Возрождение Кармен

— Тебе нельзя это есть, солнышко. А что, если… Мне плевать. Больше они не заставят меня встать на весы. Добились своего и ладно. Капельницы не помогут вернуть мне здоровье. По крайней мере не то, на которое я надеюсь. Все давным-давно кончено. Мои медали, прежде развешанные по всей квартире, нынче спрятаны в ящики. Тяжелым грузом давят на сердце. А я бросаю на маму пронизывающий взгляд и доедаю последний кусок вяленого мяса. Они не заставят меня вновь пить воду, приправляя ее лимонным соком, двумя граммами сахара и листиком мяты. — Мам, тебе пора идти. Мама не двигается с места. Я понимаю, ей больно видеть свою дочь здесь — в койке больничной палаты. Только виновата она сама. Я просила забрать меня раньше, умоляла разобраться в методах моих учителей. Мама доверилась им — не мне. Теперь я прошу уйти ее с дороги, и не мешать мне восстанавливаться. Я бы сказала, пытаться. Врачи до сих пор не могут внятно сказать, смогу ли я ходить не хромая, не то, что встать обратно на коньки. — Доченька… — Мам. Она утирает слезы белоснежным платочком. Уж не знаю, пытается ли она вызвать жалость, или действительно так обо мне переживает. Во мне не осталось жалости ни к ней, ни к себе. Единственное чего я хочу — вернуться на лед. Только никто не позволит. Больше никто. Мама бросает на стол две газеты. За последнее время их в мусорке накопилось три десятка, персонал больницы ворчит на то, что пакет вечно заполнен до краев. Я кидаю новые газеты туда же. Мама качает головой. Она поправляет мое одеяло, скидывает больничный халат и уходит. Напоследок смотрит на меня так, будто я сама все разрушила. Но нет. Это они. Год изменил меня. Морально и физически. Больше я не та наивная Алина, которая улыбается, когда это от нее требуют. Я включаю новостное видео. — Чемпионат мира по фигурному катанию дал неожиданные результаты. Чемпионкой мира стала Самодурова Софья. Трусова Александра взяла серебро, уступив сопернице пять с половиной баллов. Бронзу завоевала японка Рика Кихира… пока неизвестна причина снятия Евгении Медведевой с Чемпионата. Инстаграм переполнен фотографиями счастливых фигуристов, занимающих пьедестал. Они улыбаются на камеру, придерживают рукой медали. Они счастливы. Даже Саша. Она стоит с гордо поднятой головой. Незагнанная. Почему? Я задаюсь этим вопросом в который раз. Может, хорошо играет? Мое внимание привлекает новость о Жене. За два часа до старта ее тренер забрала с тренировочного корпуса. Причину так и не объяснили. На мои звонки Женя перестала брать трубку, стоило мне спросить в чем дело. Впрочем, это было так похоже на нас. Переживать друг за друга, но не жаловаться на свои проблемы. Я поступила также, когда поняла, что вляпалась в дерьмо. Перестала общаться с людьми, которые пытались меня поддержать. Хотелось вопить: где вы были раньше? Раньше они притворялись, что все в порядке. Медсестра меняет содержимое капельницы, подключает аппарат физиотерапии и я снова погружаюсь в размышления о своем будущем. Будет ли оно, это будущее? Когда ты буквально перестаешь интересовать всех тренеров мира. Кто возьмется за девочку, которая год училась ходить заново? Я старалась, я честно старалась найти в себе силы бороться за свои титулы. Отстаивала права, молила об отсрочке. Федерация Фигурного катания России больше не считает меня способной к дальнейшему развитию. Я сама так теперь считаю. И все они. Будучи девушкой с характером, я пыталась доказать, что после травмы смогу сделать все. Попытаюсь вернуться в большой спорт. А меня вышвырнули из команды, будто и не было никакой олимпийской чемпионки. Не дали шанса. Даниил Глейхенгауз на фотографиях выглядит так, словно ничего не произошло. Будто их тренерский штаб не сломал очередную девушку. Идеально причесанный, выглаженная рубашка, длинное пальто с необычным принтом. Его довольную улыбку мне хочется стереть, но я не могу оторвать взгляда от его лица. Если я и занимаюсь мазохизмом, то таким вот образом — убивая в себе воспоминаниями о нем. Мое собственное сердце начинает биться сильнее, когда я думаю, как бы все обернулось, не будь я сейчас такой жестокой, слабой. Что было бы, не питай я к нему лютой ненависти? Наверное, продолжала бы любить. Но та Алина давно покончила с собой. Она ушла вместе с надеждой на возвращение в нормальную жизнь. У той Алины больше нет шансов вернуться. Она осталась в прошлом. Как образ, который я исполняла много раз, прикрывая синяки, боль и дичайший голод. Китри, Кристина, Кармен — все они забрали у меня часть души, которую именовали лучшей фигуристкой мира. Они забрали у меня способность стоять на собственных ногах. Реабилитация-- страшная вещь. Никогда не знаешь — поможет она тебе или нет. Ты просто пытаешься следовать указаниям врачей и верить, что все будет хорошо, но сердцем понимаешь, что как прежде уже не будет. Слезы впитает подушка, тревогу заберет очередной укол успокоительного, а боль замаскирует обезболивающее. Нет смысла полагать, что мне позволят рискнуть и снова встать на коньки, когда с таким трудом мне починили ноги. Но они сами, все они — сделали фигурное катание смыслом моей жизни. Кто я без него? «Здоровье важнее, доченька» — любит повторять мама из раза в раз. Но где ты была, мама, когда они меня ломали? Когда они делали все, чтобы я оказалась в инвалидной коляске? Где ты была? Истина в том, что я не могу больше доверять собственному Я. Одна часть прежней Алины все же существует — та, что идет к своей цели, несмотря на дикие боли, пустой желудок и потерю сознания. Новая Алина не станет верить в пустые обещания о том, что все будет хорошо. Ничего хорошего не будет. Моя жизнь изменилась, когда я стала Олимпийской чемпионкой. Она изменилась и сейчас, когда уважаемая Этери Тутберидзе и ее коллеги отказались принять ответственность за мое физическое и душевное состояние. Каждодневные интервью тренерского штаба — это о моем нежелании слушать их советы. О моем наплевательском отношении к своему здоровью. По их мнению, я сама упекла себя в больницу. Я сама. Но меня не хотели слышать. И только в его глазах я видела что-то похожее на сочувствие и вину. Оно быстро менялось на надменный взгляд, когда журналист спрашивал, почему юная Алина Загитова оказалась не способна подняться после последнего падения на лед. — Я не желаю это комментировать. «Вам лучше обратиться непосредственно к Алине».