Рапсодия бессмертного

Азкабан на деле оказался довольно неплохим местом…ну только в той части, где не было дементоров. После долгих и жарких споров их небольшой совет, в лице Снейпа, Блэка, Экриздиса и Поттера, пришел к выводу, что пока что замок являлся самым надежным местом из всех предложенных, и разумно было бы остаться здесь, пока у них нет дальнейшего плана действий. Благодаря лорду дементоров, который приказал стражникам временно прекратить истязать заключенных и не нападать на гостей — а все потому, что кое-кто оказался слишком сердобольным — передвигаться по тюрьме стало вполне безопасно, и они с ребятами облазили ее вдоль и поперек, стараясь отыскать что-то мистическое и интересное. Впервые за время побега чета, состоящая из слизеринца и гриффиндорцев, вела себя, как и подобает подросткам: всовывала свои носы во все непонятные щели и искала приключения на одно место. Взрослая часть их отряда только качала головами на детские проказы, но поделать с ними ничего не могла. Чего только стоило навязчивое желание ребят посмотреть на то, как выглядит тело дементора под плащом. Друзья, надавав ему кучу умных советов и заявив, что «кто, как не ты, Гарри?», в прямом смысле впихнули парня в кабинет Себастьяна, чтобы он уболтал того удовлетворить их праздное любопытство. Мужчина внимательно выслушал его сбивчивую просьбу и попросту завис, видимо, пытаясь осознать что он только что услышал. Провалиться под землю у Поттера упорно не получалось и ему не оставалось ничего другого, кроме как краснеть и неловко рассматривать мрамор под своими ногами. Спустя какое-то время, Экриздис окинул подростка лукавым взглядом и невинным тоном предложил наглядно продемонстрировать, «что же находится под плащом у дементора» на собственном примере. Сгорающий от стыда юноша, чья фантазия услужливо нарисовала всю прелесть чужой анатомии, выдавил из себя в ответ короткое, но емкое «извращенец» и поспешно вылетел за дверь, чуть не прибив ею бессовестно подслушивающих ребят. Пропустив мимо ушей восторженные расспросы друзей вроде «колись Поттер, как все прошло», он со всей искренностью посоветовал им «собраться и дружно пойти книззлу под хвост» и, демонстративно отвернувшись, отправился искать более адекватную часть их отряда. Небольшой отдых нужен был всем, и крестный с зельеваром в последнее время стали часто бродить по окрестностям острова вдвоем, чем вызывали у парня искреннее недоумение. На свой страх и риск, Снейп отправил Малфоям и Уизли засекреченные письма, в которых известил о том, что происходит в магическом мире и во что вляпались их детки, однако, не раскрывая места расположения беглецов. « Люциус меня убьет!» — удрученно заметил профессор в ответ на благодарность подростка. Хоть Гарри и был доволен тем, что старшие учли его мнение и пошли на небольшие уступки, но сомнения по поводу правильности происходящего не хотели его отпускать. Поиск взрослых закончился для него полной неожиданностью, и он чуть не грохнулся в обморок, когда застал целующихся зельевара и крестного на крыше тюрьмы. Шокированный парень на их встревоженные переглядывания и попытки объясниться с трудом выдавил из себя «уже ухожу, а вы продолжайте» и кое-как на негнущихся ногах дополз в гостиную. Гермиона, увидев бледное лицо друга, тут же предложила ему выпить воды и полежать. Подруга мягко поглаживала кудрявую голову, лежавшую на ее коленях, и стойко выслушивала его бессвязный лепет о том что «я, конечно же, знал, но как-то все слишком неожиданно». После его без сомнения философского монолога, она с участливым видом заявила, что «я рада, что ты, Гарри, все знал, но мне, увы ничего не понятно». Юноша только печально вздохнул и принялся обдумывать, как ему теперь называть нового родственника. Но больше, чем вид двух целующихся мужчин, парня вгонял в нервную дрожь кое-кто другой. После того, как Себастьян полностью сменил обличье, оставив остальных в сладком неведении касательно своей трансформаций, Поттер понял, что все пошло наперекосяк. Подросток старался не попадаться тому лишний раз на глаза, но подобный расклад, похоже, абсолютно не устраивал Себастьяна, который всегда возникал возле него, как черт из табакерки. На одном из совместных ужинов мужчина решил отсечь ему все возможности для отступления, и напомнил малолетнему герою об обучении в весьма экстравагантной манере. Гарри тогда чуть не сгорел от стыда, ловя заинтересованные взгляды ребят на себе, и поклялся при первом же удобном случае задушить Экриздиса собственными руками. Парень хотел учиться, но… Но как можно было сосредоточиться на сложных заклинаниях, когда при входе в тренировочный зал его встречал насмешливый взгляд темно-карих глаз чертовски привлекательного лорда дементоров. Сейчас он битый час пытался применить Vincula Glaciem — заклинание ледяных оков. Когда парень увидел его впервые в исполнении Экриздиса, то не смог сдержать восторженного возгласа. Вокруг волшебника в хаотичном порядке танцевали полупрозрачные голубые магические потоки, которые, подчиняясь легкому движению рукой, ловко спеленали тренировочный манекен, словно мумию. Тот, под воздействием магии, принялся медленно покрываться тонкой корочкой инея. Таким образом, противник не только оказывался полностью обездвиженным, но и впадал в состояние, схожее с анабиозом. Мужчина напомнил ему, что максимально возможное нахождение человека под заклинанием ледяных оков меньше получаса, иначе заколдованный оппонент никогда больше не проснется. Нужно сказать, что применить это колдовство у юноши не получалось, а все из-за Снейпа с крестным, чей пламенный поцелуй до сих пор стоял перед его глазами. Когда очередная попытка доказать своему наставнику, что он не полный неуч, случайно попала в зеркало и срикошетила от того, чуть не превратив в ледяную статую задумавшегося подростка, Себастьян непререкаемым тоном объявил о перерыве. Под чужим недовольным взглядом пришлось рассказать, что послужило причиной его «еще большей, чем обычно» несобранности. — Тебя это смущает? — спросил лорд, внимательно выслушав его рассказ. Сейчас они сидели в креслах напротив друг друга, разделенные небольшим столиком, на котором стояли графин с вином и хрустальный бокал. Ровной осанке и безупречным манерам мужчины можно было только позавидовать, и Поттер наедине с ним всегда старался держать спину прямо. Увы, но больше, чем на пять минут его не хватало, и он тут же начинал горбиться, что, конечно же, не могло не вызвать язвительный комментарий у аристократа. — Я не знаю. Я просто как-то к подобному не готов. Как мне им в глаза теперь смотреть? — Как и раньше. — Невозмутимо ответил тот, медленно отпивая из хрустального фужера вино. «Алкоголик и жлоб!» — обиженно подумал парень, которому, как и друзьям, на их совместных ужинах не наливали ничего крепче, чем чай. Ему не столько хотелось выпить, сколько потешить свое самолюбие тем, что его воспринимают равным, как взрослого. Собеседник бросил на него насмешливый взгляд и великодушно протянул запотевший бокал. Гарри посмотрел на него, как на святого, и поспешно забрал предложенное, опасаясь, что мужчина передумает. — Если бы все было так просто. Но они же ведь…это… хоть не спят вместе? — стеклянный сосуд немного дрожал в руке из-за нервов, и юноша не раздумывая сделал глоток красной жидкости. Немного терпкий напиток приятно обжег горло, и он, решив не наглеть, вернул фужер владельцу. Тот лукаво ухмыльнулся, и парень некоторое время не мог понять причину чужого хорошего настроения, пока не вспомнил надоедливых девчонок, которые так и норовили отпить из его чашки за обедом, чтобы получить какой-то непрямой поцелуй. Гарри мученически застонал и прикрыл лицо руками, чтобы не видеть чью-то чересчур довольную рожу. — А что в этом такого? Это довольно приятно, если, конечно, подойти к этому с умом. К тому же, они не маленькие, как некоторые, а значит, вполне могут «спать» вместе. На самом деле, сам процесс мужской близости ничем не отличается от близости с женщиной. Хотя, по моему мнению, ощущения намного острее и… — Оууу, заткнись! — вскакивая с кресла, выпалил Поттер: — Не хочу слушать от тебя еще и лекцию по половому воспитанию. Задорный смех наполнил комнату, и парень точно залюбовался бы им, если бы не ощущал, как от стыда начинают гореть даже уши. — Боже, Гарри, какой ты еще ребенок! — давясь смехом, произнес мужчина, который сейчас растерял всю свою напускную важность. Юноше захотелось бросить в того, чем-то тяжелым, ну или заклинанием каким-то, чтобы Экриздис, наконец-то, прекратил над ним издеваться. — Я сейчас окончательно уверился в том, что ты даже с девушками еще не пробовал. Значит, герой магической Британии и по совместительству любимец всех барышень и парней — девственник?! — Ну, меня, по крайней мере, никто не называл одуванчиком, — сквозь зубы процедил подросток, демонстративно отворачиваясь от собеседника. Чужая насмешка больно царапнула по его самолюбию. «Зато я попробовал бы с тобой!» — уязвленно выдало собственное сознание, и Поттер понял, что окончательно слетел с катушек. Гарри прекрасно понимал, что между ним и Себастьяном есть что-то странное и, видимо, передающееся по воздуху, и что это, увы, далеко не магическая простуда, но признаться даже себе, что он по уши влюблен в бывшего дементора было стыдно. Подобные связи между мужчинами не раз порицались Дурслями и их друзьями, когда те собирались на свой шабаш, и парень, с детства находившийся под постоянным гнетом, в глубине души до сих пор боялся того, что его сочтут грязным и неправильным. Сам-то он относился к таким отношениям нормально, но подсознательно боялся их как огня. Лорд дементоров мог отпускать в сторону нерадивого ученика насмешки и вести себя откровенно отвратительно, но иногда Себастьян одаривал его такими взглядами, от которых подростка бросало в нереальный жар, как будто он вновь ощущал на себе действие Адского пламени. За своими терзаниями он и не заметил, как Экриздис вплотную подошел к нему. Когда юноша поднял голову от пола и натолкнулся на пристально вглядывающиеся в его лицо глаза, то резко отдернулся, ощущая, как краска вновь подступила к щекам — Почему ты так на меня реагируешь? — А как я должен реагировать, когда ты незаметно подкрадываешься ко мне? — Я не об этом. Почему ты смущаешься? — Я не… Не говори глупостей. Я, пожалуй, пойду. — Стараясь не смотреть на собеседника, торопливо выпалил Поттер. Он не успел сделать и двух шагов в сторону спасительной двери, когда его резко схватили за руку и потянули назад. Парень попытался вырваться из чужой хватки, но темный маг в ответ на его действия лишь сильнее сжал ладонь, заставляя Поттера поморщиться от легкой боли. — Себастьян, что ты творишь? Отпусти меня! — зло процедил юноша сквозь стиснутые зубы. Мужчина лишь иронично вскинул бровь на его слова, но руку так и не убрал. — Ты не ответил на мой вопрос! К тому же мы так и не закончили тогда наш разговор, а ты, Гарри, постоянно меня избегаешь. Странно получается: возле дементора ты чувствовал себя вполне уютно, а возле человека ощущения не комильфо? — Это сложно, Себастьян, чертовски сложно… — честно произнес подросток, отводя взгляд в сторону. Он не был готов обсуждать их отношения, особенно сейчас. Парень никогда не задумывался о любви, считая, что все само собой случится когда-нибудь. А когда «случилось» то понял, что боится своих чувств… Как бы ему не нравился Себастьян, но поверить в то, что лорд дементоров испытывает к нему настоящую романтическую привязанность, было слишком сложно. Но от этого не менее желанно. — А может все гораздо проще, чем ты себе надумал, Гарри? — серьезно поинтересовался мужчина, свободной рукой поворачивая его лицо за подбородок к себе. Парень отдернулся от чужой ладони — то, что сейчас происходило между ними, ему абсолютно не нравилось. Он ощущал себя подопытным кроликом, на котором собирались провести какой-то эксперимент. Экриздис умел быть жестоким и властным, но никогда прежде не применял подобные качества характера по отношению к нему. Гарри упрямо поджал губы, чувствуя, как внутри вопреки доводам разума слышаться отголоски страха. — Это для тебя все просто, а для меня нет! — резко выпалил Поттер. — Хочешь докажу обратное? — Не хо…ммм… — подросток ошарашенно распахнул глаза, осознавая, что Себастьян его…целует. Он дернулся, но сильные руки крепко прижали его к чужому телу, не давая ни единого шанса отстраниться. Было страшно… Постепенно ощущение чего-то теплого и приятного медленно заполняло сознание, и парень немного расслабился, позволяя мужчине делать то, что тот захочет. Губы лорда дементоров были слегка терпкими от вина, и он невольно подумал, что в мире, оказывается, есть что-то намного пьянящее, чем алкоголь. И это что-то прямо сейчас раскаленным железом текло по его сосудам, вместо привычной крови. Стало невыносимо жарко, и он осторожно провел ладонями по рукам мужчины, ощущая, как тот плавно оглаживает его спину в ответ. Прикосновения перестали быть грубыми, давая понять, что ему не причинять вреда. Чужие губы мягко сминали его собственные, заставляя все глупые надуманные запреты исчезать из головы. Разве может вот это чувство, охватившее тело, быть чем-то плохим или неправильным? В конце концов, ему ведь нравятся не все парни, а только Себастьян. — Гарри, ты здесь? Я хотел с тобой поговорить! — вместе со стуком в дверь, раздался и неуверенный голос крестного. — Буду ждать тебя в гостиной. «Кайфоломщик!» — недовольно отметил Поттер, ощущая, как вместо теплого поцелуя мужчины, его чуть влажных губ касается прохладный воздух. Желание проклясть Сириуса возросло во сто крат. Экриздис пристально смотрел на него, и он отчетливо видел в глазах того вину за несдержанность и грубость. « Это все по-прежнему слишком сложно! Ты и сам это понимаешь, Себастьян», — невольно подумал юноша, аккуратно убирая пепельную прядку с чужого лица. — Гарри, я… — Если ты сейчас скажешь, что жалеешь о случившемся — я тебя возненавижу! Я ни о чем не жалею и мне действительно это понравилось… Ты мне нравишься… А сейчас прости, но меня ждет Сириус. Гарри несся по коридорам, абсолютно не разбирая дороги. В голове все смешалось и превратилось в один неясный гул, который мешал ему нормально обдумать сложившуюся ситуацию. Если говорить откровенно, то подросток попросту сбежал, когда понял, что больших откровений и признаний на сегодня он попросту не выдержит. Парень никогда ни с кем не целовался до этого, но ему жутко понравилось это странное ощущение нереальности внутри. Это было сногсшибательно и волнующе, как первый полет на метле (других схожих чувств у него не было). Но небольшой червячок сомнения настойчиво продолжал точить его изнутри. Что Себастьян нашел в нем такого? Внешность? Обычная, даже скорее заурядная. Магические способности? Не сильнее остальных. Может лорда дементоров мучила скука, а парень служил своеобразным развлечением для того? Или Экриздис в такой способ выражал ему благодарность за избавление от проклятия? Моргана, если бы он только был уверен, что мужчина испытывает к нему искренние чувства, а не просто играется… — Значит, ты и есть хваленый Гарри Поттер? — неожиданно послышалось со стороны одной из камер. Парень удивленно замер на месте и поспешно оглянулся в сторону говорившего человека. Хоть лорд Азкабана и запретил им вести беседы с заключенными, но проигнорировать того, кто его знает он не мог. За стальной решеткой сидел немолодой мужчина. Взгляд сразу же задержался на пронзительных разноцветных глазах и седых немытых волосах, которые нечесаной паклей спадали на его опущенные плечи. Странно, но незнакомый человек, в отличии остальных узников, не казался подавленным, а наоборот — рассматривал юношу с нездоровым интересом и толикой иронии, словно какой-то местный правитель. — Откуда вы меня знаете? — А ты меня не знаешь? Шутка. Я просто предположил, что ты знаменитый мальчик-который-выжил, и, как видишь, оказался прав. — Самодовольно произнес тот, словно в очередной раз доказал себе, какой он проницательный и умный. « Еще один самовлюбленный», — Поттер скептически поджал губы в ответ и уже собирался уйти, когда мужчина поспешно продолжил: — Извини, я не представился. В этом месте легко забыть о манерах. Меня зовут Геллерт Гриндевальд. — Гриндевальд? — имя показалось парню очень знакомым, и он был на сто процентов уверен, что уже где-то слышал его. Вот только где? В голове почему-то настойчиво мелькал образ «пожирателя лимонных долек», но соотнести заключенного с вычурным директором Хогвартса упорно не получалось. — Не разводи такой бесполезный мыслительный процесс. Я друг твоего знакомого — Альбуса Дамблдора. Его-то ты хоть знаешь, герой? — удрученно вздохнув, объяснил мужчина. «Ну вот, еще один смотрит на тебя, как на дурака!» — уныло подумал Поттер. Видимо, встречи с подобными людьми тоже были частью его невезения. Как будто он должен помнить, как кого зовут и кто чей друг! «Ну как же, Гарри, это знаменитая личность в магическом мире!» — ехидно ответило собственное сознание голосом Себастьяна. Похоже, кое-кто слишком сильно влияет на его жизнь… — Не скажу, что рад с вами познакомиться. У меня нет никакого желания иметь дело с друзьями Дамблдора! — серьезно сказал юноша, буравя заключенного прищуренным взглядом. Мужчина, вопреки его речам, выглядел довольным. — О, значит, план Альбуса провалился, и ты все-таки узнал! — задумчиво протянул тот, с облегчением откидываясь спиной на каменную стену. Поттер отметил про себя, что условия заключения Гриндевальда были еще хуже, чем у остальных. Он мысленно сделал пометку, попросить Экриздиса немного смягчить режим для узника. — Что именно я должен был узнать? — Позволь полюбопытствовать, а по какой причине ты воспылал ненавистью к Альбусу? — Он манипулятор, и из-за него пострадали близкие мне люди, в частности мой крестный! — зачем он говорил подобное Геллерту, понять было сложно, но интуиция внутри подсказывала, что заключенный может рассказать ему что-то важное. Вместе с тем в душу прокралось предчувствие беды. — Боюсь, парень, что его прегрешения намного страшнее тех, что ты перечислил. — Например? — настороженно спросил подросток, подходя к решетке вплотную. Мужчина посмотрел на него так, словно сомневался в том, что стоит раскрывать перед ним карты. — Видишь ли, он хочет воскресить Темного лорда. — Темный лорд мертв! Волан-де — Морт развоплотился, когда пришел чтобы убить меня, а его отражения были слишком слабы и я их уничтожил. — А кто сказал, что я говорю о Волан-де-Морте? Он всего лишь неудачная попытка Дамблдора подняться на пьедестал почета и всеобщего признания, чтобы, наконец-то, возглавить магическую Британию. — А о каком новом Темном лорде Вы говорите? — Новый Темный лорд — это ты, Гарри. — Поттер почувствовал, как из-под ног уходит земля, и дышать становится невыносимо трудно, словно его грудь сковали стальными тисками. Чужие слова набатом звучали в ушах, заставляя юношу усомниться в здравом рассудке Гриндевальда. — Вы ведь врете? — скорее утверждая, чем спрашивая, выпалил парень, стараясь вернуть в свой внутренний мир хрупкое равновесие. Связь Снейпа с Блэком, их с Себастьяном поцелуй, а теперь еще и заверения заключенного в том, что он Темный лорд окончательно расшатали его нервы. — А смысл мне тебе врать? — Но как все это возможно? Геллерт снизал его задумчивым взглядом и тихо ответил: — Когда я впервые встретился с Альбусом, то восхитился его пристрастием к науке и магии. Я был темным магом и никогда не скрывал этого, но Дамблдор считал себя светлым волшебником, который несет в мир добро и просветление. Мы оба были молоды и амбициозны, поэтому искали Дары смерти, чтобы получить могущество. Мне далеко не сразу удалось заметить, что тот не так прост и искренен, как все думали. Внутри у него жило настоящее зло, Гарри — в самом его темном воплощении. Он был участливым и обходительным, но, увы, я поздно понял, что это всего лишь маска. Как видишь, я и сам стал частью его плана и теперь доживаю свой век в Азкабане. Альбус настолько мечтал победить зло, что абсолютно не замечал, что именно он и являлся им все время. Меня он победил, только благодаря нашей связи, которую умело использовал в нужный момент. Неприятно осознавать, что чужая любовь всего лишь пустой звук. За мое заточение, он получил титул и славу, но ему было этого мало. Никто не стремился занять место Темного лорда после моего падения, и Дамблдор решил сам воспитать нового злодея. Эта роль принадлежала Тому Реддлу или Волан-де-Морту, как Вы его называете. Напуганному мальчишке из детского приюта, чья искалеченная чужой жестокостью и безразличием душа, нашла утешение во тьме. Альбус лично столкнул мальчишку в бездну и молча наблюдал за тем, как тот в дебрях мрака набирается силы. Но магия решила иначе и Трелони предсказала, что Волан-де-Морта победит не он, а рожденный в определенное время герой, который станет самым сильным магом в магической Британии. Поттеры или Лонгботтомы — не велик выбор: одни умерли, а другие навсегда застыли между мирами после пыток Круцио. В тот день, Гарри, твои родители и Том Реддл пали от руки директора Хогвартса, и Авада, выпущенная в тебя, тоже принадлежала ему. Он хотел убить тебя, но заклятие уничтожило только защиту твоей матери. Тогда Альбусу пришла в голову сногсшибательная идея: не тратить время на воспитание нового лорда, а поместить в маленького выжившего ребенка уже сформированный осколок души Волан-де-Морта, который остался после развоплощения того. Согласно его плану, ты должен был медленно и уверенно скатиться во тьму, столкнувшись с несправедливостью и трудностями магического мира. Первое семя ненависти в твоей душе должны были посеять те магглы — родственники твоей матери — а все, что происходило с тобой в стенах Хогвартса, должно было помочь ему укорениться в тебе. Верить мне или нет — твое дело, но я рад, что ты спрыснул с крючка этого безумца. Пока Поттер слушал чужую речь, ему казалось, что он забыл, как дышать. Теперь вся мозаика, которую он по осколкам пытался собрать все это время, наконец-то, выстроилась вряд. Все его догадки оказались еще более страшными, чем Гарри предполагал. Подросток думал, что Дамблдору он нужен в качестве героя, который должен был выполнить всю грязную работу, вроде убийства, но теперь стало понятно, что из него хотели вырастить нового злодея, как свинью на убой. Довести до края, а после уничтожить ради «всеобщего блага». Парень, тяжело опираясь на стену, медленно пошел в сторону жилой части замка, стараясь подавить рвущиеся наружу рыдания. Глаза невыносимо жгло, он собрал всю волю в кулак, чтобы хоть как-то сохранить самообладание. В голову внезапно закралось жуткое подозрение, а что если… — Ты ведь знал об этом, Сириус? О том, что во мне живет часть души Волан-де-Морта? — спокойно спросил Гарри, ощущая, как его, вопреки деланному равнодушию, бросает в озноб. Он всего лишь минуту назад вошел в гостиную и просто не мог вынести на себе обеспокоенные взгляды остальных, которые не понимали, что с ним происходит. Крестный выглядел растерянным и оглядывался на зельевара в поиске поддержки. Снейп виновато опустил глаза вниз, и подросток осознал, что его подозрение полностью оправдалось. — Вы все знали об этом, — сам себе ответил Поттер, неверующе мотая головой со стороны в сторону. Пустота… Внутри образовалась звенящая пустота и неожиданно все стало абсолютно неважным, словно чувства, терзавшие его до этого, выгорели: — И давно? — С того момента, когда ты впервые переступил порог школы, — произнес профессор, смотря ему прямо в глаза. «Хотя бы честно!» — равнодушно отметил про себя юноша, кивая на чужие слова и переводя взгляд на Бродягу. — Мне рассказал мой брат — Регулус. Я и твои родители еще состояли в Ордене Феникса, когда Дамблдор рассказал нам о пророчестве и о том, что Волан-де-Морт попытается убрать «избранного». Тогда подходящих пар, ожидающих детей было всего двое: Поттеры и Лонгботтомы. На собрание было решено, что они должны спрятаться, но никто не учел того факта, что лишь один человек знал, где именно… Мы с Люпином должны были защищать последних, но мой брат сказал, что на самом деле выбор «доброго и светлого» пал на Джеймса и Лили, которые уже давно ставили под сомнения действия Дамблдора и хотели покинуть орден. К тому же, осколок темной души — крестраж — не мог прижиться в отпрыске Лонгботтомы: он был слишком слаб в магическом плане. Ты же являлся прямым наследником Певереллов и выбор директора был очевиден. Когда я прибыл в Годрикову впадину, то узнал, что Авада выпущенная в тебя принадлежала не Тому Реддлу, а Альбусу Дамблдору — она уничтожила защиту твоей матери и позволила осколку чужой души прижиться в тебе, так как ты был на грани жизни и смерти. Я попытался спасти тебя, но Дамблдор умело приписал убийства мне и я загремел в Азкабан. — То есть я… — Да. Ты должен был стать новым Темным лордом. Но ведь этого не случилось, Гарри! Я понимаю, что должен был тебе это рассказать раньше, но… Гарри уперся руками в подоконник и попросту не знал, что сказать. Все, что он знал до этого, оказалось банальной ложью. Его избранность, убийство и предстоящая война с Волан-де-Мортом, гибель родителей и тяжелое детство — были всего лишь методами его «правильного воспитания». Самое горькое во всей этой ситуации то, что ему лгали все, даже те, кому он безоговорочно верил. Юноша отступил назад и, резко развернувшись, вышел из комнаты, осторожно прикрыв за собою дверь. Видеть сейчас абсолютно никого не хотелось. Остров встретил его шумом прибоя и Гарри, спрятав руки в карманы, позволил ветру трепать волосы. Хотелось закричать со всей дури, рвать и метать, но вместо этого он молчал, застыв у кромки воды, словно статуя. Теперь подросток понимал откуда бралось постоянное желание запустить в кого-то Непростительными заклинаниями. Его пугали Волан-де-Мортом все это время, а оказалось, что он по факту и был тем Темным лордом, с каким собирался воевать директор Хогвартса. Парень резко выхватил палочку и выкрикнул: — Ignis flatu! — заклинание огненного взрыва, тоже принадлежавшее учительству Экриздиса, очертило вокруг него сферу, которая, повинуясь желанию подростка, оглушительно рванула, сотрясая не только весь остров, но и прибрежные воды. От действия его магии даже земля потрескалась, полыхая ярким оранжевым пламенем. Поттер услышал чей-то недовольный вздох за спиной. — Gelidis ventus! — порывы пронизывающего зимнего ветра, пронеслись над ним, стирая последствия его колдовства. Огонь покорно затухал под воздействием чужой магии, и Поттер раздраженно цыкнул, возвращая палочку в карман. Хотелось разнести это место вдребезги, чтобы хоть как-то унять ураган собственной злости от бессилия. — Ты ведь тоже знал? — Он прекрасно осознавал, что этот вопрос на самом деле бессмысленный — ему и так был известен ответ. Парень ощутил, как внутри заворочалась слепая ненависть, которая скалила свою пасть, желая разорвать в клочья любого, кто подойдет к нему слишком близко. Почему-то факт того, что Себастьян тоже скрывал от него правду, казался самым неприятным из всего, что ему довелось сегодня узнать. — Знал. — Я думал, что меня окружают друзья и близкие люди…но по сравнению с такими вот «доброжелателями», Дамблдор сейчас кажется вообще святым. — Это все было сделано для твоего блага, Гарри. — Моего блага?! Не смеши меня, Себастьян — каждый из вас боялся за свою шкуру, а не за мою. Крестный хотел отдать долг родителям, Снейп — спасти своего возлюбленного, ребята — почувствовать себя героями, а ты — избавиться от проклятия. Кажется, я, как добрая фея из сказок, одним махом исполнил все ваши желания. Знаешь, почему у Тома Реддла не было друзей и близких? — поворачиваясь к Экриздису, иронично спросил парень и не дождавшись никакой реакции на свой вопрос, ответил сам: — Они самые большие предатели из всех. Чего вы боялись? Что я сбегу или тут же превращусь в злодея и разрушу ваши планы? Лорд дементоров, сбросивший капюшон с голову, смотрел на него странным взглядом, и на секунду Поттеру показалось, что он разглядел в его глазах немой упрек и толику разочарования. Мужчина мог быть равнодушным, злым, насмешливым и добрым, но подросток еще никогда не видел того разочарованным. Это заставило юношу немного поумерить свой пыл. — Тогда ты смело можешь бросить всех этих людей на произвол судьбы. — Неожиданно произнес собеседник, и Гарри невольно вздрогнул, словно только сейчас понял, что он сказал несколько минут назад. — Если то, что ты только что сказал и есть настоящими твоими мыслями — то ты, Гарри Поттер, самый большой лжец и лицемер из всех кого я знаю. Зачем ты тогда спасал своих друзей из Адского пламени? Может, лучше было бы оставить твоего крестного гнить в тюрьме, а Снейпа сдать Дамблдору, как предателя и заодно получить одобрение «пожирателя лимонных долек»? Тягаться со мной у тебя сил не хватило бы, но зная о моей восприимчивости к огненной магии, мог бы попробовать ударить исподтишка? — Ты же знаешь, что я никогда бы подобного не сделал… — пораженно прошептал парень, поежившись от чужого равнодушного тона. Слышать нелестные отзывы о своей скромной персоне было неприятно, и ему очень хотелось заткнуть уши, как в детстве, когда тетя Петуния отчитывала его за какой-то, по ее мнению, проступок. Вещи, о которых говорил Себастьян, не укладывались у него в голове, ведь все эти люди ему очень дороги и юноша никогда не желал, и не будет желать им зла, чтобы между ними не произошло. Сейчас в нем говорила банальная обида, но ведь на самом деле он так не считал. Ведь не считал? «Да неужели, Гарри?» — неожиданно прозвучал в голове чей-то скрипучий насмешливый голос и подросток в ужасе уставился на Себастьяна, не понимая, кому он принадлежит. Тот, поймав его взгляд, нахмурился и отвел глаза в сторону, делая вид, что рассматривает море. — Я знаю, Гарри, но сейчас в тебе говорит твоя темная сущность. Каждый раз, когда ты начинаешь сомневаться в том, что ты делаешь, желаешь остальным смерти и необдуманно используешь по-настоящему темные заклинания — она просыпается внутри тебя и медленно убивает в тебе добро. Так было и со мной. Я дал ей слишком много власти, позволив творить все, что она вздумает. Результат такого союза ты видел сам. Почему я не сказал тебе об осколке чужой души? Потому что этим благим, в твоих глазах, намерением я бы выстелил тебе прямую дорогу в ад. Узнав правду, ты бы наделал глупостей и оправдал бы ожидания Дамблдора касательно становления Темного лорда. Либо же ты попросту перестал бы колдовать и навсегда ушел из магического мира, что для любого волшебника равноценно смерти. — Это был бы неплохой вариант в моем случае…стать обычным магглом. — Немного подумав, тихо ответил Гарри. Ему бы тяжело пришлось без сов, летающих метел, магических существ, но ради спасения остальных, он пожертвовал бы своей магией. Мама с папой, наверное, поняли бы его и поддержали сейчас, но их, как и всегда, не было рядом с ним. Он ощущал себя совершенно опустошенным и одиноким. Правда свалилась на него слишком неожиданно, и парень попросту оказался не готов к ней. Поттер сжал губы и отвернулся от мужчины, ощущая, как вновь предательски щиплет глаза — ему не хотелось выглядеть слабым перед темным магом. Парень всегда с готовностью брался помогать другим, не рассчитывая ни на благодарность, ни на признание. Но как помочь самому себе подросток не знал, а полагаться на других он не привык — они и так слишком много сделали для него. Гарри почувствовал, как внезапно чужие руки притянули его в свои объятия, и ему стало гораздо теплее. От лорда дементоров приятно пахло полынью и старыми пыльными фолиантами, которые, как он уже понял, тот попросту обожал и не упускал возможности выучить что-то новое. На самом деле парень восхищался этим человеком и был искренне рад, что они по воле случая познакомились. Поттер без сомнения любил Сириуса, Снейпа и ребят, но Себастьян занимал в его сердце особое место, которое все это время оставалось пустым. Теплое дыхание шевелило волосы на голове, но в душе было по-прежнему зябко, словно он вновь вернулся в то время, когда случайно поцеловался с дементорами. — Что мне теперь делать, Себастьян? Как я буду теперь жить дальше, зная, что я… — Как и раньше, Гарри. Я в жизни не допущу того, чтобы ты пошел по темному пути. Ты не один. У тебя есть Блэк, и Снейп, и твои друзья…и у тебя есть я, Гарри. — Тихо произнес ему на ухо Экриздис, крепко прижимая к себе. — Гарри! Ох, простите… — неожиданно раздался голос Гермионы и Поттер невольно улыбнулся — им никогда не дают побыть вдвоем. Он осторожно выбрался из рук мужчины и, кивнув тому, подошел к стоящим чуть поодаль ребятам. Те выглядели взволнованными. — Что-то случилось? — спросил парень, рассматривая бледные лица друзей. — Дружище, мы тут случайно слышали твой разговор с Блэком… — Гарри, мы… — Послушай меня, Поттер. — Уверенно начал Малфой, видимо, понимая, что от Рона с Гермионой толку ноль: — Чтобы ты себе не надумал — ты чертов герой, Поттер, а никакой-то там Темный лорд. Ты вытащил нас из Адского пламени, ни разу не бросал в беде и вечно лез на рожон — так вот, Волан-де-Морт никогда не делал ничего ради других. Не смей сравнивать себя с ним. Не разочаровывай меня, Гарри! Потому что ты единственный в ком я был уверен все это время! У тебя есть я, и Рон, и Гермиона, да даже мои родители, пусть и тайно, не устают восхищаться тобой. Просто всегда помни, что ты не один! Юноша слушал чужую сбивчивую речь, ощущая, как внутри щемит от бесконечной благодарности. Как можно было решить, что он никому не нужен? Поттер уже собирался ответить им, когда краем глаза уловил неясную тень за Драко. — Засада! Ложись! — резким движением руки он оттолкнул изумленного слизеринца в сторону. В него тут же попало заклятие, судя по знакомым ощущениям это было ничто иное, как Круцио. Тело жутко ломало и где-то на периферии сознания, между приступами боли, он слышал выкрики остальных членов отряда. Разноцветные вспышки заклинаний проносились над ним, заставляя от магии искриться даже воздух. Краем глаза парень заметил цветастую мантию Дамблдора промелькнувшую совсем рядом возле него. Ему с трудом удалось подняться на ноги, хоть голова до сих пор оставалась немного ватной, словно в тумане. От нового заклятия его прикрыл чей-то щит, что позволило юноше немного осмотреться. Вдалеке показалась фигура одноглазого, который беспрерывно атаковал Гермиону. Подруга стойко отбивалась от мужчины, но силы между хрупкой девушкой и громилой были неравными. — Vincula Glaciem! — выкрикнул Поттер, моля Мерлина, чтобы на этот раз оно сработало. Грюм удивленно наблюдал за тем, как ледяные путы сковывают его тело, заставляя мракоборца завалиться на землю. Парень поймал на себе обеспокоенный взгляд Себастьяна, который одобрительно кивнул, отмечая его успехи, и в душе расцвела нескрываемая радость от чужой похвалы. Еще троих он уложил Петрификусом, но противников было гораздо больше — вспышки аппарации извещали о новых прибывших. Экриздис сражался с Дамблдором. Огненный и ледяной лучи, не уступающие по силе, столкнулись друг с другом. Искры от их столкновения разлетались во все стороны, и никто сейчас не рискнул приблизиться к магам. Этим двоим, в отличие от остальных, не нужны были заклинания — уровень их магии был невероятно высок. Дамблдор неожиданно сделал пас рукой, подло выпуская в лорда дементоров какое-то проклятие. Гарри ощутил, как дрогнуло сердце. Мужчина, заметив чужое действие, резко опустил палочку, и вокруг него тут же заплясало темное пламя, которое стремительно распространялось по земле. «Он действительно Повелитель тьмы», — невольно подумал Гарри, испытывая одновременно и страх, и восхищение перед этим магом. Директор выставил перед собой щит, и магия, натолкнувшаяся на преграду, волной прокатилась по острову, отшвыривая в сторону всех: и своих, и противников. Поттер, чудом устоявший на ногах и быстро пришедший в себя, выпустил Круцио в зазевавшегося аврора. Не успел он сделать и шага, как к его шее внезапно кто-то приставил палочку. — Опустите свои палочки, если не хотите, чтобы я отправил его в арку смерти, — добродушным тоном произнес Дамблдор, и парень ощутил, как сердце рухнуло куда-то вниз. Он с ужасом наблюдал, как их небольшой отряд торопливо опускал оружие вниз, признавая свое поражение. Теперь юноша понимал, почему его считали самой большой слабостью — стоило ему попасть в плен, как другие тут же становились невольными заложниками. Гарри попытался дернуться в сторону к друзьям и тут же ощутил, как тело пронзило чем-то вроде электрического тока. — Вот и хорошо. Нам не нужны свидетели. Уберите их, а я скажу Фаджу, что на нас напали дементоры, — распорядился директор, куда-то утаскивая за собою Поттера: сопротивляться было бесполезно. Вдруг рядом с ними вспыхнула магия, и он увидел, как на кончике палочки Экриздиса, направленной на Дамблдора, светится знакомое зеленое пламя. В знакомых глазах плескалась нескрываемая ненависть. Прихвостни директора, получив указания, принялись атаковать его соратников, и парень крепко стиснул зубы, увидев, как Блэк рухнул на колени, сбитый каким-то заклинанием. — Не делай этого, Себастьян! — резко выкрикнул Гарри, осознавая, что Авада в исполнении темного мага, перечеркнет все его старания и Экриздис опять превратится в дементора. Он не хотел, чтобы душа мужчины из-за него погрузилась в пучину тьмы, ведь теперь его не будет рядом, чтобы вновь вернуть ту назад. — Защити остальных! Пожалуйста, ради меня! Тот замер, смотря на него перепуганным взглядом, и это последнее, что парень запомнил перед тем, как его аппарировали.

***

Себастьян ощущал, что вскоре что-то произойдет. С тех пор, как к нему вернулся человеческий облик, он много думал и анализировал, стараясь понять, что именно послужило причиной избавления от проклятия. Рассказанная история жизни? Вряд ли, к тому же это был лишь небольшой отрывок от нее. Искупление? Мужчина по-прежнему не чувствовал раскаяния за совершенные преступления, хотя небольшой комарик совести все же точил его изнутри. Честно выполненное условие сделки? Но он и раньше придерживался магических клятв. Или скорее его неожиданные чувства к Поттеру, которые свалились, как снег на голову? Мальчишка оказался нужен ему и далеко не как участник их договора. Сейчас представить себе жизнь без Гарри казалось чем-то нереальным. Он не покривил душой, если бы сказал, что готов вновь стать дементором, только чтобы тот остался рядом с ним. Договорить им тогда не дали, а парень выбрал тактику избегания и прятался от него по всему Азкабану, который, видимо, перестал-таки его пугать. На одном из ужинов — Себастьян даже расщедрился на домовиков — он при всех заявил юноше, что «если ты и дальше будет прятаться от меня, то вряд ли твои магические способности улучшаться хоть на йоту». Поттер подавился чаем и, заливаясь очаровательным румянцем, ответил, что « он ни от кого не прячется, а если кто-то так взалкал его общества, то мог бы и лично сказать, а не устраивать сцену». На последних словах подавился даже крестный мальчишки и, откашлявшись, бросил на Экриздиса убийственный взгляд. Общий язык с Бродягой найти не удавалось, да, впрочем, и не особо хотелось… С того дня, они приступили к совместным тренировкам. Невооруженным глазом было видно, как парня бросало рядом с ним в дрожь и мужчина давил в себе настойчивое желание поцеловать это ходячее невезение. Он списывал такой нездоровый интерес на долгое отсутствие каких-либо отношений, но почти шестьсот лет воздержания доказывали, что они не очень-то ему были и нужны…и сущность дементора тут явно не причем. Гарри, как и ожидалось, был весьма одаренным магом, которому попросту не хватало нормального наставника и практики. Интуиция никогда не подводила мужчину, и в этот раз он тоже оказался прав. Магия мальчишки была интересной — ни светлой и не темной, а какой-то нейтральной. Он почувствовал это еще тогда, когда поймал Патронус того рукой — заклинание с легкостью слилось с его магией, словно они состояли из одной и той же материи. Сегодня парень влетел в их тренировочный зал с озадаченным выражением лица. Тот метался по комнате, словно загнанный зверек, и никак не мог найти себе удобного места. С горем пополам они приступили к изучению заклятия ледяных оков. Небольшая демонстрация собственной силы немного отвлекла юношу от бесполезных метаний, и тот первое время стойко пытался применить новую для него магию. Хватило ненадолго… Себастьян в очередной раз поблагодарил Мерлина за собственную внимательность, когда легко отбил заклинание, летевшее прямо в задумавшегося подростка. Причина непонятного беспокойства мальчишки оказалась проста: Поттер увидел целующихся Снейпа и Блэка на крыше. Гарри было неудобно говорить об этом, словно подобные темы для него — этакое своеобразное табу. Красное полусухое вино приятно вязало во рту, и Экриздис блаженно потягивал то из фужера, наслаждаясь давно позабытым терпким вкусом. Поттер сопровождал его действия обиженным взглядом, что не могло не вызывать у него лукавую улыбку. Бродяга, невзирая на свою любовь к крестнику, запрещал тому пить алкоголь и вообще, по его мнению, зачастую вел себя, как самая настоящая наседка. Сам лорд дементоров воспринимал парня немного иначе: пусть молодому магу и было всего лишь шестнадцать, но вел тот себя намного старше, чем его сверстники. Сейчас мужчина ощущал странное волнение внутри, когда наблюдал, как Гарри отпивает вино с того же края бокала, что и он. Непрямой поцелуй — детская забава, которая теперь казалась не такой уж и детской. По крайней мере, между ними… Дразнить Поттера было одним сущим удовольствием. Тот сразу же ощетинивался в ответ, пытаясь хоть как-то сохранить свое лицо в любой непонятной для него ситуации. «Слишком вспыльчивый!» — впрочем, именно такие люди с темпераментом ему и нравились. Гарри злился, краснел, смеялся, дулся — в такие моменты проявления эмоций подросток выглядел живым и по-настоящему красивым. Зеленые глаза, окаймленные длинными ресницами, лихорадочно блестели, выдавая настоящие чувства мальчишки. То, что юноша был несведущ в любовных вопросах, невозможно было не заметить: красное, как помидор лицо и тщедушные попытки перевести разговор, говорили сами за себя. Мужчина имел достаточно большой опыт в развлечениях подобного рода, но вряд ли к кому-то, кроме Адриана, он испытывал хоть толику какой-то привязанности. Экриздис давно заметил, что эти двое были чем-то похожи между собой, но все же разными. Рыжеволосый ровесник был чудаком, который смотрел на этот мир наивным взглядом и считал, что все заслуживают на счастье. Для него подобное мировоззрение казалось странным и непонятным: сам лорд дементоров не верил в бескорыстную доброту, впрочем, как и любовь. Адриану не следовало слишком сильно доверять людям, в конечном итоге, это сыграло с ним злую шутку. Гарри был другим. Нет, герой тоже слыл добрым и честным, но, в отличие от первого его возлюбленного, тот не верил никому. Поттер не просил ни у кого помощи, позволяя себе лишь изредка воровато греться в кругу друзей и родных. За невинным, и на первый взгляд детским мышлением, крылась более зрелая личность. Парень играл, но его маска не прикипела намертво к лицу и легко снималась, когда она была не нужна. Сейчас мужчина явно понимал, что даже будь у него возможность — он не боролся бы за Адриана. Экриздис, без сомнения, любил его, но в дальнейшем их пути, скорее всего, разошлись — они были слишком противоположными. К тому же защищать чрезмерно добродушного юношу было бы, ой-как непросто. У Гарри было стремление учиться и познавать этот мир, чего нельзя было сказать о глуповатом любовнике. К тому же…мальчик-который-выжил относился к нему с теплотой, даже когда он находился в обличье монстра и вел себя соответственно своей натуре… Перед юношей не нужно было притворяться, тот и так видел его насквозь и вопреки всему медленно менял отношение Себастьяна к миру… Поттер обиделся на него и демонстративно отвернулся. Себастьян ощутил иррациональное желание прояснить, наконец-то, что происходит между ними. Он подошел к парню и очень удивился, когда тот резко отдернулся от него, а на бледных щеках проступили яркие пятна румянца. — Почему ты так на меня реагируешь? «Как будто ты и сам не знаешь почему?» — иронично подумал мужчина, но ему жутко хотелось услышать внятное объяснение от собеседника. Его догадки оставались всего лишь догадками до тех пор, пока Поттер либо подтвердит их, либо опровергнет. Он являлся могущественным магом, Повелителем тьмы и наследником древнего рода, но заставить мальчишку ответить ему взаимностью, Экриздис не мог. Раньше мужчина с легкостью сломал бы понравившуюся «игрушку», но не теперь: когда ему нужно было не только тело, а и чужая душа… Совершенное им зло никуда не делось, оно по-прежнему жило на задворках его памяти. Сейчас он считал, что в некоторых случаях действительно поступил неправильно, но изменить это уже было невозможно. Себастьян прекрасно понимал, что факт убийства им людей, ставил еще одно препятствие между ним и Гарри. Его руки утопали по локоть в крови. Раньше он думал об этом, как о чем-то обыденном, но сейчас подобная картина вызывала лишь отвращение. — А как я должен реагировать, когда ты незаметно подкрадываешься ко мне? — Я не об этом. Почему ты смущаешься? Вряд ли подросток заметил, что его голос немного дрожал. Годы выдержки — единственное, что не позволяло ему сейчас окончательно потерять самообладание. Парень не был дураком, но вновь начинал притворяться им, когда не хотел отвечать на неудобный вопрос. Их отношения с юношей напоминали ему сумерки — часть намеков, размышлений и неумелых разговоров была видна невооруженным глазом, но другая часть — была сокрыта во тьме, глубоко внутри каждого из них. Он был уверен, что у Поттера, как и у него самого, есть скелеты в шкафу, о которых тот никому не рассказывал. — Я не… Не говори глупостей. Я, пожалуй, пойду. «Ну, уж нет!» — злость, вспыхнувшая внутри, заставила его молниеносным движением схватить мальчишку за руку. Он почувствовал себя мерзавцем, когда заметил в малахитовых глазах напротив тень страха. Пальцы мимо воли сильнее сжались на чужом запястье, заставляя юношу скривиться от боли. Себастьян умел быть властным, когда чего-то по-настоящему хотел, хотя сейчас это скорее получилось вопреки его желанию. — Себастьян, что ты творишь? Отпусти меня!  — Ты не ответил на мой вопрос! К тому же мы так и не закончили тогда наш разговор, а ты, Гарри, постоянно меня избегаешь. Странно получается: возле дементора ты чувствовал себя вполне уютно, а возле человека ощущения не комильфо? — Это сложно, Себастьян, чертовски сложно… — А может все гораздо проще, чем ты себе надумал, Гарри? Сложности преследовали их двоих всю жизнь, но сейчас они сами все усложняли, оставляя место недомолвкам и надуманным проблемам. Возможно, он бы оставил все как есть, но мальчишка выглядел слишком подавленным от того, что застал кое-кого за невинным, по его мнению, занятием. Мысль о том, что парень не испытывал к нему ничего, кроме банальной дружбы, неприятно кольнула в области сердца. Он сотни раз слышал признания в чувствах от других, но никогда не задумывался о том, что кто-то может быть к нему равнодушным. Смириться с подобным мужчина не мог. Не сейчас, когда Экриздис отчетливо понимал, что это не очередная его блажь, и все гораздо серьезнее. — Это для тебя все просто, а для меня нет! — Хочешь докажу обратное? — Не хо…ммм… Себастьян ловко притянул сопротивляющегося парня к себе, решив прервать бесполезный разговор самым действенным способом. Губы мальчишки были слегка обветренные и немного кололи его собственные, что, впрочем, только добавляло остроты поцелую. Чужие руки уперлись ему в плечи, но он лишь сильнее прижал того к своей груди, ощущая как бешено колотится сердце у парня. Гарри постепенно расслабился в его объятиях, и мужчина мысленно облегченно выдохнул, продолжая мягко целовать упрямого юношу. Сомнения, терзавшие душу, развеялись, словно дым. Экриздис попросту таял от чужих невинных прикосновений. Застоявшаяся за время пребывания в облике дементора кровь, теперь бурлила в нем, словно лава в жерле вулкана. Он далеко не раз целовался в своей жизни, но впервые это делал с такими искренними эмоциями, словно все остальные его партнеры были просто пустым звуком. Прерывать столь сладкие ощущения абсолютно не хотелось… Он точно когда-нибудь проклянет этого Блэка, навечно превратив в собаку! Ну почему тот вечно появляется в самый неподходящий момент? В затуманенных глазах Поттера читалась нескрываемая досада, и мужчина ощутил укол вины за то, что позволил себе настолько потерять голову. « Как несмышленый юнец!» — мысленно отчитал себя лорд дементоров, слегка закусывая припухшую губу. Нужно было что-то сказать в свое оправдание, но на ум упорно не приходило ни одно нормальное объяснение. Даже в шутку перевести их поцелуй не получалось… — Гарри, я… — Если ты сейчас скажешь, что жалеешь о случившемся — я тебя возненавижу! Я ни о чем не жалею и мне действительно это понравилось… Ты мне нравишься… А сейчас прости, но меня ждет Сириус. Он ошеломленно застыл на месте, наблюдая, как мальчишка поспешно скрылся за дверью. Сердце билось быстрее обычного, и Себастьян понял, что окончательно пропал. Его чувства к Адриану беспощадно меркли, по сравнению с тем, что сейчас он испытывал к Гарри. Он столько лет трепетно хранил в памяти свою первую любовь, но с тех пор, как ему довелось повстречать малолетнего героя, темный маг понял, что все это время попросту цеплялся за воспоминания. Рядом с ним были достойные люди, вроде Чарльза, которым мужчина не дал ни единой возможности отогреть его душу. Поттер делал это легко: мягкие прикосновения рук, уютные разговоры и теплый взгляд — то, чего наследнику древнего рода так не хватало. Сложилась бы его жизнь иначе, если бы юноша родился в тоже время, что и он? Видимо, Моргана милосердно дала ему шанс все исправить, и в этот раз Экриздис глупцом точно не будет… Сколько он просидел в тренировочном зале, предаваясь размышлениям, мужчина не знал, но когда он вернулся в гостиную, то застал явно чем-то взволнованных любовничков. Блэк мерил комнату размашистыми шагами и все порывался куда-то бежать, даже Снейп выглядел удрученным и почему-то старался успокоить Сириуса. — Не скажу, что меня это очень волнует: но что у вас случилось? — Гарри… Он узнал о крестраже внутри себя… — сбивчиво выпалил Бродяга, нервно отбрасывая волосы со лба. Себастьян ощутил, как внутри все резко похолодело. Он так и знал, что что-то произойдет. — Вы идиоты? Зачем вы ему рассказали?! — волна злости захлестнула сознание, заставляя его рывками выпускать ауру дементора вокруг себя: — Где он сейчас? — Да не рассказывали мы ему ничего! Я позвал его, чтобы обсудить…впрочем, тебя это не касается! А он пришел и прямо с порога выдал нам, что он знает, что он будущий Темный лорд! Я попытался все ему объяснить, но он ушел, так ничего и не сказав.– Взвился в ответ Бродяга, буравя его не менее яростным взглядом и хватаясь за палочку. Экриздис сжал руки в кулаки, представляя, как душит этого идиота, который, конечно же, не додумался пойти следом за крестником. — Как ты мог отпустить его одного? Или у тебя за время пребывания в Азкабане мозги высохли? Когда не надо, ты носишься с ним, как мамочка, зато, когда что-то серьезное случается, сразу теряешься! Крестный Поттера задохнулся от возмущения и уже собирался высказать все, что он думает о нем, когда их перепалку прервали. — Ваши споры весьма забавное зрелище, но сейчас вам обоим не помешало бы взять себя в руки! — Они вдвоем зло уставились на Снейпа, который до этого молчал в стороне. Тот стоял возле окна, скрестив руки на груди, и только глаза зельевара выдавали то, что мужчина был в бешенстве. — Хватит меряться тем, кто из вас больше любит мальчишку! Сириус, Гарри не маленький и будь добр уважать его выбор, а не беспочвенно ревновать своего крестника к объекту его воздыханий. А ты, Себастьян, не забывай, что в комплекте с Поттером идут еще его родственники и друзья, и если ты хочешь и дальше быть с ним, научись уважать других. Экриздис был удивлен настолько, что не смог сделать ничего другого, как кивнуть в ответ на чужое нравоучение. Северус оказался на удивление проницательным человеком, который замечал гораздо больше, чем остальные. На самом деле, он уже давно начал воспринимать их отряд, как некое подобие своей семьи. Поначалу лорд Азкабана сторонился всех, кроме Гарри, считая их недостойными своего внимания. Но, чем больше узнавал о них, тем сильнее менялось его мнение. Зельевар был умным человеком и они довольно часто, пока того не утаскивал куда-то любовник, разговаривали о заклинаниях и новых знаниях. Нередко к ним присоединялась и Гермиона, которая тоже была весьма образованной девушкой. Друзья мальчишки оказались довольно забавными ребятами, и, все как один, до жути верными своему другу. Даже рыжий Уизли перестал казаться ему глупым, когда они однажды сыграли с тем в шахматы, и он позорно проиграл тому. Поттер тогда долго смеялся над ним, припоминая о его проигрыше при каждом удобном случае. Пусть между ними и сохранялась небольшая дистанция, но и она постепенно сходила на нет. — Но, Сев, Гарри еще ребенок, а этот… Аргххх!!! — продолжил свою гневную тираду Бродяга, невзирая на недовольный взгляд зельевара. Единственный с кем у него не клеились отношения — анимаг. Тот постоянно пытался оградить своего крестника от «тлетворного влияния подозрительного типа». — Сейчас здесь только ты ведешь себя, как ребенок! — раздраженно выдал тот, и, повернувшись к Экриздису, сказал: — Думаю, будет лучше, если ты поговоришь с Гарри, Себастьян. Боюсь, сейчас они друг друга поубивают. Отыскать Поттера было не сложно: следящие чары всегда показывали ему место нахождения юноши, который до сих пор не мог понять, как темный маг его постоянно находит. Вот только, что сказать взбешенному подростку, чтобы хоть немного успокоить того, он не знал. Огненная сфера, возникшая вокруг героя, рванула во все стороны, и мужчина подумал, что таких перепадов настроения т остров попросту не выдержит и уйдет под воду. Он не любил пламя, но Поттеру подобные заклинания удавались гораздо лучше, чем ледяные. Мальчишке не хватало хладнокровия, зато в нем бурлила жизнь. Порывы морозного ветра в считанные минуты погасили магические очаги огня, заставив парня недовольно цыкнуть и демонстративно проигнорировать его присутствие. В фигуре подростка отчетливо читалось напряжение, словно тот с минуты на минуту готов был взорваться. Обида. Обида на весь белый свет сейчас говорила вместо малолетнего героя. Юноша, в отчаянии, швырялся жестокими словами и Себастьян понимал, что осколок темной души пробудился и теперь начал медленно разрастаться внутри того. «Что же ты делаешь, Гарри?» — тоскливо подумал он, наблюдая, как в малахитовых глазах напротив периодически возникали алые вспышки. Экриздис не собирался разговаривать в подобном тоне, но если бы лорд не остановил эти нападки, подросток попросту утонул бы во тьме. Знакомая ему речь явно лилась сейчас в чужой голове — он будто вновь вернулся в старые времена. Гарри выглядел растерянным, словно вселенская усталость придавила его тяжелым грузом к земле. Мальчишка отвернулся от него, но не сложно было догадаться, что тот с трудом сдерживает слезы. Видеть того в подобном состоянии было дико. Он невольно подумал о том, что, наверное, не смог бы выдержать и десятой части всего, что выпало на долю Поттера. Мужчина готов был уничтожить любого, кто посмел обидеть такого важного для него человека, но так случилось, что они все невольно причинили тому боль. Даже сейчас юноша не просил у них помощи и молча пытался справиться со своими внутренними демонами в одиночку. Экриздис ощущал стойкую потребность разделить с ним, его тяготы и хоть немного поддержать. На ум не пришло ничего другого, кроме как заключить парня в свои объятия. Гарри пах морем, солнцем, и немного выпечкой, которую тот бессовестно таскал у домовиков. Ему казалось, что в своих руках он держит самое большое сокровище в своей никчемной жизни, и от этого становилось страшно. Себастьян был эгоистом и трусом, который мог только жалеть себя, и никогда не стремился брать ответственность за других. Он бросил маму и брата с сестрами, не додумавшись забрать их к себе на Амеланд. Его не волновало, как сложилась судьба дяди Винсента и Чарльза — все это время мужчина думал только о своем благе. Жизни невинных людей служили для него забавным способом потешить собственную гордыню и тщеславие. Скольких детей он оставил сиротами? Чтобы сказала его мать, узнав, каким монстром вырос ее сын? Имел ли он право желать ответных чувств от Гарри, когда сам не единожды жестоко высмеивал влюбленных в него людей? Чувство вины, внезапно нахлынувшее на него, было страшнее, чем проклятие Морганы. Последнее всего лишь меняло его внешность тогда, когда первое терзало душу. Мальчишка дрожал, и чужая мимолетная слабость не вызывала сейчас злорадства. Поттер искал у него поддержки и он только сейчас осознал что они с ним всего лишь простые люди, которые тоже хотели быть счастливыми. Загородный дом, горячий чай и Гарри — это было все, чего Себастьян желал. — Как и раньше, Гарри. Я в жизни не допущу того, чтобы ты пошел по темному пути. Ты не один. У тебя есть Блэк, и Снейп, и твои друзья…и у тебя есть я… Друзья героя появились вовремя, и он получил небольшую передышку, пока Поттер разговаривал с ними. Руки до сих пор хранили остатки чужого тепла, и мужчина осторожно огладил большими пальцами собственные ладони, вспоминая мягкую кожу парня. Чтобы бороться с отцом за Адриана ему не хватало ни сил, ни знаний. Да и если быть честным самого стремления спасти возлюбленного у него тоже не было… Тогда он просто молча проглотил известие о том, что тот покинул Британию и даже не поинтересовался почему. Но сейчас у него было все, чтобы защитить Гарри от Дамблдора…и прежде всего желание сделать это любой ценой. Интуиция внезапно завопила об опасности, и он торопливо обернулся, чтобы увидеть, как на его глазах подросток падает сраженный заклинанием. — Гарри! — кричит, вылетевший из здания, Блэк, на ходу швыряясь магией в противников. Суматоха и паника захлестнули всех, находившихся на территории Азкабана. Он мог бы выпустить дементоров, но вряд ли ему удалось бы контролировать тех во время боя. Себастьян ощутил, как красная дымка заволокла глаза, и магия хлестнула во все стороны, пригвоздив десяток мракоборцев к земле. Подойти к Поттеру не получалось, так как прибывшие маги оттесняли их от него. Тот нужен был им живым. Он помогал детям, бросая обеспокоенные взгляды на юношу, который, наконец-то, поднялся на ноги. Ненависть, вот что он испытывал, наблюдая за шатающимся после Круцио подростком. Щит с лёгкостью поглотил заклинание, летевшее в героя, и тот все-таки пришел в себя. На долю секунды Экриздис выпустил того из поля зрения, чтобы помочь Малфою, а когда повернулся к Гарри вновь, то был поражен. Тому удалось применить Vincula Glaciem, и теперь одноглазый верзила валялся на земле в ледяном коконе. Поймав восторженный взгляд юноши, мужчина довольно кивнул, отмечая, как от его скудной в их условиях похвалы в зеленых глазах вспыхивает детская радость. «Ты — чудо, Гарри!» — с теплотой думает лорд дементоров, направляясь в сторону Дамблдора. Старый маг рассматривал его с нескрываемым интересом, и на губах Себастьяна появилась предвкушающая ухмылка. В мгновение ока ледяная магия столкнулась с огненной, и он ощутил, как приятно подрагивала рука от напряжения. Снопы цветных искр разлетались в стороны, словно фейерверки, не давая остальным возможности вмешаться в их бой. Поединок вновь пробудил в нем чувство азарта, заставляя использовать собственную силу на максимум. Видимо, директор Хогвартса не умел играть по правилам дуэли, и краем глаза он заметил подлый бросок магией. Tenebris ignis — пламя тьмы, которое дементор получил в дар вместе с короной, резко вспыхнуло перед ним, отражая атаку. Черные языки пламени быстро распространялись по острову, стараясь поглотить все живое, что только попадалось на их пути. Нескольких зевак, увидевших его впервые и пребывающих в неведении касательно свойств этого огня, оно попросту сожрало. Экриздис постарался оградить союзников от него, сузив радиус действия темной магии. Натолкнувшись на щит Дамблдора, заклинание сдетонировало и отшвырнуло людей в стороны. Это и была его самая большая ошибка… Гарри смотрел на него испуганным взглядом, но даже сейчас тот переживал не за себя, а за них. Он не обращал внимания на остальных членов их отряда, которых вновь принялись атаковать мракоборцы. Глухой вскрик Блэка заставил его поежиться, но Себастьян не мог разорваться на части. Не тогда, когда Поттер попался в мерзкие руки светлого мага. Мужчина ощутил, как липкий страх расползается по коже, когда он понял, что не знает, как спасти юношу. Рука с палочкой дрожала от напряжения. Даже находясь в такой близости к ним была слишком высока вероятность попасть Авадой в подростка. «Пожиратель лимонных долек» обставил его вокруг пальца, банально сыграв на их с парнем привязанностях. — Себастьян, не делай этого! — чужой вскрик заставил его молниеносно убрать палочку, и заклинание послушно ушло в землю. Просьба спасти остальных была последним, что лорд запомнил перед тем, как Дамблдор аппарировал Поттера. Себастьян сломленным голосом приказал дементорам уничтожить всех, кто прибыл на остров. Ему было горько осознавать, что он оказался не настолько силен, как думал. От самобичевания его отвлекла чужая рука, которая утешающе легла на плечо. Блэк смотрел на него растерянным взглядом, явно не знаю, что сказать. Но сейчас его волновало другое. Он потерял душевное равновесие тогда, когда мальчишка отговорил его от применения Авады… Этот голос он не мог бы ни с чем спутать — такой же, как и в его сне, приснившемся шестьсот лет назад, когда мужчина впервые увидел корону Повелителя тьмы. Осознание этого, окончательно пошатнуло его мироздание. Каким образом мог произойти подобный временной коллапс, Экриздис не знал, но сейчас в нем жило только одно желание — спасти Гарри.