И все-таки мы вместе!

Лесной дом звенел детскими голосами. А Зорген тихо радовался, слыша топот детских ножек и задорный смех. Исинэ тоже бурно радовались гостям — их тормошили, с ними играли, их таскали на руках. Глядя, как старшие дети едят, исинэ решительно отказались днём сосать грудь, перейдя на обычную пищу. Теперь они сидели за общим столом и внимательно следили за отцом, который мелко резал мясо и овощи, а потом раскладывал по двум тарелочкам, откуда исинэ шустро таскали в рот вкусные кусочки. Доходило до смешного, если им вдруг казалось, что кому-то из них не доложили, то они начинали воровать друг у друга еду и пихаться, пока их не рассаживали подальше друг от друга. Тогда, в день приезда Зоргена с сыновьями Сирила, исинэ, как и Мири, дружно сморщили свои носики и потом долго обнюхивали отца. И Зорген внезапно решился. Он «послал» им картинку, изображающую беременного Сирила и его самого, потом новую — Сирила с малышом на руках. Исинэ забеспокоились, снова обнюхали его, потёрли ручками свои носики, посмотрев друг на друга. А потом Эрилин взглянул на отца, и внезапно Фе увидел нечто яркое, в котором с трудом узнал маленький красный цветок, растущий в их саду недалеко от любимой беседки исинэ. Следом за цветком пришла другая картинка — его собственные глаза и тот же самый цветок. И тут до Фе дошло: почти шестимесячные исинэ пытаются мысленно с ним разговаривать! — Ли, иди сюда скорее, что я тебе сейчас скажу, — позвал Фе воспитанника. — У нас с тобой объявились собратья по разуму! Услышав эти слова, Линад поморщился: наставник любил мудрёные выражения, смысла которых никто до конца не понимал. — Представляешь, у исинэ получается передавать образы. Поэтому даю тебе ответственное поручение: периодически пробуй разговаривать с ними и одновременно «посылай» картинки, и тебе будет полезно потренироваться, и малышам! — Зорген, а вдруг этого нельзя делать? Вдруг они перейдут на мыслеречь, поскольку она легче, и не будут нормально разговаривать? — Не проверим, не узнаем. Зато мы наконец начнём их понимать. А то они у нас, как клад за семью замками, к которым потеряны ключи. Вроде и есть, и ценность объявлена, а что там внутри — никто не знает, одни лишь предположения. Ещё, Линад, я хотел поговорить с тобой об учёбе. Я ж тебя немного подтянул, думаю, теперь надо попробовать позаниматься в группе у Сина. Это такой мощный рэрд из восьмого посёлка, с разноцветными ленточками в волосах. — А почему не в твоей группе? — осмелился спросить Линад. — У меня сейчас совсем малыши, первый год обучения — шесть, максимум восемь лет, тебе будет с ними скучно. Хотя можно, конечно, попробовать. Давай так договоримся: ты будешь заниматься и у меня, и у Сина. А потом сам выберешь, где тебе больше понравится. — Я согласен, Зорген. А когда начнутся занятия? — Через две недели, после Праздника первого урожая. Я отвезу тебя в «восьмёрку», дальше у тебя всё будет по жёсткому графику: пять дней учебы, перерыв — две недели и так далее. С вами ведь не только мы с Сином будем заниматься, но и другие. Вот увидишь, тебе понравится. — Ой, а как же Мири? — За Мири не беспокойся. На самом деле он великолепно справляется с детьми, или они с ним, я так и не понял. Они с Линадом переглянулись друг с другом и рассмеялись. *** Фе регулярно навещал Сирила. Иногда один, иногда в компании с Линадом или Мири, один раз привозил всех мальчишек. Когда предложил им снова съездить к Сирилу, они отказались, сказав, что им очень тяжело видеть своего папу в таком состоянии. И если с малышом всё было более-менее в порядке, то у его родителя имелись некоторые проблемы со здоровьем. Врачи считали, что у него больше не будет детей. Сирил то и дело плакал, Зорген его утешал, привозил разные вкусности, подарки для Санни, лишь бы друг лишний раз улыбнулся. — Как у него с Артом? — спросил как-то Фе у Линада. — Я понял, они почти не разговаривают. Папа сильно обиделся, что Арт бросил его одного и не отвечал на вызовы. Фреди и Райан сначала ему пытались сообщить, и лишь когда папе стало совсем плохо, Фай вспомнил про тебя. Он сам нашёл твой номер у папы в комме и послал вызов, не побоявшись гнева Арта, который запретил пользоваться папиным номером. Братики вообще отказываются возвращаться домой, пока папу не выпишут, и тоже не хотят разговаривать с отцом. В общем, на него все обиделись. И ты тоже, — тихо добавил Линад, — ты ведь с ним не разговариваешь? Арт приезжает в биоцентр в свои выходные и просто сидит рядом с папой, иногда пытается с ним общаться. Мне кажется, папа потихоньку начинает его прощать. Ему врачи сказали, что их собираются скоро выписывать. Арт пообещал, что сам папу с Санни заберёт домой, а ещё купил полную семейную страховку. Фе не стал комментировать и лишь кивнул. Действительно, через пять дней после этого разговора Сирила и Санни выписали, они пробыли в биоцентре непривычно долго — почти два месяца. А ещё через три дня домой вернулись и дети, Зорген довёз их до дома, но так и не вылез из грава. *** — Зорген, ты бы поглядел на исинэ, они так чудно себя ведут, — позвал его Линад. Он оторвался от шлифовки нарезанных пластин для дорожек в саду, снял защитную маску и отправился смотреть, что там опять у их мелочи приключилось. В детской он застал и Мири. — Представляешь, они есть отказываются, — рэрди возмущённо ткнул коготком в детей, — ни на что не обращают внимания, вредничают, всё разбрасывают, хулиганят! Только посмотри на них! Скай зажал лапкой кончик хвоста Лина и энергично тёр им по спинке брата, а тот смешно похрюкивал и даже не возмущался. — Только посмотри, они ещё и дразнятся! — Мири, ты ведь взрослый рэрди! Что ты говоришь? Фе с интересом наблюдал за необычным пилингом, потом решил помочь страдальцу, поскольку сразу понял, в чём проблема. Он подхватил Эрилина на руки и стал аккуратно чесать ему спинку. Скай понаблюдал за действиями отца, а затем тоже принялся скрести брата коготками. — Бедненький ты мой… Чешется спинка, да? Мири, где тот дорогущий снимающий зуд крем, который привезли тебе в подарок с Визуу? Тащи сюда, будем лечить нашего мученика! Они втроем — Фе, Мири и Линад — принялись мазать несчастных исинэ, так как Скай просто оказался более терпеливым, но спинка чесалась и у него. — Неужели вы не поняли? У них же зудит кожица, похоже, наши красавцы скоро будут облезать. — Ой, значит, когда первая шкурка сойдёт, их можно будет везти в Храм? Сегодня же скажу Сирилу, заодно их с Санни возьмем. Им тоже пора в Храм. Ты когда полетишь в космопорт? Завтра? Вот зайдёшь к Лхе и скажешь. Даже не возражай! *** Зорген появился дома у Сирила первый раз после того самого дня, когда родился Санкар. Ему не хотелось ругаться с Артом, а поскольку внутри Фе ещё бурлило возмущение поведением рэрда, то скрад обходил друга стороной. Зато Мири был уже три раза в гостях у Сирила. Фе ничего у него не спрашивал и не интересовался, как там у Лхе дела, чтобы лишний раз не раздражаться. И вот он наконец решился приехать. В него с размаху врезался Фай и крепко прижался. — Зорген прилетел! Папа, Зорген! А у нас киска родила котяток. И у свистунов прибавление. А Санни учится ползать! Зорген ласково гладил маленького рэрди и внимательно его слушал, чуть наклонившись. Услышав шлепки ног, поднял голову. Встречать его вышло всё семейство. Впереди Сирил с Санни на руках, следом старшие сыновья, а за ними — понурый Арт, которого будто насильно притащили. — Привет, Рилли! — Фе осторожно приобнял Сирила и Санни, которого нежно погладил по пушистой головке. У исинэ там так до сих пор ничего и не выросло. — Рад вас видеть, — по очереди потормошил он ребят. — Светлого пути, Арт… — сказал, дёрнув плечом. — И тебе Светлого, Зорген! Рад увидеть! — И хозяин нерешительно протянул руку навстречу гостю. Фе вздохнул и хлопнул ладонью о протянутую ладонь Арта, приветствуя его. — Ты в гости или как? — Или как. У нас всё не слава Богам. Похоже, в ближайшие дни у исинэ начнёт облезать шкурка, дожили до первой линьки. Мири собирается везти их в Храм. — О-о-о! Здорово! Папа, а мы в Храм полетим? — За этим я и пришёл. Может, вы к нам присоединитесь? Ведь Санни тоже пора в Храм нести. Арт с Сирилом переглянулись. — Да мы уже его туда возили. Только всё напрасно. В Храме с нами даже разговаривать не стали, мол, ритуал имянаречения уже проведён, имя ребёнку даровано, дважды Ритуал не проводится. Сирил так расстроился, последний ребёнок… — Да подожди раньше времени пророчить. Вот года через два Сирил пройдёт обследование, тогда всё будет понятно. М-м-м, простите меня, — поморщился Фе. — Это я виноват. Когда Санни только родился, то был очень слабенький, я испугался за него и сразу после рождения произнёс над ним Посвящение, даровав ему имя, в надежде, что Боги не оставят его без присмотра. — ТЫ?! Ты можешь произносить Посвящение?! Боги слышат тебя?! Ты — дарующий имя?! Фе скривился и замахал руками на Лхе: — Ой, не начинайте, а? Просто могу, и всё. Ради Богов, молчите. — Знаешь, Зорген, когда пришёл черёд моей семьи идти к Оракулу на моей старой родине, я тоже увязался с ними. Хотя было не положено по малолетству, поэтому папа не хотел меня подводить к нему, — стал вспоминать Сирил. — Но Оракул велел подвести меня к Чаше истины и долго всматривался в зеркальную поверхность. А потом сказал, чтобы я был осторожен, ибо один из моих будущих детей может убить меня. Но этого не случится, ибо явится Тот, кто Подобен Богу, и спасёт нас. Это же ты, Зорген! Ты! — Ага, Сирил, я подобен Богу, – сказал с ехидцей Фе, развёл руки в стороны ладонями вверх и запрокинул голову. – Смотрите все! — А-а-ах! — воскликнули все одновременно. Фе выпрямился и замер, в середине его ладоней танцевали маленькие язычки голубого пламени. — Зган побери! — выругался он и сжал ладони. И призрачное пламя пропало, словно его и не было. — Далеко не всегда то, что видишь, в действительности этим является. Вечно вы с этими предсказаниями носитесь. Какой от них толк? Одно и то же событие можно трактовать по-разному, причём о предсказанном вспоминают потом, когда уже всё произошло. И в чём тогда смысл ходить к Оракулу? Не забивай голову, Сирил, ни себе, ни детям. Не притягивайте к себе предсказания. Не бывает чудес, всё можно объяснить. Если же мы что-то не можем объяснить, значит, просто чего-то не знаем, а знание об этом утеряно. — А чудеса Храма? — И они не имеют никакого отношения к чудесам. — Зор-ген, — вкрадчиво произнес Арт, — щас в лоб как дам! — За что? — За то самое! За попрание многовековых устоев верований рэрдов. Молчи, богохульник! Правильно про тебя Майр говорил, а я ему не верил. — Тогда, получается, мне ни к чему мешать вам заблуждаться и верить в то, чего не существует? Да ради всех Богов, не буду, пусть каждый сам ищет свой путь среди мрака чужих и собственных заблуждений. И тут ему «прилетело» по затылку Книгой. — Молчи, бессовестный! Ты действительно не Подобный Богу. Ты сумасшедший, Зорген! Если слухи дойдут до Храма, тебя перестанут туда пускать, от тебя все отвернутся. И ладно, только от тебя, но и от твоей семьи! — возмутился Сирил. — Хорошо, я торжественно клянусь молчать. «И кто меня дёрнул за язык? Нашёл кому и где говорить. Многовековое мракобесие, цивилизованные рэрды. Тьфу! Заблуждающийся пусть заблуждается, не надо ему в этом мешать, больше того, иногда это смертельно опасно». — Вот и замечательно. Пойдём поговорим, друг мой сердечный, — позвал его успокоившийся Арт.