Крещендо

      После того, как Леон получил новое назначение на патруль улиц, ему пришлось зайти в кабинет Тирана, чтобы получить инструкции (это было подписано на том самом листе, появившемся утром на столе).       Это был самый странный инструктаж в жизни Леона: капитан дал ему номер своего телефона, как и номера других сотрудников. Их оказалось немало. К тому же его заставили запомнить как общаться с немым капитаном, если все же понадобится ему позвонить. Даже сделали проверочный звонок. Для этого Тиран вышел из кабинета и подождал, пока парень ему позвонит.       Та сторона встретила Леона тишиной, слышалось лишь размеренное дыхание капитана.       — Сэр?       Один щелчок пальцев:       — Да.       — Вы заняты?       Два щелчка:       — Нет.       — У меня проблема.       Три щелчка:       — Где ты?       — Застрял в кабинете начальника, сэр, поможете? — наугад сказал Леон, почесывая затылок.       Щелчок:       — Да.       Послышались гулкие шаги. Они приближались к двери, когда остановились — ручка дернулась, дверь открылась. Леон мог поклясться, что Тиран выглядел удовлетворенно, и тоже фыркнул.       Маленький карасик Леон Кеннеди был отправлен в свободное плаванье.       Сергея бы не назвали Тираном, если бы он собственноручно не занимался проверкой новичков, пока те находились на рабочем месте. Леона Кеннеди эта традиция тоже не обошла, и именно поэтому Сергей сейчас сидел под тентом уличного кафе, разглядывая спину в синей форме с аббревиатурой Раккунского Полицейского Департамента чуть ниже лопаток. Парень справлялся, если можно так сказать, на ура. Сергей переходил от одного кафе к другому по мере передвижения Леона по улице. Так прошло два часа.       Никто не смел бы обвинить капитана в халатности, даже если бы увидел его в кафетерии в рабочее время, ведь все свои дела он заканчивал с убийственной долей перфекционизма, тем самым освобождая себя от полицейских забот.       Леон переходил от одного парковочного места к другому, проверяя, не истекло ли время, и, если да — выписывал штраф, нет — шел к следующему столбу, и так дальше. Парень даже помог иностранному туристу, заблудившемуся в городе; отнес куда-то пакеты пожилой дамы и вернулся на рабочее место. И все это с улыбкой на лице. Леон Кеннеди был воплощением хорошего полицейского.       В какой-то момент Леон пропал с поля зрения Сергея. Капитан старался не слишком глазеть по сторонам, пытаясь отыскать парня; зазвонил телефон. Сергей быстро поднял аппарат, вглядываясь в имя звонившего — Леон Кеннеди. Неужели попал в передрягу за эти несколько секунд? Что случилось?       Мужчина ответил на звонок, вслушиваясь в тишину сквозь шум автомобилей и музыку, играющую в кафе.       — Капитан.       Сергей резко подбросил свободную руку, щелкая пальцами один раз:       — Да.       — Вы один?       Еще щелчок, Тиран тихонько сходил с ума, что случилось?       — Да.       — Ждете кого-нибудь?       Сергей проигнорировал вопрос, резко отбивая ритм тремя щелчками:       — Где ты?       — Нет, я в порядке, сэр, — Сергея затопило облегчение. — Ждете кого-нибудь?       Два щелчка в трубку:       — Нет.       На той стороне замолчали, затем послышались гудки.       «Что это было? — подумал Сергей. — Какая муха его укусила?». От созерцания экрана своего телефона мужчину оторвал звук отодвигаемого стула, прозвучавший прямо напротив. За стол сел Леон.       Мужчины смотрели друг на друга пару секунд, но в голове Сергея была звенящая пустота, а у Леона — рой мыслей и вопросов.       Леон чувствовал на себе взгляд. Он никогда не был параноиком (по крайней мере, верил в это), но знал, что на него кто-то смотрит. Каково же было его удивление, когда в отражении одного из окон Леон рассмотрел крупную фигуру его начальника, упершегося в парня своими светло-серыми, почти прозрачными глазами. Кажется, он старался не выделяться, но его длинный, до самых голенищ плащ (спасибо, что хоть не плотно застегнутый) немного… привлекал внимание.       Дождавшись, пока Тиран отвлечется на официантку, Леон нырнул за угол, так чтобы его не было видно с места капитана, и выхватил из своей поясной куртки телефон. Подождав пару секунд и понаблюдав, как Тиран оглядывается по сторонам, пытаясь, видимо, найти Леона, парень набрал номер капитана. Ответ не заставил себя ждать, и парень двинулся к тенту, пока Тиран отвлечен звонком.       И вот Леон сидит перед своим непосредственным начальником, думая с чего начать: «Какого черта?» или «Какого черта!». Нет, ну правда, какого черта?!       Сергей тихонько приходил в себя. Понять, что его обнаружили, не составило большого труда, а вот то, что к нему так легко, без церемоний подошли — немного сложнее. У Леона Кеннеди, кажется, чувство страха атрофировалось в тот момент, когда он впервые увидел своего будущего начальника. И, как бы странно это не звучало, Сергея это… радовало. Было что-то приятное в том, что подчинённый не смотрит исподлобья, не шепчется за спиной, а свои намерения выражает прямо. Леон — редкий экземпляр преданности самому себе. Не было этого напыщенного «Я не буду ни под кем прогибаться», но была уверенность в праведности того, что парень делает. Это видно по глазам.       — Сэр, вы следите за мной?       Сергею показалась смешной эта абсурдная ситуация. Он, подумав секунду, щелкнул пальцами:       — Да.       Леон прицепился взглядом к руке капитана, рассматривая, кажется, каждую венку, каждый ноготь, подстриженный идеальным полукругом. До него достаточно быстро дошло, что щелчок — это ответ.       — Каждый новенький проходит… Через вас?       Этот вопрос был подан достаточно двусмысленно, но Сергей, хмыкнув, щелкнул пальцами:       — Да.       — Понятно, — кивнув чему-то своему, Леон подозвал официанта. — Что? — парень показал на время. — У меня законный обед, — помолчав, добавил: — Или мне стоит отсесть?       Сергей опешил, но все равно раздалось два щелчка:       — Нет.       — Вот и хорошо. Вы, как я понимаю, не голодны?       — Заказывай что хочешь, я угощаю, — чиркнул Сергей на листе своего блокнота, пока официант не успел уйти.       — Да? В честь чего у меня праздник? — удивился Леон, не зная, как ему поступить в данной ситуации.       — Рад сообщить, что ты первый, кто заметил такую тривиальную слежку.       Леон пару секунд смотрел на капитана, потом столько же в меню и вновь поднял глаза вверх, встречаясь со светящимися добродушием светлыми.       — Ну…       В итоге Леон согласился, ведь кто знает, может, это первый и последний раз, когда капитан предлагает его угостить. Сергей же узнал, что его подчиненный тот еще любитель сладкого. Леон взял с него клятву, что он никому не расскажет об этих блинчиках с кленовым сиропом и сливками, которые он запивал шоколадным аффогато. Сергей, конечно, никому не расскажет, но написать, например, Эдди сможет. Брат, конечно, его обсмеет, да еще и добавит, что Леон точно найдет против него противотанковую ракету за то, что Сергей раскрыл его секрет. В то же время Тиран прекрасно понимал, что нет, он не расскажет никому, и не потому, что не может, а потому, что не хочет. Раз Леон, считая свою любовь к сладкому чем-то странным, все равно сидел сейчас перед капитаном, уплетая за обе щеки, то это могло значить только то, что парень доверял Сергею, считая его честным человеком, держащим свое слово. К счастью или сожалению, Тиран именно таким и являлся.       Эдди был в прекрасном расположении духа: раз уж вечером сегодняшнего дня его и Вейлона ждал ужин, приготовленный Сергеем, то грех быть в плохом настроении. Среди минусов этого дня было, конечно, внезапное назначение Леона на новый пункт, ведь так он больше не сможет ни помогать в архивах, ни отвечать на слова мужчин своими странными, полными добродушного сарказма фразами.       Когда Эдди встретился утром в участке с братом, глаза того, Эдди мог поспорить, светились уверенностью. Сразу стало понятно, что Вескер — с его предательством не только закона, но и доверия Сергея, — наконец отложен в сторону. Леон Кеннеди, в конце концов, не похож на того, кто будет рыться в чужих компьютерах, а потом подчищать базу данных, удаляя из нее конкретные преступные единицы, если ему за это подкинут пару сотен баксов.       Так что если рассматривать ситуацию в целом, то «повышение» Леона не было минусом, а как раз таки наоборот — большим таким плюсом к доверию Сергея. Отсюда и хорошее настроение Эдди.       Вейлон его энтузиазма не разделял. Сайт Раккунского департамента, программированием которого занимался мужчина, с самого утра давал сбои. И это главная точка связи полиции и горожан! Проблему надо было решать и как можно скорее. Только Вейлон не мог понять, в чем было дело, ведь код он не менял; можно было подумать, что сервера были перегружены, да только раньше такого не случалось: компьютеры, установленные в департаменте, выдержали бы три таких города, как Раккун-сити, если не больше. Так что проблема оказалась неразгадана.       Эдди появился в кабинете внезапно, так же резко он склонился над мужчиной. Руки Вейлона, до этого печатавшие что-то на клавиатуре, оказались закованы:       — Наручники?.. — строго уточнил Вейлон и, не меняясь в лице, добавил: — Развратно.       — Во-первых, — сладко раздалось над ухом, — я коп. Во-вторых, — Эдди огладил место, где выпирал седьмой позвонок программиста, — вы арестованы.       — Эдди? Ты — коп? — марианская впадина между бровей Вейлона не думала уходить. — Прошу, расстегни наручники, у меня работа.       — Боюсь, ключ находится в месте, откуда только ты сможешь его достать. Мужчины встретились глазами, и Эдди указал вниз, на свою ширинку.       — Эдди… — чуть потеплевшим, но все еще строгим голосом упрекнул Вейлон. — Где Леон? Ты же не оставил его одного в архиве?       — Дорогой… Как ты мог так обо мне подумать, — елейно прошептал Эдди, мягко вытаскивая рубашку из вейлоновских брюк. — Парень направлен на патрулирование улиц. Брат, как я подозреваю, отправится за ним. Никто кроме них и не подумает искать нас.       — Это не значит, — поясница Вейлона вспыхнула предвкушением против воли мужчины, — что мы будем заниматься этим на рабочем месте.       — Да? — заурчал Эдди куда-то в макушку, попутно растегивая свой жилет. — В прошлый раз тебе очень понравилось.       — Да, ровно до того момента, как в кабинет зашел Сергей и лицезрел то, что, я думаю, не хотел лицезреть.       — Да брось, ему все равно.       — В каком смысле? — наручники звякнули, когда Эдди надавил на позвоночник Вейлона и поскользил пальцами вниз, к брюкам.       — Сергею все равно на пол, не знал? Девушка, парень, трансвестит, гермафродит… Лишь бы человек.       — Вау. Через наручники рубашку было не снять, поэтому ткань собралась на запястьях, закрывая собой металлические браслеты. Эдди, отодвинув стул за спинку назад, заставил Вейлона встать, опершись локтями о стол.       — Эдди…       — Да, Дорогой?       — У меня работа горит…       — Я помогу тебе. Когда закончу.       — Но ты ведь ничего, — вдох, Эдди сжал ягодицы мужчины сквозь ткань брюк, выдох, — не смыслишь в программировании.       — Даа… — протянул Эдди, кажется, даже не расслышавший, что ему сказали.       — Где ты вообще… наручники нашел? — Вейлон сглотнул, ощутив холодок на ягодицах, когда с него сдернули брюки. Черт возьми.       — Взял в хранилище. Они все равно… валяются без дела, — Эдди мокро поцеловал поясницу мужчины, ведя языком к ложбинке.       — Украл? — под конец голос Вейлона сорвался на дискант.       — Одолжил, — рыкнул Эдди, прижимая пласт языка к кольцу припухших, пульсирующих мышц.       — Вот чёр…! Ха! — вздохнул Вейлон, переходя на междометия.       Вейлон полулежал на столе, его невидящий взгляд был направлен в экран монитора. Эдди, вовсю увлеченный своим занятием, уже проталкивал внутрь скользкий от слюны палец, с самых первых толчков бомбардируя простату Дорогого. Не нужно быть всевидящим, чтобы понять, что скоро должно будет произойти.       Хриплые полу-вздохи полу-стоны разносились по небольшому кабинету, оббегали все углы и возвращались назад, отдаваясь эхом в ушах. В мозгу пульсировало, в животе и мошонке — тоже. Что-то сладкое, тянущее поселилось внутри Вейлона, что-то, что он никак не мог идентифицировать, несмотря на то, что это чувство появлялось в нем каждый раз, когда Эдди брал над ним верх. Вейлона как будто избивали изнутри, целясь прямо в нервные окончания, а ведь Эдди даже пока не спустил своих штанов! В ушах стоял гул похлеще церковных колоколов.       Эдди встал: Вейлон услышал, как хрустнули его колени, но его смешок смешался с всхлипом, когда добавился второй палец. О боже, боже, боги…       Стол был холодным, гладким и приятным на ощупь. Вейлон скользил по нему ладонями, потом царапал ногтями, будто пытаясь ухватиться, когда пальцы Эдди проникли так глубоко, что ударили костяшками о копчик. Экран компьютера мелькал замысловатыми надписями, строчка кода оказалась недописанной и смотрелась одиноко.       Вейлон полностью лег на стол, когда ноги подкосились, разъезжаясь от очередного удара прямо в нежный комок нервов. Эдди грудью лег на лопатки программиста, прижимая его к прохладной, чуть влажной от пота поверхности стола, не давая двинуться. Тяжесть чужого тела как острая специя дополняла блюдо из чертовой похоти, неожиданно начавшее готовиться прямо в кабинете программиста. В голове Вейлона уже начало разрастаться недовольство, намекая на то, что мужчина потом не сможет спокойно работать в своем же кабинете, но этот сорняк был выкорчеван сильными руками Эдди. Ну и пусть.       Члену Эдди, кажется, было все равно, что его ещё не выпустили из брюк: он ловко проезжался по ягодице Вейлона, совершая поступательные движения, царапая «собачкой» ширинки вышеупомянутую мягкую часть программиста, который, похоже, не был против небольшого дискомфорта: он подавался бедрами назад, желая увеличить площадь соприкосновения, дразня. Эдди утробно зарычал, проталкивая третий палец. Вейлон болезненно сжался, но в следующее мгновение расслабился и еле сдержал громкого стона, когда Эдди в извинении начал прикусывать и посасывать его шею, одновременно мягко оглаживая бархатные стенки Вейлона изнутри.       Эдди вытащил пальцы, оставляя Вейлона на грани, на краю пропасти. Проклятия, которые сыпал программист в сторону своего парня, не смог разобрать бы даже самый подготовленный лингвист и полиглот, но Эдди понял и, в нетерпении стянув свои брюки до колен, резко проехался своим твердым, мясистым членом между ягодиц Вейлона, дразня чуть припухший, красный и скользкий проход.       Никто бы не поверил, если бы кто-нибудь сказал, что у самого Эдди в этот момент в голове пульсировало так же, как и у Вейлона, что он сдерживал себя, чтобы не толкнуться в мягкую тесноту любимого мужчины, но это правда. Эдди знал, что Вейлон тоже хочет этого, этой близости. Прямо здесь, в департаменте, даже более того, в его кабинете, на его столе.       Их отношения никогда не были гладкими, а в самом начале тем более. И именно из-за тех сложностей, которые мужчины пережили (пять лет в гомосексуальной паре можно спокойно брать за десять лет в семье натуралов), Эдди знал, что если Вейлону чего-то не захочется, то он спокойно сможет вылезти и из бандажа, и избавиться от кляпа, хотя у него завязаны руки, а после — уйти жить в гостиницу, пока Эдди не придет за ним извиняться за грубость. Так что наручники — формальность, попытка спросить разрешения не вслух.       Вейлон приручил Эдди, и, как бы глупо это не звучало, это радовало обоих.       Эдди медленно протолкнул головку члена внутрь, все его ноги, начиная от кончиков пальцев, заканчивая косточками таза, свело тремором. Ох, черт. Вейлон, издав самый восхитительный звук, на который способно его тело, подался назад, желая ощутить больше, больше… Только почувствовав своей мошонкой тяжелые, наполненные семенем яйца Эдди, Вейлон успокоился и со вздохом опустился на стол, хватаясь все ещё скованными руками за его край. Это был знак, и Эдди сделал первый, пробный толчок: стоило ему чуть выйти, как его тут же затянуло обратно. Ошеломленный жадностью организма Вейлона, Эдди толкнулся ещё раз, ещё, начиная потихоньку ускорять темп, пока в кабинете не образовался стойкий звук шлепков и скрипа стола.       Вейлон дышал тяжело, сжимая зубы, чтобы не издать звука, не выдать того, чем они занимаются. Эдди уперся лбом в плечо программиста, его резкое, неглубокое дыхание щекотало влажную кожу жаром; волосы растрепались, и обычно аккуратная укладка распалась, делая мужчину моложе. «Они все поймут», — проскочило в голове Вейлона да и исчезло: ему захотелось, чтобы волосы Эдди были взлохмачены сильнее, чтобы все знали, чем он занимался в этом кабинете.       Резко пнув пяткой в голень Эдди, Вейлон заставил его (боже, какой он сексуальный с этой испариной на лице) отстраниться и одним движением перевернулся на спину, тут же резко забрасывая ноги на талию Эдди и притягивая его к себе:       — Давай…       Стоило Эдди вновь со вздохом оказаться внутри и начать толкаться, пытаясь восстановить предыдущий ритм, Вейлон закинул цепочку наручников ему за шею, прижимая к себе, сжимая непослушными пальцами жесткие, чуть влажные волосы; Эдди застонал.       Компьютер истошно пискнул. Вейлон даже не сразу понял, что этот звук издал не он сам, а техника. Мужчина пытался проморгаться, всмотреться в лицо Эдди и уловить хоть какой-нибудь знак, что ему не послышалось, но никаких знаков не было.       Вейлон чувствовал, что скоро Эдди подойдет к своему пику, и начал поглаживать свой член, постепенно полностью обхватывая его пальцами, толкаясь в кулак. Эдди засопел усерднее. Его член внутри, кажется, стал набухать, пульсируя, становясь ещё больше, заполняя до краев.       Вейлон кончил первым, откидывая голову назад, громко, но безболезненно ударяясь затылком о стол. Эдди, резко вытащив свой член из растраханного прохода, проехался им по костяшкам Вейлона, ещё не успевшего отнять руку от своей уже опадающей эрекции, и излился на живот программиста, сжимая глаза до звездочек. Он, кажется, даже дышать перестал.       Писк раздался ещё раз, и Вейлон еле разлепил глаза, упираясь взглядом в монитор. Значок входящего сообщения мигал.       Вейлон указал Эдди на свои все ещё скованные руки, тот сначала ничего не понял, глядя на наручники затуманенным взглядом, а потом кивнул чему-то своему и нагнулся к брюкам, доставая связку из двух маленьких ключиков (Вейлон не смог увидеть откуда Эдди достал ключ, но предчувствие почему-то подсказывало, что это были трусы).       Когда руки были свободны, Вейлон, все ещё не слезая со стола, нажал мышкой на иконку и прочитал сообщения. Мозг улавливал какую-то чушь типа «НОЧНАЯ МОЩЬ! НАМИ МАССИВ СИЛЫ!» и все в этом духе.       А когда программист сосредоточился и уже более осмысленно заскользил по буквам, то смог прочесть:       «НУЖНА СРОЧНАЯ ПОМОЩЬ! НАД ПАЦИЕНТАМИ МАУНТ-МЭССИВ СТАВИЛИ ОПЫТЫ! ПРОШУ КАК ТОЛКЬО ПРОЧТЕТЕ ЭТО СООБЩЕНИЕ ВЫШЛИТЕ ПОДМОГУ ВЭТУ ПСИХЛЕЧЕБНИЦУ! Я ПОКА НЕ ЗАРАЖЕН НО НЕ ЗНАЮ СОГУ ЛИ ВЫБРАТЬСЯ ОТСЮДА! ПОЖАЛУЙСТА!!!

Отправитель: Майлз Апшер»

      Вейлон ошеломленно скатился на пол, Эдди тоже смотрел на экран, его брови были нахмурены. Мужчины переглянулись.       — Что за Майлз Апшер? — спросил Эдди, помогая Вейлону встать на ноги.       — Я знаю его. Майлз — журналист, мы были знакомы, но он… его упекли в психушку.       — За что?       — Он пытался разоблачить компанию «Меркоф» в незаконной деятельности. За это компания подала на него в суд и… в течение долгих разбирательств Майлза признали психически неустойчивым. Вроде как деменция*.       — И в какую больницу… его поместили? — Эдди пододвинул стул к столу, чтобы Вейлон сел на него, когда натянет штаны назад.       — Думаешь, Маунт-Мэссив? — почти испуганно прошептал Вейлон, нажимая на прикрепленные файлы, которые отправили вместе с письмом. Видео.       Картинка была дерганой, темной и рябящей. Мужчины склонились над экраном, пытаясь понять что происходит, вслушиваясь в дыхание снимавшего. Раздались тихие, словно шепот, слова:       — Нашел (помехи) камеру в одной из кладовой, — Вейлон узнал в говорившем Майлза Апшера. — Я… (помехи)… Сколько крови (помехи)… Здесь нужно быть предельно осторожным.       Из-за угла коридора, по которому шел Майлз, показалась голова, потом тело. Тот, кого снимали, был сильно обезображен: весь в крови, одежда, которая, видимо, была раньше больничный халатом, вся в крови, лицо то ли изрезано, то ли изорвано. Мужчины услышали приглушенное:       — Черт!       И картинка вновь сорвалась. Видимо, Майлз побежал. Вейлон смотрел в экран напряженно, Эдди сжимал его плечо, не отрывая глаз от монитора.       — Я ошибался, — картинка вернулась, Майлз заговорил прямо в камеру, повернув её на свое лицо. Программист задохнулся, увидев серое, покрытое грязью и кровью, с синяками под глазами лицо журналиста. — «Меркоф» не главные. Всем заправляет (помехи), именно они виновны во всем этом. Нужно (помехи) пока они не погрузили мир в хаос.        За плечом Майлза появилось чье-то страшное, изорванное лицо, и запись прервалась.       — Ужин у Сергея сегодня отменяется, — задумчиво пробормотал Эдди, глядя на черный экран.       Ада Вонг, все это время сверявшая документацию, сидя на своем рабочем месте, задумчиво прикусывала кончик карандаша. В её записях что-то не сходилось. Не хватало какой-то одной детали, которая поставила бы все на место, объяснила бы все несостыковки.       Ада ещё раз разложила бумаги по датам, быстро пробегаясь по строчкам глазами. Её взгляд наткнулся на слово, одно единственное слово, которое ей было так необходимо. «Амбрелла».       И в то же время:       — Вот черт.       С таким противником ей одной не справиться.