Шоковая терапия

— Вас тоже можно поздравить? — процитировал Минерву Руфус, когда они зашли в гильдию. — Все-то уже Роуг растрепал, — притворно проворчала Эльза, позволяя Мираджейн вовлечь себя в поцелуй. Она пользовалась вишневой помадой — это первое, что отметила Эльза, когда их поцелуи перестали быть жадными и отчаянными. — Да ладно, наконец-то и вы повеселее будете. А то когда пришли только в гильдию, то смотреть было жалко, — небрежно фыркнул Орга. И примерно тогда Эльза наконец точно поняла, за что любит Мираджейн. За способность быть собой. Рядом с ней не надо пытаться строить из себя невесть что, не надо держаться, крепиться и делать всю эту кучу дел, которую обычно предпочитают рыцари ради спасения своей любимой. Потому что Мираджейн не нужен рыцарь без пороков — ей нужна Эльза. Такая, какая она есть.

***

Прошло уже около полугода с момента их вступления в Саблезуб — именно сейчас они решили собраться на квартире у Эльзы и Миры, чтобы посидеть и отдохнуть. Первая же вызвала готовить и сейчас стояла у плиты, тщательно помешивая суп. — Да у тебя неплохо получается, — отметила Мира и подошла сзади, обнимая за пояс. Положила голову на плечо и поцеловала в шею, отчего по коже прошли мурашки. На Эльзе какая-то длинная толстовка на один или два размера больше и купленная в еще больше мифическом месте, но она так очаровательно ей идет, что ни одна из них не может отказать себе в удовольствии ее оставить. И они так и готовятся — прибирают и без того чистые комнаты, готовят несколько бутылок с шампанским и одну — с виски. — Знаешь, братик Эльфи и Лисанна мне так и пишут — сухо и по две строчки, — рассмеялась Мираджейн, расчесывая волосы — они рассыпались по плечам белоснежной вьюгой. — Но теперь я, наверное, даже их понимаю. Когда вокруг тебя кипит жизнь, не так легко найти время для чего-то объемного. Эльза улыбнулась. — А ты? Тебе Джерар не пишет? — Нет. Мне, не поверишь, вообще никто не пишет. Только с Греем и Венди иногда общаемся. Разговор прервал стук в дверь. В первых рядах стояли, собственно, сами гости — только с поразительно хмурыми лицами, что можно было бы списать за отвратительную погоду, если бы не те, кто стояли дальше. — Джерар?.. Эльза застыла, разглядывая его, как гребаное чудо света. Чудо, которого совсем не ждешь. В общем-то, спустя секунду или две она заметила — принесло не только его. Там же стояли Лаксус и Лисанна — какие-то чуть напряженные, но, конечно, спокойные. — Мы встретили их на улице. Они хотят о чем-то поговорить, — пояснил Руфус, глядя на их замешательство. — Проходите, — выдохнула она, пропуская гостей. Когда Джерар прошел мимо, Эльза старательно смотрела в другую сторону. — Лисанна, — Мираджейн на эмоциях обняла сестру — та едва сдерживала слезы. В холле стало слишком неуютно — он определенно был не рассчитана на такое количество гостей. Жестом Эльза пригласила в гостиную. И спиной чувствовала обжигающий взгляд Джерара. Опять перед ней прошлое. — Рада видеть… — протянула она, — вас всех. Атмосфера была неловкая — то ли из-за того, что за эти полгода им так и не удалось нормально пообщаться, то ли из-за ощущения какой-то угрозы. Эльза почему-то сильно сомневалась, что они такой компанией решили просто их проведать. — В чем дело? — решительно спросила Мираджейн. Они замолчали — обвели присутствующих взглядом, а затем Лаксус негромко сказал: — Я собираюсь возродить Хвост Феи. На мгновение повисла тишина — нет, на самом деле даже больше, чем на мгновение, но те секунды показались настолько жалкими, что их было запросто спутать. Саблезубые Тигры замерли — кажется, даже Минерва, которая как-то упоминала и предполагала такой вариант событий. — И… думаешь, вам разрешат? — неуверенно предположила Мираджейн. — Как ты помнишь, Хвост Феи и не умирал. Все-таки гильдия продолжала существовать, просто без определенного мастера, — заметил Лаксус — он несильно изменился за полгода, но в глазах залегла грусть — потаенная, которую не вывести уже ничем. До конца жизни. Джерар не сводил с нее внимательного взгляда, и это начинало нервировать. — Туда возвращаются Громовержцы, я, Эльфи, Грей и Джувия. Это точно, а остальных мы еще не навещали. Идем, Мира, Эльза, — улыбнулась Лисанна — так по-доброму, как улыбалась еще до своей псевдосмерти и часто — после нее. Так наивно. Мираджейн подняла на нее отчаянный взгляд. Они уже давно приняли решение. — Нет, Лисанна. Мы не вернемся в Хвост Феи, — твердо произнесла Эльза за них обеих, чувствуя, как рвется пополам сердце от этого — Лаксус печально отвел взгляд, Лисанна грустно потупилась. Джерар — было ли ему вообще какое-то дело до Хвоста Феи? — вздохнул. — Мы уже прочно обосновались в Саблезубе. И точно отсюда не уйдем, — поддержала ее Мираджейн. — В таком случае, не будем вам мешать, — кивнул Лаксус, и они с Лисанной поспешно засобирались. Джерар оставался на месте. — Мы вас отведем. Минерва, Руфус и Орга сразу смекнули, что к чему. Ситуация выходила нелепая. Еще более нелепая, чем Эльза представляла себе в своих мечтах — они всегда встречались, радовались, отдыхали, ну, а по факту. По факту просто разошлись, как чужие люди, которых связывали лишь метки и никакое прошлое. Оставшиеся в гостиной долго смотрели им вслед, даже когда хлопнула дверь, и лишь тогда Мираджейн встала и ушла куда-то на кухню — загремела посуда. Эльза смотрела куда угодно — на часы, картины, на сидящих напротив Роуга и Стинга, куда угодно, но не на Джерара. — Удивляешь меня в который раз, Эльза, — сказал он, качая головой. — Я почему-то был уверен, что ты вернешься первой. — Значит, ты ошибался, — холодно отметила она. Эта необоснованная обида, копившаяся в ней, наконец вылилась — за все те письма, которые она ему отправляла и которые остались без ответа, за игнорирование ее, за то, что Эльза просто не может его любить дальше. От этого ей становилось еще паршивее. — Я полюбила эту гильдию, и не собираюсь никуда уходить. — Гильдию? Или кого-то? — недвумысленно улыбнулся Джерар, склоняя голову. Роуг и Стинг, кажется, чувствовали себя неуютно — атмосфера искрила и хватило бы одной вспышки, чтобы… — Думаю, и то, и то. — И кто же этот счастливчик? — на его губах все еще была безмятежная улыбка, но теперь Эльза видела — эту холодную ярость и дикую ревность, которую она таила. Джерар ревновал. Безумно ревновал. Правда, к сожалению, несвоевременно. — Ну допустим я, — раздался ледяной голос сзади, и в проеме показалась Мираджейн, скрестив руки. Она в упор смотрела на мигом растерявшегося Джерара — кажется, тот предполагал любой возможный вариант событий, кроме этого. — Мира?.. Девушка вызывающе поджала губы — наверное, стоило ему сказать что-то не так, и вцепится в глотку, не раздумывая ни мгновения. — Роуг… Стинг… — негромко попросила Эльза. Они поняли все и без этого — поспешно вышли, сказав, что поищут остальных и скоро вернутся. И втроем замолчали — Джерар и Мираджейн сверлили друг друга взглядами. — Джерар, — начала Эльза, понимая, что это ее ситуация. Ей надо ее уже наконец-то разрешить, потому что бегать — к друг другу и друг от друга — однажды начинает надоедать — Я просто устала. Устала от твоего комплекса вины, устала, что всякий раз, когда мы встречаемся, я не могу расслабиться. Я устала ждать тебя, Джерар, — произнесла она, поднимая взгляд на него. Он замер в замешательстве. Среди миллиона исходов он не угадал самый простой. — Уйди. Пожалуйста, уйди. И никогда больше не появляйся, — прошептала Эльза, не в силах это вынести. Вот он ее, друг детства, первая и единственная влюбленность, ради которой она могла горы свернуть. Сидит и смотрит пронзительно и печально — так, как еще когда-то давно, хотя ей всегда хотелось, чтобы в его глазах появилось что-то теплое — не отчаянное и виноватое. Джерар слабо улыбнулся им обеим и тихо вышел. Надеюсь, теперь навсегда, подумала Эльза. Мираджейн схватила ее за талию и резко притянула к себе, запуская пальцы в волосы и жадно целуя — словно желая, чтобы она забыла об этом наконец, чтобы все это было не более, чем дурным пятнадцатилетним сном. И ее поцелуи пьянили — действительно пьянили, потому что спустя две-три минуты Эльза не могла думать ни о чем, кроме Мираджейн с этой ее красной помадой и теплыми руками. Наверное, она никогда и не любила Джерара. Спутала это с влюбленностью — такой яркой в подобные годы. А ее собственная любовь пахнет ванилью и еще немного — ментолом и мятой. Эльза кусает чужие губы с привкусом вишни. В глазах Мираджейн горит солнце — переливается и светит, как маленькие светлячки, и это — Эльза знает — не даст ей заблудиться. *** теперь ты смотришь на нее и думаешь, как легко стало жить, когда не зацикливаешься на чем-то одном. теперь ты смотришь на нее и думаешь, что наконец-то окончательно счастлива.