Никогда не Сдавайся

      Вскоре после разговора с Синтафаэ, слуга принес еду, как и обещала суккуба. Пиршество было очень скромным, но крайне вкусным. Искусно приготовленное жаркое с гарниром из неизвестных мне зерновых культур. Такое блюдо пришлось бы к месту и на приеме у генерал-губернатора одной из имперских планет. Этого было недостаточно чтобы утолить голод, но хотя бы притупило его. Слуга дождался пока я доем, молча забрал посуду и ушел. Удивительно, но слуга оказался человеком. Я хотел было окликнуть его и спросить, как он здесь оказался и почему не находится в темницах, но не успел. Слуга быстрым шагом удалился, а вслед за ним, словно по команде, в покои вошли две вооруженные ведьмы.       Обе эльдарки были выше меня ростом, но при этом ниже суккубы. Левые щеки эльдарок украшали татуировки схожие с той, что были у Синтафаэ вокруг левого глаза, только более грубые и меньше по размерам. Одна из них, темноволосая, увлеченно и с нескрываемой завистью рассматривала покои Синтафаэ, другая же, с огненно-рыжими волосами, наоборот с любопытством наблюдала за мной. Ведьмы подошли ко мне, словно ожидая, что я буду без слов повиноваться и последую за ними.       Рыжеволосая ведьма произнесла что-то на эльдарском напарнице, сгорающей от зависти. Та лишь надменно фыркнула в ответ и резко дернула меня за плечо, больно впившись ногтями в кожу и на плохом готике произнесла: - Радуйся, вонючее животное, что архита соизволила тебя принять в своих покоях. Вставай, тебя ждет твоя камера. - Не будь так груба, – произнесла вторая ведьма. - Как бы странно это не звучало. Он нужен ей живым, целым и невредимым. Тем временем, темноволосая ведьма вытолкнула меня из покоев на лестницу, а вторая накинула мне на голову мешок. Радовало только то, что теперь хотя бы не воняло мертвечиной.       Спуск был невероятно долгим. Ведьмы с обеих сторон поддерживали меня и одновременно не давали и шанса на побег. Хватка у них была стальная. Я насчитал почти шесть тысяч ступеней – это еще без учета переходов. Теперь стало понятно почему ведьмы в такой хорошей физической форме. Пробежишь туда-сюда пару раз и можешь уже быть собой доволен. Могла бы быть хорошая шутка, жаль некому ее оценить. От этих мыслей я нехотя начал вспоминать то, как оказался здесь.       Все началось с того, что Инквизитору Аверштайну понадобилось попасть на Порт Странствий. Заодно и проверить одного очень подозрительного вольного торговца, Годвина фон Клюгена. Годвин был в молодости выдающимся и бесстрашным исследователем, полководцем, а также великолепным фехтовальщиком. К ста двадцати годам, благодаря омолаживающим процедурам и постоянным тренировкам он выглядел как мужчина не старше сорока пяти, с редкой проседью в волосах. Навыков своих вольный торговец не растерял, а его возраст выдавали лишь многочисленные шрамы, а также глаза, взгляд которых, казалось мог пробивать стены. Это касалось как родного глаза, так и аугметического, который по слухам являлся встроенным лаз пистолетом повышенной мощности.       За такую долгую и полную приключений жизнь, он успел нажить славу и богатство, соперничать с которыми могла лишь династия Винтерскейл, а также, возможно, династия Элегиус. Это и являлось основной проблемой для Инквизитора, четких свидетельств для обвинения фон Клюгена в ереси или измене не было, были только слухи, о якобы настигшем безумии. Для Адептус Терра и Администратума сектора Каликсис Годвин был очень ценен тем, что колонизированные им миры исправно платили десятину. Недавно сформированный имперский флот пространства Коронус, отмечал его заслуги по борьбе с ксеносами и прислужниками Хаоса. Поэтому просто обвинить в ереси или измене было верным способом нажить себе врагов в имперских структурах. Возможно даже в самой инквизиции.       На замечательной репутации флотоводца уже и не было места, чтобы повесить новую медаль или заслугу. Реальность же показала, что обратная сторона репутации и личности Годвина – это торговец ксено артефактами, жестокий убийца и кровавый тиран, ставший таким буквально за десять лет.       Инквизитор Аверштайн явно ожидал нечто подобное от него, но он думал совершить правосудие в Порту Странствий, который являлся границей имперских территорий. За два дня, мне и еще двум аколитам из немаленькой свиты, было поручено найти улики, указывающие на его измену. На крайний случай хотя бы подтвердить опасения инквизитора по поводу его безумия.       Годвин очень хорошо держался и не подавал виду, что есть какие-либо причины для подозрений. Бросались в глаза лишь вспыльчивость и гневливость вольного торговца. До последнего момента мы не знали, что нас раскусили, пока варп прыжок до Порта Странствий не закончился раньше обычного. Мы ожидали увидеть космическую станцию, вместо этого увидели пустоту космоса и три вышедших из бесшумного хода корабля темных эльдар.       Авенарий, бывший арбитрес, уже начал готовиться к отражению абордажа, надевая броню штурмовиков темпестус. Зайра, наемница из Латунного города, вовсю проверяла свои болт пистолеты и обоймы к ним. В это же время до меня дошла ужасная мысль, Годвин не собирался давать им бой. Корабли темных эльдар, были одними из самых опасных противников в пустотном бою. С другой стороны линейный крейсер типа «Оверлорд» с гордым именем «Утверждение правды», под управлением Годвина, а также корабли многочисленного эскорта могли дать достойный бой им и даже победить. Вместо этого корабль остановился и словно бы начал дожидаться прихода незваных гостей.       Я со всех ног бежал на мостик, успев прикрепить к отвороту куртки розетту, которой и обязан моим нынешним положением. Когда я оказался на мостике было уже слишком поздно. Появился как раз вовремя, чтобы застать тот момент, когда выстрел из плазма пистолета разносит инквизитору Аверштайну голову. Это зрелище потрясло меня до глубины души, в гневе я выхватил свой силовой меч и с криком кинулся на вольного торговца.       Учитель фехтования, служащий инквизиции, Джон Фирс, рыцарь с феодального мира Эрис Один, мог гордиться мной за тот бой. Я заставил Годвина попотеть и приложить усилия чтобы не проиграть бой. На моей стороне тогда были ярость и молодость, на стороне вольного торговца вековой опыт и невероятная сила. Поединок продолжался несколько минут до тех пор, пока Годвин не вышиб из моих рук меч и не оглушил сильнейшим ударом. Дальше было забытье. Пленение. И позор.       Я должен был выжить здесь и передать любыми способами информацию в Империум, о том, что Годвин предатель и еретик. Во мне не было никаких сомнений о том, что предатель благополучно пересек границы Империума. Дал взятку кому надо, чтобы астропатическое сообщение, отправленное инквизитором не было опубликовано, чтобы арбитрес проверяющие корабль перед отбытием в Коронус посчитали, что инквизитор со свитой пропал во время абордажа темных эльдар. Я не сомневался, что у такого известного вольного торговца хватило влияния и власти, чтобы замять эту проблему. Дальше Годвин просто растворился бы в Коронусе, в собственных владениях в системе Эрфолграйх. Там предателя не достанет никто, маршрут до системы, знают только капитаны кораблей и навигаторы служащие флоту и торговому дому фон Клюген. Мои доказательства были тем, что могло стать кончиной репутации вольного торговца и лишить дом патента, а самого Годвина, головы. Оставалось только придумать, как выжить в плену темных эльдар. Если бы это было так просто.       Пока мы спускались в подземелья башни, ведьмы начали сначала просто обмениваться фразами на эльдарском, затем вести полноценный диалог. Я старательно вслушивался в их разговор, стараясь отметить и выделить знакомые слова. Любому другому – это показалось бы невозможным. Но я был подготовлен в инквизиции именно для таких дел, статус лексографа был получен не без труда, но зато в кратчайшие сроки. Пользуясь тем, что под конец пути обе эльдарки болтали без умолку, я начал дешифровку.       Когда меня остановили перед камерой, ноги гудели от усталости. А от щебечущих о чем-то эльдарок уже болела голова. Желая прекратить этот разговор, я ответил на заданный одной из ведьм вопрос: - Он точно уже представлял себя в объятьях Синтафаэ. - Да представлял, и не раз. - ответил я. Ведьмы застыли в замешательстве и та, что оставила на моем плече след от своих ногтей, сдернула мешок и приставив нож к горлу, спросила: - Что ты еще слышал, мон’кей! – далее эльдарка приложила меня парой крепких словечек на эльдарском. - Постой, Баэша. Откуда ты знаешь эльдарский, мон’кей? – удивленно спросила вторая. - Ильянир, нам сейчас не до разговоров с этим мешком с мяс… - Выучил, пока шел с вами вниз, – ответил я на эльдарском. Мои слова прозвучали для обеих эльдарок, как гром среди ясного неба. Я сделал каменное лицо, силясь скрыть торжество, любуясь произведенным эффектом.       Вместо ответа, та что звалась Баэша ударила меня кулаком в челюсть. Благодаря моим рефлексам удар, к счастью пришелся по касательной. Хотя силы удара все равно хватило, чтобы впечатлить меня. Если бы не моя попытка уклониться, моя челюсть была бы сломана. Второй удар уже остановила вторая эльдарка, перехватив ее руку - Стой! Остановись! Или ты хочешь, чтобы следующий цикл Синтафаэ проходила с твоей головой на стойке для трофеев! Нам было приказано доставить его целым и невредимым! – прокричала Ильянир. - Молись своему богу, чтобы мы не встретились на арене, червь. – прорычала Баэша, развернувшись и уходя быстрым шагом вглубь коридоров.       Ильянир посмотрела вслед уходящей подруге, и обреченно вздохнула, сказала на готике, заталкивая меня в камеру и закрывая следом двери: - Это твоя камера мон’кей. Привыкай к ней, сомневаюсь, что ты в скором времени сменишь свое жилище, на что-нибудь более подходящее для жилья. - Твой низкий готик лучше, чем у твоей подруги. – ответил я эльдарке. - А твой эльдарский отвратителен. – ухмыльнувшись, ответила Ильянир. Ведьма развернулась и ушла в сторону лестницы. Красота эльдарок была непривычной, неестественной, нечеловеческой, но со страшной силой притягивала взгляд. Больше всего в Ильянир мое внимание привлекали огненно-рыжие волосы, уложенные в высокий хвост, и озорной локон челки выбивающийся из прически.       Как только эльдарка вступила на первую ступеньку лестницы, замок моей камеры закрылся с легким щелчком. Камера была небольшой, но явно больше того, что я ожидал. Здесь была даже отдельная кровать. При мысли о кровати, я понял насколько устал. Сие спальное место было не самым удобным из всех, что я знал, но моя усталость была сильнее.       Проснулся я от сильного пинка по ребрам. Пнув меня, Баэша рассмеялась и произнесла на готике: - Чего разлегся мон’кей, тебе принесли еду, а ты не спешишь ее сожрать. Какой-то ты не правильный, - Эльдарка достала из-за пояса электро-хлыст, активировала его и оглушительно щелкнула им, - значит будем выправлять.       Баэша хищно улыбнулась и огрела меня электро-хлыстом по спине. Я взвыл от боли, пронзившей мое тело, чем вызвал у ведьмы довольную гримасу. Подойдя ко мне и схватив за голову, ведьма посмотрела в глаза, наслаждаясь причиненными мучениями. - Жри, животное, да побыстрее, архита ожидает тебя на тренировочной площадке, – словно выплевывая слова, сказала надсмотрщица. Бросив на пол тарелку с похлебкой и кусок черствого хлеба, ведьма вышла из камеры, наблюдая за тем, как я ем. Эльдарка с раздражением смотрела на меня, не выпуская из рук хлыст. Когда я доел, комморитка бросила мне фляжку с водой и сказала: - Пей быстрее, питье не отравлено, – явно сгорая от нетерпения, произнесла Баэша. Я осушил флягу за несколько жадных глотков, едва не захлебнувшись. Жажда все же давала о себе знать. Когда я допил, эльдарка подошла ко мне, выхватила флягу и развернувшись, жестом указала следовать за ней. К моему удивлению мешок на голове мне не надели. Башня для меня была словно бесконечный лабиринт из лестниц, залов и коридоров. Если бы я отстал от Баэши, то непременно заблудился бы. Эльдарка шла очень быстро, я едва поспевал за ней. - Куда мы так торопимся? – спросил я у комморитки на эльдарском. Кончики ушей дернулись от раздражения, когда ведьма услышала мой акцент. Хотя и сам факт моего обращения мог вызвать такую реакцию. - Архита не любит ждать. Ты сам захотел проверить свои силы и навыки. В свою очередь архита была столь любезна, что соизволила в кратчайшие сроки ответить на твою просьбу. Вот мы и торопимся, чтобы не испытывать ее терпение. – Ведьма говорила на готике нарочито медленно, словно подбирая слова. Общение явно действовало ей на нервы. Решив больше не докучать ей вопросами, я замолк. Оставшийся путь до пункта назначения был недолог. Сначала мы вошли в некое подобие амфитеатра, а затем на полноценную арену, трибуны арены были почти пусты, а вот царское ложе, слегка выдающееся в сторону центра арены, было полностью заполнено.       Я разглядел среди сидящих там и Синтафаэ с Амарейей и Ильянир, которая стояла по правую руку от суккубы. Слева от суккубы сидела, как мне показалось, совсем юная эльдарка. - Неужели дочь? - одними губами прошептал я. Между эльдарками было явное сходство, серьезным отличием были волосы девушки, яркого фиолетового цвета. Остальные отличия, если и были, их очень сложно рассмотреть с такого расстояния.       Мои наблюдения прервала, Баэша. Ведьма ткнула меня в бок рукоятью меча. Взяв меч и попробовав его на остроту, я понял, что таким даже хлеба не нарежешь. Подумав, что меч является обычным, тренировочным, я успокоился. Я стал ждать, когда из арены выйдут манекены наподобие тех, с которыми тренировалась Синтафаэ. Вместо этого, с другого конца арены ко мне вывели химеру, напоминавшую освежеванное животное с двумя скорпионьими хвостами. Тварь жадно щелкала челюстями, а с хвостов, на землю капал яд. Поняв, что бой предстоит серьезный, я растерялся. Тупым мечом ничего не смог бы ей сделать. Можно было попытаться оглушить или проткнуть глаз острием меча, которое все еще сохраняло какое-то подобие заточки. Наконец химеру отпустили с поводка, и дрессировщик взмыл на своем скайборде над ареной. Вспоминая уроки, полученные в инквизиции, я встал в защитную стойку, ожидая, когда химера подбежит достаточно близко. Стараясь успокоить вырывающееся из груди сердце, начал считать про себя. Когда химера приблизилась на достаточное расстояние, чтобы атаковать я отпрыгнул от удара. Инерция химеры не позволила ей вовремя остановиться и развернуться, чтобы избежать моей атаки по задней лапе. Хруст коленного сустава казалось был самым приятным звуком, который я слышал в своей жизни. Тварь зарычала от боли и ярости, разворачиваясь ко мне. К счастью чудовище не успевало среагировать на мои действия. Прыгнув в сторону противника я кинул меч, целясь в голову, а сам вцепился в скорпионьи хвосты располагавшиеся на спине. Химера взбрыкнула и попыталась сбросить меня, но я навалился на хвосты всем телом и воткнул их чудовищу в глаза.       Ослепленная химера взревела от боли. Скинув меня с себя, она начала лапами скрести свою голову, жалобно скуля от растекающегося внутри головы яда. Я подошел к оброненному мечу, поднял его и подойдя к химере, воткнул в основание черепа. Химера дернулась и замерла.       Сердце стучало как бешенное, я хватал воздух словно только что тонул. Мой взгляд скользнул в сторону царской ложи. Синтафаэ встретившись со мной взглядом улыбнулась и начала аплодировать. Вскоре к ней присоединились остальные зрители. - А теперь еще одно испытание, последнее на сегодня, – вставая, произнесла Синтафаэ. – Приведите пленника и выдайте испытуемому новое оружие.       Баэша подошла ко мне сзади и окликнула. В руках у ведьмы был силовой меч эльдарской работы. Эльдарка развернула его рукоятью ко мне и отдала. Затем указала на другую сторону арены, там стоял следующий соперник. Я не сразу понял кто там стоял. Но когда я различил в могучей фигуре бывшего арбитрес, мое сердце оборвалось. Вот настоящее испытание. Смогу ли я убить Авенария, с которым знаком с момента моего вступления в инквизицию или провалю испытание. В голове начали проноситься воспоминания одно за одним. Арбитр, прикрывающий меня щитом от смертельного удара. Долгие часы ожидания в засаде на ячейку контрабандистов. Присутствие духа и сила воли Авенария, тогда были моим моральным ориентиром в темноте неопределенности, когда каждая мелочь могла пустить план под откос. Его добродушное лицо и простые шутки, когда он подбадривал меня после ранения в той самой засаде, помогая идти, подставив плечо. Авенарий был очень силен. С высоты своего двухметрового роста он с презрением смотрел на меня. - Когда ты предал Императора и нас, – прокричал Авенарий, начиная разбегаться – отвечай мне, когда ты прислушался к увещевания этой лживой ксеношлюхи?!Когда ты решил предать тех, с кем ты служил в священной Инквизиции?!       Слова Авенария сильно задели меня. Отчасти потому, что правда была не на моей стороне. По сказанным словам было понятно, что он не знает всего о произошедшем на корабле. Зато знает о том, что был допрос у архонта. Этого было достаточно. Арбитр винил меня во всех бедах, что произошли с нами. - Я, как и ты, жертва обстоятельств и злого умысла. – прокричал я ему в ответ. – Нас предал Годвин, а не я, он повинен в смерти инквизитора и в нашем пленении. Возможно Авенарий сможет меня превзойти и размозжит голову своей силовой булавой. Эльдарки оставили ему и броню, и щит арбитрес. У меня был лишь меч. Остатки моей одежды не могли послужить надежной защитой от ударов бывшего арбитра. Даже одного пропущенного попадания хватило бы, чтобы завершить поединок. - И ты хочешь заключить союз с ксеносами, чтобы отомстить?! – выкрикнул Авенарий, целясь ударом силовой дубины мне в голову. Пригнувшись, я отвел его удар в сторону и попытался контратаковать. Авенарий закрылся от контратаки щитом. Эльдарский меч оставил на щите арбитра раскаленный добела след, но щит выдержал. От следующего удара булавой мне пришлось отпрыгнуть, уклоняясь от летящего в голову щита. Арбитр использовал инерцию от удара булавой, чтобы развернувшись всем корпусом нанести мне удар щитом. Туда куда направлялся удар меня уже не было, но арбитр очень быстро нашелся и развернулся, машинально закрываясь от возможных атак. Я завидовал арбитру, он сражался оружием, к которому настолько привык, что оно стало продолжением его самого. Меч, которым я сражался, был видавший виды, да и не самого лучшего качества, но все же неплохо сбалансирован.       Поединок между нами длился несколько минут. Булава и меч сталкивались, высекая искры, на щите арбитра прибавилось новых остывающих разрезов, а на моем плече появился ожог от пришедшегося вскользь удара булавы. Паритет по навыкам и снаряжению нужно было как-то преодолеть. Проведя по Авенарию серию ударов, которые он успешно парировал, я закончил ее обманным ударом. Воспользовавшись замешательством арбитра, ушел из угла обзора противника и спрятался за щитом. Для удара открылось незащищенное плечо.       Мне было невероятно тяжело ударить друга, но я понимал, что Авенарий не смирится с моим выбором. Даже инквизитор Аверштайн, будучи пуританином, осаждал иногда слишком ярое рвение арбитра. Я должен был выжить, должен был отомстить и поведать всю правду инквизиции. Следующий мой удар попал в цель и отсек арбитру часть плеча и плечевого сустава. Кровь полилась из раны, заливая ему руку. Авенарий зарычал от боли и отпихнул меня щитом, его рука повисла плетью. Он, проклиная меня сквозь зубы, стащил с раненой руки щит. Я едва удержался на ногах от удара и не желая терять преимущество, нанес еще один удар. Раненый арбитр не смог его парировать, а силовое поле меча спокойно прошло сквозь броню шеи и прожгло ему горло. Авенарий начал мучительно захлебываться в собственной крови, он сорвал со своей головы шлем целой рукой, пытаясь что-то сделать с поврежденным горлом. Его взгляд полный страдания и презрения будет снится мне по ночам еще очень долго. Арбитр упал на колени, задыхаясь и хрипя. Я подошел к старому другу, обнял и сказал: - Я отомщу ему за наши покалеченные судьбы. Годвин поплатится за это. – Сказав эти слова, я даровал ему удар милосердия пронзив сердце. Поддерживая слабеющее тело бывшего арбитра, давая спокойно лечь на землю, я прошептал. - Ступай же под правую длань Императора мой дорогой друг. Мне невероятно жаль, что все так кончилось.       По моим щекам текли слезы, но не было рыданий. Они не должны были слышать мою душевную боль хватит с них страданий наших тел. Вместо этого я запел одну из песен варварских племен Иокантоса, которая так сильно запала в душу. Песня, которой варвары великих степей провожали павших в бою в последнюю дорогу. Kven skal synge meg i daudsvevna slynge meg nеr eg helvegen gеr og dei spora eg trеr er kalde sе kalde, sе kalde Eg songane sшkte Eg songane sende dе den djupaste brunni gav meg drеpar sе ramme av Valfaders pant Alt veit eg Odin kvar du auge lшynde Кто будет петь мне, В смертный сон бросать меня Пока я по дороге в Хель иду Тропа по которой я ступаю Такая холодная, холодная Я искал песни Я возлогал песни Тогда глубочайший источник Послал мне величайшие слезы В залог моего погибшего отца Я все знаю, Один Кого одарил ты своим взором.