У Нами

      Нами бы не вернулась, никто бы её на Погодии не нашёл, не сдёрнул в пекло капитанской души. По крайней мере, так говорили старики-учителя, чья мудрость смотрела глубже слов и слёз Рыжей; жаль так не думал Зоро. Глупость! За три года мечник трижды ловил в свои капканы Нами, раз за разом находя её в крошечный час закупок посреди аль на окраинах заброшенных пиратами островков.       Первый раз рыжая так испугалась этой встречи, что мужчине пришлось ловить её в полёте к дну морскому, совсем как много месяцев назад. Зоро, чьё беспокойная ответственность выкручивала хозяйские мысли о судьбе их женщины, многомудро предпочёл оставить кожу и душу Нами без следов, сполна насладившись и видом мокрого тела.       Во второй раз он не был так великодушен. Мечник уже был одноглаз - за его потерю молодая женщина заплатила страхом, проснувшимся от очередного особенно сильного укуса. Грубость Зоро сшила для бледной пиратки платье из синяков, ярость - шейный платок из слёз и крови. Кровь пирата же и отрезвила.       Или то был могучий фантом рыбочеловека, жалостливо баюкающий растерзанную плоть полумёртвой души? Нами не знает, благодарная понятливой памяти за вытертые моменты, но Нами помнит страх Ророноа, его надлом от содеянного: мягкое тело рыжей со всеми его приятными округлостями не любило боль со времён Арлонга, презирало увечия и травмы, пусть и научилось с годами обращать их в украшения. И всё же это кровавое богатство маленькой женщине подарил именно он, будущий великий мечник.       Тогда, едва касаясь омрачённых ужасом рыжих прядей, Зоро ей поклялся душой погибшей подруги, поклялся чёрным маревом величия старого мастера и своей грубой жизнью что никогда больше, - слышишь, Нами, - никогда он не подарит ей бурые одежды безнадёжного ужаса и переливы ревущей боли.       Третью встречу Рыжая организовала сама, потому что в памяти мечника ещё были свежи розовые разводы на светлой коже. Но Нами вчера приснился Капитан с чёрными провалами в красный рубец, её била крупная дрожь неизбежности встречи, - хрупкие плечи надламывались от невозможности своих глупых мечт: что для Нами свобода, то для Луффи каприз обожаемой женщины.       Потому она говорит себе "ищи" и идёт по следу холодной стали туда, где Капитан пока разрешает быть - к Зоро. Уверенной рукой Рыжая ведёт летающий остров в сумрачную бурю Гранд Лайна, размашистыми жестами разгоняя встающие на пути тучи - в каждом отзвуке грома Нами мерещится утробный вой знакомых мечей. Старики молча принимают произвол маленькой женщины, послушно закрывая глаза и уши от страшных криков, разрезающих ночи. Они молчат и тогда, когда пиратка за руку приводит угрюмого мальчишку с ужасающей аурой на остров, мудрые учёные игнорирую и то, что парнишка задерживается на неделю. Если их хорошей девочке это необходимо, то почему бы и нет?

***

- Отойди.       Луффи навсегда Капитан, дажестёмнымиглазамирукамителомголовой, Зоро знает это, как и своё место в их триаде, но. Проклятое "но" отдаёт прогорклой покорностью Навигатора и стылым страхом - тяжёлая неделя третьей встречи подломила Зоро как мужчину и мечника, ибо он разглядел себя, - их, - в карих наминых глазах. Разглядел, запомнил и встал перед спиной покорной женщины.       Пусть Луффи злится - он не дурак, поймёт. Зоро садится на пол перед очередным кругом Ада. - Нет.

***

      В Нами нет любви ни к Зоро, ни к Капитану - оба они изводят еë хуже смерти изо дня в день, кусок за куском выгрызая мягкое тело. Любить Навигатор могла одни только мандарины да горячего мертвеца, занявшего своë место за правым плечом дочери Огня. Там же, займя законное место в теле девушки, стоял голубой гигант с зубастым оскалом возле нежного ушка своей живой хозяйки. Вот его Рыжая любить не могла и не хотела, как не желала служить тогда ещë живому призраку женщиной и навигатором.       - Пусти его, Рыжая, пусть подохнет на камнях, - жарко рычит в ухо низкий бас Арлонга пока Нами, прогнувшись под тяжестью изорванного тела мечника, упрямо тащит последнего с поля жуткого боя. Давится болью, подозревает грыжу, а всë без устали шатается в сторону предположительных накама. Она бы его бросила, оставила на волю Смерти и черноволосой девчонки-мечницы, Нами довольно жестока - не забоится. Но всё оттягивает на потом, когда на особенно острые углы этот полумëртвый придурок перестанет подставлять сломанное плечо. Понимают это и призраки-стражи рыжей женщины, от того и сжимаются холодные рыбьи пальцы в синяки по ключицам.       Рыжей едва хватает сил дойти до черноглазого и злого Луффи: кровью пахнущего, багрянцем умытого, скорбного в алчности своей. А потом и не важно ничего, ведь можно потерять сознание до чужого касания, можно даже слезами зайтись от страха могучего за зеленоволосого оболдуя, которого любить она не любит, да вот жить не может. Без Зоро совсем плохо станет, Капитан ей жизни не даст - угадал тогда Арлонг, одержимый он.