collection of stories

— Чону, пошли в цветочный ларек, нам надо купить цветов ко дню рождения Тэёна. А что Чону, он должен идти в магазин с Лукасом и выбирать любимые цветы Тэёна — гардении. Он тоже хочет чтобы ему дарили цветы. Но все друзья забывают о его дне рождения, забывают поздравить, потому что у Чону день рождение как раз в тот день, когда все студенты сдают сессию. Это обидно, но самое безобразное то, что самый любимый человек никогда не дарил цветы. Просто приходил, дарил подарок и уходил. А Чону знает, какие цветы любит Лукас. Одуванчики. Такие же яркие как и сам Лукас, такие же мягкие и нежные как Лукас. Чону очень их любит, и поэтому радуется, когда обнаруживает у себя в волосах желтые бутончики. Один за левым ухом, другой возле виска. Все люди вокруг умиляются такой картины, ибо Чону выглядит таким милым, что хочется себе забрать и не отпускать. Но только один человек не замечает этого.  Лукас, который и породил светлые чувства к себе в душе Чону, не видит, как его друг улыбается как только увидит его, не замечает, как Чону окружает его сплошной заботой и добротой. Случайно не замечает или просто не хочет. Скорее не хочет, потому что Чону не нужен Лукасу. Так думает Чону, когда каждый раз видит макушку брюнета в столовке универа. У Лукаса много друзей которым он рад, а Чону… А Чону просто его одногруппник и сосед в доме. Как жаль. В цветочном магазине они не долго выбирают цветы, и уже на выходе Лукас спрашивает: — Чону, может ты чего-то хочешь? — и впервые смотрит так долго и с интересом на Чону. — Нет, спасибо. Мне ничего не надо, — он случайно задевает одуванчик за ухом, и в итоге тот немножко сдвинулся вперед и Лукас увидел цветок. — Оу... Почему я не видел твой цветок?  Чону на это лишь хмыкает: — Ты мало чего замечаешь Лукас. Пошли, мы опаздываем на праздник, — Чону выходит с магазина, оставляя там офигевшего Лукаса, который переваривает то, что только что с ним произошло. На самом деле Чону рад, потому что Лукас увидел его цветок и можно с чистой совестью захлёбываться слезами и цветами дальше. До дома Тэёна они доходят в полной тишине. Каждый думает о своём, и пока Чону обдумывал, как ему поскорее ускользнуть с этой вечеринки и пойти к себе домой, Лукас напугал его своим вопросом: — Чону, а это больно? Ну, когда цветы в тебе растут? — Иногда да. Может быть щекотно когда стебли двигаются в легких. Самое больное и до жути неприятное — это кашель. Кашель с кровью и сгустками лепестков. А чего ты спрашиваешь? — Да так, для общего интереса... — Лукас рассматривает цветы Чону, а потом заглядывает тому в глаза. — Не беспокойся, Сюйси. Тебе такое точно не светит, — Чону хлопает Лукаса по плечу и набирает код на домофоне. — Кто там? — Грабители пришли, открывай дверь, именинник.  — Заходи, мой милый друг. Дверь открывается, и Чону заходит в подъезд, делая вид, что не замечает взгляд Лукаса на себе. Ему смешно, но плакать всё-таки хочется больше. Когда в нем три бокала вина и две бутылки соджу, Чону решает проветриться. Он бредет сквозь своих одногруппников на кухню что бы попить воды и… И увидеть замечательную картину как Со Енхо зажимает своего парня тайца. Вроде его зовут Читтапон, но его сейчас это не волнует. Он заходит в кухню и опирается плечом на холодильник. Когда его спустя минуты две замечают, Енхо отрывается от губ парня с соответствующим пошлым звуком, и как ни в чем не бывало, спрашивает: — Не помешали? — Енхо смотрит на Чону, который в свою очередь оглядывает этих голубков понимая, что у него такого не будет. — Нет, скорее я вам помешал. Он берёт из холодильника бутылку холодной воды, а с верхней полки над плитой — зажигалку. — Тот стол, ещё нужен будет Тэёну. Не думаю, что вы будете рады покупать ему новый. Чону быстренько выскальзывает с кухни, и успевает увернуться от летящего в него полотенца. — Голубки блять. Буэ. Он выходит на балкон, закрывает двери и чиркает зажигалкой, чтобы подпалить тонкую сигарету. Вредная привычка, но, что сделаешь. У Чону есть ещё более убивающая его привычка. Он как раз думает над тем сколько ему осталось дописать страниц его реферата, как слышит звук открывавшегося замка и скрип двери. Чону вздыхает и выпускает дым в ночное небо. — Кого это принесло ко мне? Оборачивается и видит Лукаса. Что даже не удивительно, потому что Лукас весь вечер смотрит за каждым движением Чону. Он вздыхает, улавливая тонкий запах алкоголя и парфюма: — Будешь? — протягивает коробку с сигаретами, и внимательно смотрит как тонкие чужие пальцы аккуратно берут табачную трубку. В этот момент Лукас делает то, из-за чего сердце бедного Чону готово выпрыгнуть с груди прямо в ладони Лукаса, ибо.. Да потому что блять, Лукас берет пальцами за подбородок Чону и пододвигает к себе. Касается их трубками, зажигая свою сигару с помощи сигареты Чону. Чону эмоционально умер от настолько красивого и даже пошлого для него движения, но своим видом не показывает. Наконец, когда сигарета зажглась, Лукас отодвигается от парня, выпуская сладкий дым прям в лицо. — Как долго? — улыбается своей приторно-сладенькой улыбочкой и, как ни в чём не бывало, садится в кресло и с интересом подглядывает за Чону из-под слегка опущенных век. Чону реально не вкуривает, что сейчас произошло, что Лукас спросил, поэтому переспрашивает: — Что прости? — докурив сигарету наполовину, он стряхивает пепел в самодельную пепельницу из-под селедки. Жаль ещё там солнышка не нарисовали, был бы шик — красота, тра-ля-ля. — Как долго куришь? — Ахах, три месяца. — Столько же сколько и твоим цветам? — это очевидно. — Да. — А как будто всю жизнь. Я ещё не видел, чтобы кто-то так красиво курил, как ты, — Лукас смотрит прям на губы Чону, между которых слегка зажимают никотиновую трубку, а тот непроизвольно их облизывает, выпуская белый дым в виде тонкой струйки. — Это такой китайский подкат? Неудачно, скажу тебе. Он докуривает и выбрасывает окурок в пепельницу. Оборачиваясь к Лукасу спиной, он на секунду выпадает с реального мира, потому что чувствует как стебли в легких немножко расслабляются. Такое возможно только лишь при симпатии и интересе к тебе. Он поднимает глаза вверх, чтобы разглядеть звезды, и те сияют так же ярко, как и Луна. А потом он чувствует тепло от тела, которое прижимает Чону к себе. — Чёрт, какой же ты тёплый, Чону.. — у самого Чону разливается тепло по всему телу, и это настолько приятно, что он записывает в свою личную воображаемую коробочку этот комплимент. Но потом вспоминает, что он сейчас с Лукасом на одном балконе, и что возможно, это он и обнимает. Чону резко перестает дышать и, кажется, что стук его сердца Лукас слышит даже сквозь плотную кофту. Там, где Лукас обнимает ладонями его живот, разливается тепло. — Не удосужишься дышать, Чону? Я не хочу, чтобы ты умер у меня в руках. — Я... дышу. Не беспокойся. Он делает глубокий вдох и выдох, и крепко цепляется за перила балкона. — Лукас, мне... жарко.. Отпусти, — кто бы говорил. Не Чону сейчас кладёт свои лапки на ладони Лукаса. Не Чону сейчас откидывает голову немного назад, чтобы увидеть улыбку Лукаса. Нет, вы что, боже упаси. — Ты знал, что с моими цветами ты смотришься сказочно красиво? — Лукас целует тот одуванчик, что на голове, Чону в этот момент передёргивает, и Лукас мажет губами по уху Чону. А тот готов уже в гроб лечь. Потому что эти ощущения охуенные. Он бы все отдал, чтобы повторить этот момент. — Как давно ты заметил? — Чону надеется получить ответ хотя бы не «сегодня, вчера». Друзья Чону постоянно ему трындели о том, как часто Лукас смотрит на него. — Месяц. И если ты думаешь, что я тебя не заметил, то глубоко ошибаешься, Чону, — Лукас сильнее сжимает Чону в объятиях и целует за ухом. — Почему... тогда не сказал? Ох, боже. А вот тут Чону хочет сквозь землю провалиться. Потому что это был полу вздох, полу стон. А всё из-за того, что Лукас просто поцеловал его за ухом, плавно перешёл на шею, и сильно вжался своими бедрами в задницу Чону. И он почувствовал точно не сотовый. — Я разбирался в своих чувствах. А ещё думал, что не подхожу тебе. Ты такой нежный, а я... — Лукас делает легкий толчок вперед, заставляя Чону выпустить из себя ещё один стон. — Ох... у нас оказывается были одинаковые мысли. Я думал, что не... Оу ... не нужен тебе. Блять, Лукас, — Чону уже не выдерживает, резко поворачивается лицом к Лукасу, смотря тому в глаза. — Где твои цветы? — блуждает взглядом по телу Лукаса, но ничего не замечает. — Они у меня в виде татуировки, — Лукас опускает ворот кофты, и обнажает правое плечо, где маленьким букетом тех же желтых одуванчиков усеяна ключица. Чону ведет холодными пальцами по ней, и чувствует, как чужое тело реагирует на его прикосновения, покрываясь мурашками. Победно улыбаясь, Чону наклоняется к ключице, и целует её, аккуратно засасывая тонкую кожицу. Сверху слышится тихий стон, и Чону доволен. Оторвавшись от своего занятия, он увидел, как возле одного бутона одуванчика расцветает еще один — бордовый. А потом его резко сажают на стол, упираясь своими бедрами, между раскрытых ног Чону. А губы то у Лукаса мягкие, с легким привкусом алкоголя, ядрено — мятных сигарет и персика. И он решается. Проводит языком по нижней губе Лукаса, а потом и вовсе углубляет поцелуй. Сказать, что у обоих наступила эйфория, наслаждение, оргазм, да как хотите называйте — ничего не сказать. Чону готов в обморок откинуться прямо здесь, на балконе. Ему настолько хорошо, что ему приходиться несколько раз отрываться от губ, что бы глотнуть воздуха и вновь прижаться. Всё как в тумане, и Чону сквозь пелену наслаждения понимает, что хочет большего. — Лукас, я не могу... ох блять. Лукасу не надо повторять дважды. Он хватает Чону за бедра, тот рефлекторно скрещивает свои ноги на спине парня, и Лукас выходит с балкона, не разрывая поцелуй. Находит третью по счёту комнату в этой квартире и закрывая её, кидает Чону на кровать. Ну, а что дальше будет, две фигуры, что стоят в темноте, знают. Придётся спать в наушниках. Кхм. — Сколько им понадобилось времени, чтобы сейчас вот так себя вести? — Тэён мягко говоря в ахуе, ну потому что не ожидал такого поворота событий на своем дне рождения. — Месяц? Даже больше. — Я так ждал этого момента, Юно. Мои детишки так быстро выросли, — Тэён стирает невидимую слезу, искренне радуясь за своих друзей. — Пошли, Тэён-и, свой подарок покажу. Знает Тэён этот подарок от Юно. Ща как в кухне нагне... А нет, вместо нагибаторства Тэён получает белоснежного котенка, который теперь будет жить в их с Юно квартире. — Как ты узнал что я хочу именно этого котика? — Тэён прижимает к себе комочек, и тот сразу же засыпает на руках своего нового хозяина. — Ты во сне проболтался. Помнишь, когда тебе приснился кошмар, ты попросил меня почитать сказку? Так вот, там была история про котика, который потерял свою семью, и нашел своего хозяина возле магазина. Только ты начинаешь засыпать, как я слышу «котик, иди ко мне, мой милый котик, мамочка Тэ тебя любит…» — Юно не успевает закончить последнее предложение, как получает легкий подзатыльник. — Ты специально меня смущаешь, Чон Юно? — естественно специально. Его парень не может не смущать. Ходячий запас нежности для смущения, ей богу. — Ну-ну, мамочка, не возмущайся, а то твои вопли разбудят ребеночка. — Берегись, Чон Юно, — только Тэ хотел полотенцем зарядить по морде Юно, как тот уже ускакал в гостиную, смеясь во всё горло. — И я тебя люблю, мамочка Тэ. — Интересно, как отреагирует Чону на тебя? — Тэён задал вопрос спящему клубочку и направился в гостиную, где потом сел на колени Юно. Чону конечно рад будет за друзей, ведь у Тэёна появился еще один питомец (первый это его парень). Но всё, что сможет вспомнить Чону с того дня, так это: ситуация на балконе, после бесконечное количество поцелуев, слов вперемешку со стонами, и ощущение полной свободы. И любви, которую они с Лукасом растят вместе. На следующий день у Чону за ухом и на левой ключице цветут бутоны желтых и бордовых «одуванчиков».