If you think love is blind

Уверенные слова были полной противоположностью творившегося в душе хаоса. Казалось, что я в один миг пережила и яркую эйфорию маленькой сбывшейся мечты, и липкий страх неизвестности, и смущение от своих действий, и злость за необдуманный поступок… Я его поцеловала! О, земля, разверзнись подо мной!* Земля не разверзлась, а вот собственное сердце, отбивающее о рёбра сумасшедший ритм, грозилось разорвать изнутри. Я смотрела в тёмно-карюю бездну, пронзающую своим нечитаемым взглядом, и застыла на месте, не в силах пошевелиться. Колени дрожали. Коннор ничего не говорил. Смотрел на меня слегка расширенными глазами, взметнув длинные, тёмные ресницы, и едва заметно шевелил приоткрытыми губами. Из его груди вырывались рваные, хриплые выдохи, опаляющие лицо тёплым, почти горячим дыханием, которое я всё равно чувствовала не смотря на расстояние в шаг меж нами. Которого в следующую секунду не стало, потому что меня прижали к твёрдой груди. — Лилиан… — хриплый бархат обжёг уголок рта. Здравствуй, родной капкан! Диод, искрящийся ярко-алым, светил в полутьме вместе с бликами камина, отражающегося в тёмно-карих омутах разноцветными тенями. Я невольно упёрлась ладонями в его плечи, пытаясь избежать тесного контакта, но дрожащие руки не слушались. Голова гудела, от смущения лицо покалывало и неприятно ныло. Дыхание сбилось уже давно, но терпкий запах одеколона с корицей вновь заставил сердце грузно навалиться на рёбра. Коннор держал крепко, обвив сильными руками талию. Отчасти, наверно, именно это меня и спасло от падения, когда ноги окончательно подкосились. Прекрасно осознаю, что в этот раз сама дала импульс для дальнейших действий. Неизвестность пугала — в отличие от программы я не умею просчитывать варианты событий. Хочу трусливо сбежать в комнату и спрятаться за закрытой дверью, закидываясь таблетками и занимаясь самокопанием. Всё равно ведь не засну из-за роя мыслей в голове, а воображение, подстёгнутое смущением, грозится в детальной точности передать всю прелесть его прикосновений. — Лилиан… — всё так же хрипло повторил Коннор, вырывая меня из размышлений. Руки андроида взметнулись вверх, прохладные пальцы зарылись в волосы, вызывая мурашки и приятную дрожь. От неожиданности даже запрокинула голову, полностью обмякая в его объятьях. Зажмуриться не позволил его взгляд — тягучий, пронзительный, призывно-блестящий… О, господи! Я сама разбудила только-только уснувшего змея-искусителя! Горячие губы коснулись скулы, очертили линию до уголка рта, заставив вздрогнуть и вцепиться в его плечи до хруста смятой ткани пиджака. В тёмно-карих глазах вновь заплескалась нечитаемая эмоция, и я тонула в этом взгляде без остатка, забыв, кажется, про всё на свете. Сейчас в маленькой уютной гостиной остались только мы вдвоём. Голова приятно опустела, позволяя полностью отдаться чувствам. Коннор скользнул руками под ткань свитера на спине, пробежав кончиками пальцев по разгорячённой коже. Ахнув, почувствовала, что падаю на ковёр, не в силах больше стоять на ватных ногах. Дрожь прошлась по позвоночнику волной. Упасть, мне, естественно, не позволили, подхватив под поясницу. Он продолжил зарываться прохладными пальцами в волосы, ласкать мягкими прикосновениями спину и шумно дышать горячим воздухом в шею, вызывая мурашки по коже. Силой заставила себя поднять только-только опустившееся от удовольствия веки и снова встретилась с ним взглядом, привычно утопая в необъятной глубине удивительной радужки. Разноцветные блики, пляшущие меж тёмных прожилок и ярких пятнышек, завораживали. Его идеальная кожа переливалась в отсветах, а золотой диод то и дело сиял алым, добавляя цветные переливы. Особо аппетитный золотой блик замер на нижней губе. Я невольно вперилась взглядом в пятнышко света… Так хочу снова его поцеловать, ощутить вкус губ… Господи, за что? Чем я заслужила эту вечную пытку искушением? Коннор сам подался вперёд, сокращая несколько дюймов меж нами, и чуть вскинул голову. Твёрдые руки, оставив в покое спину, вновь легли на талию, заставляя меня опуститься вместе с ним на ковёр. Вернее сказать — на него. Обхватить ногами его бедра казалось таким правильным и… естественным? Он почти вжался в меня с хриплым стоном, заставив сердце сделать умопомрачительный кульбит. Дыхание снова сбилось, загорелись уши… Не хочу. Не хочу, чтобы это заканчивалось! Даже если умру от смущения, мне слишком нравится это чувство, слишком приятны его прикосновения… — Лилиан, — Коннор вскинул на меня умоляющий взгляд. Его грудь тяжело вздымалась. За пластиком под ладонью шумно ухало бионическое сердце, вторя моему строптивому органу, — пожалуйста. Я не могу без разрешения. Мне было уже всё равно. Я горела от смущения и вся, кажется, покрылась краской. В животе вновь связался в узел тугой комок незнакомого мне чувства, и лёгкое движение Коннора заставило его почти болезненно сжаться, а меня — простонать прямо в чувственные губы. В тёмно-карих глазах сверкнула решимость и это, кажется, стало последней каплей. Думать о том, что я творю, буду завтра. А сейчас… Человек — весьма эгоистичное существо, потакающее своим желаниям. И как же от этого осознания я сейчас счастлива! Коннор выдохнул, запрокидывая голову, когда я зарылась пальцами в его волосы, наслаждаясь их мягкостью и шелковистостью. Его руки на талии сжались сильнее, а через секунду он прижал меня к своей груди. Невольно уткнулась носом в ярко-алый, пульсирующий диод. А если дотронуться до него… Чуть потянувшись, коснулась светящегося кружочка губами. Коннор подо мной резко дёрнул бёдрами вверх и прикрыл глаза. Его сердце шумно ухнуло в груди и совсем по-человечески стукнулось о пластик. — Лилиан, — хриплый шёпот, похожий на надрывный крик, полный мольбы. Эти тёмно-карие глаза, бросающие томный взгляд из-под ресниц… Эти сведённые к переносице брови… Эта вечно выбившаяся из причёски прядь волос… Эти твёрдые, дрожащие плечи… Эти прохладные руки и в противовес им — горячее дыхание… И эти соблазнительно прикушенные чувственные губы, которые так хочется целовать. Что же ты со мной делаешь, Коннор? Почему я так сильно смущаюсь до болезненной красноты, жажду твоих рук и млею от малейшего прикосновения? Почему дышу этим терпким ароматом корицы, ломающим любое сопротивление, и мне совсем не хочется ничего прекращать? Почему один твой взгляд вызывает улыбку, а голос заставляет сердце птицей трепетать в груди? Господи… — Лилиан, — хриплый бархат вырвал меня из плена мыслей, окуная с головой в реальность, от которой я тщетно пыталась оградиться тонкой пеленой размышлений. Не помогло. Всегда, когда рядом с ним. — Д-да? Собственный голос отозвался вибрацией где-то в горле вместе с подскочившим к нему комом. Сделала судорожный глоток, стискивая пальцами твёрдые плечи. В ушах привычно отдавался стук сердца. Коннор всё ещё неотрывно смотрел мне в глаза. Я не могла разобрать что именно было в этом тёмном, жгучем взгляде, отвлекаясь на горячее дыхание, обжигающее и без того пылающие щёки, но мольба в глубине тёмно-карей бездны стала практически невыносимой. Он смотрел на меня так… Дежавю. Точь-в-точь перед поцелуем. — Пожалуйста, — хрипло повторил Коннор. — Я не могу без разрешения. Каждый выдох проносился по спине волной мурашек, стискивающих тугой комок в животе стальным обручем. Коннор вновь прикусил губу, сверкнув огненно-алым диодом на виске, и прикрыл глаза, подаваясь вперёд, но замер. Меж нами оставался жалкий дюйм. Сердце ухнуло в груди, подпирая рёбра… К чёрту всё! — Мфх! — восторженно выдал андроид, падая на мягкий ковёр спиной. Я упала вместе с ним, выставив ладони по бокам от его лица и прижавшись к таким желанным губам. Тёмно-карие глаза напротив, ловящие блики света, медленно закрылись. Его руки взметнулись вверх, обнимая за талию... Не знаю сколько длилось это прекрасное мгновение. Я будто оглохла. В ушах грохотал только собственный пульс, а дыхание андроида и вовсе больше ощущала, нежели слышала. Его ладонь прошлась мягким прикосновением по спине, замерла у плеча, а потом легла на скулу, притягивая меня ближе, когда я собралась отстраниться. Задерживать дыхание, наверно, не лучшая идея? Воздуха катастрофически не хватало. Коннор позволил мне сделать шумный вдох, но только затем, чтобы снова прижаться своим ртом к моим губам. К-когда я успела оказаться под ним? Он же не… Прикосновение за прикосновением. Лёгкое, почти мимолётное, рваное, будто жадное. Просто губы к губам — совсем не то, что показывают во многих фильмах, но от этого не менее сладкое. В груди разлилось щемящее чувство теплоты, обдавшее очередной волной жара уши и щёки. Я не думала ни о чём, позволив чувствам властвовать над сознанием, и от этого была… счастлива. Я счастлива просто потому, что он меня целует. — Ты… — Коннор отстранился. Сделал шумный выдох, возвращая дыхание в норму… — М-м? — облизнула я пересохшие губы. — Ты не умеешь целоваться, Лилиан? — выдал шёпотом андроид. Мне хватило секунды чтобы вспыхнуть, как спичка. Господи, за что? Почему так стыдно? И… Почему, чёрт возьми, он это спрашивает? — Мистер Грей не сказал, но… Дьявольская лукавая улыбка на его губах. Сглотнула… — …так даже лучше, — он подался вперёд, прикоснувшись к моему лбу своим, а потом, резко отстранившись, стукнул зубами в дюйме от носа, заставив вжаться в ковёр. Сердце сделало болезненно-сладкий кульбит, запнувшись о рёбра. — Мы продолжим… — Коннор задумчиво отвёл взгляд, чтобы в следующую секунду вернуть его обратно и… подмигнуть, — …чуть позже. Тебе завтра на работу, и я буду очень плохим андроидом если позволю своей хозяйке проспать. В чарующих омутах плескалось бездонное удовлетворение, смешанное с… искрящимся предвкушением? Спасите. На диване звучно фыркнул Грей и отвернулся от нас, взмахнув хвостом. Коннор хихикнул. Я закрыла ладонями лицо. Сердце по-прежнему отдавало уханьем в ушах. Чтоб тебя, змей-искуситель!

***

Вдалеке под серыми дождевыми облаками, меж которыми гуляли солнечные лучи, раскинулось озеро Тахо с небольшим, едва заметным островком зелени в центре. Вода у его берегов шла кругами от проплывающих мимо катеров и лодок, и блестела, вбирая в себя солнечный свет. Над головой кружили шумно галдящие птицы, а за водной гладью впадающих в озеро речушек раскинулись высокие, тёмные холмы, притягивающие взгляд таинственностью и игрой теней. Хвойный лес вокруг приветливо покачивал стройными макушками деревьев. Ветер донёс до меня аромат еловых веток, влажной земли, пресной воды и свежести. Будет дождь. — Идём! — Джон взял меня за руку, увлекая прочь от пейзажа, и я охотно протянула маленькую ладошку, доверчиво вкладывая её в пальцы брата. — Я нашёл кое-что! Мне было пять. Я никогда не понимала почему Джон так любит бродить по лесам и полям, высматривая ведомые лишь одному ему места, но охотно шла следом, поддаваясь детскому любопытству и жажде приключений. Так было всегда. И я не боялась, абсолютно уверенная в своей полной безопасности рядом с Джоном. Мы спустились с холма, открывающего вид на озеро, и вернулись к лесной тропе, по которой шли из съёмного домика. Мама приветливо помахала рукой с веранды, вздохнула, оглядев перепачканного с ног до головы брата… — Возвращайтесь быстрее, — она мягким взмахом водрузила на плечо полотенце и вытерла руки о пёстрый фартук. Отец отнял сигарету от губ и перелистнул газету, бросив на меня хитрый взгляд серебристо-серых глаз. Опять попросит принести ему камушек? — И камушек принесите, если будете у воды, — добавил мужчина. Так и знала. Джон радостно подпрыгнул. Он любил возиться по колено в грязи. — Большой какой-нибудь, цветной. — Зачем ты их вообще собираешь? — покровительственным тоном спросила мама с мягкой улыбкой. — У меня же должно быть хоть какое-то хобби кроме как смотреть на твою аппетитную… — Дорогой! Отец получил полотенцем по плечу, поймал покрасневшую мать на руки и звонко чмокнул в щёку. Тогда я совсем не понимала почему они это делают и предпочла повторить за Джоном, как всегда закатывающим глаза. Всем хотелось казаться взрослее, верно? Шутливая перепалка родителей вскоре осталась далеко позади. Джон снова схватил меня за руку и потянул вперёд. В какой-то момент мы свернули с привычной тропинки меж высоких сосен и забрели в заросли кустарников. Брат по-прежнему тянул меня за руку, подскакивая на месте от нетерпения, а потом, когда я начала хныкать, что устала, водрузил себе на плечи. — Во! — он ткнул пальцами в переплетение лиан, за которыми открывался вид на небольшое тёмно-синее озеро, окружённое пустынными, голыми камнями. — Смотри какое! Его на карте нет! Я не помню, что ответила. Когда Джон опустил меня на траву, пестрящую разноцветными цветами, взвизгнула, счастливо принявшись слоняться вокруг брата. Солнечные свет лился через высокие сосны, липы и пихты островками, теряясь меж пышных хвойных веток. Трава под ногами приятно блестела от росы. Было раннее утро, но ветер казался непривычно тёплым и мягким, почти вечерним. Я прыгала из стороны в сторону, пугая засевших в кустах кузнечиков, пока не наткнулась взглядом на небольшой синеватый камень, блестящий у самой кромки воды. Он казался почти прозрачным и искрился когда солнечные блики скользили по его шлифованной грани. Обернулась. Джон отвлекся на белку, смотрящую на него блестящими глазками-бусинами с низкой ветки пихты. Я первой нашла камушек! Папа ведь обрадуется? Дошла до воды и наклонилась. Хотела опереться ладонями, но они соскользнули с мокрого камня, не успев ухватиться за мощный выступ, и я упала прямо в синюю пропасть. Тогда не умела плавать, поэтому паническое барахтанье лишь тянуло вниз. Сердце бешено стучало в груди, отдаваясь в ушах, и, кажется, я слышала крик Джона, позвавшего меня по имени. Но мне было всё равно. Я заворожённо смотрела на светящиеся в воде синие кристаллы, отбрасывающие голубые блики и переливы на всю толщу необъятной бездны вокруг. Страх исчез, сменившись растерянностью и восхищением, и оставил после себя только туманные, но удивительно яркие ощущения сюрреалистичности. Во рту был сладко-кислый привкус. Это была самая вкусная вода, которую я когда-либо пробовала.

***

Открыла глаза, поворачиваясь на бок. Жужжащий на руке смарт-браслет оттягивал запястье, оповещая о входящем звонке. Фоном что-то грохотало по крыше, слышался мерный стук и свист. Приподнялась, откидываясь на подушки… — Д-да? — Лилиан, ты видела что на улице происходит? — раздался восторженный голос Венди. Я помотала головой, проводя рукой по лицу. Почему приснилось воспоминание из детства? Я почти не вижу сны, а сегодня… Такое яркое, совсем как реальное! — Выгляни в окно! Офигеешь! — Ч-что? — смарт-браслет показывал половину четвертого утра. Какого… Окна спальни с закрытыми жалюзи мне ничего не показали. Когда разомкнула чуть покрытые пылью полоски, увидела только истаявшие следы от недавних вензелей из инея, да туман, окутывающий улицу, сквозь который едва различимо мигал фонарь. Всё ещё грохотало. Это звук ливня? — Ну-у-у? — пропели с восхищенным вздохом в динамике. — Идёт дождь? — ахнула я, открывая дверь спальни. Метнулась к огромному окну гостинной, дёрнув на себя штору… — Да! Представляешь? Весь Детройт заливает! Мы только-только приготовились к аномально ранней зиме… Я почти не слушала Венди, уставившись в стекло, за которым над улицей застыла завеса дождя. Крупные капли скользили по окну, сверкая радужными бликами неоновых вывесок. Термометр над подоконником показывал четырнадцать градусов. Я удивлённо приоткрыла рот и включила голосовой командой телевизор. «… поэтому синоптики разводят руками — диктор повторил озвученный жест. Попала, кажется, в разгар новостей. — Улицы города стремительно превращаются в каналы. За ночь поднявшаяся почти до пятнадцати градусов температура растопила недавние сугробы, вновь вернув Детройт в осень…». — …короче, на работу мы завтра не выйдем! — радостно взвизгнула Венди в динамике смарт-браслета. Я улыбнулась. — Затопит же всё нахрен! Она отключилась, пробормотав что-то восторженное напоследок, а я обвела взглядом непривычно пустую квартиру, в которой почему-то не слышался лай и хриплый голос Коннора, зато у подъезда из окна кухни в полутьме и тумане под завесой дождя отчётливо виднелись их фигуры. Грей всегда любил гулять под дождём. Весь в хозяйку. Я ни на секунду не сомневалась что нужно сделать, поэтому рванула в комнату. Натянула джинсы, накинула поверх спальной майки свитер и свою осеннюю куртку, нашла старые кеды… Всё равно промокну до нитки. Это так напоминает мне детство, когда мы с Джоном гуляли под дождём.

***

Грей встретил меня у входной двери подъезда радостным лаем. Питомец был мокрым и грязным, но выглядел счастливым, вдоволь накупавшись в образовавшихся лужах. Наверняка скулил под дверью пока его, наконец, не выпустили на улицу. — Лилиан? — раздался удивлённый голос Коннора. Андроид стоял под навесом крыльца и мигал жёлтым диодом. Грей подставил мне под руку голову, которую я с удовольствием погладила, а потом потёрся о его ноги, заставив чуть отпрянуть. Тёмный деним, естественно, намок. Коннор нахмурился, недовольно посмотрев на пса. Я хихикнула. — Почему ты… — Хотела прогуляться под дождём, — воспоминания нахлынули, стоило бросить мимолётный взгляд на приоткрытые чувственные губы. Щёки и уши тут же вспыхнули, но я была, наверно, слишком очарована внезапной переменой погоды, что смущение отошло на второй план. — Да и Грей его любит… — Сейчас не самое благоприятное время для прогулок, — наставническим тоном ответил андроид. Чуть наклонил голову, заглядывая мне в лицо пронзительными тёмно-карими глазами… Или я привычно заглянула в них, утопая? — Ты можешь простыть, а утром опоздаешь на работу если не выспишься. — Могу, — согласилась я. Забота грела душу и даже захотелось послушаться, стыдливо запихав мысли о прогулке в дальний уголок сознания, только когда ещё представится подобный шанс? — Но обычно не простываю. А судя по тому, во что превращается Детройт, завтра мне на работу выйти не светит. Диод на его виске вновь мигнул жёлтым, тут же, впрочем, приняв обычный небесно-голубой цвет. Грей радостно выпрыгнул из-под навеса, опускаясь прямо в лужу, и принялся кататься в ней, довольно фыркая. Я сделала шаг к завесе дождя, мигающей разноцветными бликами неоновых вывесок. — Лилиан, — Коннор мягко, но настойчиво обхватил моё запястье, снова заглядывая в глаза. В тёмно-карих сияющих омутах плескалось недоумение, — это не рационально. Я… — он замялся, отводя взгляд, — …не хочу, чтобы ты простыла. — Не простыну, правда, — обхватила тёплыми пальцами прохладную ладонь андроида. Он вздрогнул, сокращая расстояние меж нами. Сердце вновь ударилось о рёбра, когда вдохнула полной грудью смешанный со свежестью и нотками мокрого асфальта аромат одеколона с корицей. Господи, это лучший запах на свете! — Последний раз я болела… Это ведь было после падения в озеро? Я почти три месяца пролежала в больнице… Помотала головой. Потом! Сейчас я хочу насладиться этим мигом! — И всё же ты можешь простыть, — продолжил Коннор. Недоумение в тёмно-карих глазах сменилось растерянностью, смешанной с решимостью. Всё такие же живые эмоции, чистые и яркие… Я никогда не поверю, что ты всего лишь машина, Коннор. — Человеческий иммунитет имеет свойство слабеть со временем. — Ты… — я всё думала почему он ждёт под навесом пока Грей возится в лужах? Андроидам ведь не страшна вода, — …боишься дождя? — Что? — он моргнул. Диод вновь мигнул жёлтым, быстро став привычным небесно-голубым. Я ошиблась? — Нет. — Тогда почему стоишь здесь? — указала взглядом на довольно скачущего по лужам Грея. Пёс выглядел абсолютно счастливым, катаясь по очередной луже и ловя языком капли дождя. — Тебя мог не обрадовать мой вид по возвращении, — ответил Коннор. — К тому же в коридоре и в ванной остались бы… — О, господи! — не хочу слушать больше ничего из «логичных» рассуждений. Перехватив его за руку, потянула на себя, шагая под завесу дождя. — Идём! Это весело! — Ли… Он зажмурился, когда крупные капли скользнули по его лицу. Намокшие мягкие волосы вмиг потеряли объём, и несколько прядей под тяжёстью соскользнули на лоб. Я вздрогнула, ощущая воду на лице и за шиворотом, а потом задрала голову, поднимая руки и чувствуя, как прохладные капли ударяются о кожу, падая из нависших над Детройтом низких, тёмных облаков. Приоткрыв рот, поймала одну языком и чуть повернула голову. Взгляд Коннора выражал абсолютное, искренне удивление. — Давай! — я взяла его за руку, а потом приподняла ладонью узкий подбородок, заставляя андроида взглянуть вверх. Развела его локти в стороны… — Закрой глаза… — Мне вспомнились слова матери в далёком детстве, когда я впервые увидела проливной дождь. Именно так она показала мне как можно получать удовольствие от простых, обыденных вещей. — И просто… чувствуй! — Лилиан, — он скосил на меня тёмно-карий глаз, в котором промелькнул неоновый блик розовой вывески круглосуточного магазинчика, — я не могу. Этого нет в моей программе. Я не создан чтобы… — Ты ведь ощущаешь мои прикосновения, верно? То, как я т-тебя… — голос всё же дрогнул. Сердце опять сделало умопомрачительный кульбит, подперев рёбра… — …целовала… И брала за руку… — Я… — в его взгляде заплескалось отчаяние. Диод загорелся красным. — …не могу. Встала рядом с ним, чувствуя, как в груди разливается тепло от уюта, окутывающего пустынную улицу под завесой дождя. Меж нами прыгал по лужам Грей, сверкали неоном вывески, шумел, ударяясь о лужи и асфальт, дождь. Я обхватила ладонями его руки, развернув их тыльной стороной к небу. Коннор ответил мне нечитаемым взглядом. — Закрой глаза, — тихо повторила я, смахивая с ресниц крупную каплю дождя. Тело дрожало от прохлады. По спине пробегали мурашки. — И просто насладись моментом. Он нахмурился, но послушно опустил веки. Ресницы прилипли к щекам, оставив после себя мокрый след. Диод отчаянно семафорил жёлтым, раскручивался… Я несколько раз моргала, избегая попадающей в глаза воды, и из-за этого мир вокруг расплывался разноцветными пятнами. Желтые, розовые, оранжевые, фиолетовые и голубые блики вывесок, мягкий свет фонарей, почти неразличимый в молочном тумане… Коннор замер, сделав шумный вдох, и поднял руки ещё выше, позволив каплям стекать по ладоням и запястьям в рукава пиджака. Я тоже прикрыла глаза, задирая голову и отдаваясь ощущениям полностью. Прежде, чем веки скрыли от меня мир, успела заметить, как в разноцветном хаосе размытых бликов светится ярко-голубым его грудь. Там, где шумно билось о пластик бионическое сердце.