Крещендо

      Взгляд в сторону, в другую. Дыхание ровное, но по затылку уже стекает противная капля пота, щекочет и без того напряженные нервы.       — В связи с открывшимися обстоятельствами, — тучная женщина возвышается над всеми, смотрит с высоты своего пьедестала пронзительными, беспристрастными глазами. В безэмоциональности она уступает разве что Сергею. — Суд освобождает Клэр Рэдфилд, проходившую по делу о хакерском взломе базы данных раккунского полицейского департамента, от прошлого заключения, аннулируя его, и выносит вердикт о домашнем аресте подсудимой без права выезда до момента полной выплаты штрафа. Суд окончен. Прошу покинуть зал заседания.       Леон наконец вздохнул спокойно.       Корпорация «Амбрелла» перестала существовать неделю назад вместе с Аннет Биркин, которую удалось задержать в аэропорту с двумя билетами до Берлина. Второй билет, предположительно, был для Уильяма Биркина, который на эту встречу явиться никак не мог, ведь находился… в раккунском департаменте полиции на допросе. Иронично.       В общей сложности судам всей страны пришлось рассмотреть более четырех тысяч дел, начиная от самых незначительных — обслуживающий персонал «Амбрелла», — заканчивая самыми серьезными — главные участники экспериментов над людьми и те, кто выдвигал идеи для опытов — такие как Аннет.       Лечебница Маунт Мэссив была закрыта. На этот раз навсегда. Весь город скорбел по людям, поневоле ставших подопытными кроликами; по родным, которым было назначено лечение, возможно, совершенно ненужное, как было с Майлзом Апшером.              Наступило самое настоящее затишье. Теперь не нужно было возиться, выискивая всех возможных сотрудников корпорации; Вейлон, с помощью Клэр, восстановил файлы в базе данных на «Амбрелла» и Маунт-Мэссив; вся пятерка друзей-коллег вновь спокойно захаживала друг к другу в гости, как это было на днях, когда капитан-Сергей-Тиран-хозяин апартаментов в одном лице, устроил генеральную уборку жилища, Эдди с Вейлоном сообщили об этом Леону, а тот в свою очередь позвал Аду. Сложная Санта-Барбара этих приглашенческих на уборку отношений закончилась благополучно.       В отделе ничего вызывающего не происходило, все дела решались с долей аристократического прагматизма (лениво, но быстро). На проверку прошло всего три месяца (?!), как парень устроился в отдел, и всё это время он посвящал только работе (если попивание чая вместе с Сергеем, Адой, Эдди и Вейлоном можно считать работой) и, немножко, своему коту. Леон подумывал заняться уже своей личной жизнью. Вторая главная роль уходила леоновскому начальнику, Сергею Глускину, который уже успел выразить свою точку зрения на этот счет (и не один раз), хотя Леон не сразу распознал в странных символах-жестах-взглядах прямого к нему отношения (короче, ему в любви признались, а он не заметил), но собирался в скором времени изменить перевес в свою пользу, сделав неразговорчивого (в прямом смысле слова) Сергея своей парой.       Вот тут начиналось самое сложное и нелогичное. В отличие от своих подчиненных, Сергей свободным временем похвастаться не мог: бумажная волокита поглотила его целиком и полностью, несмотря на высокий рост капитана. Встретить его, замученного и уставшего, можно было на кухне, где он, заправившись неприличной дозой кофеина, отсиживался, уронив голову на стол. В такие моменты туда старался никто не заходить, но только из уважения к своему начальнику — чтобы не потревожить в минуты спокойствия и ничегонеделания, — ведь пунктуальный Тиран сам заставит себя встать и пойти дальше работать. Это пугало и восхищало одновременно, но никто ничего не говорил, предпочитая наблюдать издалека.       — Помощь не нужна? — постучавшись, зашел в кабинет Сергея Леон. Стопка бумаг на краю стола опасно накренилась, но капитан резво придавил её ладонью к столу, не давая совершить свой последний прыжок. Вздохнул, как бы говоря: «Мне уже ничего не поможет».       — Ада выгнала меня, сказав, что пользы от меня сейчас все равно никакой, раз дела нет, и ушла на обед.       — Сейчас обед? — глазами удивился Сергей и посмотрел на наручные часы.       — Ага. Не собираешься перекусить?       Капитан ничего не ответил, но посидев пару секунд, прислушиваясь к себе, встал. Нужно было поесть.              Ситуация была самая что ни на есть глупая, даже бредовая. Они сытно пообедали, вновь прерываясь на глупые разговоры, а когда уже собирались вернуться в участок, Леон решил взять кофе на вынос. Отсюда события ведут нас к размышления о человеческой неловкости и о том, как важно иметь запасную одежду.       Леон, покидая излюбленную кофейню, располагавшуюся через пару магазинов от семейного ресторанчика, в котором они с капитаном отобедали, задумался и врезался в такого же задумчивого подростка, намеревавшегося в кофейню зайти. Стаканчик кофе, в котором было не много не мало 300 миллилитров, одним движением освободил себя от своего содержимого, одарив им форму Леона от самой горловины до живота, чудом не уходя ниже — на брюки. Сергей, безмолвно наблюдавший сие действие у входа, угрюмо поджал брови, выслушивая извинения какого-то подростка, благодаря которому Леону теперь не было суждено выпить этот стакан кофе.       Они смешно расходятся, когда Леон отмахивается с улыбкой, говоря, что все в норме.       Только когда они с Сергеем оказываются не обременены чужим присутствием, Леон произносит:       — Да, это было горячо. В буквальном смысле.       Капитан обеспокоено приоткрывает рот, но его останавливают:       — Я не обжегся: зимняя форма достаточно плотная, но, думаю, нужно поскорее попасть в участок, чтобы кофе не застыл прямо на мне.       Сергей дёргает головой, и они уже на всех парах идут в участок. Леон лишь успевает прибавлять шаг, чтобы не отстать.       — Я слышала, у нас где-то есть стиральная машина, — говорит Ада, оглядывая Леона с тёмным пятном на форме.       — Да? Это было бы круто. Не знаешь, где она?       Ада хмурит брови и пожимает плечами. Сергей, положив ладонь на плечо парня для привлечения внимания, указал в сторону кухни.       — Там? — капитан кивнул. — Тогда я закину туда верх и похожу пока только в футболке, — Леон расстегнул форму и уставился на майку, которую надел под низ, — которая тоже превратилась в шедевр современного искусства, — кофейное пятно растеклось по белой ткани, будто насмехаясь над парнем. — У меня даже сменки нет, — устало выдохнул Леон.       Сергей, пару секунд подумав, указал на себя.       — Что? У тебя есть одежда?       Кивок.       — Ты меня просто спасешь, — выдохнул парень, улыбаясь.       Сердце Сергея тихо ускорило темп, но вида он, конечно же, не подал.       Сергей внимательно рассматривал вытащенный из кабинки джемпер на наличие катышек, пятен или других непривлекательных деталей. Таковых обнаружено не было, и капитан смог спокойно выдохнуть, протягивая вещь ожидающему её Леону. Светло-серый джемпер с вышитым красным тигром — шутка Вейлона, когда он не смог придумать, что подарить Сергею. То ли это был день рождения, то ли Новый Год, но, если быть честным, джемпер так и не был ни разу надет, и все ещё хранил в себе невинность непорочность чистоту только купленной вещи.       Леон непривередливо оглядел джемпер, что-то пробубнил себе под нос и ещё раз поблагодарил капитана, начиная раздеваться. Сергей сначала глупо стоял, пялясь на парня, и только когда тот взялся за края своей майки и из-под неё появился накаченный пресс, удосужился стыдливо отвести взгляд.       — Аха, аха… Ахахаха! — Сергей, озадаченный внезапным хохотом Леона, повернулся к нему, одевшему джемпер. — Нет, я примерно представлял… Что у нас габариты разные, но чтоб настолько!       Капитана глобальность проблемы… впечатлила. Да, это было самое правильное слово, которым можно было описать водоворот чувств из смущения, очарования, веселья, недоумения, восхищения, легкого умиления и любви.       Ворот, который должен достаточно плотно окольцовывать шею, был свободен: туда могла поместиться ещё одна шея Леона; рукава уже были подвернуты парнем раза на три, но все равно из-под них только-только начинали проглядывать кисти рук; сам джемпер был длинным и стремился достать колени Леона (у него, конечно, это не получалось, ведь Лео не настолько мал, но попытка была засчитана). Самое смешное, что будь джемпер на десяток размеров меньше, то был бы парню очень к лицу. Даже странный аляписто красный тигр на боку выглядел презентабельно, хотя Сергей ни разу не надел эту вещь именно из-за вышитого на ней животного.       — Я выгляжу в этом о-очень странно, — сообщил Леон, пытаясь заправить джемпер в штаны, но это выглядело ещё хуже, поэтому он оставил как есть. — Но мне нравится. Пойду закину форму в стирку, ладно?       Парень ушел, а Сергей, проверив состояние своего сердца через прощупывание грудной клетки, окрыленный вернулся на свое рабочее место. А через пять минут получил сообщение от Вейлона. Дословно: «Иди к Лео. СРОЧНО». И он пошел.       Сергей взволнованно пробирался через столы и людей, не понимая, что могло произойти за столь короткий промежуток времени.       Все было в порядке: Ада и Леон тихо о чем-то перешептывались между собой, стоя около своих столов, Эдди в паре метров от них натягивал улыбку, а Вейлон выхаживал туда-сюда с какой-то аппаратурой в руках и, кажется, матерился на каком-то языке. Предположительно, на латыни. О существовании других мертвых языков Сергей предпочитал не задумываться.       — Что произошло? — показал Сергей Леону заранее приготовленную страницу блокнота.       — Я не знаю, — пожал плечами парень. Джемпер опасно покосился, оголяя ключицы. — Вейлон ждал у нашего рабочего места, когда я вернулся, — он кивнул на Аду, — а увидев меня, как-то странно вскрикнул и убежал. А вернулся уже с фотоаппаратом в руках.       Капитан, присмотревшись, заметил, что программист и правда держал в руках простенькую камеру. Вот только ответов это не прибавило. Даже наоборот.       — После случая с фотоальбомом, — вмешался веселый Эдди, — Вейлон загорелся идеей фотографии. Даже фотик купил и таскает его с собой везде, — Сергей поежился, предчувствие у него было не слишком хорошее. — Боюсь, он решил пополнить альбом своими коллегами.       — Звучит, как угроза, — нервно смеется Леон, поправляя горло джемпера.       Это была самая запоминающаяся фотосессия, устроенная самими работниками раккунского департамента полиции. Вейлон настолько вошел в роль фотографа, что выдавал самые странные, но в то же время самые очаровательные снимки. Участвовали все, даже те, кто просто проходил мимо, пытаясь передать отчет своему начальнику, или подойти к автомату с кофе.       Если некоторые сначала побаивались вставать с рабочих мест, не рискуя получить выговор, то вскоре, когда сам Тиран начал неумело появляться в фокусе камеры, народу с каждым снимком становилось все больше. Многие заметили, как изменился капитан: стал человечнее и «общительнее»; отношение к начальнику быстро поменялось, когда он сделал пару фоток в обнимку с Леоном. Сразу выстроилась очередь из желающих такую же фотку. Особенно позабавила сотрудница высотой всего в пять с половиной фута: разница в росте была столь большой, что девушка буквально «дышала в пупок» капитану. Эдди хотел пошло пошутить, мол «на колени вставать не придется, чтоб отсосать», но, заметив взгляд Леона, тактично промолчал. Самый умный его поступок за этот день.       В общем: все сотрудники получили забавный фотосет, прилив хорошего настроения и повод посмотреть на Тирана с другого угла.              Леон, вслушивающийся в чужие веселые разговоры, не сразу замечает, что Ада собирается домой.       — Ты уже все? — интересуется он. — Спешишь куда-то?       — Ну, в каком-то смысле, — неопределенно пожав плечами, она проверила что-то в телефоне. — Встречаюсь с Клэр.       — Да? — удивился парень и откинулся на спинку стула. — Когда вы успели так сблизиться?       Ада загадочно улыбается, закидывая сумку на плечо:       — Все-то тебе расскажи, Лео. Лучше своими отношениями займись.       И оставляет своего напарника одного, пока тот открывает и закрывает рот, не зная, что сказать. Вот девчонки!..       Минутная стрелка причудливо указывает на конец рабочего дня и потихоньку народ расходится, заканчивая сдавать отчеты, документацию. Кто-то остается на дежурстве, кто-то, как Леон, ждет определенного часа, чтобы покинуть свое место и отправиться домой.       Леон зябко разворачивает ранее завернутые рукава капитанского джемпера, смотря, как кисти рук медленно скрываются за плотной тканью.       За окном уже совсем темно: только уличные фонари оранжевыми звездочками рассеивают ночь.       В кабинете Сергея гаснет свет. Леон встает со своего места.       Они выходят вместе, после того, как капитану возвращают его джемпер, а парень переодевается в свою одежду, чувствуя её отчужденную прохладу. Хочется попросить вещь с красным вышитым тигром обратно.              Сергей чертит жест пальцами после прощания, и улыбка на лице Леона растворяется, он опускает подбородок и смотрит на капитана исподлобья серьезно, задумчиво. Всё заготовленные варианты лжи и уверток сходят на нет, голова Сергея просто выбросила их в рядом стоящее мусорное ведро, оставляя два слова из двенадцати букв: «Ты напортачил».       — Я знаю, — сообщает Леон монотонно, подходя совсем близко: между ними сантиметров тридцать, не больше. Смотрит в сторону, выдыхая облако быстро растворяющегося в воздухе конденсата. Зима наступает. — Ты уже больше месяца повторяешь этот жест, никак не сообщая его значение. — Леон трёт руки: кончики пальцев замерзли. — Ну, я тоже. Как там, — он повторяет жест, и, если бы они не стояли на улице, Сергей сказал бы, что щеки и нос парня красные не от холода, а от смущения. У него самого все лицо покалывает. — Люблю тебя. Это если по-человечески, — шмыгает носом. — Будешь встречаться со мной? — в ответ — тишина.       На нос что-то холодно приземляется, Леон поднимает голову, и на лицо начинают падать освежающие снежинки.       — Я вообще-то ждал, когда ты сам предложишь. Встречаться, я имею ввиду, — снова шмыгает Леон, пока Сергей на него глупо таращится, не веря своим ушам. — Но это все не происходило, а у меня, знаешь ли, терпение не ангельское. Ну так что?       Капитан смотрит, как Леон дышит себе на пальцы, пытаясь их отогреть, и его где-то перемыкает. Он самый, черт возьми, счастливый человек на всей Земле! То, что он испытывает сейчас — лучшее, что случалось с ним в его недолгой (ему сорок два, но планирует он прожить минимум до ста) жизни! Если это сон, то он совсем не хочет просыпаться! Скорее в кому выпадет, чтобы продлить это мгновение!       — Ау? — тормошит его Леон за рукав пальто. — Всё в порядке? — он обеспокоенно заглядывает в каждый из зрачков капитана. — Ты не откликался.       Сергея хватает лишь на:       — Леон!       Парень усмехается, смешно потирая нос:       — Это значит «да»?       Это значит: «я буду с тобой, даже если ты возненавидишь меня; буду защищать от любого, кто посмеет тебе навредить, тем более, если вредителем буду я сам; буду дышать, пока дышишь ты; посвящу всего себя лишь тебе. До самой смерти и после неё». Но если это все умещается в простое «да», то… Да, черт возьми!       Сергей так смотрит, что Леону даже переспрашивать не надо, чтобы узнать ответ:       — Ну, вот и отлично, — улыбается. — Но в спальню я тебя пока не потащу: правило трех свиданий. Хочется сначала за тобой поухаживать, — и, видя изумление на лице Сергея, начинает так заразительно хохотать, что у капитана против воли натягиваются мимические мышцы. — Ох, — замирает Леон, — какая красивая улыбка.       И пусть Сергей смущен, пусть ему стыдно, но улыбка с его лица не сходит. Поухаживать. За ним. Это же просто ужасно. Как Леону это вообще в голову пришло?       — Я по-онял, — тянет Леон с деланным недовольством, — это ты надо мной смеёшься. Вот посмотрю я на тебя, когда я скажу, что все! Никакого интима до свадьбы!       Капитан тихонько успокаивается, анализируя слова парня. И не то на него так влияет факт, что Леон не осмелился сказать слово «секс», не то «свадьба» из уст парня вылетела слишком уж приглашающе, но Сергей притянул его к себе, крепко обнимая, думая лишь о том, что никогда не сможет отпустить от себя человека, перевернувшего его жизнь кверх дном, да так легко, будто это само собой разумеющееся.       Рядом с Леоном у него уже никогда не наступят «дерьмовые дни»; на собственные шрамы ему плевать, если Леон не обращает на них внимания; немота совсем не мешает, если тебя понимают по глазам; русское имя не так плохо, ведь Леон произносит его по-особенному; а кличка «Тиран» — уже не более, чем шутка.       Главное, чтобы Леон был неподалеку, а все остальное — временное. Их мелодия только набирает обороты, ведь знаете: в крещендо нет никакого веселья, если сразу начать с верхних нот.