“ Как насчёт нас? Как насчёт времён, когда ты говорил, что у тебя есть ответы? Как насчёт нас? Как насчёт всех планов, которые пошли прахом? “
— Вы можете объяснить, почему вдруг захотели провести операцию именно таким образом? — с огромным недовольством Бэкхён уже минут пятнадцать стоял в кабинете и внимательно не сводил взгляда со спокойного мужчины, который сидел в кресле и слушал его, устремив взгляд в документы. — Мне вам ещё повторить? — Пак приподнимает бровь и всё же отрывается от бумаг, которые читал и подписывал, — Потому что так будет удобнее. Я не собираюсь нянчиться с вами, как с маленькими детками. Вы изначально ничего не сделали и не посмотрели личное дело пациента! — мужчину очень бесила вся эта ситуация с Бэкхёном, что продолжал стоять на своём. Пак недовольно потирает виски пальцами и поднимается с места. Назойливый доктор продолжал галдеть, настаивая на своём, утверждая, что так в разы будет лучше, но в этот момент ему совершенно не хотелось его слушать. Он молча поднялся с кресла, не желая больше слышать его, и погрузился в свои мысли, складывая в огромный деревянный шкаф папки с личными карточками, пересчитывая их, перекладывая в разные места, а именно по алфавиту, чтобы было удобнее искать, и последнее, что услышал от парня, так это вопрос: “слушают ли его вообще?” На данный момент он не слушал его, поэтому даже должного ответа не дал. Голова была забита другим, но после игнора нарколог не унимался. — Какой из вас врач тогда, если вы даже с коллегами поговорить спокойно не можете, — Бэкхён был крайне раздражён, это было видно по лёгкой венке, что выступала на тонкой шее и по покрасневшим щекам. — знаете, я пойду к директору, — не выдерживает Бён, смотря на того, делая небольшую паузу, — и пусть он соберёт совет, там уже и посмотрим, кто был прав, а кто виноват. Как только Бэкхён собрался уже уйти, встав в пол-оборота, Чанёль лишь рассмеялся на эти слова доктора и медленно поправил свой халат назад, тем самым упираясь бедром об рабочий стол. — Вы, вроде, уже взрослый человек, а до сих пор бегаете к папочке за помощью? — мужчина отводит в сторону голову и не может сдержать ехидной усмешки на лице от таких глупых слов. Бэкхён словно окаменел и округлил глаза, видимо, не дышал от такого громкого заявления в его сторону. — Да с чего? — выдыхая, пытался возмутиться нарколог, но выглядело это слишком неловко, и не успевает он вновь открыть рот, как Пак поднимает свой тяжёлый и серьёзный взгляд, заставляя вовсе прикрыть свой рот. — Бён Бэкхён, — с лёгким раздражением в голосе говорит хирург и выпрямляется в спине, вставая уже во весь рост. — Может, вы уже выйдите из моего кабинета и приступите к подготовке к операции? Парень молча выслушивает его, лишь поджимает свои обиженные губы и, ничего на это не сказав, разворачиваясь на пятках, выходит из кабинета. Душа Пака наконец-то заликовала, когда парень вышел, ведь наконец-то он сможет побыть один, и это очень радовало. Заранее закрывая кабинет на ключ, он усаживается в своё кожаное кресло и оглядывает обстановку комнаты. Бён был явно тем, кто бегал к своему папочке за всем. Бён Джебэк наверняка довольно улыбался, когда тот докладывал о ситуации в больнице. Шла уже неделя работы в больнице, а Бэкхён готов был довести до приступа Пака, лишь бы тот не менял канал, а зашивал. — Прогнившая семейка, — цокнул Чанёль, но опомниться он не успел, зазвонил телефон, отдаваясь громкой вибрацией по всей комнате. Провести по экрану не составило труда, поэтому уже спустя секунду он слышал на том конце провода голос Ли Химуна, что как обычно отдавал хрипотцой. — Что-то случилось? — говорит Ёль и поднимается со стула, отправляясь в сторону окна. — Давай только быстрей, у меня дел вагон. — С какой стати ты стал таким занятым?— удивляется мужчина и Пак лишь на это хмыкает — Ты готов сегодня выдвинуться? — Всегда готов, ты же прекрасно знаешь. — Ну так вот, сегодня у Ким Намджуна не будет части охраны, ты сможешь спокойно пробраться в квартиру. — Пак слышал, как дядя бил по клавиатуре и это наводило на то, что тот явно уже знает о камерах и чёрных выходах небоскрёба, — Я знаю, что ты хотел спросить. Да, я уже изучил схему дома и отправляю тебе на почту, принимай. — А ты знаешь, что я люблю, — Чанёль смеётся, а после возвращается на место, открывая ноутбук и залезая на почту, сразу же осматривая весь план. Он молчал какое-то время в изучении, но Химун продолжал вести диалог. — Удобнее будет залезть через чёрный выход, потому что камер на парковке слишком много, а возле чёрного входа их нет — Ли точно это подметил и Пак продолжает молчать, задумчиво оглядывая карту, — Эй, ты тут вообще? — Тут, — наконец-то отвечает мужчина и поправляет свои тёмные волосы. — Просто думаю, сколько у меня будет времени. — Тридцать минут, но чем быстрее, тем лучше. — выдохнул Ли и молчал несколько секунд,— Ладно, будут ещё вопросы, звони. И с этими словами мужчина отключается, Чанёль откладывает смартфон в сторону, внимательно изучая план, по которому будет сегодня действовать. Вот и настало время первой жертвы их великой шайки. *** Холод на улице был невыносимый, но Пак с этим ничего не мог поделать. Около восьми вечера пробили часы в его квартире и, накидывая на широкие плечи тёмную куртку, он выходит, закрывая входные двери, и только после этого спускается в гараж. Жил Чанёль в небольшом доме, но достаточно уютном, за городом. Большой гараж с комнатой, где обычно дядя для него припасал вещи для заданий. Гостиная в этом доме была очень просторной, с камином, и соединялась с кухней, создавая отличную гармонию, спальня в тёмных тонах, где можно было наблюдать вид на лес из-за большого окна в пол, много антикварных картин и вещей, большая ванная комната и небольшая гардеробная с тремя шкафами. Над этими комнатами явно потрудились дизайнеры, потому что каждая по-своему источала европейский стиль и изыск. Долго ждать не пришлось, Пак проверяет бачок своего спортивного монстра и хлопает по баку, когда тот заводится. В технике он разбирался также, как и в хирургии – очень хорошо и с интересом. Не забывая надеть шлем на голову, рыча своим мотоциклом, выезжает со своего участка и едет по ночным улицам. Какое-то время был сплошняком лес, и на встречу лишь проезжало парочку машин, а после пары километров начинался город. Ночной, с тысячью огнями и гудящих автомобилей, именно таким Чанёль помнил Сеул. Припарковав свой мотоцикл в нескольких кварталах от небоскрёбов, он поправляет на себе чёрные берцы, завязывая потуже узлы. Когда с этим было покончено, а штаны были заправлены в них, он поправляет куртку. Темноволосый из кармана вытаскивает наушник и засовывает себе удобнее в ухо. — Ты здесь? — говорит Чанёль и убирает коробку в карман, застёгивая надёжно. Последним штрихом была маска чёрного цвета и кепка, что скрывала лицо. — Да, — говорит в наушник Ли, а Пак потягивается, отправляясь с рюкзаком в сторону небоскрёба, на который предстояло залезть. — Я хочу сделать всё быстро и побить свой рекорд, засекать будешь? — мужчина ускоряется, уже превращая лёгкую пробежку в бег, а дядя смеётся в трубку, понимая, что тот настроен решительно. Около небоскрёба, куда надо было пробраться, Чанёль осматривал экстренную лестницу и, заранее, машины, где есть видео-регистраторы. — Ли, сможешь отключить наружные камеры секунд на двадцать? — спрашивал мужчина, продолжая смотреть на этот яркий и высокий небоскрёб. Квартира Ким Намджуна находилась на седьмом этаже, и было уже удобно к ней пробраться. — Я сделаю, но ты сможешь за двадцать секунд дойти до пожарной лестницы? — смеялся дядя, продолжая что-то усердно печатать. — Ты сомневаешься? — Пак поправляет кожаные перчатки и уже отправляется из-за угла в сторону экстренной лестницы. — Охрана где стоит? — Так, я через пять секунд отключу, охрана на выходе, а он, видимо, устроился со своей дамой в комнате. — стук по клавиатуре, означавший, что пора действовать, поэтому Ёль бежит к лестнице и в один прыжок запрыгивает на неё, ухватываясь руками за поручни. Он ускоряется и поднимается быстрее, перебирая руками и ногами. Как только он добрался до седьмого этажа, как и предполагал за минуту, камеры брали охват до второго этажа, поэтому он успел всё. Чанёль достаёт ключ, заранее подготовленный для этой операции, поворачивает и входит на этаж. — Стой! — кричит дядя в ухо и Пак останавливается, слушая, как звенит лифт и в него заходят люди. — Вот, поэтому я говорил тебе не торопиться. «Сейчас начнётся» — подумал про себя мужчина, не озвучивая это, но успевая закатить глаза. Как и говорилось, охрана стояла около входа в квартиру. Мужчина хрустит пальцами в темноте коридора и понимает, что охрана эта слышала. Один из них идёт проверять что за углом, а темноволосый уже приготовился к удару. Охранник, с ростом примерно как сам Чанёль и чуть покрупнее в плечах, держит руку на кобуре с пистолетом, который был заранее снят с предохранителя, но не успевает он показаться на вид, как тот ловко рубит по сонной артерии на шее и парень отключается, с глухим грохотом падая на пол. Дальше уже идёт в наступление сам Чанёль. Второй был поменьше ростом и уже дрожал при виде Пака. Это даже очень забавляло мужчину, когда он видел эти глаза, что бегали по Паку, и чувствовал напряжённый и тяжёлый воздух, этот запах назывался страхом. За столько лет работы Пак Чанёль больше всего обожал это чувство. Охранник попытался вытащить своей дрожащей рукой пистолет из кобуры и прицелиться на Чанёля. — Стой на месте! Я буду стрелять! — говорит он у двери своим дрожащим голосом, а Чанёль на это лишь хмыкает и с каждым шагом подходит ближе, сокращая расстояние, и, как только подойдя, сразу же скручивает паренька за руку и откидывает пистолет в сторону. — Надо бы сначала тебе научиться пистолет с предохранителя снимать, а потом уже стрелять, — именно эти слова бедный парень услышал перед тем, как Чанёль ударяет вновь и отключает второго. Квартиру же не пришлось долго открывать и возиться с ней, потому что она, как ни странно, была открыта. Свободно войдя в коридор, мужчина осматривается, замечая дорогущую мебель, которая нехило стоит, евро ремонт, расписные картины и приглушённый свет в дальней комнате. Даже был слышен женский смех. — Я выключаю свет, — Ли Химун точно даёт Паку понять, что он на данный момент делает и, когда свет гаснет, Пак ловко перебирается из коридора в комнату, замечая озадаченного Ким Намджуна в постели с полуголой дамочкой. — Милый, что случилось? — девушка озадаченно спрашивает и прижимается ближе к телу Кима. Тот поглаживает её по талии и спускает руки на ягодицы, крепче сжимая, от чего та игриво улыбается. — Просто выключили свет, нам это не помешает ведь? — с ноткой страсти говорил расслабленный Намджун и вкрадчиво целовал дамочку. Чанёлю даже тошно от этого зрелища стало, ночные линзы полностью демонстрировали всю суть картины. Пак знал, как сделать правильно, поэтому даже не напрягался и достал пистолет. Услышав звук снятого предохранителя, мужчина напрягся, отстраняясь от дамочки, но в ответ получил ближе металл к виску. Девушка сразу начала визжать, подхватывая одеяло, прижимая к себе, и кричать в поисках помощи, даже хотела убежать, но Пак это максимально не любил, поэтому отключил одним ударом по голове. — Что? — хмыкает Ким и спокойно сидит, продолжая свою триаду, — Убить меня хочешь? Попробуй, пока что это ни у кого не вышло. Пак на такую храбрость парня лишь хмыкает и передвигает дуло на грудь и, надавив на кожу, нажимает на курок, сделав один короткий выстрел прямо в сердце, окрасив брызгами белоснежную рубашку в багровый цвет, после чего бездыханное тело падает на кровать, пачкая и белоснежное белье. Вот и всё. Первый готов. Напоследок же он прикрепляет над кроватью снимки и документы. Где-то были произведены незаконные махинации, а где-то дела, в которых его убрали с подозрения, хотя тот был причастен куда больше. Ещё сделав снимок, он выходит из квартиры, как ни в чём не бывало, словно его тут и не было. Свет включается через минут десять и в сознание приходит дамочка. Своим замутнённым взглядом смотрит по сторонам в поисках мужчины, жмурясь от яркого света, и видит море крови, пулю в груди и пустой взгляд, что заставляет от ужаса закричать во всё горло так, что после такого крика сбегается весь персонал.***
— Экстренные новости, сегодня в Сеуле произошло убийство Ким Намджуна, что являлся спонсором фонда «Возрождение». Уже несколько лет подряд он возлагал свои усилия для процветания Сеульской больницы. На месте преступления были найдены документы, где говорилось о незаконном выкупе земель, также других махинациях. Дело будет вестись прокуратурой. Убийца остаётся неизвестен, но в сети начинают появляться догадки и предположения. Кто же это? Герой или убийца? Чанёль слышал это краем уха от репортёра, что говорил в телевизоре. Приёмная была переполненная экстренными пациентами, поэтому времени смотреть на новости не хватало. Да и Чанёль сам всё прекрасно знал без этого. Осталось ещё семь человек и его совесть будет чиста. — Держите ваш рецепт, сходите в регистратуру, на вас оформят больничный, — выдохнув и протягивая документ в руки пожилому мужчине, говорит хирург. — Спасибо вам, — пожилой дедушка добродушно улыбается и отправляется со своей тросточкой в сторону регистратуры, а Пак в это время идёт дальше к пациентам. — Пак Чанёль! — слышится голос давно уже знакомого парня и мужчине даже не пришлось гадать, кто это мог быть. Конечно же, Бён Бэкхён, собственной персоной, что быстро направлялся в его сторону. Признаться честно, Пак хотел ретироваться в ту секунду, когда его увидел, не хотелось сейчас слышать его возмущения, как он пожаловался папочке и как тот разрешил ему провести операцию. — Что на этот раз? — сложив руки на груди, спрашивает Пак и переводит взгляд на подошедшего светловолосого парня. — Хотел бы перед вами извиниться… Пак удивлённо округлил глаза, и даже бровь поднял, не понимая, что в этот момент случилось с наркологом. — То есть, — Пак вытаскивает одну руку и делает в воздухе лесенку, пытаясь понять намерения Бэкхёна, — Ты вчера мотал мне нервы, хотел жаловаться своему папочке, а сейчас прибежал и попросил прощения. Что-то тут не чисто. Тебя подменили или подкупили? — Нет, вы всё правильно сказали, я правда вчера сглупил и повёл себя неправильно, поэтому извините меня, — Бён закусывает губу и внимательно смотрит на Пака, что явно до сих пор не может отойти от услышанного. — Ну, хорошо, только вот, почему так резко? — Потому что вы хороший специалист и явно знаете многое, я решил оставить свою гордость в стороне, — говорит молодой врач, а Пак Чанёль на эти слова прыскает смехом и, разворачиваясь, отправляется в сторону следующих пациентов, решая, что мальчик просто решил исправиться. Хирург обслужил ещё несколько человек и только хотел вернуться в свой кабинет, как ему позвонили из регистратуры и сказали подняться в вип палату. Пак знает, что там очень важная шишка и это явно был кто-то из приближённых к Бён Джебэку. Хирург поднимается на лифте и, смотрясь в зеркало, поправляет на себе халат и водолазку тёмного цвета. Пройтись по коридору и обогнуть пару палат не составило труда, поэтому, уже будучи около вип палаты, он стучится и входит внутрь. В палате был и сам Бён Джебэк и Ким Тэхён с женой, а вот пациентом оказалась маленькая девочка, что лежала под капельницей на данный момент. — Здравствуйте, я Пак Чанёль, хирург-кардиолог, чем я могу вам помочь? — спокойно и по делу спрашивает мужчина, а после уже оглядывает девочку. — Это один из лучших врачей у нас в больнице, он недавно прилетел из США, работал там какое-то время, — Бён сразу же начал в красках рассказывать о хирурге, нахваливать со своей манерой, с тяжёлым и чуть сиплым голосом, что было очень заметно. — Очень надеюсь, что доктор Пак Чанёль нам поможет. — начал говорить сам Ким, выслушав полностью директора, а его жена сидела на стуле рядом с кроватью девочки, поглаживая по рукам и начиная плакать от одной мысли о случившемся, — Моя дочь начала задыхаться часто, несколько раз мы откачивали её от остановки сердца и сейчас она еле живая. Отвезти её куда-то я не могу, потому что летать ей противопоказано, но на вашу помощь я надеюсь, Доктор Пак. Чанёль берёт в руки личное дело девочки и начинает его осматривать, понимая, что всё так и есть. Хоть где-то Тэхён не показал себя вруном. — Тогда, приступим к лечению, — серьёзно чеканит Чанёль и смотрит на Ким Тэхёна, что также не сводил с того глаз. С этим золотым слитком ему будет сложнее, хотя бы потому, что он находится слишком рядом.