Эхо сознания

       Смотря на остатки собственной Вселенной Эмбер в который раз поняла, что так ей не достичь своей цели. Ее подсознание теперь напоминало разрушенный мир после межгалактической войны. От всех галактик осталась едва ли треть, но их исчезновение ничего не меняло, кроме разрастающейся в груди пустоты.        Она уже плохо понимала, зачем уничтожает свою Вселенную, но оставшаяся непоколебимая решимость не позволяла ей остановиться, пока здесь не останется ничего. Но все, что она делала — не то. Чтобы достичь своей цели, она должна уничтожить свою составляющую, без которой все остальное умрет очень скоро.        Кто ей это сказал? Кто-то важный… но она уже не помнила ни его имени, ни его лица, остались только какие-то далекие ощущения, и некоторые обрывки фраз. Без магии человек не сможет жить. Вряд ли тот человек, который ей это говорил, хотел, чтобы она убила себя таким образом, и теперь Эмбер испытывала вину перед ним. Вина — это все, что она испытывала в последнее время, потому что разрастающаяся пустота пожрала все остальное.        Ее взор обратился к галактике, что находилась в самом центре, и казалась раз в пять меньше, чем когда Эмбер увидела ее впервые. «Воспаленная» и погибающая эпилептическая галактика болезненно пульсировала тусклым красным светом, но все еще оставалась огромной. Она будет умирать еще очень долго, возможно, годами, все еще способная восстановиться, но Эмбер не собиралась этого допускать. Когда-то ее жизнь казалась пустой и бессмысленной, но ненадолго в ней появился смысл, которого кто-то снова хотел ее лишить. И в этот раз она не хотела возвращаться к пустому существованию, где ее ждали одни лишь бесконечные кошмары.       — Прости меня, — беззвучно прошептала Эмбер тому человеку, лица которого уже не помнила, но почему-то он казался ей ближе, чем кто бы-то ни было. — Прости.        Она направила свое внимание на центр пульсирующей галактики, хранившей в себе ее магию. Ей хватило одного лишь импульса, чтобы центральные звезды вспыхнули яркими огнями, за мгновение превращаясь в сверхновые, чтобы вскоре угаснуть навсегда. Эмбер издала переполненный болью крик, когда ее голову обожгло, словно раскаленным металлом. Открыв глаза, ей показалось, что она на какое-то время отключилась, но за те короткие мгновения боль улеглась, а перед ее глазами осталась уменьшившаяся вдвое галактика.        Цель была уже близка, и нужно поторопиться, пока у нее есть время. Еще одна вспышка миллиардов сверхновых ослепила Эмбер, а спасающийся от запредельной боли мозг погрузил ее в очередное беспамятство, которое длилось совсем недолго.        Вгрызающаяся боль заставила Эмбер открыть глаза. Теперь пытки Дитмара не казались такими уж страшными после того, что ей пришлось испытать. От бывшей гигантской галактики остались какие-то жалкие крохи, и те находились в беспорядочном хаосе, в которой одна за другой затухали ослепительные звезды.        «Осталось совсем немного» — со злой иронией подумала Эмбер, и послала последний импульс на остатки галактики.        Последовал ослепивший ее взрыв, но ожидаемой вспышки боли она уже не ощутила. На место безграничного космоса пришла холодная безжизненная темнота, где лишь далекий лучик манил к своему свету. ***        Лунный свет полностью померк, погружая безжизненный лес в полную темноту. Оборотни не нуждались в свете, а Дрейк больше не нуждался в зрении, чтобы точно видеть, что его цель может находиться так близко, как он захочет. Илейн не ушла из этого мира бесследно, ведь и в нем осталась ее частица. И раз она смогла найти путь к нему, значит, и он может найти путь к Эмбер.        Впитанной магии теперь хватало с лихвой, и требовалось одно лишь желание, чтобы перед ним оказался объект всех его терзаний.        Бездыханное тело Эмбер появилось практически у ног Дрейка, а рядом, склонившись над ним, стоял тот, из-за кого были все ее беды. От неожиданности перемещения Дитмар подскочил на ноги, сталкиваясь с горящими ненавистью синими глазами.        — Ты?! — в бесцветных глазах промелькнуло удивление и узнавание, но не успело смениться, когда его тело, словно сорванный с дерева сухой лист, отбросило в сторону.        В темноте раздалось слитное рычание нескольких оборотней и последовавший за ними душераздирающий крик, очень скоро сменившийся хрипами и звуками разрываемой плоти.        Крики Дитмара волновали Дрейка в последнюю очередь. Сейчас все его внимание занимало бездыханное тело Эмбер, лежавшее у его ног. Ее сердце перестало биться совсем недавно, но запустить его снова не удавалось. Более того, Дрейк не мог определить причину, почему она умирает. Но ведь она еще жива, и ее сердце билось совсем недавно. Дитмар не мог так быстро ее убить.        Дрейк провел ладонью по выцветшим тонким волосам, смотря в бледное лицо Эмбер, и не находил причин.        — Поторопись! — громкий окрик Ури и Иана вырвали его из своих раздумий.        Но что он мог, если причина смерти не внешняя, а внутренняя? Эмбер умирала изнутри, словно ей было больше не за что держаться. В ней больше не чувствовалось магии, которая поддерживала в ней жизнь. И чтобы она жила, нужно вернуть все на свои места.        Тонкие обескровленные губы Эмбер были сухими и потрескавшимися, но едва прикоснувшись к ним, Дрейк почувствовал единство с ней — тоже самое он испытывал и прежде, но не понимал этого, не осознавал. А теперь ему хотелось раствориться в Эмбер, вновь почувствовать себя ее частью, которой никогда прежде себя не осознавал.        Дрейк только и успел подумать, что привычка постоянно спасать ее появилась у него не случайно.        Крики Дитмара стихли очень быстро, но лишь убедившись, что от него ничего не осталось, кроме небольших кусков плоти, внимание оборотней вернулось к Эмбер. Лаем первым подбежал к неподвижному телу своей пары, опускаясь перед ней на лапы. Его голова легла на живот Эмбер, где еще бились два крохотных сердечка, которые были еще живы. Дрейк исчез, не оставив от себя и следа, более того — Лаем его больше чувствовал, словно его никогда не существовало. ***        С каждым шагом Эмбер оказывалась все ближе к источнику яркого белого света. Она вспоминала этот коридор, ведь всего год назад уже была здесь, и что-то помешало ей переступить границу. В этот раз у нее все получится, потому что назад дороги у нее точно нет.        На последних нескольких шагах она остановилась, чтобы обернуться — позади никого нет, только пустота. Не ощущалось даже присутствия Аньесс и Илейн. Они тоже мертвы, они умерли еще раньше, чем она. А ей не хватало всего нескольких шагов, чтобы раствориться в небытие.        — Простите меня, девочки, — по ее щекам потекли горячие слезы. Она винила себя, что не послушала их и сделала шаг вперед. — Простите, — она просила прощения у всех, кого забыла, и кого любила. — Прости, Лаем.        Оказавшись на самой границе, она затаила дыхание, закрыв глаза, чтобы сделать последний шаг.        — Прости меня, Дрейк.        Имя, которое она успела забыть, сорвалось с ее губ с какой-то отчаянной грустью, тоской и удивлением.        Всего за мгновение перед ее глазами пронеслась вся ее жизнь, в которой она любила, боялась, страдала, и надеялась на счастье. Она вспомнила Дрейка, все, что успела позабыть, и даже то, чего не знала. И за какой-то краткий миг до того, как на ее запястье сжалась тонкая сухая ладонь, она обернулась, чтобы встретиться с синими глазами, вновь возвращающими ее к жизни.