If you think love is blind

Фаршированная индейка оказалась выше всяких похвал. Я отложила вилку, сделав глоток ромашкового чая, и удовлетворённо вздохнула, наблюдая за облаком пара над кружкой. — Вкусно? — спросил сидящий напротив Коннор. Сложенные на коленях руки, прямая спина, нечитаемый взгляд, голубой диод... Почему он кажется таким скованным? Совсем не то, что я видела полчаса назад. При мысли о случившемся сердце оглушительно запнулось о рёбра, щеки заныли, а уши обдало огнём. Господи, за что ты так надо мной издеваешься? Я ведь только-только перестала думать о… — Да, очень вкусно, — запоздала кивнула я, наблюдая за робкой улыбкой, расцветающей на губах андроида. Так тебе и поверила. То, что ты творил совсем недавно, невинным никак назвать нельзя. — Спасибо, Коннор. — Мне больше нравилось как ты шептала моё имя в кровати, — он резко наклонился, обдав пылающую жаром щёку прохладным бархатным шёпотом, а потом подмигнул. Я закашлялась, подавившись чаем. Наблюдая за моими хрипами и попытками успокоиться, андроид чуть нахмурился, гибко поднялся со стула и, встав рядом, участливо похлопал по спине. В глубине тёмно-карих глаз плескалась задумчивость. — Прошу простить меня, Лилиан, — когда перестала кашлять, он вновь опустился на стул, положив руки на колени. Диод продолжительно мигнул жёлтым. — За что? — недоуменно моргнула я. О чём он? Разве сделал что-то не так? Кроме, разумеется, того, что я почти позволила ему творить со мной всё, что угодно. И куда плыло в тот момент моё сознание? — Мои недавние действия вызваны противоречивой установкой приоритета в программе, — в его глазах застыло беспокойство. — Я не должен был вести себя столь дерзко без твоего разрешения. — О чём ты? — он сейчас сожалеет? П-почему? Ему было неприятно? — Ты была напугана произошедшим и вернулась домой в сильном эмоциональном потрясении, приблизившим уровень стресса к критической отметке, — ровным голосом ответил Коннор. Заглянул мне в глаза, заставив сердце привычно замереть… — Мне нужно было выбрать модель поведения. Я счёл, что переключить тебя со страха на удовольствие — самое рациональное решение. Рациональное решение? Ч… что? Для него всё это было всего лишь выбором наиболее верной линии поведения? Жгучая обида затопила грудь, подтолкнув к горлу ядовитый комок импульсивных слов. Я вовремя поджала губы, отвернувшись, но успела заметить, как беспокойство в глазах андроида сменилось растерянностью, а диод вновь сверкнул жёлтым. Мне вспомнился взгляд Саймона. По-настоящему живой, яркий, горящий сначала ненавистью, потом удивлением и тёплой, чистой благодарностью. Машины так не смотрят — только люди. И Коннор, скорее всего, никогда не сможет взглянуть на меня с искренностью в эмоциях и чувствах, ведь все его движения просто набор нолей и единиц, пусть и приправленные великолепно синтезированной эмуляцией. Несмотря на это там, в спальне, мне было всё равно, что это — программа. Я хотела, чтобы время остановилось. Мне нравилось, что он делает, и хотелось верить, что этого желает и сам Коннор. Роковая ошибка. Почему я такая наивная? Когда смогу чётко держать в голове факт, что поведение андроида — тщательно выверенный алгоритм? — Лилиан? — прохладные пальцы обхватили лежащую на столешнице ладонь, привлекая внимание. Я невольно отдернула руку, прижав её к груди. Его прикосновения будоражат, разгоняют по телу кровь и почти лишают воли. Почему так? Почему именно он? — Позволишь личный вопрос, Коннор? — вскинула взгляд. Невероятные омуты вновь затягивали в свою глубину с плескавшимся в них… испугом? Диод продолжал семафорить жёлтым, потом мигнул красным… Верно. Для андроида любой мой отказ в контакте — непрямое обвинение его программы в неуспешности. Нужно быть осторожнее, щадить его чувства… которых на самом деле, наверно, и нет. Точно наивная. Почему я упорно хочу верить, что это не так? Вчера, сегодня, завтра — я всегда буду искать среди прекрасной эмуляции живые искры, которые увидела тогда в глазах Саймона. Теперь я знаю, что это возможно. — Я что-то сделал не так? — он бросил на меня внимательный взгляд. Поднялась с места, отставив чашку в сторону и сделала маленький, осторожный шаг к нему. Аромат парфюма с корицей приятно защекотал ноздри. Сердце вновь заухало в груди. Всегда, когда рядом с ним. — Скажи, Коннор, — проигнорировала его вопрос, — то, что ты делал недавно с-со мной… — голос всё же дрогнул, но я помотала головой, отгоняя смущение, и коснулась пальцами его щеки. Андроид приподнял подбородок, на мгновение опустив веки. — Тебе… понравилось? Диод на его виске замер, перестав крутиться, но по-прежнему семафорил жёлтым. На красивом лице застыло недоумение. Уголки губ дрогнули. — Я не запрограммирован на оценку, Лилиан, — бесцветно ответил Коннор с лёгкой, извиняющейся улыбкой. Спина андроида казалась не просто прямой, а каменной, будто он вот-вот готовился увернуться от удара и пытался просчитать с какой стороны тот его настигнет. Почему он так напряжён? — Это присуще людям. Я устало вздохнула, отстраняясь. Требую от машины эмоций, на которая она не способна. Даже если вижу в нём живую душу, не значит, что он живой. У меня так много вопросов к Саймону… Жаль, что мы с ним, наверно, больше не встретимся. — Ты прав, Коннор, — поджала губы, отвернувшись. — Только человек способен на эмпатию и… глупые чувства. Я почти сделала шаг, когда запястье обхватила его твёрдая рука. — Ты расскажешь что произошло сегодня? Почему ты была вся в тириуме? — спросил он. Тонкие брови свелись к переносице. Он задумался. Об этом сигналил и жёлтый диод, попеременно мигающий голубым. — Чуть позже, Коннор, — то, что он сделал, действительно помогло вопреки всем моим разочарованиям и грусти, накатившей на грудь тягучей волной. Встреча с Саймоном теперь казалась полузабытым давним сном или просто туманной фантазией, навеянной прогулкой. — Спасибо, что помог… справиться со стрессом. Ты выполнил эту задачу. Коннор расцвёл в яркой, довольной улыбке, отпуская моё запястье. Как ребёнок, которого родители похвалили за первую пятёрку в школе. Трудно поверить, что ещё совсем недавно он прижимал меня к кровати, слизывал с пальцев тириум, шепча соблазнительные хрипловатые фразы, а перед этим стягивал зубами гетры — настолько резко меняется его поведение. Наверно, мне этого не понять.

***

Я сидела в кресле у камина и изредка ловила взглядом его яркие голограммные блики пламени. На полке тикали механические часы, и большая стрелка неминуемо приближалась к полуночи. Самое время поработать и мысленно высказать горячую благодарность отделу коммерческих связей, из-за которого пришлось взять все бумаги на дом. Хорошо, что спать после эмоциональной встряски, тёплой ванны и сытного ужина мне совсем не хотелось. Удивительно! Обычно всё наоборот. Грей у ног шумно завозился, пытаясь привлечь внимание. Я хмыкнула, даже не взглянув на пса. Тоже мне друг. Когда Коннор отнёс меня в кровать и устроил очередную демонстрацию своей программы во всей красе, где ты был, Грей? Послушно потопал на свою лежанку? Кто твой хозяин, в конце концов? Я, впрочем, тоже хороша. После слов Коннора вообще обо всём забыла. Мир резко сузился до одного конкретного андроида… слизывающего тириум с моих пальцев. — Ты обиделась на Грея? — он опустился на краешек дивана у кресла. Я тут же прижала ноги к груди, устраиваясь поудобнее и избегая нашего соприкосновения коленями. Спасибо, на сегодня достаточно. — Можно сказать и так, — пёс протяжно заскулил. Опустил голову, медленно падая на пол, выставил вперёд лапы и попытался спрятать под ними морду. Умилительная картина. Но это не значит, что я тебя тут же прощу, предатель. Хоть и очень хочется. — Почему? — тёмно-карие глаза попытались заглянуть мне в лицо. Я отвернулась и уткнулась в отчёт, тщетно отмахиваясь от недавних мыслей. Господи, почему всё так сложно? — Ну… — вряд ли он поймёт мою обиду на абсолютное доверие пса к андроиду, но сказать, наверно, всё же стоит. — Я просто удивлена, что Грей так послушен. Вы ведь совсем недавно знакомы, но уже нашли общий язык. Он даже не пытался тебя остановить когда ты… занёс меня в комнату. Грей повернулся, глядя на андроида ясно-серыми, грустными глазами и снова заскулил. Коннор посмотрел на пса, мягко улыбнулся и потрепал его меж ушей, когда тот запрыгнул на диван и спрятал морду в ногах андроида. В какой-то момент андроид чуть наклонился, что-то прошептав себе под нос, и зарылся пальцами в пушистую шерсть на боку Грея. — Он знает, что я никогда не причиню тебе вред, Лилиан, — Коннор вскинул взгляд. — Я читал, что собаки отлично чувствуют настроение своего хозяина, а также перенимают многие его привычки. Я наблюдал за тем, как Грей ведёт себя в твоё отсутствие. Он всё время ждёт у двери и волнуется если ты задерживаешься. Меня это восхищает, — на его губах расцвела ласковая улыбка. — Они преданные друзья. Что? Бросила быстрый взгляд на диод. Жёлтый. Я не ослышалась? Он только что дал оценку своим чувствам? Серьёзно? — Тебе не кажется, что ты себе противоречишь? — смело спросила я, всё же взглянув в необъятную тёмную бездну и слушая, как привычно ускоряет ритм бьющееся в груди сердце. Андроид выглядел удивлённым, даже рука на шерсти Грея замерла. — Сначала говоришь, что программой не предусмотрено давать оценку, а через несколько минут отзываешься о ком-то, используя слово с эмоциональной окраской. Коннор резко выпрямил спину, уставившись нечитаемым взглядом на моё лицо. Диод на виске чуть мигнул алым, потом засемафорил желтым, но всё же вернул ровный голубой цвет. Я выдохнула задержавшийся в лёгких воздух, невольно вспомнив о визите мастера. «Киберлайф» даже на обследование моего Коннора не получит, сколько бы системных ошибок он ни выдал. — Люди ввиду своей природы используют много слов с эмоциональной окраской, — рука на шерсти продолжила движения, мягко оглаживая бок Грея. Пёс довольно прикрыл глаза. — Я использую их потому что говорю с тобой на твоём языке, Лилиан. На языке программы это выглядит совсем иначе — набор нулей и единиц. Они не имеют эмоций. Только логический смысл. Сердце вновь кольнула грусть. Я была права. Почему именно в этом, а не в чём-то другом? — Жаль, что мы не можем обменяться данными, как делают это между собой андроиды, — невольно посмотрела на свою руку, лежащую на папке с отчётом. Коннор чуть приподнял брови, видимо, удивившись моим словам. — У меня нет программы и кода, который можно было бы считать. Я из плоти и крови. А ты не имеешь нервных окончаний и почти целиком— голос дрогнул — состоишь из пластика. Стоит чаще себе это повторять и напоминать, что он — не человек. Каким бы живым ни казался. — Это не совсем верно, — Коннор качнул головой. Диод на его виске окрасился в жёлтый. — У меня есть датчики, которые имитируют человеческие рецепторы. — То есть… — приоткрыла от удивления рот. «Киберлайф», чтоб вас… — ты можешь чувствовать? Ощущать прикосновения? — Моя сенсорика максимально приближена к чувствительности человека и разработана с учетом всех факторов восприятия, — ответил Коннор. — Программа имитирует различные эффекты от раздражителей, анализируя поступающие сигналы. — Ты чувствуешь холод и тепло? Даже… боль? — уставилась я на андроида. Невероятно! Неужели из-за этого его эмоции так походят на настоящие? — Но зачем тебя так детализировали? — Для гармоничной интеграции, — слова звучали… с гордостью? — Линейка RK является ограниченной серией со специально разрабатываемым под потребности рынка функционалом. Конкретно моя модель была создана в связи с желанием людей максимально приблизить сексуальную сферу взаимоотношений с андроидами к естественной человеческой. Предыдущие модели перестали удовлетворять покупателей, и «Киберлайф» приняла решение улучшить сенсорную, эмоциональную и физическую системы чтобы добиться лучшего эффекта имитации. — И сколько ещё таких, как ты? — сглотнула подскочивший к горлу ком. — В данный момент я единственный функционирующий экземпляр, тестовый прототип, — андроид опустил взгляд, погладив Грея по голове. Тонкие брови сошлись на переносице, отчего на лбу показались морщинки. Как же он красив! — После испытаний и дополнительной калибровки «Киберлайф» планирует выпустить двести тысяч моделей «Коннор». Двести тысяч змеев-искусителей в невинной обёртке. Практически полноценная армия! Кстати... — Коннор, — спрашивать о таком было неловко, но любопытство пересилило смущение. Щёки, однако, всё равно покраснели, — ты же разработан не только для… — Я разработан с учетом потребностей и мужчин, и женщин, — он посмотрел на меня без капли смятения во взгляде, будто я спросила у него что приготовить на ужин. Стало неловко вдвойне. Подавилась воздухом. Даже задумываться об этом не хочу, а уж представлять — тем более. Вперилась в отчёт. Где я остановилась? На согласовании бюджета закупок? Надо закончить с этим поскорее и всё же поспать. — Лилиан, — тихо позвал меня Коннор, вырвав из плена таблиц, цифр и диаграмм. Подняла голову. — можно… — Личный вопрос можно, — улыбнулась. Опередила! — Мистер Грей выбрал для меня линию поведения, которой я должен придерживаться с тобой, — андроид посмотрел всё тем же нечитаемым взглядом, сидя с прямой спиной и поглаживая разомлевшего от ласк Грея. Я издала удивлённый писк. Так это Джону я обязана появлением змея-искусителя?— Но ты можешь сменить её на любую другую из ста основных программ. — Ста? — челюсть неприлично потянулась вниз. Ослабла хватка пальцев, и папка с отчётом, роняя чёрно-белые листы на ковёр и небольшой журнальный столик перед камином, полетела вниз. Гостиную наполнил звук шелеста страниц. Мы поднялись почти одновременно. Я собирала листы со столика, Коннор — с ковра. К последнему, лежащему у моих ног, потянулись вместе, соприкоснувшись руками. Свою ладонь я тут же отдёрнула, чувствуя знакомую дрожь, пробежавшую по спине от прохладного прикосновения. Перед глазами снова пронеслись воспоминания о действенном способе снятия стресса, и щеки привычно вспыхнули. — Ты боишься меня, Лилиан? — спросил Коннор шёпотом. Гибко поднялся с колена, вытянувшись во весь рост, и сделал шаг ко мне. Я задрала голову, заглядывая ему в глаза. Мягкое золотистое сияние, которое дарил настенный светильник у кресла, и оранжево-жёлтые блики камина придали тёмно-карей радужке чуть более светлый оттенок, из-за чего взгляд, не теряя своей пронзительности, казался… нежным? Он никогда на меня так не смотрел. — Ч-что? — шумно вздохнула, позволив аромату парфюма с корицей наполнить лёгкие. Слишком странный вопрос. — Почему я должна тебя бояться? — Не должна, — ответил Коннор и сделал ещё один шаг навстречу, протягивая собранные им бумаги. Я силой заставила себя стоять на месте, хоть и порывалась отступить. Воспоминания о случившемся, подстёгнутые терпким запахом, прикосновениями и его взглядом надавили на грудь, заставив сердце затрепетать. Господи, за что? Можно я хоть один чёртов вечер проведу спокойно? — Но ты ведёшь себя так, будто боишься. Боишься ко мне прикоснуться, посмотреть на меня. Я… — Он… замялся? — неприятен тебе, Лилиан? Диод на его виске продолжительно семафорил жёлтым. Взгляд удивительных глаз вновь наполнился разочарованием и испугом. Такой… живой. — Нет, конечно нет, — покачала головой. Разве моя реакция на его действия в спальне не говорит совсем об обратном? Он же прекрасно всё считывал по моему лицу! Стыд-то какой! Пришедшая в голову мысль заставила сжаться. Он спрашивает из-за того, что я сейчас его избегаю? Поэтому заговорил о смене модели поведения? Боится, что подобрал неправильный подход? — Последний час я пытался проанализировать твоё поведение, Лилиан, — Коннор сделал ещё шаг ко мне. Прижала папку с бумагами к груди, почти уткнувшись носом в его шею. Тело отозвалось на его близость дрожью. Сердце пнуло под ребра, дыхание участилось... Только не снова! — Тебе понравились мои недавние действия, но сейчас ты меня избегаешь. Считаешь произошедшее неправильным? В первый день нашей встречи ты сказала, что люди не целуют тех, кто им не нравится. Значит ли это, что я тебе не нравлюсь? Почему он всё это спрашивает? Голова идёт кругом! — Коннор, я не боюсь тебя и… не избегаю, — прикусила губу. Господи, за что мне всё это? — Я просто… — Ложь, Лилиан, — он прищурился. Взгляд стал цепким, внимательным, и скользнул по моему лицу слишком медленно, высматривая мельчайшее движения мимических мышц. Голос твёрдый, непривычно холодный — таким я его ещё не слышала. Он не рождает приятные мурашки, не заставляет сердце биться чаще. — Ты меня избегаешь. Даже сейчас. Коннор посмотрел на папку, прижатую к моей груди. Хочет сказать, что видит в этом мою попытку закрыться от него? Серьёзно? Демонстративно опустила папку на столик, схватив также протянутые им бумаги. Неловкость повисла в воздухе, облепив липким коконом. Видимо, при всей идеальности его программы, настоящие человеческие эмоции Коннору никогда не понять. Мы ведь существа иррациональные, действия которых зачастую не следуют логике и лишены привычных алгоритмов. Человеческое сознание — не нули и единицы. Что скрыто за нервными импульсами и как выглядит наша «программа»? Никто не знает. Андроидам в этом плане, наверно, проще. И именно поэтому, скорее всего, Коннор не понимает почему я так себя веду. — Я не боюсь тебя, — мягко повторила я. Диод на его виске продолжительно мигнул жёлтым. Андроид нахмурился, всё ещё скользя по моему лицу внимательным взглядом. Я позволила себе полюбоваться небрежно выбившейся из причёски прядкой, падающей на лоб, чувственными губами, чуть поджатыми и напряжёнными… — И это правда, что я тебя избегаю. Но избегаю не потому, что ты мне не нравишься… — Тогда почему, Лилиан? — Коннор отступил назад, позволив мне выдохнуть задержавшийся в лёгких воздух. Давящее ощущение неловкости отступило. — Почему ты сейчас не хочешь ко мне прикасаться? — Он развёл руками, открываясь. Я могла бы подумать, что он ждёт объятий, но это был, скорее всего, просто экспрессивный взмах. В его глазах плескалось недоумение. Логичная, выверенная программа, совершенный искусственный разум не может понять творение природы — импульсивного, иррационального человека. Снова ирония? — П-понравилось, Коннор, — я собрала всё мужество в кулак. Загорелись уши. К давно залитым краской щекам прибавились дрожащие руки и мурашки по спине. Сделала глубокий вздох… — Слишком... понравилось. — Я не понимаю, — он покачал головой. — По расчётам программы мы должны были перейти к следующей стадии отношений и закреплению окончательной модели поведения. — По расчётам… программы? — сердце неприятно кольнуло вновь прежде, чем оно рухнуло куда-то вниз. Опять забыла. Забыла, что Коннор — машина. От обиды захотелось плакать, но я помотала головой, глотая непрошеные слёзы. Они вызовут лишь большее недоумение и в данной ситуации совершенно не помогут. — Я счел, что выбрал правильный подход, — произнёс он с… досадой? Диод всё ещё горел жёлтым. — Помог тебе справиться со стрессом, но теперь ты меня избегаешь. Не хочешь прикасаться, а до этого почти не смотрела в мою сторону. Это идёт в разрез с твоими обычными действиями, — он отвёл взгляд. — Поэтому я подумал, что тебе лучше выбрать для меня новую модель поведения, которой я буду придерживаться чтобы избегать дальнейших ошибок в системе. Я адаптируюсь к любым заявленным тобой условиям! У него сбои? Из-за того как он себя повёл? Почему? Вздохнула. Если спрошу… Он ведь не ответит, верно? — Коннор, я не хочу ничего менять, — миновав оставшееся между нами расстояние, вцепилась ему в локти, чувствуя, как в ответ тонкие пальцы сжимают ткань свитера. Коннор в данный момент больше всего боится обследования и обнаружения ошибок в коде. Неужели хвалёная программа не может этого признать? Это весьма логично, но, наверно, так кажется только мне. — Ты мне нравишься таким, какой ты есть сейчас! Даже если змей-искуситель не даёт моему сердцу спокойно биться в груди, даже если моя размеренная жизнь теперь превратилась в какой-то балаган… Мне, чёрт возьми, это нравится! Я не хочу, чтобы это прекращалось! Не хочу, чтобы Коннор менялся! — Тогда почему ты избегала прикосновений? — его тон вновь стал мягким, привычно бархатным и хриплым. Уголки губ робко приподнялись, складываясь в улыбку… облегчения? — Почему не смотрела на меня? — Я… боялась, — голос дрогнул, резко став сиплым и тихим. Господи, как уши-то горят! — Н-но не тебя, Коннор. А… себя. — Следовало бы давно это признать. — Потому что мне хочется к тебе прикасаться, мне хочется на тебя смотреть… — Лилиан, возьми себя в руки! Как бы ни приходилось краснеть, это нужно сказать, иначе… — Но раз за разом слыша твои слова… Ты постоянно говоришь, что машина, Коннор… — Разве это проблема? — он повёл бровями, вновь заставив лоб покрыться едва заметными морщинками. Господи, как же это красиво! — Я создан для того, чтобы делать людей счастливыми от прикосновений и ласк. Я создан, для этого, Лилиан! Он осторожно, будто боясь спугнуть, обхватил моё запястье своей прохладой ладонью, а потом поднёс руку к своему лицу, заставив меня прикоснуться к его щеке. Я невольно провела большим пальцем по мягкой коже, наслаждаясь её гладкостью и шелковистостью. Эта россыпь веснушек меня когда-нибудь сведёт с ума. Уже свела. — Моя программа разрабатывалась с учетом потребностей людей в партнере, который обеспечил бы активную сексуальную жизнь, а так же мог удовлетворить любые прихоти владельца, — он потёрся щекой о мою ладонь, потом невесомо коснулся губами запястья, прикрыл глаза… По телу прошли мурашки. — Собранные данные показывают, что уже в первые несколько дней секс-андроидов используют по назначению. — Ч-что? — Однако ты ни разу не высказала своё желание обратиться к моему прямому функционалу, хоть программа постоянно выдаёт почти девяносто процентов вероятности. Если я тебе нравлюсь, почему не можешь меня поцеловать, Лилиан? — тонкие чувственные губы изогнулись в горькой, напряжённой улыбке. — Я ведь создан для того, чтобы сделать тебя счастливой! Он отступил ещё на шаг, выпуская мою руку из плена холодных пальцев. Я замерла, глядя в его глаза. Золотые, оранжевые и алые блики, тонущие в глубине тёмно-карей радужки, придавали ей особую, чарующую теплоту и нежную, ласковую таинственность, в которой застыла… «Умоляю». Мне вспомнился взгляд Саймона, но то отчаяние, смешанное с животным страхом, совсем не похоже на необъятную бездну неизвестной мне эмоции, что я видела сейчас в глазах Коннора. Сердце бешено забилось о рёбра. Ноги подкосились, и я устояла на месте только благодаря онемению, прошедшему волной по всему телу. Легкие наполнились ароматом парфюма с корицей, запутанном среди резко потяжелевшего воздуха, опаляющего грудь. К горлу подскочил тугой ком, который я с трудом проглотила. Коннор выглядел так, будто от моего поцелуя зависела его жизнь. — Что сейчас... говорит твоя программа? — облизнула губы. Мне нужно знать. Мне важно знать. Всё, что с ним происходит… Теперь напрямую касается меня. Я вижу в нём живую душу. Я хочу её видеть. И я буду. И если он так пытается просить меня о помощи… Разве могу отказать? Идея, пришедшая на ум, была безумной. Она заставила щёки вновь вспыхнуть до болезненного покалывания. Ушей я давно не чувствовала, а грудь жгло, будто шумно ухающее за рёбрами сердце вырабатывало ток, простреливающий миллионом электрических импульсов. Так, наверно, ощущают тириумный насос андроиды? — Если проанализировать твою привычную модель поведения и характер, вероятность отказа равна восьмидесяти шести процентам, — Коннор медленно опустил голову. Покорно. Его плечи дрогнули, а спина выпрямилась, опять став на вид твёрдой, как камень. Подавшись вперёд, вытянула руку, хватая андроида за галстук. Я об этом пожалею, обязательно пожалею. В тёмно-карих омутах сменял друг друга калейдоскоп по-настоящему живых эмоций: удивление, радость, недоумение, лёгкий испуг… Коннор замер, поражённо глядя на меня из-под высоко вскинутых ресниц. У его виска замер насыщенно-алый блик. Тёплые губы. Мягкие, слегка шероховатые и приятно сухие. И при поцелуе твёрдый пластик всё же чувствуется. — Коннор, — выдохнула я, отстраняясь. Сердце бешено стучало в груди, отдаваясь в ушах грузным перезвоном. — Я хочу целовать тебя, а не программу.