Сумасшедший? Соответствуй!

       От удара по щам меня уберег сам господь и бойцовские рефлексы. Уклонившись верхней частью туловища, я отошла назад, сохранив дистанцию и приняв стойку. Конечно, сейчас неплохо бы перейти в атаку, но Катерина не настолько глупа, чтобы лезть на рожон. Особенно, когда козел Тимур подозрительно резко апнулся. Из пацана, которого избить так же легко, как отобрать карманные у пятиклассника, он стал мужчиной что надо — об этом говорило его мастерское нападение и бицепс на левой руке.

— У нас за такое пиздячки дают! — пригрозила я, — Чего ты…

       Мою речь прервали. На все вразумительные разглагольствования Тимур по-блатному ответил новой попыткой заехать по морде. Я вовремя отклонилась, и он сдуру шлепнул по земле так, что она вздрогнула. Нет, однозначно надо тикать с города. Неприветливые люди, нулевое обслуживание, еще и убить пытаются почем зря.

       Тело Тимура неестественно выгнулось. Не став разбираться, почему оно так, я воспользовалась моментом — на одной защите долго не протянешь, — и отвесила козлу тае хао, если проще, то рубящий сверху ногой. Попав пяткой точно в лоб противника, хотела возликовать, но деревянной голове Тимура хоть бы хны. Он немедля набросился на меня своей сильной рукой, и на этом песенка простой русской девушки могла быть спета, если бы не промысел госпожи Фортуны — покровительницы дураков. По ее воле один из ребятишек в белом вовремя пришел мне на помощь, закинув в засранца Тимура меч-кладенец. Бросать свое оружие, как Болконский на поле битвы, тактика не из лучших, однако, она предоставила мне драгоценные секунды для побега. Перебравшись в кусты, матерый волк дал дорогу молодому поколению.

       Уступить белоснежке оказалось жизненно необходимым: он летает, я — нет. И Тимур тоже летает. А у парниши и голубые искры с меча сыпятся, как бенгальские огни.

       Хрень какая-то. Похоже, что я сплю и мне снится очень правдоподобный сон — вот как уже почти день. Или я накурилась. Эх, Катька. Говорили же тебе в начальной школе, ни под каким предлогом не пробуй наркотики. Гашиш для арабов, а нас, русских, с него плющит. Вот что ты теперь будешь делать?

       Пока я занималась строительством невероятных теорий в стиле Игоря Прокопенко, Мальчиш-Кибальчиш влепил Тимуру блестящую бумажку на лоб. Тот извертелся, забился в конвульсиях и испустил черный дух. Мамка Амура запищала что-то про нечисть и уползла к тем кустам, в которых сидела я. Ну, а что? Правильно, пусть мужики разбираются. Не по моим правилам сидеть без дела, но вступать в бойню с неопознанным блядством — себе дороже.

       Ох уж мне эти китайцы… Нажрутся этих своих летучих мышей и рыб фугу, подцепят какую-нибудь болезнь, а потом удивляются, откуда по их полям бегают зловещие мертвецы. Или зловонные. Это с какой стороны посмотреть. Допустим, если предположить, что в этой деревне обитает какая-то неведомая зараза, превращающая людей в чудовищ за мгновение ока, то как обосновать волшебный полет ребятенка в белом? Нет, логике события не поддаются. Проще наблюдать и ничему не удивляться. Когда-нибудь я получу ответы, но не сегодня. Лишь бы в смерти Тимура и Амура не были замешаны мы с Сюань Юем, умышленно или косвенно.

       Тем временем Беляночки раскидали магией желтые листовки по всем домам — появился светящийся армянский, ой, китайский круг на земле. Я с любопытством высунула нос из импровизированного убежища, пытаясь подслушать разговор парней. Ничего толком не расслышала, зато фейерверк на халяву посмотрела. Мамка Амура совсем затихла. Странно. Надо спросить, как дела что ли. Нас ведь осталось четверо, четыре пацана.

— Мадам, вы в порядке? — максимально приветливо улыбнулась я. Пусть женщина способна переговорить радио и заменить громкоговоритель, пусть она сущая истеричка, но мертвый сын — трагедия для любящей матери. А тут вдобавок такой бедлам.

       Мадам бешено завертела глазами и оскалилась. Кожа осунулась и посерела. С подбородка, как у умалишенной, мерно стекала прозрачная слюна.

— Юный господин! Осторожно! — окликнул меня один из мальчишек в белом. Пора бы их как-то разграничить. Тогда вот этот с короткой стрижкой будет Пупсенем, а с длинной — Вупсенем. Опять парные прозвища получились, да неважно.

— Че творожно? — не уловила я последнего слова, так как Пупсень вскрикнул его приглушенно. Сзади меня раздался рык собаки Баскервилей. Понятно, что творожно.

       Следующие минуты показались мне насыщеннее боевиков со Сталлоне. Вупсень выбежал с мечом, чтобы меня спасти, однако, по дороге запнулся о собственный ботинок и грохнулся на очередное чудо-юдо — зомбированную мамку Амура с левой рукой культуриста. Я в долгу не осталась и, не дав чудовищу оклематься, заломила его левую верхнюю конечность за спину с криком:

— Ломайте руку этой суке! — может, чересчур импульсивно, но мысль правильная. Если противника обезвредить, то разделаться с ним — плевое дело. А сила Кощея мамки Амура, судя по наблюдениям, не в иголке, а в руке.

       Пупсень оттащил валяющегося собрата, выручавшего меня уже второй раз, и схватил вырывающуюся руку с длинными натуральными ногтями — моя сестра душу бы продала за такие. Я поднажала, контролируя подручного в белом, и вывернула руку таким образом, чтобы плечевому суставу пришел капец. Треск разрывающейся плоти подсказал, что чутка перестарались. Потянув на себя, бабка за дедку, а тут еще и Вупсень подоспел, мы вытянули страшную репку, сами того не желая. От натуги я и братва грохнулись на землю, упустив из хватки противный корнеплод.

       Рука от нас уходить не спешила и набросилась на Пупсеня. Повезло, что он одежку не для красоты носил: сработало заклинание или бомбочка под рукавом. Пацаны опять занялись бесовщиной, забегав и учинив новое колдовство, закончившееся провалом.

       Ребятишки от безысходности приступили к обороне, пытаясь затыкать руку до смерти мечами. А конечности как с гуся вода, будто ее не разрубить пытались, а зубочистками в бок тыкали. Как же неумело они обращаются с холодным оружием. Я не спец, просто со стороны виднее. Отобрать у одного из них меч и самой нестись — смысла нет: хуже их буду. Придумала!

— Мечом не кирпичом! — воинственно заявила и закинула камнем в руку в тот момент, когда она уже собиралась надругаться на Вупсенем. Серая тварь наплевала на недобитого и ринулась на меня. Видимо, поторопилась. Что делать дальше, я пока не сообразила.

       Чудесная китайская мелодия, блевать с нее тянет, зазвенела высоко в небе. Чудовище зависло, парализованное заклятьем.

— Хань Гуан Цзюнь! — восторженно взревели пацаны.

       Ммм… Гроза мудаков и причина девчачьих слез. Бросила беляночек на произвол судьбы и смоталась, куда глаза глядят. Им больше ничто не угрожает, а я никогда не умела ладить с героями детских грез. А то еще огребу, как богатая, за все грехи предшественников.