Стихийное

      Это давит. Бетонной плитой ложится сверху, на самые плечи, прижимая к земле, выбивая из равновесия. Закрывая все запахи вокруг. Заглушая почти все звуки.       Потому что препараты перестают действовать.       И когда они перестают действовать — Гэвин начинает создавать их. Зверей из тумана. Легких, ветреных. Они гнутся под его пальцами, преобразуются, словно их мягкого пластилина. Летают вокруг, когда Гэвин буквально заставляет себя вдыхать новый воздух в замен выдыхаемому. Полупрозрачные и ненастоящие.       Говорят, красный лед убивает удивительно быстро.       По крайней мере — из того, что слышал Гэвин, — некоторым хватает трех-четырех доз. У Гэвина эта — пятая, но у Гэвина просто крепкий организм.       Туманная собака проходит над головой — где-то слева. Гавкает беззвучно, хвостом не виляет, но и не рычит. Собака просто есть. Гэвин вылепил ее несколько минут назад. Гэвин помнит, что собака — друг человека, а Гэвину не хватает друзей.       После массового увольнения сотрудников полиции ему вообще никого не хватает.        После победы разума над мнимой человечностью — победы людей над андроидами, — Киберлайф, получив Камски назад, принялся строгать андроидов — подневольных, полностью контролируемых людьми, — без остановки. Двести пятьдесят тысяч одинаковых детективов на один-единственный Детройт. Четверть всех людей в Детройте. Каждый четвертый — андроид-детектив номера RK900. Разумеется, им не нужны сотрудники-люди, когда эти машины способны решить что угодно. Черт подери — они с таким населением способны весь Детройт захватить, все двести пятьдесят тысяч одинаковых как две капли воды рож.       Гэвин выдыхает сигаретный дым, он окутывает тяжелым дымом и растворяется туманом — а Гэвин лепит из этого тумана тигра. Тигр сильнее, чем Гэвин.       Говорят, если мешать эту отраву с чем-то еще — можно получить отдачу в разы сильнее.       Гэвин просто надеется, что сигарет будет достаточно, потому что в эру красного льда невозможно быстро и безопасно найти ни один другой наркотик.       Это что-то вроде отсроченного самоубийства. Гэвину кажется, что лучше скатиться вот так вот — чтобы потом не откачали в больнице. Лучше, чем как Андерсон — с пулей в голове, бескомпромиссно и безвариативно. По крайней мере — у Гэвина нет вообще никого, кто жалел бы о его смерти. Потому что родителей нет уже очень и очень давно, а брат и вовсе вряд ли помнит о его существовании. Никто не найдет его здесь. Никто и не будет искать.       Гэвин затягивается сильнее и выдыхает птицу ― хищную большую птицу, и она медленно облетает его вокруг, наперегонки с с собакой. Гэвину кажется, что это красиво.       Но зрение ― тоже пропадает, медленно, но безостановочно. Гэвин знает, что это.       Препараты больше не действуют. Где-то там, далеко, бьется о стену дверь ― будто бы ее выбили, но Гэвин не обращает на это никакого внимания. Он уплывает далеко вместе со своими туманными зверьми.

***

      ― Передоз? Вы серьезно? ― голос, какой-то почти что знакомый голос ― где раньше Гэвин слышал этот глубокий женский голос?       ― Если бы этот ваш андроид не нашел его ― не достали бы. Классика, у нас давно уже отработана схема по откачиванию этих... наркоманов. Красный лед достаточно просто нейтрализовать, основная проблема ― это купировать токсичный тириум. Скажите спасибо, что его страховка покрывает это.       ― Спасибо, ― отвечают доктору ― и это другая интонация, другой тембр. Это не человек говорит.       Гэвин знает, кто это. Гэвин не хотел этого ― ему бы было достаточно отключиться там, у себя в квартире и больше никогда не открывать глаз.       Но Гэвин открывает их ― и там, вне палаты ― видит троих. Доктора, Тину и андроида ― одного из этих, новых.       ― Я могу пройти к нему? ― спрашивает андроид.       ― Зачем? ― хмурится доктор.       Гэвин откидывается на подушки и тихо скалится ― на звуки сил нет. Но на банальное восприятие ― на простой осмотр, простой анализ ― хватает. Гэвину не нравится, что он понимает ― ему не нравится, что он в больнице, не нравится, что его достали с того света, не нравится, что Тина ― старая добрая Тина, тоже потерявшая работу из-за этих пластиковых болванок, ― видела его таким ― и что теперь она будет следить пристальнее.       ― Я... ― запинается андроид. ― Мне нужно считать жизненные показатели. Отчетность.       ― Возьмешь свои показатели с компьютеров, ― пренебрежительно бросает врач. ― Никого из вас, пластмассок, я не пущу к пациентам.       Гэвин не хочет ничего делать. Не хочет быть здесь. Не хочет просто быть.       Рядом медленно проплывает полупрозрачный тигр, и скалится, скалится, скалится, скалится.       Скалится.