Утро моих глаз

Геля была благодарна Андрею за его… благоразумие? Тактичность? Словом, за все проявленные в её отношении высокие чувства. Ей хотелось его отблагодарить, вознаградить его ожидание. И возможность для этого подворачивалась как раз кстати. Потому что 25 марта — день её совершеннолетия. Она предвкушала вступление в пору полной дееспособности, настоящей взрослости, реальных «отношений». А пока её глупые одноклассницы всё ещё смотрели на неё, как на сошедшую с Олимпа Венеру, ведающую все сакраментальные законы любви божеской и человеческой. А она всё загадочно молчала и улыбалась, чуть краснея, вспоминая, как Андрей прижимал её к себе и гладил по волосам. *** На Масленичной неделе они до отвала наелись блинов. Геля ничего не могла с собой поделать: слишком любила блины со сгущенкой. Тем более в исполнении Андрея они были непередаваемо вкусными. Она шутливо называла его «хозяюшкой» (очень уж шёл ему клетчатый фартук) и непрестанно хохотала, а он наигранно ворчал и пытался испачкать мукой. Пока они валялись на диване, Андрей перебирал пряди её волос, на которые падали закатные лучи. Геля что-то говорила про экзамены и выпускной, которые молниеносно приближаются. Что она до сих пор ничего не выбрала, но думает сдавать обществознание… — Знаешь, нужно тебя сфотографировать, — он вдруг совершенно не к месту перебил её. — Ну, в студии или, может, здесь, когда свет хороший будет. Мне кажется, ты просто идеально фотогенична. Но если и нет… Мой объектив творит чудеса. *** Шёлковая блузка и юбка в клетку, локоны ниспадают мягкими волнами. Геля не часто накручивала волосы, но, когда всё же доводилось, она старалась всё сделать идеально. И в итоге получалось настоящее произведение искусства. — Ну просто леди Годива… — не мог налюбоваться Андрей. К слову, он показал себя настоящим профессионалом. Выбрал «золотой час», от белёной стены отодвинул диван (всё же решили снимать дома), купил белых орхидей, нашёл для них идеальные высокие вазы. По всем признакам композиция выходила волшебной. Приходило на ум слово «нежность». А ещё «белизна» и «чистота». Легчайшие лепестки обрамляли юное лицо Ангелины и её грациозную шею, делая её похожей на нимфу. Она слегка покусывала губы, от чего они наливались кровью и этот естественный алый оттенок оживлял её благородную бледность. — Сядь вот так, вполоборота. Да, хорошо. Чуть наклони голову, а взгляд отведи. Отлично… — давал технические команды Андрей, а сам беспрестанно щёлкал зеркалкой. — Теперь обернись. Ага. Рот чуть приоткрой, коснись пальцами прядей у лба… Божественно. Дело оставалось за обработкой и фильтрами. Андрей обещал скинуть лучшие кадры в течение недели. Геля ждала с нетерпением. Очень хотелось закинуть фотки в инстаграм. Поставить нужные хештеги, а там… Мало ли, кому они могли понравится. *** Успех фотосессии превзошёл все ожидания. Никогда у Гели не было столько лайков, а прирост подписчиков её просто ошеломлял. В директ писали какие-то незнакомые люди. Причём их предложения не всегда были пристойными. Но она старалась не вникать в эти пошлости. Одноклассники, конечно, взволновались ещё больше, чем незнакомцы, случайно забредшие в её профиль. Осмелевшие мальчишки посвистывали ей вслед, а девчонки сыпали непрекращающимися вопросами. — А кто тебя так сфотографировал? — Поделись контактами фотографа, тебе жалко что ли? — А это дорого? — И прямо без фотошопа так вышло, да? — А это напечатают в каком-то журнале? И только в отсутствие поблизости Гели «прожжённая» Валерка с видом женщины, умудрённой тяжёлой жизнью, едва заметно ухмыляясь, заметила: — Вы что, тупые? Неужели непонятно, что это её хахаль так нафоткал. — Как ты это поняла? — зашушукались все. — «Красота в глазах смотрящего», имбецилы, — глубокомысленно заметила Валерка. Она хотела ещё добавить, что это цитата кого-то известного, но забыла кого, поэтому просто покинула раскудахтавшихся дам. Всеобщее восхищение, несомненно, было Геле приятно. Но больше всего её порадовала реакция Артёма. Он не просто поставил ей лайк. Как-то, когда они пересеклись в коридоре, он прошептал, подмигнув ей: — А ты девушка с секретом, минхерц. *** Геля захотела, чтобы Андрей фотографировал её ещё. Он был совсем не против. — Есть у меня ещё пара идей, как это может выглядеть… — заговорчески произнёс он. И они, недолго думая, воплотили в жизнь ещё несколько образов. Немного дерзкий: в косухе, контрастирующей с её «аристократичной» шевелюрой. И другой, немного двусмысленный: с бантиками в косичках и жвачкой. Пузыри надуваются, пузыри лопаются, а то, что остаётся на губах производит неоднозначное впечатление. — Слегка пошловато… — заметила мама. — Но красиво. Геля показывала ей все фотографии, которые собиралась выкладывать. В какой-то мере она даже гордилась прогрессивностью взглядов родителей. Но всякая широта взглядов чем-то, да ограничена. Про Андрея она не говорила. Отмахивалась лишь, упоминая, что есть кто-то. А между тем «кто-то» был очень взволнован её предстоящим днём рождения. Он даже предлагал отметить восемнадцатилетие в его компании, но Геля, памятуя заветы Валерки, категорически отказалась. Но не из вредности или расчёта, нет. Просто ей хотелось разделить последний день детства с семьёй. *** А уж потом, в выходные, уже совершеннолетняя Ангелина совершенно по-взрослому готовилась к решающей встрече. Она знала. Она ждала. Она была готова. Уже более осознанно проделала все те нехитрые действия, которые посчитала необходимыми ещё в тот, «пробный» раз. Было не страшно, но волнительно. Она предвкушала что-то… Новое. Ждала, что откроется некая дверь, за которой тайна, сокрытая от неё до поры. Потом она трясла головой и говорила сама себе, что слишком романтизирует простой биологический процесс. А потом сама над собой смеялась. Если его не романтизировать — смысл этим заниматься? *** Она уверяла себя, что всё в порядке. Вот он пригласил её, дарит подарок (прекрасные серёжки, между прочим). Вот они смеются и дурачатся. Танцуют под «Twist And Shout». Обнимаются. И, наконец, целуются. Раньше бы на этом всё закончилось, но теперь… Теперь ей хочется продолжения. Действительно хочется… Андрей увлёк её в спальню. Он выдыхал ей в ухо «Ангелина…». Лучшее имя на свете. Лучший на свете запах свежести от чистых простыней, медовый запах мимоз, которые стояли на подоконнике. Лучшая на свете щетина, коловшая её щёку. Его сильные, но вместе с тем нежные руки обвивали её плечи, талию. Скользили по спине и бёдрам. Она чувствовала его тело рядом, вдыхала его запах, слушала его дыхание, горела и таяла под его поцелуями, двигалась в такт с ним, всем своим существом открывалась ему навстречу, принимая его приятную тяжесть, впуская в себя его жизнь… После этого она безмятежно гладила его, пока он рассказывал, как она хороша. Благодарила, когда после душа он подавал ей полотенце. Хохотала над его остротами, когда они пили сваренный им кофе на кухне. Ангелина была счастлива. И мысль о том, что это никак не связано с Артёмом, приводила её в некоторое недоумение.