Никто не

      Может ли по-настоящему радоваться тот, кому присуще с начала жизни получать всё, что так желанно многими людьми? Счастье не стоит богатого наследства, шелковых заграничных тканей, которые были излюблены юными девицами в их-то время — всего лишь мода. Ни парой тройкой меха соболя его не купить. А если кому-то этого достаточно, то Дрим без задней мысли дал бы утолить временную тщеславность.       Принц старался вспомнить то время, когда верил в невинность этого мира. Он был ещё совсем ребенком, как и брат, оба легки на подъем, капризны и дружны, близнецов выдавал только оттенок их глаз. Совсем не то, что сейчас.       — Кросс? — опущенные веки неторопливо поднимаются, дают взглянуть на тепло-желтые глаза. В них хранилась любая отгадка — как два маленьких солнышка; Дрим и сам излучал что-то сравнимое с лучами.       Нынче расслабленно он покачивался на резных качелях, кои медленно и убаюкали мечтателя под тишину королевского сада. Кросс даже жалел, что побеспокоил того в такой уединенный момент.       — Прошу прощения, Ваше Высочество. — учтиво и странно приветствовал слуга.       — К чему приведут нас Ваши формальности? — вздыхает Дрим, опуская в момент потяжелевшие плечи от выпавшей им ноши досады. — Будьте откровенны, только и всего.       — Но Вы и сами от них не отказываетесь.       Дрим медленно отводит взгляд.       Между ними давно эта стена. Она то дает трещины, то воздвигается ещё больше. А ведь в детстве было так просто дружить всем вместе. Ни с кого не требовали подражание статусу. Трое — друзья, но со временем их стало можно называть только по отдельности. Найтмера отдалили обязанности, как наследника. И Дрим мог понять это, если бы эгоистично не мечтал о том, чтобы брат ставил его выше, чем учебу. Кросс тоже повзрослел рано, принц сам не знал, что могло повлиять на него, но в один момент Кросс начал относиться к нему подобно слуге, сколько бы он не повторял о незначительности этого факта.       — С моей стороны было грубо не поинтересоваться целью визита.       После долгого сидения Дрим с легкостью поднимается, не хрустнув ни одной затекшей косточкой. В его движениях неотъемлемая грация, неторопливость с несочетаемой уверенностью.       — Пунктуальность, никакой фантастики. — эмоции Кросса часто, как сейчас, были нечитаемы.       — Это она Вам посоветовала искать меня здесь или Вы прочувствовали очевидность моих поступков?       — Она.       — Стоило догадаться. — иронично прошептал Дрим. Кросс вряд ли понимает, что на душе у второго.       Осторожно обходя, будто сторонясь, Дрим следует по направлению к выходу из сада. Кросс освобождает ему дорогу, что еще больше концентрирует принца быстрее уйти. Иногда холод возлюбленного нельзя было растопить собственным теплом.       — Вы обижены на меня? — и спрашивает Кросс даже не в лицо.       — Что натолкнуло на такую мысль?       Кросс слышит, что шаги остановились. Он верно подметил, но пока не смог понять причину.       — Вы не хотите со мной разговаривать.       — Вы, Кросс, никогда не отличались излишней разговорчивостью.       — Но я любил слушать.       — Что?       — Ваш голос.       Дрим лишь приоткрывает рот. Знает, что если купится на эти слащавые разговоры ещё раз, то пожалеет. Кросс отнюдь не умел флиртовать и всё сказанное в этом роде лишь примесь его прямолинейности. Вот так, без подтекста.       — Найтмер сейчас занят? — Дрим надеется увести разговор в другое русло. Иронично, что обсуждение брата расстраивало его сильнее.       — Вы хотите пойти к нему?       — Интересуюсь. Я беспокоюсь за него. — значит занят.       — Он знает об этом. Но несмотря на это, Вы давно не пересекались. Что-то случилось?       Кросс будто не мог выражать сам эмоции, но так хорошо чувствовал чужие. Ещё немного и сердце начнет биться от напряжения. Случилось. И разрушило единственную нить, державшую их рядом. Дрим сам был виноват и знал это. Но когда дело доходило до прощения, то не в его силах становилось связать несколько слов. Он чувствовал себя абсолютно жалким.       — Прошу прощения? — Кросс повторяет, но не слышит ничего в ответ.       Повернувшись, ему уже была видна только спина уходящего Дрима. Странности начались давно, но каждый безучастно их либо игнорировал, либо раздумывал в одиночестве. Королевству уготована нелегкая судьба.       Жалея, Дрим шел по просторному залу, прямиком к выходу, как откуда ни возьмись двери открыли совсем не для него. Посыльный, никто иной так величественно и по-хозяйски не являлся. Тем более, он старался всегда привлечь к своей персоне много внимания.       — Смею огласить Вам… — громким бархатистым голосом раздалось чуть ли не до темницы и башен.

***

      — Это приглашение? — ещё раз повторил Дрим для себя, когда мужчина закончил читать и вручил с поклоном лист бумаги.       На такой зов столпились на лестницах слуги, Кросс не торопился выделяться, но тоже слушал за углом. Даже Найтмер соизволил спуститься по такому случаю.       — Ему исполняется шестнадцать? — потянулся Найтмер за приглашением, чтобы уточнить. Дрим на то выпустил листок, отдавая рассмотреть старшему. — Время летит быстро. Будто только в прошлом году ему было пятнадцать.       Недоумевающе Дрим смотрит на брата, а потом тихо хихикает в кулак. Найтмер по факту не всегда был занудой и скептиком. Может, чуть реже, чем всегда.       — Мы ведь поедем? — уточняет младший, хоть и знает ответ. Такие приемы помогали налаживать отношения с соседями и это, как минимум, выгодно.       — Не уверен, что хочу тратить время на столпотворение.       — Но Инк наш ближайший союзник! — воскликнул Дрим. Найтмер не мог так глупо отказаться, безучастие могло повлечь бо́льшую долю минусов, чем «потраченное» время.       — Я не смею обсуждать с тобой свои решения и менять их, — Дрим вот-вот хотел возразить, но Найт не закончил. — Меня интересует своя страна и её положение, а не чужие пиршества и банкеты. Ты можешь ехать один, от нечего делать.       Дрим приостановил развернувшегося брата за руку:       — Я-я тоже занимаюсь на благо народа.       — Твоя помощь удовлетворяет только тебя, — отрезал Найтмер и рывком вытащил руку, — остальным положение она не делает лучше.       Между ними наступает тишина. И если Дриму хотелось кричать, то Найтмер не знал, что мог ещё сказать брату. Что-то однажды случилось. Но проинформированы остались только двое, когда младшему принцу оставалось принимать долю неизвестности. Найтмер отдает приказ Кроссу подняться к нему. Шанса возразить нет, но при его наличии, Кросс бы отказался.       У Найтмера прибрано, а ещё минималистично оформлена комната. Излишества представляли только размеры, схожие с малым залом. Часть комнаты просто рассчитана под зону для книг и другого разного рода обучения. Когда-то давно там была половина брата, но с возрастом ему пришлось перейти в отдельную комнату.       Он останавливается у одного из стеллажей, в который раз смахивает пыль.       — Моё предложение всё ещё отвергается тобой?       Кросс сглатывает. Не этого разговора ему хотелось. Ох, как не этого.       — Вы знаете, что я не могу так поступить. Вам следует занять престол, Вы же долго к этому шли.       — Кросс, я не хочу переходить к крайним мерам. Я могу приказать, чтобы ты обручился со мной, но я даю подумать, и время начинает поджимать, — слуга не совсем понимал, о каком времени рассуждает Найтмер. — Банкет в честь дня рождения Инка. Прекрасное мероприятие, не считаешь? Ты бы хотел съездить?       — Нет. — не задумываясь, отвечает.       — Мне тоже нечего там делать. Он не разделит моих взглядов и брак обречен. Но есть ему ровня. С Дримом они бы прекрасно сошлись, — Найтмер краем глаза подмечает, что Кросс немного сощурился и над лицом нависла тень, — разве нет…?       — Вы хотите сказать, что оставите Дрима править, уговорив сойтись с Инком? — в привычно холодном голосе по тонким струнам прошлось лезвие, тон изменился.       — Дрим не глуп, и, определенно, образован. Его проблема — слишком добрая душа. Я буду честен, мне почти удалось отговорить его бросить мечтательные мысли о светлом будущем и начать здраво оценивать реальное положение.       Кросс не вмешивался. Никогда не вмешивался в отношения братьев, потому что не его это дело. Перестало быть его, когда Найт впервые сказал ему…       — И это всё из-за?       — Потому что я люблю тебя.       Именно тогда, первый раз, будучи ещё ребенком Найт признался ему. С того момента пошло всё не в те дебри. Кросс никак не мог ответить взаимностью, просто потому что не мог изменить себя и себе. Ему нравился до громкого стука сердца Дрим, его глаза и улыбка не притягивали взгляд, а мешали обратить его на что-либо ещё. И главной ошибкой стало сообщить об этом. Испортить отношения братьев, а для себя сделать удушающей петлей — общение с Дримом. Найтмер сообщил, нет, приказал, словно разгневанный правитель, что дружба с младшим будет иметь не самые приятные последствия для обоих.       — Тебе всё ещё нечего сказать мне? — отвлек из воспоминаний Найтмер, уже оказавшись в кресле.       — Я не хочу лишать Вас будущего, — врал Кросс не ради себя. Но и ему представления Дрима с кем-то другим казались желчью.       — Трон не моя судьба.       — А если… Дрим не решится создать союз с Инком? — всячески ему нужно было покинуть это место.       — Хм, — даже такое легкое наставление заставляло задуматься. Всё-таки он оставляет королевство в руки наивного брата. Если не Инк, которого он знал достаточно хорошо, то любой другой мог бы запросто присвоить всю власть себе. — Доложи, что мы едем.              Кросс не мог поверить, что всё обернется таким образом. Повлиять ему на выбор кажется чем-то невозможным. С Найтмером нет шансов вести переговоры, его решение непреклонно уже несколько лет, а Дрим… Дрим не желает его знать и видеть. Спустя столько годов отчужденности он будто ненавидел Кросса. Кто тот вообще такой, чтобы лезть поперек второго принца и возможностью власти? Тем более с какими-то глупыми, невзаимными чувствами.       Ему не хватает дня, чтобы обдумать всё. Сколько дорог не проложено, они все не устраивали Кросса, потому что вели к одному — он не будет с Дримом. Время начинает поджимать. Тогда вечер похож на последний день его жизни, и в действительности, если так, он не поступил бы по-другому.       Нагло Кросс вошел посреди ночи в знакомую комнату. По утрам светлую из-за двух поднимающихся солнышек, ночью всё ещё одно из них украшало её. Утомленный днем, Дрим напоминал спящую царевну. Кросс не хотел мешать, только оставить на прикроватной тумбе небольшой конверт. Немногословность в речи не мешала ему изрекать длинные письма, даже этого казалось мало, чтобы извиниться перед принцем за то, что Кросс испытывает. В добавок за то, что делает. Он присаживается рядом, бесшумного глубоко вздыхая.       Ему хватит немногого, лишь видеть его, лишь коснуться. Что и делает — проводит осторожно по скуле. И прерывает чуткий сон принца.       — Это Вы, Кросс? — полусонно спросил Дрим, стараясь разглядеть сквозь темноту ночи. Четкого образа не выстраивалось, но даже в размытых он узнавал его.       Ему не отвечают, Кросс впервые настолько боится. Боится увидеть разочарованного Дрима с его всегда добрыми глазами. Боится услышать много чего. Не злобного, принц был слишком прекрасен, чтобы повышать голос. Но это бы и стало болезненным уколом, слова ненависти от самой доброй личности.       — Кросс, ты не слышишь меня? — Дрим приподнимается корпусом тела. Кросс зачарован скромной гармонией движений, а ещё не может не смотреть на спустившийся рукав. — Если это сон, то, пожалуйста, не отвечай.       Задержавшаяся тишина показалась Кроссу слишком громкой. Когда Дрим приближается, кладет ладонь на щеку, то ему становится жарко, этот же жар опаляет душу при поцелуе. Каким он его всегда и представлял. Медленным и нежным, сладким, как мед на хлебе. Растворившийся сахар в чае, Кросс точно не мог описать, что он чувствовал, но ему и не удавалось об этом задуматься. Мысли заняты одним именем.       — Дрим, — Кросс бы повторял это снова и снова.       А если бы ему было дозволено, то он бы опустил принца обратно на пуховую подушку, дрожал бы от каждого действия, которые ему казались грубыми для такого хрупкого создания. Дрима хотелось только оберегать и любить. Любовь Кросса же разнилась с первым желанием. Она кружила голову до степени, когда «осторожно» было невозможно. Трогать, гладить, видеть скрытое днем под одеждой тело, слышать тихие выдохи — далекая мечта. Кросс не заметил, как проделал всё в точности сейчас и упивался реакцией Дрима, словно дорогим вином.       Дальше, больше. Всё, что произошло — одна большая случайность. Жизнь строится на таких самых случайностях, рождаясь из честности перед другими. На одну ночь Кросс забыл их прошлые разные положения, не стал думать о будущем, наслаждаясь моментом единственного настоящего. Дрим хотел и дальше жить этим настоящим.