Идея по душе

О маленькой особенности этого городка я был предупрежден. Джуффин мне так и сказал: «Есть у этого города маленькая особенность. Хочешь или нет — оценишь». Мне не удалось научиться различать, когда он говорит так о почти смертельной опасности или действительно забавных вещах. Соответственно, я подготовился ко всему, по крайней мере, эмоционально: постоянно ждал какого-то подвоха, настолько усердно, что пропустил его. Окна первой комнаты выходили на восток, поэтому я ничуть не удивился, когда на рассвете солнечные лучи начали исследовать моё лицо с той же тщательностью, с которой мне предстояло исследовать эту местность. Уснуть опять или хотя бы немного понежиться после долгой дороги, игнорируя весь мир, не получалось. На окнах не висело даже жалкого подобия каких-либо штор — досадная промашка владельца гостиницы. Исправлять чужие ошибки вместо завтрака не хотелось. Пришлось смириться со своей участью и послать зов с просьбой покормить меня. Горничная пришла спустя полчаса. За это время я успел в большей степени привести себя в порядок и даже глотнуть бальзама, чтобы прогнать сонливость, вместе с которой ушло и негодование, так что девушку я встретил с лучезарной улыбкой, которая её, по всей видимости, абсолютно не впечатлила. Она, ни на секунду не потеряв свою серьёзность, молча накрыла стол, а затем обернулась и остановилась, ожидая, видимо, дальнейших распоряжений. — На этом все, спасибо, — поблагодарив её, я подошёл к столу, щурясь от яркого солнца. — А нет, извините. Не могли бы повесить тёмные шторы к вечеру? Девушка уже держалась за ручку двери, стоя спиной ко мне. Но даже не видя её лица, я мог бы поклясться, что она снисходительно улыбнулась, будто перед ней (вообще-то, позади) был какой-то неразумный ребёнок, просящий изменить законы мироздания. Она, конечно, не знала, что о подобном я просил бы не её. Впрочем, разрушать иллюзию не стал. — Боюсь, у нас нет штор. Я всем своим видом показывал удивление, но она так и не обернулась, оставив моё представление без внимания. — Вы тут, наверное, в первый раз. Ещё не знаете, что это бесполезно. Она вышла, не дождавшись ответа и оставив меня наедине со слабым неприятным осадком, от которого я отмахнулся столь же легко, как от её слов. Станет невтерпёж — вытащу из Щели. Тоже мне, проблема, стоило бы переживать. Вряд ли я здесь надолго. Прикончив завтрак, пару чашек кофе и сигарету, я наконец решил заняться работой: совершенно абсурдным заданием Джуффина. Мне нужно было обойти Солнечный Городок — он так и значился в документах — и осмотреть достопримечательности, составив подробное описание каждой из них. Занятия глупее и представить себе нельзя, как, собственно, и мотивацию начальства, отправившего меня сюда. Однако Джуффину, кажется, эта идея пришлась по душе: так радостно он расписывал местные красоты. Сопротивляться, следовательно, было бесполезно. Хвала Магистрам, список необходимых для посещения мест, на который, вынужден признаться, я соизволил взглянуть только сейчас, был куда меньше ожидаемого. Обойти их можно было за пару дней, а оставшуюся полдюжину потратить на отдых. Не здесь, конечно, но по дороге я остановился в одной премиленькой деревушке, завоевавшей моё сердце своим чудны́м супом. Подобные мысли окончательно вытеснили из моей головы вопросы о практической полезности моей миссии, поэтому я тут же заторопился, словно эта пара секунд могла спасти кого-то от смерти. Хотя, наверное, могла. Меня. От скуки. На улице было довольно приятно. Солнце стояло высоко, однако воздух не раскалился, был прохладен, как бывает весенними вечерами. Занятное чувство вызывал у меня окружающий мир. Хотелось дышать полной грудью и непременно куда-то бежать, поэтому я не стал брать напрокат амобилер. Это решение противоречило моей собственной спешке, зато хорошо сочеталось с обстановкой. Я даже перестал мысленно упрекать здешнее солнце, не позволившее мне выспаться. Описывать, собственно говоря, было нечего. Большинство памятников, а так называемыми ценностями были именно они, не отличались какими-то уж слишком бросающимися в глаза особенностями. Они были из той категории достопримечательностей, которые встречаются в каждом городе, и человеку постоянно кажется, что ты их где-то обязательно видел. Что, конечно, вполне возможно, потому что иногда они даже выглядят одинаково. Самопишущая табличка, которую я, чрезвычайно довольный своей благоразумностью, взял с собой, чтобы отметить важные пункты, осталась пустой. Во время обеда я отдал её ребенку, упрямо тянувшемуся к ней. Что-то мне подсказывало, что она мне не пригодится, а таскать её постоянно было не слишком приятно. Как обычно (в подобных бесполезных ситуациях) я оказался прав. Полагаю, судьба у меня такая — быть правым, только когда от моего решения не зависит ничего, кроме моего досуга. Оно и к лучшему, с ролью Истины куда лучше справляется сэр Шурф. Мне даже с вышеупомянутым досугом не всегда удаётся договориться. Кстати о нём. Когда солнце зашло за горизонт, я решил покончить с работой. Говоря «работа», я сильно преувеличиваю, но к тому моменту было уже ясно, что это только предлог, чтобы выставить меня из столицы. Надо же было Джуффину растрачивать мои таланты на подобную ерунду. Мог бы придумать что-нибудь и поинтереснее, с его-то опытом. Нетрудно понять, мои утренние раздражение и недовольство вернулись обратно. К тому времени у меня зверски разыгрался аппетит, а последней каплей стал неудачный выбор трактира и совершенно отвратительная камра, оставившая во рту премерзкое послевкусие. К себе я возвращался с твёрдым решением сразу же потребовать смену комнаты. Скажем, окна с западной стороны подошли бы мне больше. Ну или полное отсутствие окон, чтоб уж наверняка. Администратор решил не спорить. То ли на него подействовало моё настроение, то ли лишняя корона, которой я подкрепил своё красноречие. Он протянул ключи с такой снисходительной улыбкой, которой меня одаривали бы все, кому не лень, если бы не боялись. Поэтому в открытую так делали только мои друзья. И некоторые вот личности. Писать отчёт о впустую потраченном дне никто, конечно, не собирался. Ко всему прочему, Джуффин игнорировал мой зов, что на самом деле было мне на руку - теперь можно было с чистой совестью развлекать себя, свалив всю вину на него. Разве он не знает, что я совершенно ни с чем справиться не могу? — Итак, — тишина вокруг меня уже порядком надоела, хотелось разбавить её хотя бы своим голосом. — Дорогая Щель, дай мне что-нибудь, что мне понравится. Щель между Мирами решила, что мне обязательно понравится сборник сказок, и, конечно, была права. Добрую половину ночи я перелистывал плотные страницы, не столько читая – все истории были хорошо знакомы – сколько рассматривая иллюстрации, некоторые из которых были весьма абстрактны. Нечего и говорить, что после того как сморенный прежней усталостью я уснул, меня продолжили преследовать эти яркие образы. Я проснулся с рассветом. Опять от чёртовых солнечных лучей. Хочу напомнить: окна моей комнаты были на западе. Однако её заполняли неаккуратные пятна света, словно кто-то неосторожно разлил жидкое солнце. Как я ни старался, хотя назвать мои полусонные попытки старанием можно с трудом, найти источник света мне не удалось. Куда лучше шло дело с сомнительными теориями о занятной особенности города. За полчаса тщетных попыток спрятать лицо в подушках родилось около дюжины безумных объяснений происходящему. Все они были связаны между собой мыслью, что Джуффин отослал меня, не чтобы я ничего не делал, а чтобы сделал что-то. Это тешило моё самолюбие. Окрылённый надеждой на скорое приключение, я тут же вскочил, забыв про усталость, ещё недавно казавшуюся невыносимой. Горничная в этот раз явилась намного быстрее. Увидев меня, она насмешливо скривилась, подняв бровь, однако взяла себя в руки, видимо вспомнив, где находится. Впрочем, зла я на неё не держал. — Не это ли вы имели в виду, когда говорили, что шторы не помогут? — я указал жестом на одно из солнечных пятен на полу. — Кажется, солнце здесь имеет особые права. — Берет всё, что хочет, — ей определенно доставляло удовольствие чувствовать себя более осведомлённой. Жаль, она не знала, что кто угодно знает об этом мире больше меня, так что грош цена была её превосходству. — Не могу поверить, что вы не в курсе. — Похоже, придётся, — я пожал плечами. — Неужели нет никакого способа спрятаться? Нельзя же всё время так жить. — Не всем везёт так, как вам, — ехидно произнесла девушка. — Некоторым всю жизнь здесь солнце не светит. Но вы ему, кажется, нравитесь. Всем своим видом она давала понять, что продолжать разговор не намерена. Поэтому я ничего не ответил, а только рассеянно посмотрел на сборник со сказками, который весь блестел от падающего на него света. Было, что обдумать, — чем я и решил заняться сразу же после завтрака. Всё-таки, не стоит размышлять о чём-то серьёзном, пока ешь. Это совершенно не способствует пищеварению и оставляет чувство неудовлетворённости. Однако даже спокойно поесть мне не удалось. «Ну, как продвигаются дела?» — безмолвная речь лишена интонаций, но я был готов поклясться, что Джуффин смеётся надо мной. — «Уже выяснил, что такого особенного в этом городе?» «Предположим, кое-какие соображения имеются. Не могу только понять: зачем я здесь». — Не то чтобы на помощь Джуффина можно было рассчитывать, но попытаться стоило. Неспроста же он вышел на связь именно сейчас, похоже, я двигаюсь в верном направлении. «Чтобы провести инвентаризацию достопримечательностей, конечно», — моей фантазии вполне хватало, чтобы представить его, невинно хлопающего глазками, будто бы его спросили, чему равно дважды два. Зрелище так себе, пусть даже исключительно выдуманное. — «Заканчивай скорее и выдвигайся обратно сегодня же. Ты нужен в Столице. Не то чтобы кто-то скучал, но как-то спокойнее, когда имеешь возможность наблюдать за проблемой. Можно огородить тебя от совершения глупостей, хотя бы от какой-то их части». Прервал он свою, как казалось тогда, слишком долгую речь. Тот факт, что Джуффин посчитал наш разговор оконченным как раз тогда, когда мне приходилось прикладывать все свои усилия, чтобы усидеть на месте, был невероятной удачей. Ну или его тщательным расчётом, но разницы в этом особой-то и нет. Спрашивать меня сейчас, откуда взялась такая абсолютная уверенность, бесполезно. Я просто знал, что надо делать. Скажу больше: я знал, как это надо делать — большая редкость, когда речь идёт обо мне. Поэтому я тут же отправился в алхимическую лавку, при том не самую ближайшую. Почему её местонахождение также не было секретом — один из тех вопросов, ответы на которые я не получил до сих пор. Можно опустить подробности моего похода. Это один из тех случаев, когда не знаешь, зачем идёшь, но точно уверен, что поймёшь, когда увидишь. Обычное явление. После того, как мною был куплен некий неизвестный ингредиент (внешне очень похожий на какую-то блестящую пыль, так что так я его и буду дальше называть), я вернулся в номер. На улице, между делом, я пересёкся с администратором, у которого, судя по всему, был выходной. Я говорю «судя по всему», но на самом деле судил я только по насмешливой улыбке, которой он меня одарил. В его глазах я, наверное, представлял из себя какую-то беспокойную и назойливую мошкару. Реакции моей, впрочем, он так и не дождался: были у меня дела и важнее. Правда, тогда я и сам мало представлял какие. Какими бы они ни были изначально, можно сказать, планы потерпели полный крах. Не успел я перешагнуть порог, как тут же, споткнувшись, рассыпал всю пыль по лежащему ковру. В расстроенных чувствах связался с горничной и попросил её принести какую-нибудь метлу. Вопрос о том, почему бы мне не использовать магию, чтобы навести порядок, остался незаданным, хотя ощущался в воздухе. Это определённо к лучшему, потому что ответа у меня не было. Хотелось бы верить, что для этой бедной девушки я был просто привередливым постояльцем, а не заклятым врагом. Однако выражение ее лица ясно давало понять, что кем бы она меня ни считала, я в её глазах не очень-то высокого положения и вряд ли это когда-либо будет исправлено. Нельзя сказать, что сей факт расстраивал меня, в конце концов, я был невероятно близок к тому, чтобы навсегда покинуть это место. В любом случае, пока она достаточно безуспешно пыталась смести пыль в кучу, весь её вид говорил, что лучше бы этой пылью были мои останки. Если бы я уже тогда умел слышать чужие мысли, наверняка бы пополнил свой запас какими-нибудь местными ругательствами. Ну а так пришлось довольствоваться смертельными взглядами. В переносном смысле, конечно. Терпеть мне, впрочем, пришлось долго. Не знаю, почему горничная сама не воспользовалась магией, наверное, я всё-таки влиял на неё против воли. Но в конечном итоге, выяснилось, что уборщица из неё никакая. Ей удалось с помощью какого-то неведомо дара неуклюжести — а я-то, дурак, думал, что хотя бы об этом всё знаю, — равномерно распределить пыль по ковру, да ещё и в воздух немного поднять. Чтобы не дышать магическим атрибутом с неизвестным эффектом, я решил открыть окно. Это было моей роковой ошибкой. Произошедшее вслед за этим довольно сумбурно отложилось в моей памяти, но собрав паззл из некоторых воспоминаний и рассказов, дошедших до меня из вторых уст, я могу попытаться передать картину. Горничная пронзительно вскрикнула. Обернувшись, я увидел, как она пытается удержать в руках метлу, которая упорно вырывалась, пытаясь метнуться к окну. Почему-то ситуация позабавила меня. — Это не смешно, — её голос срывался на визг; она ненавидела меня в этот момент, полагая, видимо, что во всём виноват только я. — Клянусь, я тут ни при чем. Это было правдой, несмотря на то, что интуиция вопила о моей причастности. Я поднял руки, показывая свою безоружность и благие намерения скорее метле, чем девушке. Бедняжка меня всё равно не слышала. В тот самый момент, когда я открыл рот, метла резко рванула и, утягивая за собой балласт в виде горничной, вылетела в окно. Из-за назойливого солнца мне не удалось рассмотреть направление движения. Однако гадать и думать не пришлось. В таких случаях я использую слово «миг», но хочу, чтобы меня понимали правильно: прошел ровно тот промежуток времени, который необходим человеку, чтобы понять, что все произошло, а произойти это самое «всё» может и быстрее. К чему всё это? К тому моменту, когда я обнаружил себя сидящим на ковре в доброй дюжине метров от земли, прошёл всего миг. Хорошей стороной было, очевидно, то, что искать несчастную жертву моих действий больше нужды не было. С пугающей решительностью удержаться она хваталась за метлу, не сводя с меня разъярённого взгляда. Благо, наше положение позволяло. Мы висели неподвижно, точнее таковыми были наши опоры, ровно друг напротив друга. Я, надо признать, был в выигрыше: хотя бы сидел, не боясь тут же слететь вниз. Как оказалось, зря. Мы (опять же, не совсем мы) устремились друг к другу с той яростью, на какую, кажется, вообще были способны неодушевлённые до недавнего времени предметы. Ковер ещё и пикет успел благополучно сделать, в ходе которого у меня не осталось ни единой возможности удержаться. Я полетел вниз. К счастью, не долетел, ибо был пойман. К моему величайшему счастью — сэром Шурфом. Переизбыток эмоций, как заведено у моего тела, вылился в смех. Думаю, со стороны выглядели мы в тот момент крайне комично: сэр Лонли-Локли с упрекающим спокойствием смотрящий на великовозрастного мужика, покоящегося на его руках, как младенец, да ещё и ржущего без остановки. Я только хотел было набрать воздуха для нового приступа — не успел. — Сэр Макс, пожалуйста, остановись. Занятный факт: в его словах вроде и не было никакого колдовства, но я всё равно заткнулся и сразу же успокоился. Врождённая способность у него такая: повелевать мной. В нашем мире аурой зовётся. Осторожно поставив меня на землю, ещё и не запутавшись в наших одеждах, он наконец с неохотой посмотрел вверх, где вовсю развлекались последствия моих не совсем разумных действий. Для полного портрета разочарованного отца не хватило только тяжёлого вздоха. Хвала Магистрам, он сдержался. — Я скоро вернусь и очень надеюсь, что найду тебя на этом же самом месте. Он особым образом выделил интонациями слова «очень надеюсь», так что прозвучало это, как одна из самых страшных угроз. О том, что случится с бедным сэром Максом, если он всё-таки попытается нарушить его просьбу, я решил не спрашивать. По правде сказать, просто не успел. Сэр Шурф явно не наслаждался процессом. Сторонний наблюдатель не заметил бы, но я не был — во всяком случае не считал себя — посторонним. Я видел в его действиях некоторую рваность и чувствовал, что он не сводит с меня взгляда. Редкие свидетели процесса, скорее всего, видели то же самое. В их глазах сэр Лонли-Локли представлялся, должно быть, спасителем несчастных горничных. Девушка явно была рада зацепиться за что-нибудь более похожее на человека, чем старая палка с веником на конце. Она даже пыталась заглянуть ему в глаза, чтобы поблагодарить или только намекнуть на благодарность. Думаю, она ещё раз прокляла меня, когда поняла, что я вызываю куда больше интереса. Можно подумать, мне этого хотелось. В тот момент, когда я вскинул руки, чтобы жестом поздравить моего друга с победой над метлой, он прожёг меня таким взглядом, будто не очень усердно пытался убить. Пригвоздить к месту, однако, получилось у него отлично, опять же, прошу заметить, без использования магии. Он приземлился рядом со мной, держа в одной руке сложенный ковёр, а в другой — девушку. Отпустив её (хотя она все ещё не отпускала его), сэр Шурф всучил мне свёрнутый ковёр. Чтобы удержать его, пришлось применить больше силы, чем я рассчитывал - он настойчиво пытался вырваться. — Мы возвращаемся, — констатировал сэр Лонли-Локли. — Сейчас же. А по возвращении я потребую у Джуффина наказание для тебя в виде домашнего ареста. У меня дома. Последнюю фразу он говорил уже на ходу, утягивая меня за собой. От неожиданности я чуть было не выпустил ковёр. И хорошо, что чуть. Становиться покойником раньше времени мне не хотелось. В нашей обратной поездке не было ничего примечательного. Возвращались мы практически без остановок да ещё и в постоянной тишине. Несмотря на то, что мой друг явно не вкладывал в своё молчание какое бы то ни было наказание, я чувствовал себя слегка паршиво. Впрочем, это более-менее успешно исправлялось тем несметным количеством кофе, которое я пил скорее назло ему, чем по собственному желанию. Джуффин встретил нас хохотом. Ковёр, который мы привезли, он оставил себе, попутно объясняя смысл всего произошедшего. Говорил он это скорее Шурфу, ибо по некоторым признакам я начал подозревать, что он потерял веру в наше начальство. Оказалось, что солнце в том городе действительно очень своенравное. Кажется, это было последствием какого-то древнего заклятия, произнесённого на Тёмной Стороне. Снять его возможно, но, отдавая дань традиции, местные жители отказались. Тогда Джуффин дал солнцу то, что оно просило: меня. Под совершенно идиотским предлогом «он ведь у нас такой наивный» меня отправили выполнять желания светила, благо оно умело внушать свои желания. На всякий случай за мной вслед тут же отправили сэра Лонли-Локли, чтобы тот удержал меня, в случае чего, от излишне прилежной работы. Что же такого сделал — я тогда так и не понял. Правда открылась мне позднее. Эта пыль была ничем иным, как перемолотой корой Стилнуса — какого-то там редкого дерева. Её основными свойствами были самовосстановление и выборочное действие. Так что теперь, с моей лёгкой руки, во всём городе на земле не было ни единого ковра или метлы. Все они летали в небе и вели, кажется, бесконечную войну между собой. Пыли от них стало столько, что солнца вообще не было видно. Со временем увидеть даже сами метлы и ковры стало большой удачей. Город, надо, однако, сказать, начал набирать популярность среди туристов, а бывшая горничная теперь проводила экскурсии, рассказывая о «безумном Идиоте» и своём полёте. Однажды она даже прислала мне открытку, в которой сердечно благодарила и заверяла, что зла не держит, да никогда и не держала, просто чувствовала, будто я иду наперекор светилу. А оказалось — исполнил его заветное желание. Кто бы мог подумать, что солнцу захотелось отдохнуть? Мне тоже пришлось взять перерыв. Не совсем по доброй воле - сэр Шурф всё-таки настоял на моём домашнем аресте. Однажды я, впрочем, устроил побег. Но это уже совсем другая история.