Курама

      — Тут у нас здесь — это вам не там! — шиноби Звука поморщился, пытаясь не смотреть на брызжущего слюной чиновника. Ночной пожар успели остановить до того, как он перекинулся с портовых трущоб на более богатые дома. Видно было, что чиновник явно решил отметить спасение своего дома парой бутылок, но похоже, что так и не смог остановиться. — Это из-за вас я не сплю, — ткнул он в них пальцем, оборачиваясь к роскошным напольным часам, — в два часа ночи. В два часа ночи!?       Толстяк в дорогом халате, закатывающий истерику в кабинете, купить который шиноби Звука не смог бы и за десять лет работы, раздражал. Раздражал своей внешностью, своим противным голосом, своей наигранной истерикой, которой он старался содрать как можно больше с попавших в неприятную ситуацию шиноби. Союз — союзом, но вот деньги важнее.       Делать было нечего и приходилось стоять и выслушивать эти совершенно пустые сетования и почти что откровенные оскорбления от чиновника. Он не переходил ту грань, после которой им пришлось бы его прирезать, но от этого становилось лишь сложнее сдерживаться. И не сказать ничего нельзя, ведь только этот человек, очень давний агент Деревни Звука, мог помочь им сейчас.       Нет, будь это кто-то иной, рангом пониже, то не сносить бы ему головы за подобные слова, но — сам! — первый помощник начальника финансовой управы мог себе позволить и не такое. Фактически третий по важности человек в этом городе. Возможности должности заставляли считаться с тем, кто совсем скоро может перестать быть просто помощником, поднявшись ещё выше. Всего десяток лет прошёл, как клерк средней руки добрался до этого места, впрочем, не забывая и о тех, кто ему помог в этом, деньгами или даже более «грязными» способами. Благодаря руке Змеиного Саннина и своим мозгам, он стал тем, кем стал. Одним словом, он мог себе позволить выместить свои эмоции, особенно по поводу своего едва не сгоревшего дома. Вот кто же знал, что от одной брошенной на эмоциях огненной техники будут такие проблемы!       А ведь всё так хорошо начиналось и, благодаря невероятному стечению обстоятельств, — не иначе как сами боги дали им шанс исправить свою ошибку! — их цель сама пришла к ним, уже закованная в чакроподавители и готовая к дальнейшей транспортировке. Если так подумать, то не вытащи они этого странного мужчину из бочки-сосуда, то даже и не знали бы, как он выглядит.       Недолгое путешествие в достаточно комфортных условиях именно в тот город, где находился один из влиятельных агентов Змеиного саннина в Стране Воды, ещё больше наталкивало на мысли, что сами боги направили их путь. С поддержкой человека такого уровня в административной системе города, проблем в принципе и возникнуть не могло. А вот потом безвольный и пассивный пленник просто взял и снял с себя оковы, словно это не блокирующие чакру кандалы, а какие-то бирюльки, и оставил их против половины ночного порта. Ночного порта, да ещё и в стране, где всё ещё шла война.       И вот тут им не повезло второй раз, когда какой-то пьяный идиот решил-таки взять, да и посмотреть о каких там морских чертях кричат. Ну и сунулся с факелом, не рассчитал движения замутненным немалой дозой алкоголя мозгом и, естественно, свалился на потеху собравшейся толпы с пирса в тёмную воду. И вот ровно так упал, просто идеально зацепив затаившегося звуковика краем факела. Этого хватило.       Толпа взревела от вида двух фигур — кто-то удивления, кто-то от страха. Пришлось нырять и продвигаться в той замусоренной жиже вдоль набережной, уповая на темноту.       Вот только крики о неизвестных морских чудищах уже разлетелись по округе и, когда они наконец-то выбрались из воды, их встретили обнажившие оружие матюгающиеся почем зря стражники. Они прибыли устанавливать порядок, а тут прямо перед ними из воды вылезают два тела, покрытые портовым мусором с ног до головы. Не забывая при этом позвякивать всё ещё подавляющими чакру кандалами. Как сказали бы некоторые — здравствуйте.       Стража увидела чудищ и толпу, толпа увидела чудищ и портовую стражу, а «чудища» даже смотреть не стали и полезли обратно в воду. Кто-то рявкнул «Окружай их, живьем бери — продадим!» и от воды их отрезали.       Алкоголь, ночь и две группы людей, которые друг друга на дух не переносили смешались вместе, пытаясь добраться до добычи.       Раздавая тычки во все стороны и матюгаясь похлеще матросов, звуковики так и не выбрались бы из этой толпы если бы не случайность — из ближайшего кабака вывалилась целая толпа ещё более пьяных матросов, тоже желающая увидеть тех морских тварей, что по воплям были совсем рядом. Увидев толчею, стражу и матросов, они проявили товарищеское чувство и, требуя отпустить своих, влетели в этот хаос начиная драку. Припортовые жители всегда не особо почтительно относились к стражам порядка, что поделать.       В итоге, дышащие перегаром матросы едва не смели вообще всех. В ход пошло настоящее оружие и пролилась кровь, ещё более распаляя людей. Только ловкость и крупица удачи помогла звуковикам выбраться из этой мясорубки. Спасибо кандалам, что позволяли хоть как-то блокировать удары, один из которых прилетел прямо в ошейник. И то ли сталь матросской сабли была специфична, толи сам ошейник уже отслужил своё и не выдержал этого издевательства, но внезапно вернувший свои способности Джиро смог и вытащить товарища и скрыться сам.       И все было б хорошо, если бы прямо перед ними не появился шиноби Воды в которого Джиро абсолютно рефлекторно не бахнул тренируемым последние годы до автоматизма Огненным Шаром. Джонин на то и джонин, чтобы без серьёзных усилий увернуться от летящего в лицо сгустка пламени, но вот стоящий позади него перекошенный от старости деревянный сарай так делать не мог. Как итог шар пролетел прямо сквозь ветхую стену внутрь и разорвался, поджигая все и вся, а также обрушивая крышу ударной волной.       С крыши упавшего сарая к ним спрыгнула тень на свету превратившаяся в ещё одного шиноби. Окинув взглядом двух оборванцев с одной стороны и нового противника во вполне приличном снаряжении и костяной маске с другой, джонин Тумана отдал приоритет в опасности масочнику. Появившийся в руках масочника кунай как бы намекал.       Несколько секунд они постояли, оценивая друг друга, после чего звуковики рванули прочь, тогда как джонин Тумана сцепился с масочником. Видимо, они оба посчитали именно друг друга самыми опасными противниками и решили не отвлекаться на каких-то двух мокрых оборванцев.       Редко оборачиваясь и вслушиваясь в звуки яростного сражения между неизвестными, шиноби Звука пробирались к дому работающего с их деревней шпиона.       Вздрогнув, Джиро вынырнул из воспоминаний. Видимо, Ичиро, который обычно выступал голосом их команды на переговорах, завёл разговор уже совсем не туда. Похоже, что пришло вмешаться ему.       — Нападешь на меня и мои люди задушат тебя твоими же кишками, — прошипел, брызжа слюной, чиновник. Разговор принимал уже совсем неприятный оборот. — Думаешь, что я буду плясать перед вами? Думаешь, что вам здесь всё позволено? Я работаю с вами только из договорённостей с вашим змеиным хозяином!       — Он на нашей стороне, не стоит, — положил Джиро на плечо своему напарнику руку, пока тот не сделал или не ляпнул чего-то совсем непоправимого. — А вы, уважаемый, будьте повежливее перед друзьями, — перевёл он взгляд на чиновника. — Мы ведь все здесь друзья, не так ли? Давайте уже закончим этот фарс. Мы понимаем ваши претензии, но наша задача важнее. Я уверен, что Орочимару-сама щедро отплатит вам за помощь.       — Даже среди друзей может быть недопонимание. Закончим так закончим, — переход от нытика к настоящей акуле от мира бюрократии был молниеносен. Кхм, похоже, что они ошибались и перед ними был отнюдь не дурак. Похоже, что чиновник уже выплеснул все свои эмоции и вернулся в рабочую атмосферу. — Так и быть, я помогу вам. Даже это происшествие не повлияет на наши отношения, так и передайте вашему хозяину. Какая помощь потребуется с моей стороны?       Наконец-то они перешли к цели их визита.       — Поиски человека, — слегка пожевал губами их собеседник. — Если он в городе, то мои люди найдут его быстро.       — Портрет в течение этого дня, если будут материалы.       — Будут, — подобная мелочь была несущественна. — В таком случае я жду от вас образец ориентировки на вашу цель и ручаюсь, что уже завтра вся городская стража перевернет город в его поисках. Вот только… что мы будем делать с пожаром?       — Пожаром?       — Я не намекаю, но только вы прибыли в город, да ещё в таком… — он даже скривился, глядя на их внешность, — виде, — закончил он, — начался пожар.       — Должен быть виновник? — правильно понял его Ичиро. — В порту случилась стычка со патрульными, кто-то не рассчитал, одна искра — вот и пожар.       — Это не то, чего бы я хотел. Мне не нужны лишние проблемы в городе, а виновник быть должен. Пусть лучше именно ваш беглец подожжет порт. Если виноват он, то я подключу и силовиков.       — Но… — запнулся было Ичиро, а после протянул: — Коварно, может и сработать.       — Тогда может быть и люди из порта нам помогут? — намекнул на обязательных едва ли не для каждого порта бандитов второй звуковик.       — У меня есть друзья и там. Мои друзья из порта умеют… многое.       — Он нам нужен живой.       — Пусть так и будет, — мысли не слишком честного бюрократа уже занимали совершенно другие и более важные вопросы: когда именно повстанцы решат брать этот город и как много он сможет вывезти в свое загородное поместье за это время? А кстати… это ведь решит сразу несколько проблем: и обезопасит переезд, и уберёт из города излишне активных шиноби Звука. Да и мало ли, чем их потом ещё занять можно будет, ведь поиски — это процесс долгий, а двух условно верных чунинов во всей Воде не найти.       — Вы же не думаете, что помогу вам просто из добрых чувств? — оба шиноби почти синхронно вздохнули, взваливать на себя ещё что-то никто из них не имел ни малейшего желания, а к этому всё и шло. — Мне необходимо перевезти некоторые вещи в своё поместье, и я опасаюсь за их сохранность. Если вы поможете мне, то, я думаю, ваш беглец найдется намного быстрее.       — Сколько дней ехать? — Орочимару-сама и так, и так будет недоволен, а судя по этому чинуше, если они ему не помогут, он вообще может специально затянуть поиски.       — Пара дней, не больше. Если вашего беглеца найдут, я подержу его до вашего прибытия, — ещё одна петелька на шее для нежданно свалившихся на голову союзничков из Звука.       — Тогда мы согласны. Надеемся на сотрудничество.       — Прекрасно, — расплылся сановник в улыбке. — Располагайтесь, мой дом — ваш дом. Вас проводят, — взмах ладони и служка предусмотрительно открыл дверь, повинуясь приказу.       Коридоры богатого дома были уже пусты. Казалось, что и не было той паники перед подходом пожара всего несколько часов назад, когда они добрались сюда от порта.       — Добро пожаловать в вашу комнату, господа, — встретила поклоном их миловидная женщина, кивком отпуская их сопровождающего. — Ужин готов. Ванна наполнена, — несколько девушек у стены синхронно поклонились. Лёгкие халатики, облегающие все изгибы их тел, полотенце, перекинутое через плечо, — банщицы.       — Э-э…       — Чистое бельё, — словно по волшебству в её руках появились сложенные юкаты.       — О-о…       — Всё, что вы пожелаете и всё, что будет в силах слуг этого дома, — женщина-управляющая вполне себе догадывалась о том, что сейчас испытывали шиноби, что уже почти полгода не выбирались с полевых миссий.       

***

      Проводив взглядом удаляющегося шиноби, я сместился с освещенной части улицы в тень. Странное знакомство и странный человек, лица которого я даже не знаю, но чего в этом мире не бывает? Это была несомненно интересная встреча, в ходе которой я немного узнал про эту страну, но сейчас передо мной во весь рост стояли отнюдь не абстрактные философские проблемы, а самая настоящая драма реальной жизни. Один в незнакомом городе, ночью, да ещё и одетый в грубое рубище, через которое можно увидеть мои худосочные стати, я стоял на одной из центральных улиц. Как говорят умные и осторожные люди — пора валить и искать место хотя бы для ночлега.       Официальные места в виде ночлежек или съёма комнаты мне не подходят — меня туда просто не пустят в этом натурально бомжацком облике, а даже если и пустят, то заплатить мне нечем. Да и претит такое, видел я уже такие места в Стране Лапши и тех, кто там обитал. Кто-то приютит по доброте душевной? Ну-ну, был бы я горожанином, то не рискнул бы даже открыть дверь в подобный час — наоборот, проверил бы крепость замков или засова.       Только выйдя из тени и немного пройдя по улице я вспомнил о своих способностях. Надо привыкать, надо привыкать. Волна эмпатии развернулась вокруг меня донося огоньки чужих эмоций. Иголки чужого раздражения кольнули мои чувства, заставляя наконец-то убраться из-под света фонаря в тень проулка. Надо же, не подумал бы, что прямо сейчас из темных провалов окон на меня смотрит как минимум три человека, один из которых даже… во всяком случае он меня недолюбливает так точно. Или же не меня, а кого-то другого, — негромко переговариваясь, из-за угла вышла группа мужчин. Кожаная броня, копья и катаны, специфические налобные повязки — мимо меня прошёл патруль городской стражи, про них я специально узнавал ещё в Конохе, пытаясь разобраться с тем, как устроен этот мир. Про аналоги полиции, таким образом, я тоже не забыл. Мне как можно скорее необходимо найти ещё один дом без хозяев, как бы я не хотел, но мне придётся пойти на преступление.       Благодарение моему чутью, что позволяло мне ориентироваться в городе, продвигаясь по его улицам. Похоже, что за эту ночь мне придётся вломиться в ещё одно чужое жилище. Девочку в прошлый раз я сразу не заметил — злиться она не злилась, сильных эмоций не выдавала. Может быть она была и несколько более развита в плане чакры относительно обычных людей, а таких я эмпатией не чуял. Одним словом, мне следует вести себя сейчас более осмотрительно.       Небольшой на фоне соседей, этот двухэтажный дом привлек меня скромностью отделки и заколоченными окнами. Шанс, что кто-то все ещё обитает в нём минимален, да и мои чувства молчат. Наглеть и взламывать главный вход я не стал, вместо этого взобравшись по редким элементам декора боковой стены на небольшой балкончик на втором этаже. Окна и дверь заколочены, как и везде, но держится всё это лишь на одном замке — скреплять полотно двери со стеной или костяком хозяева дома явно посчитали излишним.       Чакра мгновенно отозвалась на желание и больше сил ушло скорее на то, чтобы ограничить её поток. Окутанный алым палец вошёл в личинку замка настолько легко, словно это был не металл, а желе. Уже объятая алым рука погрузилась в это месиво, расширяя дыру. Ещё несколькими движениями я выдернул оплавленные остатки замка, сквозь образовавшуюся дыру. Веселые огоньки, которые заплясали на деревянном паркете комнаты от упавших капель раскаленного металла, я предусмотрительно затоптал.       Густой воздух, сейчас заполненный вонью горелого дерева, и мертвая тишина пустого дома. Осталось лишь осмотреть дом и прикрыть чем-то прожженную дыру в балконной двери, чтобы не вызывать подозрений у соседей или прохожих. Хотя, если судить по тому, что успел увидеть в этом городе, на разломанную дверь скорее слетится целая толпа мародеров, а не органы правопорядка.       Обшарив весь дом и убедившись, что он пуст, причём, судя по толстому слою пыли уже не один месяц, я наконец-то смог вернуться к своим размышлениям, которые так некстати прервали Хриплый и незнакомый мне шиноби Воды, в не очень живом состоянии сейчас валяющийся на крыше, если только до неё не дошёл пожар. Всё-таки он довольно забавно реагирует на это прозвище, видно, что ему не нравится, когда напоминают про его голос, раз он потребовал его называть по своей маске. Пфф, всё же, как же это забавно звучит — Кролик.       — Благодарствую хозяевам этого дома, — поблагодарил я неизвестных мне людей за кров и пищу. Я запомню этот дом и попробую вернуть то, что я взял. Как же я умилился, раскрыв створки шкафчика и увидев ровные мешочки с рисом. Добавлю, что вода в доме тоже была — колодец в саду.       Шар алой чакры завис прямо над моей ладонью, освещая комнату. Как же всё это отличается от прошлых ощущений, когда слияние демона и человека ещё не завершилось, а чакросистема не доросла до необходимого уровня. Сейчас уже нет страха, так и хочется «зажечь» по-настоящему. А ведь самое забавное во всем этом, что моим единственной сдерживающим фактором остаётся как раз та самая банальная человечность.       Ведь, по сути, какой у меня тогда был выбор? Последовать тому пути, куда меня толкало безумие биджу, пытаясь при этом своими силами выбраться из печати? Ну да, вот только не выбраться, а «попробовать выбраться». В этих словах и есть то самое коренное отличие. Только вот я сомневаюсь, что у меня были на это хоть какие-то реальные шансы, учитывая, что меня тогда уже — уже! — загнал обратно в клетку Минато. Да и, если задуматься, то что ждало меня дальше? Если предположить, что я смогу адекватно научиться существовать в качестве огромного массива неимоверно ядовитой чакры в реальном физическом мире, а не как раньше в искусственном мире печати, то что мне делать дальше? Я ведь даже предположить полный размер своего тела не могу! Ну нет у меня подобного опыта, у Лиса — есть, а вот у меня — нет. Тогда оставалось мне лишь бродить огромной горой чакры до скончания веков или пока ещё кто-то особо умный не запечатает. Не слишком оптимистичный вариант.       В другом варианте я мог просто остаться в заточении. Годами лежать в относительной безопасности лишь изредка передавая не слишком большие порции своей чакры моему тюремщику, взамен наблюдая за миром вокруг через его чувства и органы восприятия. То ещё развлечение, по моему мнению, сравнимое с пыткой. Мазохизмом, щипок за руку, я не страдаю. Проверил только что.       И последний путь, которым я пошёл, повинуясь гласу не логики, а инстинктов. Человеческих инстинктов. Только сейчас, спустя эти месяцы я примерно понимаю, что двигало мной. Как я мог забыть об этом? Простая рефлексия, попытка подогнать окружающую реальность под привычные человеческие рамки. Эта такая банальная и наивная попытка хоть таким извращенным способом вернуться к простой и понятной жизни едва не погубила меня совсем недавно. А ведь и правда, ведь даже не помня прошлого, съедаемый приступами меняющихся эмоций и извращенной логики поступков от чужеродной частицы демона, я всё это время пытался сохранить в себе остатки человечности. Человечности в понимании своего мира, а не чужого. Не стал решать проблему с печатью простым решением, не стал вырываться на свободу в своей настоящей форме Девятихвостого Лиса, а решился на совершенно сумасшедший поступок и наивный шантаж, который и привел меня к настоящей ситуации. Я чувствую свою слабость, чувствую, что эти кости, эти мышцы просто не выдержат всей той прорвы силы, что кроется во мне, но именно это мне и было так необходимо. Не мчаться огненной стихией, а остаться, пусть даже и на время в своём прошлом. Именно из-за этого меня так бросало из крайности в крайность, пока человек и демон сливались воедино. Забавно, как слились жадность к деньгам и лжи со стороны человека и гордость вперемешку с ненавистью со стороны демона.       — Жалкий тюфяк, — глиняная кружка раскрошилась в руке от гнева. — Трус, который испугался своей силы! Лгун и обманщик!       Да, гордость и ненависть, всё верно. А вот логика говорит, что следует не злиться, а думать. Много думать и потом делать.       — Какой же жалкий... — признать свою слабость было сложно. Но ведь признать это сейчас, значит решить проблему, которая могла повлиять на меня в будущем. Помнить моменты слабости прошлого, чтобы не допустить этого в будущем.       Если будет у меня это самое будущее.       О да, изобразив на лице улыбку, представил я себе это будущее. Если с самого моего пребывания в этом мире я ставил себе цель достичь свободы, которая позже видоизменилась до «не допустить, чтобы меня могли снова заточить», то несколько позже добавилась и промежуточная цель в виде ещё одной встречи с Змеиным саннином. Нам будет о чём поговорить, в том числе: о операциях, проведённых надо мной в его плену; экспериментах с чакрой и ядами; вечном голоде; психологическом давлении и многом другом. Если так подумать, то я наверняка не единственный его «объект для исследований», что почти автоматически переводит насильственную смерть от испепеления в Бомбе Биджу в разряд хороших дел. Неприятие контроля над собой со стороны кого угодно и неприятие лжи с возможностью частично читать человеческие пороки — да хороший парень. Эй, кто там ещё называет меня демоном? Те мертвецы — это была самооборона.       Взгляд в себя показал, что, пусть основные магистрали системы чакры и были восстановлены, а наконец успокоившееся ядро моей личности, сейчас выполняющее функции аналога очага чакры у обычного шиноби, работает стабильно, но процесс изменения и восстановления далёк от завершения. Вообще довольно странно осознавать, что вот эти руки, эти ноги — это не ты. Это лицо — это просто внешний вид, кусок мяса, который я натянул на себя. А я… клубок чакры, что спрятан в самой глубине этого тела. Людей, в которых заточили биджу, называют джинчурики, значит я джинчурики сам себя? Забавно.       Отъесться, отоспаться и не вступать в серьезные передряги — рецепт восстановления. Лучше не привлекать первое время к себе внимания, контактируя с людьми в другом образе. А ведь остались ещё и те два неугомонных подручных Змея, которые наверняка выбрались из порта.       В таком случае, если уж я решил сначала больше изучить этот мир из тени, то вопрос маскировки вставал передо мной во весь рост. Образ путника, как это было раньше, был слишком размыт, да и у любого странника должна быть цель путешествия. Под обычные страты населения я тоже не подходил ввиду отсутствия опыта и собственного нежелания пресмыкаться перед кем-то. Крестьянин? Даже не смешно. Мелкий торговец? Может быть, если бы я разбирался в торговле этого мира. Понятно, что во всех мирах будет действовать одна и та же парадигма «купи-продай», но всё же. Горожанин? Учитывая местное производство, почти целиком и полностью построенное на мануфактуре и ручном труде, — увольте, рабочим быть — точно не моё. Ремесленником тоже. Остаются чисто военные сферы — феодалы, обычные воины на службе и шиноби, которые частенько совмещают это вместе. Замка у меня нет, как и понимания местных традиций аристо — случай с прирезавшими друг друга в проулке самураями показателен — я до сих пор с трудом понимаю почему они начали бой. Знать-то знаю, благо расспросил людей и уже несколько вник в реалии этого мира, но вот принять и понять не могу.       Похоже, что для меня остаётся лишь путь шиноби, благо странных или непонятных личностей в этой среде полным-полно. Одинокий наёмник, прибывший из-за моря, чем не образ? Гражданская война должна привлекать и манить, как свет манит мотыльков, таких личностей.       Чуть позже я ещё раз вознёс благодарность этому дому, только теперь не за запас риса, лапши и фасоли, а за настоящую ванную. В доме наверняка было несколько слуг, ведь воду пришлось таскать из колодца в саду, но это того стоило. Окутанная чакрой ладонь в качестве регулятора температуры и безграничное наслаждение от чистой кожи. Если вспомнить, то последний раз я нормально мылся только в деревне после того, как бочку со мной прибило к берегу. Как же быстро летит время.       На следующий день я проснулся только к обеду или даже позднее. Вообще-то часов в доме не было, как и многое другое их наверняка вывезли, но солнце уже прошло зенит.       «Ну хоть стал похож на человека», — подумал я после позднего завтрака, рассматривая изменения. Явно воздействие чакры, ведь превратиться из состояния «кожа и кости» в «худой, но не смертельно» за одну ночь невозможно. У меня получилось, вот только первый мешочек с рисом уже показал дно. Пусть он и не был забит полностью, как его соседи, потому я и взял его, но это показатель — почти два килограмма за два приёма пищи. Когда заваривается здоровая кастрюля, а потом берёшь из неё, тарелку за тарелкой, пока от напряжения не заболит желудок. Десять минут передышки и по новой. После этого — здравствуй кровать, давно не виделись.       Раннее утро, только-только рассвет и нестерпимый щебет пташек в саду. Подняться. Сполоснуть лицо ледяной водой. Потягивание отозвалось хрустом суставов, а рёбра прострелило болью. Вдох полной грудью привёл к новым неприятным ощущениям и множественным щелчкам.       «Мда, — постучал я по груди, оценивая подросшую мускулатуру, — я конечно рад, но стать через неделю такого роста амбалом желания не имею. Лучше что-то среднее.»       Осколок зеркала отразил в себе вполне европейское лицо, пусть и небольшой примесью азиатской крови. Вспоминая гнев Сенджу Цунаде по поводу схожести черт лица, сейчас я могу сказать с абсолютной уверенностью — если мы встанем рядом, то почти любой подтвердит, что мы родственники. Не близнецы, да и не брат с сестрой, но похожи, овал лица, форма носа. Особенно увеличивают эту схожесть одинаковый цвет глаз — светло-коричневые, кофейного оттенка, и одинаково светлые волосы. До этого момента мне как-то не приходила мысль рассматривать свою причёску, короткие, в глаза не лезут, вот и нормально, а сейчас пригляделся.       Из нескольких явно забытых комплектов одежды удалось найти нормальные штаны, что-то вроде водолазки и несколько более-менее целых традиционных мужских кимоно. На остатки моего тряпья, в которое меня переодели ещё на корабле было жалко смотреть. Теперь даже и не скажешь, что за душой ни монеты не имею. Ах да, ещё и деревянные гэта, которые мне едва не переломали ноги, когда я решил в них пройтись и чуть не упал. Первым делом куплю нормальные сапоги с носками. Не будет носков — отрез сукна или хлопка я всяко найду.       Кстати, о монетах, хозяева дома перед своим отъездом вывезли из него почти всё, но несколько тайников осталось. Это я сейчас не о нескольких узких кроватях, явно для слуг, в одной из которых я и спал, и не о запасе еды, а о настоящих тайниках. То ли у меня нюх на такие вещи, то ли просто их плохо прятали, но несколько подозрительных половиц и небольшая потайная дверца в подвале, скрывающая ещё одну маленькую комнатушку, сделали меня богаче на три десятка монет и небольшой гардероб кимоно. Искусные узоры и явно дорогая ткань, странно, что их не вывезли, а оставили пылиться в подвале. И да, не в ходу здесь бумажные деньги в отличие от континента, ой не в ходу. Это и понятно, что в условиях войны люди доверяют не бумаге, а тяжести ценных металлов.       Четыре дня у меня следовали по одному единственному алгоритму: спать, есть, прогнать чакру по телу, снова спать. Только на четвертый день, когда я уже привычно натаскал воды из колодца, у меня появилась мысль выйти наконец-то в город. Скажем пройтись по улицам, зайти в магазины, послушать разговоры людей. Хотя самой важной причиной стало скорее не желание общения, а отсутствие мяса. Рис и фасоль неплохи, особенно после голодовки, но не всю же жизнь их есть. Соль тоже уже кончилась, да и было то её пара горстей. Вот значит на сегодня ещё одна горячая ванна, а завтра в город. Приценюсь к ценам на одежду, а потом попробую продать найденное в доме в каком-нибудь ломбарде. Я бы и не продавал ничего — я же пообещал вернуть после без спроса взятое! — но даже по моим скромным прикидкам на нормальную одежду, способную выдержать и не расползтись от нескольких движений в бою, мне найденных денег не хватит.