If you think love is blind

Из темноты беспамятства меня вырвал настойчивый писк над ухом. Приподняла веки, поморщившись от противного звука. Перед глазами несколько долгих секунд плыли тёмные пятна, а когда удалось сфокусировать взгляд, увидела Сару, сосредоточенно регулирующую клапан на капельнице. — Мисс Грей? — заметив меня, она облегчённо выдохнула и провела рукой по лицу, заправляя выбившиеся из высокого хвоста пряди за ухо. Выглядела доктор уставшей: синяки под глазами, бескровные губы и помятый халат. — Как себя чувствуете? Открыть рот чтобы что-то сказать я не смогла. Челюсть заныла и получилось только глухо простонать от боли. А потом стеклянная дверь палаты отъехала в сторону, и на пороге замер Коннор. Сердце мгновенно ускорило пульс, о чём услужливо просигналил аппарат. — Лили… — тихо позвал андроид, делая осторожный шаг к койке. В тёмно-карих глазах плескался такой океан облегчения и радости, что я мгновенно позабыла про всё на свете, пытаясь приподняться на локтях и раскрыть объятья. Совсем как в роковую ночь на Пайнс-стрит, когда он успокаивал меня в машине скорой помощи. — Вам пока рано вставать, мисс Грей, — Сара положила руку на моё плечо и настойчиво заставила вновь откинуться на подушки. — Нужно дождаться, пока пройдёт действие препараторов. — Я… — вырвался из горла бессвязный хрип. Стоило андроиду подойти ко мне и прикоснуться прохладными пальцами к горячей ладони, вызвав мурашки по коже, накатили воспоминания. Заброшенный склад, подвал-лаборатория, белая комната, медицинский корпус «Киберлайф», страшное видение… Что это было? Кошмар? Галлюцинации? Почему всё казалось таким реальным? Что со мной было? А… — Сейчас вы в порядке, мисс Грей, — девушка с лёгкостью считала эмоции на моём лице. — Вам стоит плотно поесть, привести себя в порядок и отдохнуть. — Да, мисс Франк, — ответил за меня андроид. Сара довольно кивнула и, круто развернувшись, вышла из палаты, стуча каблуками по кафелю. Наступила тишина. Я поймала его взгляд и всё же попыталась заговорить. Так много хотелось сказать и о многом спросить, но ещё больше — обнять, прижаться к твёрдой груди, вдохнуть потрясающий аромат одеколона… — К-конн… — Лили, потерпи чуть-чуть, — он рваным движением присел на край койки, поймав мою ладонь своими, и всмотрелся в лицо, грустно улыбнувшись. — Когда мисс Франк разрешит тебе подняться, я… Коннор замолчал, поджимая губы, и плавно подался вперёд, опираясь ладонью на подушку у моего лица. Скулы коснулось прохладное дыхание. Я смотрела на напряжённые плечи, на длинные пальцы, стискивающие ткань наволочки, ловила сбившееся дыхание и пристальный взгляд бесподобных омутов с тонущими в глубине жёлтыми бликами ночника. Превозмогая накатившую слабость, коснулась ладонью его щеки. Прохладная, с приятной на ощупь бархатной кожей, усыпанной знакомыми веснушками и родинками. — Ты… испугался за м-меня? — с трудом выговорила я. Челюсть вновь отозвалась болью, но не столь сильной, как при первой попытке что-то сказать. Это последствия галлюцинаций? Или… совсем не галлюцинаций? — Да, — ответил Коннор, накрывая мою руку своей. Тёмно-карие глаза с нечитаемой эмоцией заглянули в мои. Губы коснулись сгиба запястья, прошлись цепочкой лёгких поцелуев по костяшкам и замерли на кончиках пальцев. Я задохнулась от лавины нежности, прошедшей мурашками по позвоночнику и осевшей ватой в ногах. Господи… — Я думал, что… — Я… в порядке, — говорить было по-прежнему трудно, но я игнорировала боль. В конце концов, ничего про молчание Сара не сказала. — Просто… усталость. Коннор несколько долгих секунд нависал надо мной и всматривался в глаза, а потом вдруг наклонился ещё ниже, коснувшись моего лба своим. Я видела как сужается оптическая линза за тёмной стеклянной радужкой, слышала неровный стук бионического сердца и чувствовала на губах прохладное дыхание. Он ведь в порядке, да? Потянулась дрожащей рукой к его пиджаку. Затянутый под воротником идеально выглаженной рубашки галстук лежал кольцом на моей груди, укрытой одеялом. Я чуть ослабила узел, скользнула пальцами по пуговицам и нашла застёжку ремня. Поднялась выше на два-три дюйма, ловя недоуменный взгляд… — Было… больно? — вырвалось из меня вместе с задержавшимся в лёгких воздухом. Что произошло на складе? Почему они так странно себя вели? Коннор неохотно отстранился. Стянул галстук, расстегнул пуговицы и, вынув рубашку из джинсов, выпрямился, положив руки на колени. Кружочек регулятора горел ровным небесно-голубым цветом. — Неприятно, — неоднозначно ответил он, наклонив голову вбок. Качнулась на виске извечно выбившаяся из причёски прядь. Диод раскрутил продолжительный жёлтый блик. — Но сейчас я стабильно функционирую. Джон устранил все повреждения. Кроме одного. — Ч-что? — испуганно пролепетала я. Брат что-то не смог исправить? — Это… серьёзно? Вместо ответа Коннор лукаво улыбнулся уголками губ и приспустил рубашку вместе с пиджаком с одного плеча, открывая вид на ключицу и шею. Придвинулся ещё ближе и коснулся пальцами кожи там, где по человеческой анатомии расположена яремная вена. Биосинтетическая оболочка начала таять, оголяя переливающееся серебром пятно пластика с тонкой паутинкой трещин и оборванным следом… зубов? Та галлюцинация была совсем не галлюцинацией? Я… укусила Коннора? Это был он? — Я уже говорил вам, мисс Грей, что человеческий организм не переваривает пластик, — бархатно хихикнул андроид, чуть запрокидывая голову. Это звучало соблазнительно и волнительно если бы не взгляд сквозь, будто он хотел абстрагироваться от собственных слов. — Ты сам… предложил… быть десертом, — попыталась я отшутиться, вспоминая разговор в гостиной. Тогда хотелось провалиться сквозь землю от не вовремя напомнившего о себе голода, а сейчас в теле была приятная беззаботная лёгкость и сонливость. Это действие успокоительного? Даже представить боюсь что было бы со мной без него. — Да, — ответил Коннор, вмиг став серьёзным. В тёмно-карих глазах заклубилась грусть. Он опустил взгляд в пол и набросил одежду на плечо. Пластик вновь затянулся искусственной кожей. — Только не последним в твоей жизни. Что он имеет в виду? — Ты едва не погибла, — пальцы, лежащие на бедрах, сжались в кулаки. Он вновь вскинул пронзительный взгляд. Голос дрогнул, пошёл рябью и стал надрывным шёпотом с неестественными механическим шипением. Диод окрасился в алый. Что… — Если бы ты проглотила те пару капель… Я прокусила пластик настолько, что добралась до проводящих тириум каналов? Невозможно! Поэтому меня так болит челюсть? Тот сладковато-кислый привкус на языке… Это была голубая кровь?! Она ведь смертельна при попадании в организм! Почему я всё ещё жива? — Если бы ты проглотила те пару капель… — Коннор сделал глубокий вдох, потом ещё один и ещё, смотря на меня с растерянностью и горьким отчаянием в тёмно-карих глазах. Он так и замер с приоткрытым ртом, светя алым, как рассветное солнце, диодом, но не смог закончить фразу. И почему его плечи… дрожат? Горячая волна прошлась по телу, растворяя в неожиданном приливе сил липкую усталость. Я села на койке, придвинулась к андроиду и оплела руками его шею. По спине скользнули холодные ладони, прижали меня к твёрдой груди и зарылись в распущенные пряди. Я успокаивающе гладила широкие плечи и глотала ставшим нужным, как воздух, аромат корицы с апельсином. Запоздало накатило осознание услышанного. Тугой ком подпёр горло, грудь сдавило от болезненного спазма, а сердце застучало о рёбра с такой силой, что, казалось, выскочит из тела и провалится куда-то в незримую пропасть. Я едва не умерла. Ещё чуть-чуть — и… Поэтому Сара была такой вымотанной — она спасала мне жизнь! А Коннор? Каково ему было видеть, что я почти шагнула за грань? А Джон? Как он сейчас? Даже представить боюсь насколько сильно перепугался брат. Надеюсь, что родителям он ничего не рассказал, иначе отца точно удар хватит. — Андроидов легко починить: заменить биокомпоненты, регулятор, но… — он гулко сглотнул, сжимая меня в объятьях ещё крепче. Прохладные руки забрались под больничную пижаму, невесомо касаясь обнажённой кожи спины. — Люди другие. — Всё… хорошо, — сипло ответила я, комкая пальцами ткань пиджака до побелевших костяшек. В глазах защипало, из горла вырвался всхлип, и только объятья Коннора спасали от подкрадывающейся паники, леденящим ужасом сковывающей лёгкие. Стало трудно дышать, но я заставила себя сделать очередной глубокий вдох. — Я боялся, ты больше никогда не откроешь глаза, Лили, — раздался надрывный, надломленный шёпот. Шеи у уха коснулись прохладные губы, прокладывая дорожку торопливо-нежных поцелуев к скуле и щеке. Коннор снова прижался к моему лбу своим и просипел нечеловеческим голосом: — И я… больше никогда не почувствую твоё тепло. Диод горел алым, оттеняя кожу у виска. Золотистый свет ночника стал совсем тусклым, и от того тёмно-карие глаза казались практически черными, непроглядными и таинственными. Застывшими. — Коннор… — шепнула я, опуская взгляд на его поджатые губы. Уголок дрожал. Я всё же моргнула, чувствуя влагу на щеках. Коннор убрал одну руку с моей спины, но только для того, чтобы собрать кончиками пальцев прозрачную каплю, вот-вот грозившуюся сорваться с подбородка. Не знаю, что было в этот момент в тёмно-карей глубине. Опять эта странная, нечитаемая эмоция, пронзающая насквозь. И странная улыбка. Будто… обречённая и одновременно счастливая? — Семьдесят девять ошибок в системе, — хрипло сказал андроид. Рука вновь скользнула в волосы, заставляя меня чуть запрокинуть голову и прямо встретить взгляд бесподобных омутов. — Что ты делаешь со мной, Лили? По щеке скатилась ещё одна слеза. И ещё. Коннор осторожно стёр их, но руку всё же не убрал, придерживая меня за подбородок. Тёмные ресницы дрогнули, на мгновение скрыв пронзительный взгляд. Я всхлипнула. Андроид тем временем перевёл взгляд на мои губы и провёл большим пальцем по нижней, оттягивая сухую кожу. По телу прошла дрожь от столь интимного и одновременно целомудренного жеста. О чём он говорит? Не понимаю! Никогда не видела его таким напряжённым и расслабленным одновременно. Сумасшествие какое-то! Он сам на себя не похож, а у меня в голове неожиданная пустота. Стоило только заглянуть в эти глаза и всё — пропала. Что я с тобой делаю? Это что ты со мной делаешь! — Каждым вздохом, каждым взглядом и жестом… — тихо начал андроид. Диод замигал часто-часто красным и на мгновение потух, практически выцвел, чтобы в следующую секунду вспыхнуть ярко-жёлтым. Коннор резко подался вперёд, опуская веки, и продолжил: — …ты ломаешь меня, Лили. Ночник просигналил об отключении, и золотое сияние померкло, погружая палату в полутьму. Я ошеломлённо разглядывала дрожащие, прикрытые ресницы, упавшую на тёмную бровь прядь волос и россыпь веснушек по скуле. Потрескавшейся кожи губ коснулась мягкость биосинтетики. Коннор… меня поцеловал? Без разрешения? Одно мгновение, подобно взмаху крыльев бабочки, севшей на руку, — и он отстранился. Тёмно-карие глаза смотрели не менее потрясённо, почти с неверием. Он словно очнулся от наваждения, моргнул и помотал головой, всматриваясь в моё лицо. Диод опять окрасился в алый, раскрутив продолжительный блик. — Лилиан… Завораживающий шёпот проник в каждую клеточку тела, растекаясь волной жара, обдавшей меня с ног до головы. Казалось совсем не важным случившееся недавно, даже миновавшая меня гибель. В тот самый момент, когда Коннор коснулся моих губ, я поняла, что как никогда ярко ощущаю окружающую меня реальность: дрожащие под тяжёлыми каплями дождя стёкла, за которыми размытыми огнями горел далёкий берег Виндзора у кромки тёмной воды, тени, спрятавшиеся в углах палаты и танцующие по стенам чёрными контурами, прохладную нежность прикосновений, его дыхания, посылающего мурашки по коже… …и солёный привкус собственных слёз.