sorry, he's mine.

      Просторная гостиная была единственной комнатой, в которой горел приглушённый свет. На часах уже показывало около одиннадцати, а двое всё сидели на мягком диване, что находился посреди комнаты, и играли в детскую игру «Добрый доктор». Заливистый смех девушки пронёсся по гостиной, когда пакистанец коснулся своими руками живота брюнетки, начиная щекотать.       —Зейн! — её визг, кажется, раздался на всю квартиру. —Прошу тебя! — она всё ещё пыталась убрать руки парня со своего тела.       Малик усмехнулся на слова брюнетки, притягивая её к себе за талию и усаживая на колени так, чтобы её спина соприкасалась с его грудью. Его дыхание опаляло шею Дакоты, заставив прикрыть глаза. Он оставил лёгкий поцелуй за ухом девушки.       —Это было ужасно похоже на мольбу, — пакистанец слабо прикусил мочку уха брюнетки, — войти в тебя, — легкий стон сорвался с губ Дакоты, что вызвало улыбку парня.       —Ты слишком извращен, — она шепчет это, поворачивая голову в его сторону, сразу же соприкасаясь с его губами.       —Ты думаешь? — они оба тихо смеются, сливаясь в нежном поцелуе.       Чёрная футболка, которую одолжил ей парень, немного задралась, обнажая кожу Дакоты, что была облачена в кружевные трусы белого цвета. Зейн медленно провёл ладонью по внутренней стороне бедра девушки, поднимаясь к интимному месту, когда Дакота резко отпрянула от него, заправляя прядь волос за ухо и смотря сверху вниз.       —Хочу послушать музыку, — проговорила Хадсон, наблюдая за тем, как пакистанец откинулся на спинку дивана, сохраняя легкую ухмылку на лице.       Он указал рукой на стеллаж с виниловыми пластинками, на которых были записаны как старые, так и новые песни. Брюнетка плавно подошла к шкафу, открывая его и присаживаясь на корточки. Она доставала одну пластинку за другой, выбирая песню, пока парень следил за каждым её движением. Он изучал изгибы её тела, запоминал места, где находились родинки, жаждая прикоснуться к ним. Ему нравился аромат, который исходил от девушки : смесь шоколада и розы. Он наблюдал за ней, как за своим самым любимым произведением искусства.       —Нашла! — Дакота повернулась к нему с самой яркой улыбкой, держа в руке виниловую пластинку.       Хадсон аккуратно поставила песню, обернувшись к пакистанцу. Его взгляд был всё также прикован к брюнетке. Приятная и заводящая мелодия разнеслась по гостиной, сразу же вызывая детскую радость на лице Дакоты, которая подошла к пакистанцу, чтобы вытащить его потанцевать вместе с ней.       —Oooh, shut up and dance with me! — Хадсон весело пропела строчки из песни, обнимая Зейна за шею.       Его руки нашли своё место на тонкой талии девушки, и они покачивались в такт музыке. Пакистанец отстранил от себя брюнетку, держа лишь за одну руку, и она плавно покрутилась, сразу же прижимаясь к тёплому телу Малика. Его ладонь задирала футболку Дакоты, открывая вид на её задницу. Зейн немного склонился, опуская одну руку чуть ниже, а затем поднял Хадсон на свои бёдра. Теперь они были ещё ближе. Девушка весело засмеялась, запуская пальцы в темные волосы парня. Они медленно слились в долгожданном поцелуе, стоя посреди комнаты. Она аккуратно тянула волосы парня, вызывая хриплый стон. Его рука полностью обвила талию девушки, прижимая к себе. С её губ сорвался тихий стон, когда пакистанец резко прикусил губу Дакоты, немного оттянув её. Их нежности прервал звонок в дверь.       —Мм, — Дакота медленно отстранилась от губ парня, прислонившись своим лбом к его, — доставка еды.       Зейн оставил быстрый поцелуй на губах девушки, прежде чем опустить её на пол. Его рука плавно соскользнула с талии брюнетки, и он вышел из комнаты, оказываясь в коридоре. Он открыл дверь с помощью ключа, встречаясь с доставщиком китайской пищи. Они обменялись приветственными кивками, после чего молодой парень вручил большой пакет с едой пакистанцу. Зейн вложил ему в ладонь пятьдесят фунтов, пятнадцать из которых являлись чаевыми, и они также быстро разошлись, когда Малик закрыл дверь. Обернувшись, Малик заметил брюнетку, которая опёрлась о косяк двери плечом и скрестила руки внизу. На её лице была расслабленная нежная улыбка, которая адресовалась пакистанцу.       —Все так удивились, когда ты сказал про песню, — они сидели на мягком диване напротив друг друга, медленно поедая лапшу с помощью палочек и общаясь на самые обычные темы.       —Последние годы были тяжелыми, — проговорил пакистанец, опуская в рот пару вермишелин.       —Что случилось? — с неподдельным интересом спросила брюнетка, склоняя голову набок.       —Я был полностью вовлечён во весь этот дерьмовый наркоманский бизнес, — Зейн облизал свои губы, а после продолжил : — «Я трахнул твою печень, никто не вечен» - единственное, что у меня выходило. Я был наркоманским ублюдком : подсадил сотни людей на это дерьмо, в это количество входит Кейд и Моника.       —Моника?       —Именно, — он опустил лапшу в рот, — не было никакой симпатии, между нами стояли лишь наркотики и беспрерывный секс. Я был ещё тем мудаком, Дакота. Буквально перетрахал большую часть университета, поэтому на тебя бросают такие странные взгляды, — Хадсон внимательно слушала бойфренда, понимая о чем он говорит, — я не хочу, чтобы ты думала, что это всё лишь мимолётное развлечение, нет. Это является чем-то большим.       —Я знаю, милый, — от того, как она его назвала, по телу разлилось приятное тепло, и он подарил ей слабую улыбку, — тебе не нужно оправдываться перед кем-либо. Ты больше не являешься тем человеком, который совершал все те поступки. Ты изменил свою жизнь, ты должен ужасно сильно гордиться собой, — Дакота опустила свою руку на ладонь пакистанца, несильно сжимая.       —Одна жизнь за сотни других, которые я покалечил, — как бы невзначай проговорил парень, опуская палочки в коробку с лапшой, — Долли говорила, что ты целую неделю просидела за пошивкой нарядов.       —Так и есть, — она прожевала, отведя палочки в сторону и продолжив говорить, — это слишком захватывающе! Не могу отделаться от мысли, что всё должно быть идеальным.       —Маленький перфекционист, — хрипло засмеялся Зейн, и брюнетка растаяла от этого жеста.       —Как твоя семья? — Зейн немного замялся от такого вопроса. — Я имею в виду тот раз, когда за тобой приехала твоя сестра. Кажется, — она указала палочками на татуировки, которые он показывал ей в коморке, — Валия. Вы выглядели разбито.       —Тебе не стоит об этом беспокоиться, — пакистанец покачал головой, снова увиливая от ответа.       —Зейн, — она посмотрела на него сломленным взглядом, — даже если это не что-то серьезное, ты должен рассказать мне, что тебя так расстраивает.       —Я понимаю.       —Тогда поговори со мной, — умоляла брюнетка, отложив пустую коробочку из-под лапши в сторону и взяв его руки в свои, — что мешает тебе рассказать?       —Ничего, —защищался Малик, — я не хочу говорить об этом сейчас. Да, было хуево, но я не собираюсь впутывать тебя в это.       —Да, — отступила Дакота, поняв, что надавила на парня, — хорошо. Когда придёт время.       —Когда придёт время, — повторил Зейн за девушкой, поднимая ладонь до её щеки и переводя тему, — я обожаю твои веснушки.       —Они делают меня моложе, я знаю, — хихикнула Хадсон, всматриваясь в лицо парня, — мы веснушчатая пара!       Зейн засмеялся от слов брюнетки, притянув к себе для легкого поцелуя. Они проводили не первый вечер в компании друг друга, но это был первый вечер таких откровенных разговоров. За целую неделю им так и не удалось встретиться : она занималась подготовкой к показу, он написанием песни и записью альбома. Начало учебы близилось, и никто не хотел возвращаться к этой ежедневной рутине. Новогодние каникулы длиною в две недели устраивали всех, и каждый студент брал от них всё. Зейн отстранился от брюнетки, немного задумавшись, растворяясь в своих мыслях, словно Дакоты здесь вовсе не было, но спустя мгновение вернулся обратно.       —Не хочешь вина? — поднявшись с дивана, проговорил парень, смотря на девушку сверху вниз.       —Да, я бы не отказалась, — закусив губу, проговорила Хадсон, отпуская ладонь пакистанца.       Малик подошёл к мини-бару, который они собирали вместе с Кейдом. Он достал самое дорогое вино, которое берег для особенного случая. Он находил таковым этот. Зейн поставил на стеклянный столик, что стоял перед диваном, два бокала, а затем, предварительно открыв бутылку, разлил вино по бокалам.       Ma lumière dans mon monde fou*, — проговорил Зейн на французском, протягивая бокал девушке, что завороженно слушала его голос.       —Скажи хоть раз, что это означает, — сделав глоток потрясающего напитка, прошептала Дакота, — это звучит волшебно.       —Ваш бокал, миледи, — повторил слова Малик, но не те, что были произнесены до этого. Он не собирался открывать все те влюблённые фразы, защищая свой внутренний мир.       —Ты уверен, что сказал именно это? — усомнилась в правдивости Дакота, делая ещё один глоток вина, но Зейн так уверенно кивнул, что сомнения быстро растворились. —Ладно.       —Как твоя мама открыла свой магазин? — вспоминая их разговоры в кафе, интересовался пакистанец, присев на диван рядом с девушкой.       —Мм, — она отстранилась от бокала, — мы жили в Испании около трёх лет из-за работы отца : это был первый раз, когда его отправляли куда-то на столь долгое время, и мама просто не могла отпустить его одного, так мы и переехали. Папа помог ей с открытием маленького цветочного магазина, мне кажется, это всегда была её страсть. Он становился более известным на рынке, но мы перебрались обратно в Глостер, — Дакота сделала небольшой глоток, и пакистанец понял, что вечер обещал быть веселым. —И она открыла филиал здесь, уже обретя необходимую репутацию. Магазинчик довольно маленький, но уютный и красочный.       —Я должен посетить его, — хихикнув в бокал, произнёс пакистанец.       —Да, мои родители спрашивали про тебя, — вспомнив вечер, проведённый вместе с ними, она оповестила Зейна, на лице которого читалось удивление, — они не настаивали, просто интересовались.       —Это лучше, — он улыбнулся брюнетке, выпив всё содержимое бокала, — ещё? — увидев кивок девушки, он наполнил два бокала. —Так ты у нас испанка?       —Не коренная, но я знаю его довольно хорошо, — кивнула Дакота в подтверждении своих слов, — жаль, что не смогла приобрести испанский загар, — Зейн рассмеялся со слов девушки, алкоголь явно въелся ей в голову, — не смейся! Я такая белая!       —Ты пьяная! — всё ещё смеявшись от слов брюнетки, приговаривал парень.       —Чушь! — выпив оставшееся в бокале вино, Дакота налила себе до горлышка. —Где Кейд?       —К нему девушка приехала, и они, наверное, где-то гуляют, — говорил Зейн, наблюдая за тем, как Хадсон опустошает бокал, и на его лице играет усмешка.       —У него есть девушка? — брюнетка уставилась на бойфренда, прикусив горлышко бокала зубами.       —Вроде как, — пожал плечами Малик, посмеиваясь над своей девушкой, — она из Каролины, они периодически трахаются.       —Ты неисправим, — закатив глаза на последнюю фразу Зейна, Дакота поставила бокал на стеклянный столик.       Она пододвинулась к пакистанцу, кладя свои ладони ему на плечи. Её глаза секунду изучали лицо парня, после чего брюнетка пересела к нему на колени. Она почувствовала тепло в области поясницы, и Зейн сжал футболку у себя в руке. Дакота перекинула волосы на другое плечо, немного приподнимаясь на коленях. Её губы мимолетно коснулись губ пакистанца, заставив томно выдохнуть и прикрыть глаза. Она медленно провела большим пальцем по нижней губе парня, испуская тихий стон. Её губы столкнулись с его, и они слились в пьяном поцелуе. Хадсон и правда была изрядно пьяна, плавно двигаясь на паху Зейна и прижимаясь своим телом крепче. Он чувствовал набухшие от возбуждения соски девушки, и это буквально сносило ему крышу. Его руки несильно сжали задницу брюнетки, немного отстраняя от себя. Он не собирался пользоваться ею, но у Дакоты, видимо, были другие планы. Она пробежалась ногтями по торсу пакистанца, останавливаясь на резинке спортивных штанов.       —Хочу сделать тебе приятно, — и Зейн буквально задохнулся от её слов, которые она прошептала, соприкасаясь с ним губами.       Хадсон приспустила штаны, сжав плоть, что выпирала из-под боксеров. Его член со шлепком ударился о торс, твердея. Кончик распух, истекая естественной смазкой, и такая реакция не могла не радовать девушку. Она медленно встала с его колен, опускаясь вниз. И ничего лучше этой картины Зейн никогда не видел : Дакота сидит перед ним в его чёрной футболке, такая готовая и соблазнительная, жаждущая его члена. Она закусила нижнюю губу, обхватив его у основания, и пакистанец несильно ударил кулаком по дивану в слепом удовольствии. И Малик перестал дышать, когда Дакота взяла его в рот, причмокивая губами. Он вздрогнул от такого, как глубоко она приняла его. Его глаза были прикрыты, а изо рта доносились тихие стоны, пока брюнетка сосала ему. Она медленно отстранилась, выпуская его и касаясь своим языком его яиц.       —Блять, — тихо бормотал себе под нос парень, получая лучший минет в своей жизни, — Дакота.       Она старалась быть нежной, но считала, что этого недостаточно для полного удовольствия бойфренда. Хадсон поцеловала кончик его члена, прежде чем взять его полностью. Её горло непривычно растянулась, принимая большой и толстый член, и она подавила рвотный рефлекс. Зейн запустил пальцы ей в волосы, сжимая и оттягивая их. Дакота выпустила его член, причмокивая губами. Тонкая нить слюны тянулась к её губами, и это завело пакистанца ещё больше. Он готов был кончить от одного вида Дакоты, сидящей перед ним на коленях. Она обхватила его плоть, проведя языком, и это заставило парня вздрогнуть, толкаясь бёдрами вперёд. Дакота начала двигать головой так быстро, как могла, чувствуя, что оргазм пакистанца приближался. Она втянула щеки, посасывая, а до ушей доносились тихие стоны в перемешку с матами. Зейн толкнулся вперёд последний раз, когда сперма выстрелила в горло девушки. Хадсон медленно отстранилась, послушно проглотив всё.       —Дьявол, как я обожаю тебя, — все ещё тяжело дыша, проговорил парень, поднимая брюнетку с колен и прижимаясь к её губам.       Дакота медленно отстранилась от губ Зейна, присаживаясь на столик и наблюдая, как пакистанец лениво натягивал боксеры и штаны. Она выпила содержимое бокала, который принадлежал Малику.       —Нет, детка, тебе хватит, — аккуратно подняв брюнетку на руки, нежно прошептал он, оставляя поцелуй на её виске.       —Но я хочу ещё выпить, — игриво приговаривала девушка, ухватившись за шею пакистанца.       —Тебе нужно поспать, — шептал Зейн ей на ухо, пока они поднимались по лестнице в его комнату.       Дакота что-то нелепо промычала, утыкаясь в изгиб шеи Малика. Казалось, она выпила так немного, а была так пьяна. Брюнетка пила редко, а потому и быстро пьянела. Зейн аккуратно опустил девушку на свою кровать, расцепляя её ладони на своей шее. Её глаза были прикрыты, но она не спала. Малик накрыл девушку одеялом, заправляя прядь её волос за ухо, а сам опустился рядом с ней, обнимая за плечи.       —Ты удобнее, чем подушка, — положив голову ему на грудь, проговорила брюнетка.       —Спи, — добавил Зейн, хрипло рассмеявшись со слов Дакоты.       Она крепче прижалась к нему, согреваясь теплом его тела, пока его ладонь нежно поглаживала её плечо. Они оба скучали по этому : прикосновениям друг к другу, и они успели соскучиться за целую неделю. Дакота уже погружалась в сон, почти ничего не соображая, пока Зейн, наблюдая за трепетом ресниц девушки, думал о своём.       —Зейн, мне кажется, — пьяно и сонно начала брюнетка, и пакистанец уже готов был остановить её, пока она не продолжила : — Я люблю тебя, Зейн Малик.       Эти слова эхом отдавались в голове парня, пока Дакота уже мирно спала на его груди. Нет, он не был готов к таким словам с её стороны. И до него пока не доходило то, что он чувствовал. И пакистанец откинул мысль о том, что брюнетка сказала это всерьёз. Она не соображала, что говорит, так думал Зейн. Вино слишком сильно ударило ей в голову, так думал Зейн. Да и сон охватил полностью, так думал Зейн. Он находился в полнейшем смятении, хоть и не придавал этому значения. И его сердце затрепетало, когда он услышал долгожданные слова, что слетели с губ Дакоты, хоть и не хотел признавать это. Он устало зевнул, потягиваясь одной рукой и подкладывая её себе под голову. Малик закрыл глаза, сразу же погружаясь в темноту, которая буквально пожирала изнутри. Он чувствовал тепло своей девушки, что так отчаянно прижималась к нему, и это заставляло его чувствовать спокойствие. Она заставляла чувствовать свет.