Только голову запрокинь

СМС пришла, пока Саша отмывался в душе, он, хоть и запретил себе заниматься самокопанием, оттирал кожу так остервенело, словно содрать с себя вовсе хотел. Услышав оповещение об смс, он вдруг представил, как Олег Евгеньевич мчится на заднем сиденье своего автомобиля, задумчиво улыбаясь вертит в пальцах любимую зажигалку, высекая огонек и тут же гася его, а пальцами другой руки набирает сообщение для него. Картинка была ясной и отчетливой, он даже текст увидел, не полностью, только первое слово «Сашенька»… Второй раз в душе он до максимума до отказа выкрутил холодную воду и стоял, пока в висках не заломило. Сообщение оказалось не от Меньшикова, а от Бинха. «В 17:00 на мосту возле Тихомировской развилки». Прочитал, и как обухом ударило, неужели все отменяется? Что за срочность такая? За руль сел, даже голову не высушил, натянул первую попавшуюся футболку, джинсы, с места рванул так, что только гравий из-под колес полетел, притормозить себя Саша заставил почти у самой развилки, не хватало еще по глупости с моста улететь. Развилку эту Саша хорошо знал, ездил, правда, там не часто, нехороший был поворот, мало того, что слепой, так еще и дорога с горки шла. Меньшиков как-то предупредил, что река в этом месте коварная, с быстрыми подводными течениями, сколько уж отдыхающих затянуло, только полотенца на пляже и остались. — Что случилось? — он подлетел к расслабленно опершемуся на капот небольшого грузовичка Бинху. — Почему сейчас? Это же не по плану! Тот, безмятежно улыбаясь, щурился на вечернее солнце: — План, Саша, вещь изменчивая и текучая. Он меняется и… — Течет! — Саша яростно взъерошил влажные волосы. — И что изменилось? — Ты уходишь сегодня. Сейчас. — Сейчас? — Саша растерялся. — Вот прямо сейчас? — Прямо сейчас, сию минуту, — подтвердил Бинх, явно получавший удовольствие от происходящего. — Но… как? — Как? Саша, я же говорил, что все продумано, беспокоиться не о чем. Документы, легенда и самое главное, — он театральным жестом развел руками, словно представлял номер на арене, — пути отступления. Продуманы до мелочей. «Сбегу, буду сам себе хозяином, и никому больше не позволю думать за меня», — ожесточенно дал себе зарок Саша. — Ну и что за путь такой… Охх… Я забыл сказать… Олег Евге… Меньшиков, тот человек, который… от которого многое зависит, он запросто может за границу поехать. И во Францию тоже! Бинх обеспокоенным нисколько не выглядел: — Ну и что это меняет? Ты думаешь этот господин будет тебя искать? Саша задумался: — Я не знаю, но… — в памяти отчетливо прозвучало «Сашенька. Мой Мальчик. Мой…» — Да, он может… Ты его не знаешь… — О господине Меньшикове я наслышан, — Бинх легкомысленно пожал плечами, а Саше снова стало интересно, что именно ему известно, но спрашивать не решился. Не все слова должны быть сказаны. — В любом случае, искать будет некого и нечего, — Бинх довольно улыбнулся и вдруг с торжественным пафосом прокричал: — Господа и дамы, мадам и месье, товарищи и… товарищи! Только сегодня на арене нашего цирка невероятный и блистательный Базиль! Саша уставился во все глаза, даже головой завертел, а Бинх поморщился, распахнул дверцу машины: — Такой выход испортил, вылезай уже! Базилем оказался щуплый и жилистый, словно из проволоки скрученный француз лет тридцати, он выбрался на дорогу, мурлыкнул что-то картавое и принялся нагибаться в разные стороны, потом прошелся колесом, сделал мостик, подпрыгнул несколько раз и подошел к Саше. Ткнул пальцем в его желтый шевроле, спросил о чем-то. — Базиль спрашивает, можно ли прокатиться? — перевел, чему-то усмехнувшись, Бинх. — Конечно, — Саша удивился, но бросил французу ключ. Тот ловко поймал и пошел к машине, цокая языком и покачивая головой, как показалось Саше то ли расстроенно, то ли осуждающе. — Чего это он? Бинх подождал, пока Базиль сядет в Шевроле и отъедет за поворот, и только потом ответил все так же непонятно чему усмехаясь: — А это он переживает, что красивая машина. Была. Жалко ему, видишь ли. — Чего?.. Ни договорить, ни додумать Саша не успел, из-за поворота ревущей ярко-желтой ракетой вылетел шевроле, пронесся мимо, и не сбавляя скорости, с жутким скрежетом врезался в металлические перила моста, проламывая их. Какое-то нескончаемо долгое мгновение машина балансировала на краю, потом медленно покачнулась и капотом вперед практически вертикально рухнула вниз, подняв столб брызг. — Базиль!!! — заорал Саша и кинулся к мосту, на ходу срывая с себя футболку, отшвыривая ее куда-то в бурьян, — Базиль!!! На темной воде расходились круги, постепенно исчезая, Саша уже примерился было прыгнуть, но его ухватили за пояс, потащили прочь. — Куда собрался! Лучше поаплодируй! — Бинх развернул Сашу лицом к дороге, на обочине которой живой и невредимый раскланивался перед невидимой публикой Базиль. — Но… Как это? Зачем? — Как? Ну для лучшего каскадера современного кинематографа подобный трюк — пустяк! А зачем… — Бинх улыбнулся исключительно неприятной улыбкой. — А чтобы господину Меньшикову не пришло в голову метаться по миру в поисках тебя. Пусть вон речку обыскивает. Я думаю, что денька через три бесплодных поисков Александр Петров, молодой и подающий огромные надежды актер, будет официально признан погибшим. Какая трагическая потеря! Он смахнул с глаз воображаемую слезу, подмигнул и зашагал к припаркованному на обочине цирковому грузовичку. Саша остался на месте, он все стоял и смотрел на быстрые холодные темные волны, на небольшие воронки, возникающие то там, то тут и пытался осознать, что прежний Саша Петров только что исчез. Погиб в нелепейшей аварии. Как там Меньшиков сказал? «Я свое вечером наверстаю»? — Не наверстаете, Олег Евгеньевич… — Что ты сказал? — подошедший Бинх обеспокоенно смотрел на Сашу. — Время не ждет, надо торопиться. Саша, ты готов? Саша бросил последний взгляд на быструю речку, уносившую в волнах смятые и покореженные обломки его прежней жизни: — Готов, — и зашагал к ожидавшему у дороги грузовичку. Он и забыл, каким пустым может быть этот дом, как давят стены, как гулко отзывается эхо в убранных комнатах. Саша все время старался слиться с домом, не оставлять следов, но Олег постоянно находил напоминания о том, что его мальчик жил здесь, ходил, дышал. Раскрытая на середине книга на прикроватном столике, потрепанный, испещренный пометками сценарий на подоконнике, забытая на перилах куртка. От нее еще пахло Сашей, горьковатый свежий запах, такой бывает если травинку растереть между ладонями. Он запретил прислуге убирать Сашины вещи, велел все оставить как есть, на своих местах. В конце-концов тело не нашли, машину из воды подняли пустую, так что… — Олег Евгеньевич, — в дверь осторожно поскреблись, он вздрогнул, заставил себя выпрямиться, сесть ровно. — Что такое? В дверях кабинета появилась Глафира, помялась: — Ужин, может, сюда принести, Олег Евгеньевич, — глянула жалобно, хотела еще что-то сказать, но сдержалась. И правильно. Он кивнул: — Подавай, — пустого места в столовой он сейчас не выдержит. Вспомнил, каким сонным и нахохлившимся бывал Саша по утрам, как нехотя размазывал свою ненавистную овсянку по тарелке, как, наконец, набрался храбрости, поспорил с Глафирой. Его смешной мальчик. Сердце стиснуло так, что потемнело в глазах. Его мальчик? Его? Саша никогда по-настоящему его не был, это он, дурак, все ждал, надеялся, что вот сейчас перестанет дичиться, как пойманный зверек, что сам придет, начнет ластиться. Но Саша напоминал пойманного в капкан дикого лисенка, который настороженно прижимает уши, шерсть дыбом, вот-вот за руку цапнет… Да ему и самому надо было бы насторожиться, почуять, видел же, что неладное творится… Слишком ласковым стал, слишком покладистым. Целовал сам, обнимал, и, наверное, все уже решил для себя. Не нужны были его мальчику ни роли, ни место в театре, ни игрушки дорогие. Все это время Саша хотел быть свободным, как он тогда кричал? «Где угодно, только подальше от вас, только не с вами». Вот и вырвался на свободу. Сердце снова защемило, сквозь тонкий звон в ушах Олег услышал громкие уверенные шаги, потом скрип двери. — Олежа, ты чего без света сидишь? — только один человек мог позволить себе и подобное панибратское обращение, и входить вот так запросто, без стука. — Без света? — он и не заметил, всё будто сумерки после сашиной смерти. Никита Сергеевич, как всегда бодрый, веселый, включил свет в кабинете, удобно устроился в кресле. — Сидишь в темноте, словно болеешь, — Михалков всмотрелся в осунувшееся лицо Олега, — Переживаешь? Знаешь, Олежа… Скажу тебе на правах старшего товарища: мальчик твой хорошенький, конечно, да уж больно… — он неопределенно покрутил рукой, — чувствительный. Видно по нему было, что не приживется. — Вы Сашу видели разве? — вяло удивился Олег. — Да вот жена как-то на спектакль затащила, шум-то по всей Москве прошел про молодое дарование. Там и увидел. Олег пожал плечами, не отвечая. — Талантливый. И прехорошенький. Не отнять. Олег стиснул зубы, но промолчал. — Ты, Олежа, на мальчишке своем помешался! Вот и теперь, что с собой делаешь? На службу не выходишь, на звонки не отвечаешь, — он укоризненно прицокнул языком. — А я тебе новостишки принес, — достал из потертого кожаного портфеля тоненькую папку, положил перед ним на стол. — Новости, — до служебных новостей дела ему не было никакого, — Олег придвинул к себе поднос с едой, взял вилку. И рыба, и салат, и кофе — все на вкус было как опилки, но он упорно с остервенением жевал и глотал, жевал и глотал, только чтобы не отвечать. — Ну ты ешь, ешь, — Никита Сергеевич улыбнулся в усы, — и со службой не спеши, так и быть. Я на твои дела Варгусова перекину, у него там идеи какие-то интересные есть. Олег поморщился, как от зубной боли, а Михалков продолжал: — Он и по «Чайке» все твои разработки до ума доведет, ты отдохни, в себя приди. — Варгусов-то доведет! — Олег раздраженно отшвырнул вилку, схватился за сигареты, — Похерит все к чертям Варгусов ваш! Грубо вы играете, Никита Сергеевич. Завтра выйду. Михалков нисколько не смутился: — Ну вот и славно, работа лечит, Олежа. Нечего тебе дома тухнуть.  Олег затянулся, потянул к себе принесенную папку: — Что за новости вы мне рассказать хотели? — Новости-то? — Михалков, будто только сейчас вспомнил и вдруг положил на папку пухлую ладонь, потянул к себе.  — Это, Олежа, заключение по мальчику твоему. На пустой дороге разогнался и с моста. Даже не притормозил ни разу. Свидетелей нет. Следов нет. Тела нет, но в том месте течение быстрое, могло унести. Он помолчал, подергал себя за усы, словно обдумывал что-то. —  Не надо тебе это читать. Так лучше будет. — Посмотрел серьезно, без усмешки, — Я всегда только лучшего для тебя хотел, ты ведь знаешь? Так что просто забудь и живи дальше. Убрал папку в портфель и вышел. Олег не стал его останавливать. Всё верно. Он должен жить дальше. Без Саши. Конец.