер, и начал пялится на него. А мужчина в свою очередь лишь взял в одну руку мою, другой воду, и стал промывать мои раны. Я опешил, и стал смотреть на Арсения глазами в пять копеек. Смыв все кровяные разводы, он открыл коробку и достал оттуда перекись с ватой. Смочив жидкостью её, он приложил к ранам, которые мгновенно начали щипать. Но я не шелохнулся. Я рассматривал мужчину напротив. Таким видел его впервые. Заботливый и беспокоящийся… Потом он покрыл порезы йодом и перевязал бинтом. А я всё ещё смотрел на него. — Что такое? Смотришь весь вечер на меня как-то странно… Я что-то не так сделал? — сказал он, склоня голову вбок. — Я… Ты… Я не успел договорить, как в комнату, словно вихрь, ворвался, невысокого роста и с гулькой на голове, мужчина. — Сергей? Что произошло? — взволнованный Арсений подскочил с дивана и подлетел к этому мужчине. — Арс, он снова хочет тебя видеть… — пропыхтел он. — Блядство… — сказал лишь Арсений, повернулся в мою сторону, кивнул своим мыслям и ушёл прочь, заперев дверь. А мне оставалось догадываться кто «он», и почему Арсений так отреагировал…