Ren & Со

— О нет, нет, нет! Только не это! — Что? — обернувшись, Рен глядит на него хмуро и непонимающе. Хакс припечатывает ладонью лоб, хватается за волосы и раздумывает, рвать их или нет. Взгляд прикован к экрану смартфона, где всего несколько слов: «Решил заглянуть в Корусант на обратном пути. Приютишь брата?» Подмигивающий смайлик.  — Ничего. Хакс поскорее стирает сообщение и пытается сделать вид, что ничего не произошло. Он же не сообщал ему своего адреса? Вроде нет. Вот и славно. — Что там с летней девушкой? — спрашивает он. В его ежедневнике до сих пор зудящим напоминанием, обведенным маркером, висит этот заказ, и аванс не тронут. — Между прочим, от августа десять дней осталось. — Знаю, — недовольно отзывается Рен, стоя к нему спиной и продолжая начищать оружие — палаш так и сверкает в свете ламп. Так, ладно, об этом спросил. Хакс вычеркивает из запланированных дел ежедневное напоминание о Рей и идет дальше. «Встретиться с арендодателем для продления аренды помещения». Хм… — Слушай, ты до сих пор не предоставил мне информацию об арендодателе. У кого мы… ты, — тут же поправляется он под красноречивым Реновым взглядом, — арендуешь помещение? Хакс всегда морально готов ко всему, что может выкинуть его напарник: ответить, пошутить или же нагрубить, взять и выйти из конторы, словно его и вовсе ни о чем не спрашивали — все, что угодно может случиться. Но не…: — У Милли, — звучит короткий, обыденный ответ. — Очень смешно, — кисло замечает Хакс. Юмор трезвого Кайло специфичен, и требуется время, чтобы к нему привыкнуть. — А на самом деле? — Я же говорю, у Милли, — с легким налетом раздражения повторяет Рен, бросив взгляд из-за плеча. — Минутку, — Хакс поправляет галстук, потому что ему вдруг делается душно от удавки на шее. — Ты же не хочешь сказать, что речь идет о кошке? — Именно о ней. — Это какая-то схема? — Нет тут никаких схем. Кажется, у него начинается мигрень. — Как, черт возьми?! — он даже прихлопывает ладонью по столу, отчего подпрыгивают кружка и телефон. Ну почему, почему? Это контора сплошной запутанный клубок невозможных случайностей и нелепиц. Она набита сталью, вернувшимися осами, паучьими тенетами в кладовке, выбитыми трофейными зубами, старым, разношерстным хламом, книгами с пожелтевшими страницами, пахнет Реновским перегаром и ежовым пометом и тут выясняется, что все это числится за… Кошкой! — Седьмое пекло! — взрывается Кайло, бросая палаш на ветошь и разворачиваясь к нему. — А я знаю?! Наверху жила древняя старуха. Она и сдавала мне помещение под контору. Потом померла. Явился юрист и сказал, что все имущество старухино теперь записано на ее кошку, на Милли. Вот я и отчислял кошке на счет. Ну и присматривал за ней… — Хорошо ж ты присматривал. — Она была гулящей. Откуда мне было знать, что она не на блядках, а сдохла. Губы Хакса кривятся. Да, у него определенно мигрень. Спустя пятнадцать минут они стоят над телом Милли. Рен склоняется, чтобы разглядеть подробности, Хакс прикрывает нос платком на всякий случай. Вроде не пахнет, но все же неприятно дышать этим воздухом. Кошатина знатно замумифицировалась, забравшись умирать в укромный угол за кухней. — У тебя сухой воздух, — замечает Хакс. — Я же говорил. Очень сухо, а если зимой включить обогреватели будет еще хуже. Рен выпрямляется. — Тебе откуда знать. Потому что в отцовской квартире тоже был сухой воздух. — Ты посмотри, как она быстро иссохла. Когда ты ее в последний раз видел? — Осенью, наверное. Кайло крепко задумывается. — Вообще период с октября по декабрь я плохо помню — типичная осенняя хандра и много выпивки, сам понимаешь. — Хакс иронично поддакивает: конечно, дело обычное. — Возможно, это было и зимой. — И что ты думал делать с арендой? Был ли какой-то план? — План? — Кайло натягивает свою привычную скошенную ухмылку и сует руки в карманы брюк. — О чем ты? Действительно, о чем это он? Рен, наверняка, просто сидел и ждал, что все его проблемы улетучатся сами собой. — Ты что не понял? — произносит напарник, глядя на него, будто из них двоих идиот — именно он. — Она же кошка, Хакс. Кошка. Я просто переведу деньги ей на счет первого сентября и делов-то. Они снова возвращают взгляды к Милли. Хакс с мыслями о делах прошлого, а Кайло с видом человека, которому в целом плевать на участь животного, но он вроде как признателен, что смог занять комнату наверху. За этим занятием их и застает Фазма. — Не удивлена, — бесстрастно резюмирует она, закрыв за собой дверь. — Разве уже пора на обед? — Хакс смотрит на часы. — Рановато, тебе не кажется? — Я не за этим явилась, — строго сообщает капитан, а затем обращается к Рену. — Верни его. — Не понимаю, о чем речь, — отвечает тот так, что сразу ясно: понимает. В правом уголке его губ прячется улыбка, заставляя гадать, насколько на самом деле серьезен его якобы серьезный тон. Фазма медленно надвигается на них. — Мне из морга звонили насчет твоего утреннего тела. Верни по-хорошему, и я сделаю вид, что ничего не случилось. Минуту они глядят друг на друга. Рен будто до конца не верит, что его прищучили, а Фазма звереет на глазах, все ниже и ниже опуская голову. Кому-кому, а уж Хаксу точно не хочется видеть ее в гневе. Противостояние заканчивается тем, что Кайло лезет в карман своей куртки и нехотя вытаскивает на свет красное влажное… У Хакса глаза лезут на лоб. Сердце! Настоящее! Он кладет то на стол рядом с полиэтиленом с кошкой. Фазма отводит лицо в сторону с выражением неподдельного отвращения. — Больной ж ты ублюдок. Рен безмолвствует, не оправдываясь. Хакс думал, что уже привык к подобному, но явление ещё свежего человеческого сердца прямо посреди конторы, когда ничто не предвещало, заставляет его желудок сделать сальто. Фазма извлекает из кармана пакет на молнии и подходит ближе, раскрыв его, без слов обязуя кого-то из них сложить туда орган. Рен берет и опускает сердце в пакет, который тут же закрывают. — Зачем? — спрашивает Хакс потрясенно, пуще прежнего зажимая нос платком. Рен явно не считает, что здесь требуются сложные объяснения. — Собирался подарить его своей девушке. — У тебя нет девушки! — восклицает разъяренная Фазма. — Была бы. После такого-то подарка. Ты же сама мне посоветовала: про спасение монстров и прочую ерунду. Капитан открывает рот и тут же закрывает, а потом, не найдя подходящих слов, выходит из конторы. Теперь Хакс просто убежден, что убить летнюю девушку было бы милосерднее. *** Август до сих пор жарит и душит, даже вечером — что за лето! На ходу Рей как веером обмахивается листовками, всученными ей на углу у трамвайной остановки. Хотела бы она ходить на работу в купальнике, но несмотря на отсутствие дресс-кода, вряд ли это было бы уместно. Она сворачивает во дворы, к дому. Рен больше не появлялся, но ей все равно не по себе, ведь он шлет ей письма. А она по глупости — не иначе, никак не может заставить себя выкидывать их не читая. Пишет он… красиво. Её прямо завораживает рассматривать ровные, изящные строчки, вид которых никак не вяжется с его репутацией кровавого убийцы. А пишет Кайло в основном что-то несусветное: цитирует стихи эротического содержания — неясно, свои или чужие, вперемежку с красочным описанием своей жизни и работы, так что Рей мечется в процессе между возбуждением и отвращением. Еще рассказывает про раннее детство, часто упирая на то, как его игнорировала мать и каким безалаберным был отец. Все это, конечно, порой прихватывает ее за сердце: все же вдруг его родители были бы к нему внимательнее, и он вырос нормальным человеком. Потому что… так-то он симпатичный. Рей ныряет в прохладный подъезд, где ее голые ноги и руки тут же покрываются гусиной кожей. — Пс! — раздается из темноты за дверью, прямо над ухом. Рей вскрикивает и чуть не умирает на месте от испуга. Из тени показывается Кайло. — Нельзя так пугать! — восклицает она, искренне негодуя и смахивая с глаз невольные слезы. Кайло пялится на нее. Именно пялится, как пялятся те рабочие, укладывающие асфальт в центре, но только не так похабно. В замкнутом пространстве чувствуется его запах: застаревший запах табака, какого-то парфюма и кажется, крови… Или она это уже себе придумывает? — Прости, — выдавливает он из себя сипло и низко. — Хотел тебя удивить. — Ну так получилось! Рей готовится сорваться вверх по ступенькам, но Кайло распускает руки, хватая ее за запястье. Она тут же тянется к сумке свободной рукой — там у нее перцовый баллончик. — Я буду кричать! — угрожает она, оскалившись. — У меня для тебя подарок, — невозмутимо сообщает Кайло, быстрым движением защелкнув что-то на ее запястье. На один ужасный миг в потемках Рей кажется, что псих приковал ее к себе наручниками, но, когда он отпускает ее руку и становится возможным поднести запястье к глазам, она понимает, что это всего лишь браслет. Очень странный браслет, сплетенный из толстой нити. Или лучше сказать, тонкой веревки. — Что это? — ошеломленно интересуется она. — Он из паракорда, парашютной стропы, — поясняет Кайло. Потом берет и щелкает замком, похожим на тот, что бывает у современных наручных часов. Раскрывшись, он являет небольшое лезвие. — Можно развернуть, и получится нож. Порезать ты, конечно, никого не порежешь, но вдруг понадобится что-нибудь острое. Эта мысль радует его, потому что он мягко улыбается. Рей не очень въезжает в происходящее. — Еще можно размотать стропу, и у тебя появится пять метров крепкой веревки. — Зачем мне веревка? — Не знаю, — весело отвечает Кайло, продолжая щелкать браслетом на ее запястье. — На всякий случай. Он выглядит довольным. — А что если я тебя им пырну? — Это будет обидно, — ничуть не смутившись отвечает он, а потом смотрит на нее страстно. — Если только не во время секса. Я готов потерпеть, если тебе такое нравится. Вот же она влипла. — Тебе нравится такое? — спрашивает он, подойдя ближе. Рей мотает головой, напуганная внезапным сближением. — А что тебе нравится? — он склоняет голову ниже, заглядывая ей в глаза. — Все ведь нужно обсуждать заранее. Рей вспыхивает и стремительно кидается к ступеням, пользуясь тем, что Кайло ее больше не держит. — Не собираюсь я с тобой спать! — кричит она вниз, когда их разделяет не менее двух этажей. Браслет однако так и остаётся на ее руке. *** Несмотря на то, что Рей ему отказала, день выдался что надо — по крайней мере, они постояли совсем близко, на это уже можно пофантазировать. А фантазии о Рей в последнее время заменяют ему выпивку. Но хорошее настроение длится ровно до тех пор, пока Кайло не возвращается вечером в контору. Рабочий день на излете, Хакс уже должен бы собираться домой, а он торчит на месте. И не один. Зайдя внутрь, Кайло обнаруживает сбледнувшего с лица партнера, застывшего подле стола, а за столом — разудалого рыжего бородача в дорогом синем костюме. Бородач лихо улыбается и заламывает бровь, поднимаясь и протягивая ему руку. — Привет. Я Тормунд. Нехотя отвечая на рукопожатие, Кайло мрачно осознает, что пускать рыжих к себе в контору было катастрофической ошибкой. Они множатся.