Вздох. Крик. Шёпот.

“Дорвался. Наконец-то дорвался,” - только такие мысли были в голове Дариуса, когда тот сжимал тощие бёдра своими руками, вжимая Джерико в стену и в очередной раз терзал уже распухшие губы, смачивал их слюной и снова оттягивал зубами, пока полководец и вовсе не стал хрипло выдыхать стоны боли. Отличная песнь для его ушей, подобна сигналу для проголодавшегося хищника. Свейна усаживают на стол, закидывают эти тонкие длинные ноги на свой пояс, пока губы блуждают по тощей шее, оставляя на бледной коже такие же алеющие следы, словно в отместку. Рука Ноксуса...Что же, он никогда не отличался излишней аккуратностью и попытаться расстегнуть пуговицы на этой чудесной рубашке на теле полководца - сравнимо настоящей пытке, на которую он убил больше минуты, по окончанию просто оторвав парочку. Терпение кончалось, и видимо, Джерико это почувствовал, почему и оттолкнул своего подчинённого одной рукой, чтоб встать на ноги и скинуть с себя белоснежную рубашку, оголяя столь же худощавое подтянутое тело, покрытое несколькими шрамами. Удивительно, как вояке удалось получить столь мало ран, находясь вечно в самом эпицентре, должно быть, он действительно удивительным образом просчитывал все шаги наперёд. Мысли о той нелегкой доле Свейна быстро заменяются иным, Дариуса интересовало то ужасное наваждение, накрывшее его с головой во время всей этой игры. Полководец разворачивается спиной к брюнету лишь на мгновение, чтобы убрать ленту в выдвижной ящик, однако, уже не может повернуться обратно, на него навалились сверху, томно выдыхая на ухо. Грубые пальцы Дариуса скользят по груди, медленно опускаются на живот своего чудесного командира, что вслед за ласковыми прикосновениями прогибается, прижимается к оголённому телу позади себя, в одно движение Дариус расстегивает все застёжки, опускает штаны до колен вместе с нижним бельём. Длинные пальцы Джерико вновь упираются в грудь, затем цепляют за подбородок лицо воеводы, что сейчас утыкалось в плечо. Подняв свой взгляд, ноксианец видит напротив повернувшегося наполовину полководца, его потемневшие глаза. Невольно столь грозного воина заворожила необычная красота, от чего тот даже не сразу заметил, что этот невероятный обольститель уже снова сидел на крышке стола, как-то успев скинуть сапоги и оставшееся бельё на пол…Так небрежно для него. — Не хочу портить столь искусную мебель, — жарким шёпотом выдыхает в уста Дариуса Джерико, обвив его пояс своими ногами. Стесняться было нечего, они оба действительно этого хотели - столь жаркой игры, перерастающей в долгожданное уединение. Пока нынешний ноксианский воевода не реагирует на замечание своего командира, подбирает ту злосчастную бутылку с маслом, которой ранее пользовался сам Свейн и немного выплёскивает себе на руку, под тихий смешок со стороны. За спиной - окно, но аристократ умудряется облокотиться назад так, чтоб не упереться головой в него и даже не задеть занавеску, правда при этом его таз удерживался лишь на твёрдой ладони Дариуса. Мужчина настойчиво подставляет два пальцы к сжавшемуся колечку мышц, без лишних промедлений проталкивает их внутрь под недовольное шипение, донёсшееся сверху. Видимо, Джерико всё же больно. Дариус на это допускает лёгкую улыбку, что-то тихо шепчет себе под нос, проходясь губами по впалому животу, языком оставляет мокрый след на груди, не особо аккуратно растягивая Верховного Полководца, что едва ли сдерживал все гневные комментарии, подошедшие комом к горлу. Столь злой взгляд этих глаз выбивал все мысли из головы Дариуса. Он нарочно прикусывает кожу на груди Свейна, с удовольствием принимает его живую руку, сжимающую его жёсткие волосы, в то время как демоническая терзала край стола. Подобное чертовски заводило, настолько, что это адское возбуждение начинало отдавать болью в паху. С губ воеводы срывается животный рык. Брюнет кусает Джерико за шею чуть ли не до крови, уже нещадно растрахивая столь узкий вход двумя пальцами, разводя их внутри, в попытках найти эту чёртову простату и когда ему всё же это удаётся, Свейн наконец-то срывается на тихое урчание, вытянувшись струной. Дариус в мгновение всё обрывает, снова смачивает ладонь маслом и проводит ей по собственной возбужденной плоти. — Ваше Величество, самое время сменить место, — этой зверской ухмылке позавидуют волки. Рука Ноксуса с невероятно довольным видом подхватывает Джерико и заваливается с тем на кровать так, чтоб Верховный оказался сверху. Кожа Дариуса ещё немного ныла от хвостом хлыста, но всё то компенсировал этот ужасно аппетитный вид уже запыхавшегося полководца, что смотрел на него столь затуманенным взглядом, ещё тяжко втягивал воздух. Белые пряди, небрежно опавшие на лицо, добавляли этому некий шарм, особенно, когда на щеках такой неяркий румянец, столь подтянутое оголённое тело с восхитительными шрамами на нём, стоящий колом член, ничуть не уступающий по степени возбуждения тому самому мученику, что ранее был закован в красные путы. Сейчас одна из этих сильных ладоней сжимает напряжённую ягодицу Свейна, удерживая того над налитой головкой члена Дариуса, вторая же проскользнула по груди и замерла у губ в ненавязчивом жесте. Джерико кидает непонятливый взгляд на брюнета, но не задает лишних вопросов, заводит руку за спину, придерживает массивный член Дариуса у основания и закрывает свои глаза, сжав губами грубые пальцы, проходится по ним языком, только так глуша некий тихий рык боли. Главный легионер элитной армии Ноксуса мстит… Воевода стал тянуть Свейна вниз сам, хозяйничать пальцами в его рту, разводить их, заставляя проходиться языком между ними, просто сосать, как последнюю суку. Своеобразная месть за зал, хоть и не сказать, что Дариус был против, но так блаженно наблюдать за содрогающимся телом на себе, за собственной исчезающей плотью в чужом теле. Сантиметр за сантиметром она проваливалась в такую приятную жаркую узость, но под конец Дариус уже не стерпел, рывком усадил Свейна на себя, заставляя того крупно вздрогнуть и прикусить пальцы с тем приглушённым стоном. Хотел бы он их слышать чаще. — Порадуешь меня, командир? Пальцы покидают горячий рот, но пока Свейн не открывает глаза, лишь упирается двумя руками в чужую широкую грудь и молчит. Вторая ладонь Дариуса ложится на всю ту же тощую задницу, сжимает так, что на утро останутся следы и подталкивает того немного вверх и снова вниз, вынуждая свою жертву двигаться. Джерико сам то делает не особо охотно, ещё тихо подрагивает, закусывает нижнюю губу, чтобы не стонать так громко. Такое знакомое чувство дежавю. Свейн пытался проделать с ним всё тоже самое, что вытворяет сам Дариус, разве что, причины тут немного иные - беспокойство, что их услышат не покидало его голову...Даже если покои находились в самой глубине данной постройки, то это не значит, что никто не пройдёт рядом со злосчастной дверью. Брюнет подтягивается немного выше, поудобней устраивается на подушках и подхватывает под бёдра Свейна, фиксируя того на месте. Чувствует, как его командир чертовски сильно сжимается вокруг плоти, как беспокойно дышит и насколько ярко пылает демоническая рука. Как же бесит, когда в такие моменты думают о чём-то другом. Дариус хмыкает, пальцами впивается в налитую кожу до боли и начинает сам двигать тазом в одном лишь ему удобном темпе, — Так неприлично думать о чём-то другом, когда перед тобой ставят совершенно иную задачу, Джерико…Тебе ли не знать? — Чёрт, — Свейн тихо рычит, смыкает челюсти вместе. Руки переместились на плечи Дариуса, он то склоняет голову вперёд, то выпрямляя её, только чтоб нормально дышать, хоть само дыхание и было сбито к чёрту довольно давно. Воевода каким-то образом наклонил его так, чтоб каждый раз проходиться по той чувствительной точке внутри, вызывая эту дрожь по телу и несмолкающие постанывания. Всякие попытки Джерико приглушить собственные стоны наказывались довольно увесистым шлепком по ягодицам. Его держали в полном контроле, не позволяя ничего своего, даже без пут…Удивительно. Ухо обжигает рычащий шёпот. Дариус упорно шепчет то, за что в обычное время бы неприметно получил выговор, но сейчас ему просто хотелось этого чёртового внимания. Ни как к коллеге, никак к человеку, никак к игрушке. Как к партнеру. — Какая же ты сучка, Свейн, так меня сжимаешь…Давно хотел, чтоб твою полководскую мордашку выдрали, как последнюю билджвотерскую шлюху? — брюнет ухмыляется, чувствуя, насколько сильно сжимаются узкие влажные стенки вокруг его члена, как Джерико уже своей дрожащей рукой стискивает его плечо. Тяжкое дыхание, заливистые стоны и шумящая кровь в ушах - пока Дариусу было мало и этого. Он резким движением опрокидывает вперёд светловолосого мужчину, спиной на кровать, поднимается на колени и тратит долю секунды, чтоб закинуть его ногу на свой сгиб локтя, а после и вовсе нависнуть сверху, над столь содрогающимся телом. Взгляд влюблённого дурака…Руке Ноксуса столь непривычно чувствовать подобное тепло внутри, ощущать, как на губах растягивается улыбка от одного взгляда на это красное лицо с чудесными рассыпанными волосами по этой тёмной простыне, слышать заливистые стоны. Как хорошо, что Свейн не видит этого сейчас, хоть под ресницами и мигнул тёмный зрачок, наверняка перед ним лишь густая пелена удовольствия. Это их первый раз в более менее спокойной обстановке, не в броне, не в тех одеждах, не в какой-то каморке на перерыве, когда от обоих несёт потом, на языке привкус крови, в глазах усталость, а впереди ещё целый день. Нет, этот день пах лавандой, имел лёгкий привкус шампанского и самые чудесные виды. Дариус осторожно укладывает ногу Свейна на свой пояс, одной подхватывает его под зад, опираясь только на правую руку и склоняется к чужим губам в очередном поцелуе, непривычно мягком, нежном, но таком жадном. Джерико дрожит, прижимается к горячему телу над cобой и просто позволяет себя целовать, ловить те тихие стоны губами, пока ему также дают просто обнимать за шею своего чудесного генерала лучшей армии в Ноксусе. На душе удивительным образом воцарился покой от подобной близости, но видимо только на этом Дариус решил не останавливаться. Его губы опустились чуть ниже, оставляя на шее кучу налитых засосов, явно вынуждая утром Свейна надеть водолазку, но наконец-то полководец думает не о последствиях…Длинные пальцы аристократа зарываются в короткие волосы брюнета, заставляют этого хищника снова подняться к лицу, пока он всю светлую кожу не покрыл отметинами. Дариус же молча повинуется. — Давай заканчивать с этим, мы оба на пределе, — раздался тихий шёпот в распухшие и горячие губы воеводы, коего только и ждал Дариус. Иного голоса, не командного, а обычной просьбы. Сейчас ему нужен Джерико, а не Верховный Полководец. — Да, сэр, — не без усмешки тем же шёпотом отвечает Дариус, упираясь лбом в чужой лоб и невольно любуясь теми тёмными глазами. Свейн, чёртов паршивец…Что же он делает с ним. Громоздкая фигура Дариуса наконец снова нависает над подтянутым телом полководца неким куполом, ладонь скользит по шее, по груди, по животу и опять оказывается на напряжённых ягодицах, чтоб возобновить тот безумный темп, удобный уже для них двоих. Свейн вытягивает, стонет, помогает себе кончить рукой и наконец-то его настигает та чёртова разрядка, заставляя прогнуться в спине до боли, сжимая внутри себя до предела Дариуса и обильно излиться себе на живот, словно того раза в зале и не было. Воевода с трудом сделал внутри неожиданно узкого Джерико ещё пару толчков, прежде чем с тихим рыком кончить внутрь под тяжкий вздох Свейна, ощутившего разливающееся внутри тепло. Им обоим нужна была передышка, хоть какой-то отдых, но Дариус сразу же вышел из тела Верховного, только чтоб обоих перетащить головами на подушки для удобства. Наконец-то унисон из тяжкого дыхания стих. Спустя где-то две минуты они оба нашли силы чтобы взглянуть друг на друга, ещё более пяти им потребовалось, чтоб снова надеть те холодные маски людей, переживающих только за Ноксус. Эта ласка никогда не длилась долго…