collection of stories

Донхёк для Марка — галактика, что усыпана миллиардами ярких и тёплых звёзд. Марк для Донхёка — родной дом, его объятия — защита от окружающего мира, и младший готов вечность в этих объятиях просидеть. У них обоих шеи разукрашены, как холсты — в оттенки бордового и розового цвета, и как ни странно, Хёку мало. Мало, потому что в идеале, он хочет синяки, отметины, засосы и укусы везде на своём теле. Будь то талия или лопатки — везде, только чтобы были поставлены Марком. И Марк выполняет желания своего парня. Несильно, но ощутимо бьет по ягодицам, оставляя красные отпечатки рук, во время утреннего душа. Засасывает нежную кожу на лопатках, перед этим подняв кофту зубами, и в ответ получает такие сладкие стоны, что Марк готов упиваться ими всю жизнь. И он будет это делать. Хёк тоже не курит в сторонке, и с огромным удовольствием оставляет отметины на подтянутом животе Марка, вызывая у того неконтролируемую дрожь по всему телу, и как-то так случайно получается, что после пятой отметины Хёк всегда берет в рот. Как привычка. Только им обоим эта привычка нравится — Марк сходит с ума от того, как Донхёк умело работает своим ртом и языком, доводя до бурного конца, а младший воет от наслаждения, когда в благодарность за свой труд получает нежные поцелуи с Марком. Но сейчас не об этом У них разные вкусовые предпочтения — Хёк любит сладкое, особенно банановые блинчики с вишнёвым вареньем, и чтобы было побольше; любит сладкие газировки, хоть и знает, что они вредят здоровью. Марк не фанат сладкого, но блинчики Хёка любит до объедения. Изредка может съесть горькую шоколадку, и насильно выпьет что-то сладкое. И сладкое он насильно пьёт из-за инициативы своего парня. Утро Марка начинается с вкусного завтрака, и стакана с чем-то шипучим под носом. Донхёк стоит возле раковины и о чём-то думает, глаз не отводя с парня, и Марку становится страшно. — Допей, пожалуйста, гранатовую газировку, — парень делает милые глазки, и с улыбкой на лице кивает в сторону стакана. И Марк уж очень хочет уйти отсюда куда-то далеко. — Я её не люблю. И вообще, не понимаю, как ты эту гадость пьёшь, — Марк одним глазом смотрит на эту шипучую гадость, и уже хочет уйти из кухни, как возле него становится Хёк и фирменно закатывает глаза. — Ну ты же меня любишь, а я, между прочим, тоже, не райский фрукт, — Марк на Донхёка смотрит как на придурка, и всё-таки выпивает этот дурацкий швепс, пока младший внимательно следит за каждым глотком и гримасой отвращения на лице парня. Стакан громко приземляется на поверхность стола и Марк отвешивает Донхёку хороший шлепок по заднице, и он получился таким громким и сильным, что Хёк прямо-таки каждой клеточкой задницы чувствует появление синяка, и как-то непроизвольно то ли хнычет, то ли стонет. Скорее всего, второе. Хотя, кто его знает. — Боюсь спросить, но за что? — Хёк улыбается смущённо, когда поворачивается лицом к Марку, и тот не скрывает коварной улыбки. — За твою предыдущую фразу. Тоже мне, не райский фрукт он, — оставляет лёгкий поцелуй на щеке и уходит в комнату, где садится на кровать и начинает читать очередной роман. В животе неприятно булькает из-за выпитой газировки, но Марк полностью сосредотачивается на истории, и не обращает на это никакого внимания. Донхёк улыбается вслед парню, и домывает грязную посуду, позже плюхаясь на кровать рядом с Марком. Недолго думая, Донхёк отбрасывает роман куда-то в задницу и по-хозяйски усаживается на бёдра Марка, под его же громкое возмущение и писк. — Сука, Хёк блять, колено! — младший взгляд опускает вниз, и замечает, что в этот раз неудачно приземлился и своё колено вклинил прямо в пах Марка, и его становится резко жалко. Потому что коленки у Хёка острые, и, с размаху дав по паху Марка, тот чуть ли не сгибается пополам, и в отместку младшему, уже во второй раз за сегодня больно шлёпает по заднице. — Упс... Прости, давай помогу унять боль? — Донхёк руку устраивает на ремне джинс, и уже хочет расстегнуть молнию, как Марк выползает из-под него и садится на стул возле окна. — Не нужна мне твоя ебаная помощь, откусишь ещё, — пару оханий и крихтение Марка заканчивается, и он ногу закидывает на другую, пока увлечённо рассматривает улицу. — Но... — злой взгляд заставляет Хёка съёжиться, и он смирно сидит на кровати, пока сбоку доносится хрип Марка. — Маркуся, любовь моя... — Чего тебе? — Донхёк садится возле Марка и голову кладет на чужие колени, и ждёт пока рука начнёт перебирать пряди волос, но ничего не происходит, и Хёк понимает — Марк не в настроении, чтобы его так быстро прощать, поэтому руками обнимает чужие ноги. — Давай я тебе водички принесу? Или можешь допить ещё одну бутылку газировки, — в ответ тишина, и Хёк глубоко вздыхает. — А давай я принесу что-то холодненькое, мы приложим, а потом я сделаю тебе приятно? — А давай ты просто пойдёшь нахуй? Не на мой. И желательно побыстрее, — Марк руки чужие со своих ног скидывает и встаёт, чтобы пойти на кухню и достать с морозильника пакетик замороженного укропа. — Ну Марк-и... — Хёк плетётся за старшим аж до самой ванной и, получив злобный взгляд, перед его носом закрывается дверь на замок. Минут шесть Хёк слышит звук воды, пока пьёт последнюю бутылку газировки, а потом на кухню заходит Марк, и кладет на место пакет с укропом. Мельком смотрит на парня и на газировку в руке, и глаза театрально закатывает, показывая своё недовольство. — Прости... — Донхёк наконец-то допивает эту бодягу, и бутылку кидает в специальный пакет для стеклянных отходов. — Как тебя не простить? — Марк садится на диван, где половину площади занимают плюшевые игрушки Донхёка, и Марк любезно перебрасывает их на другой конец дивана. Сбоку раздаётся вздох и Донхёк садится на диван поближе к Марку, а позже и вовсе, голову укладывает на колени и сворачивается калачиком. — Там всё нормально, ничего не болит? — Марк долго смотрит Хёку в глаза, а позже смеётся, поправляя булавку на штанах парня. — Если бы там что-то отвалилось, ты бы первым узнал, — на это Хёк только губы поджимает и устраивается поудобнее на коленях Марка. То есть, просто садится и обнимает, щекоча тёплым дыханием шею. — Я такой неуклюжий... — Донхёк губы дует, пока Марк сдавливает его в объятиях. — Совсем нет. Слишком уж ты энергичный, прям как живчик. И, скажу честно, это иногда мешает, особенно мне. Рекомендую тебе выплёскивать энергию в другое русло. — Ех... — И впредь, будь аккуратнее со своим телом и контролируй себя, — Хёк кивает и лишь сильнее обнимает Марка. — А сейчас, марш на улицу и бежать десять кругов вокруг дома, чтобы от твоей гранатовой газировки и следа не осталось. — Но.. — Быстро. Или я пинками под зад тебя выгоню, — правая рука медленно скользит по спине, направляясь вниз, и Хёк сдавленно хихикает, пока Марк улыбается угрожающе. Донхёк спрыгивает с Марка со сдавленным писком и убегает в коридор, где быстро обувает кеды и выбегает из квартиры. Через пол часа в квартиру вламывается запыхавшийся Донхёк с пурпурными щёчками, и, выпив два стакана воды, гордо заявляет, что орех накачан, гранатовая газировка испарилась, а Марк должен ему расслабляющий массаж спины и много-много поцелуев. И Донхёк всё это получает, взамен дав обещание не пить в таких больших количествах гранатовую газировку. Но Марк не уверен, сможет ли Донхёк сдержать своё слово, и поэтому сильнее разминает мышцы спины под мычание младшего, и как бы случайно, пару раз бьет по заднице этого ребёнка.