love me right

Глава 6. For life Минсок узнаёт у Чунмёна местонахождение комнаты Чондэ в общежитии второкурсников. “Второй этаж, номер сто пятнадцать. Ты её сразу увидишь, она в самом конце коридора.” Это общежитие значительно отличается от того, в котором теперь живёт Минсок. Ему досталось небольшое, но элитное здание: видимо, там живут только пятикурсники (потому что больше там Минсок никого не видел), а также те, которого директор считает лучшими и достойными такого. А общежитие для всех остальных студентов очень большое, и комнаты тут не одиночные, а на четверых. Чунмён с Крисом и Луханем; Чанёль с Бэкхёном и какими-то третьекурсниками; Чонин и Сехун, как по волшебству, с Исином и Тао. Кёнсу живёт в комнате с Чондэ, и больше у них соседей нет; но До почти не проводит время в комнате, поскольку больше предпочитает подпольное кафе в институте, и его Минсок даже может понять. После последней пары Минсок не идёт в их кафе. Остальные по-прежнему собираются там; интересно, почему? Ведь группы уже не будет. Наверное, для них это уже привычно и гораздо более комфортно, чем общежитие. Но Минсок проходит мимо. Сейчас он направляется к Чондэ. Только зайдя в это большое пятиэтажное здание, Минсок уже теряется. Во-первых, здесь нет ни охранников, ни сумасшедших вахтёрш, никого. Даже дверь открыта. А во вторых, лестницы тут две. Попробуй ещё найти ту, что ведёт в нужное крыло. После минутных раздумий Минсок всё-таки выбирает правую лестницу и поднимается на второй этаж. В этом здание довольно светло и просторно; но в то же время слишком тихо. Где же все эти оглушительные крики и громкие песни под караоке? Весёлая студенческая жизнь. В коридорах пусто и тихо, а все двери закрыты. Похоже, студенты занимаются там до глубокой ночи. Либо же их здесь вообще нет: все гуляют, болтаются где-то. Рассматривая общежитие, Минсок наконец вспоминает, зачем пришёл. Сто пятнадцатая комната. В конце длинного широкого коридора и правда есть какая-то одинокая дверь. Ким проходит к ней и смотрит на номер. Сто пятнадцать. Это комната Чондэ и Кёнсу, только Кёнсу сейчас там нет. Он, как обычно, остался в подпольном кафе. А Чондэ, скорее всего, некуда деваться. Минсок стучится в дверь. Несильно. Пару раз. Но в ответ лишь тишина. Тогда Минсок стучит ещё раз, но уже сильнее и настырней. Снова тишина в ответ. И он стучит ещё более громко и упрямо, до тех пор, пока не услышит хоть какой-то ответ. – Кто там? – наконец раздаётся за дверью раздражённый голос Чондэ. – Ким Минсок, – отвечает Мин, стараясь сохранять спокойствие. После недолгого молчания Чондэ спрашивает сквозь дверь: – Зачем пришёл? – Поговорить, – честно отвечает Минсок. – Поговорить? – Чондэ недоумевает, – зачем тебе говорить со мной? А Минсок и не знает. Он пришёл потому, что ему было интересно. Точнее, он хочет так думать. Просто интересно. Ничего более. Наверное. Ради своего интереса он даже разузнал комнату Чондэ и сразу после пар помчался сюда. А теперь стучится к нему и говорит, что хочет поговорить. О чём ещё поговорить? Зачем вообще ему это надо? Минсок мнётся, но в итоге формулирует вопрос: – Почему ты не пришёл на пары? – Мне было плохо, – бросает Чондэ сходу. – А сейчас? – интересуется Минсок. – Почему ты спрашиваешь? – Эм... – Минсок не знает, что ответить, потому что сам не знает, почему, – ...меня Чунмён попросил узнать. – А если честно? Минсок молчит. Эти переговоры через дверь начинают напрягать. Но просто взять и уйти, так и не удостоверившись, что с Чондэ, Минсок не может. Хотя раньше он мог бы сделать это запросто. Так и не ясно, зачем он вообще пришёл сюда. Никому не ясно. – Слушай, может, впустишь меня? – спрашивает Минсок и надавливает на закрытую напрочь дверь. – Уходи, – резко бросает Чондэ. – Эм, я... – Минсок пытается сформулировать хоть что-то в ответ. – Уйди, Ким Минсок, – повторяет Чондэ твёрдо. Хоть Минсок и не видит его сквозь дверь, он может предложить, что Чондэ разговаривает не стоя. Скорее всего, он лежит. На полу. И говорит очень медленно, вяло и тяжело. Значит, ему всё ещё плохо. – Нет, – отвечает Минсок не очень уверенно. За то короткое время, которое они знакомы, именно Чондэ интересовался Минсоком. А теперь сам же его и прогоняет. Похоже, то вчерашнее событие и вправду задело Чондэ. «Ты меня очень бесишь. Вот возьму и вправду уйду» – Минсок думает. – Я никуда отсюда не уйду, – Минсок говорит. – Проваливай отсюда, Ким Минсок, – очень грубо произносит Чондэ сквозь стену. Этот раздражённый голос Чондэ режет слух. Но именно он заставляет Минсока остаться ещё дольше. Возможно, до тех пор, пока они нормально не поговорят. – Тебе знакомо то чувство, когда люди упрямо пристают к тебе? – спрашивает Минсок с ноткой иронии. – Я уверен, что знакомо. – Ты можешь просто не трогать меня? – спрашивает Чондэ, – я больше не буду приставать к тебе, только пожалуйста, оставь меня одного. – Нет, – Минсок, как обычно, твёрдо стоит на своём, – я отсюда не уйду, пока ты меня не впустишь и мы не поговорим. Слышно, как Чондэ раздражённо вздыхает за дверью и не двигается с места. Хорошо, так значит. Не впустит. Но Минсок всё равно не уходит. Он облакачивается спиной к стене рядом с дверью и медленно скользит вниз, пока не приземляется на ноги. Мысленно говорит себе скорее отсюда убираться, также, как и Чондэ отговаривал себя следить за ним, спасать целых два, если не больше, раза, и в целом обращать хоть какое-то внимание на этого новенького. И действует Минсок, как и Чондэ, вопреки своим мыслям – остаётся ждать под дверью Чондэ. Независимо от того, сколько придётся ждать. Он никуда не торопится. Время течёт очень медленно. Минсок перебирает в голове каждую минуту, каждую секунду. В конце концов окружение начинает утомлять. Солнечные лучи, проходящие сквозь окно, передвигаются в потолка по стене на пол и достигают ног Кима. Становится очень скучно. Так скучно, что хочется невольно закрыть глаза. Именно это Минсок и делает. Закрывает глаза, оставляет свои мысли где-то далеко. И невольно засыпает. *** На улице уже по-весеннему стемнело. Сгустились мягкие апрельские сумерки. Минуя час пик, сотни студентов возвращаются в свои общежития или собственные дома. Но никого из них не волнует спящий на полу у самой последней двери коридора человек по имени Ким Минсок. Кто-то считает его странным и опасается, кто-то смеется, но в целом никто не пытается его разбудить. Поэтому Минсок просто мирно и спокойно спит себе под дверью Чондэ. Тем временем наступает почти десять часов вечера. Чондэ наконец решает выйти из своей комнаты. Просто так, немного пройтись по коридору и обратно. Нельзя же весь день без сил лежать на полу в четырёх стенах, надо немного походить. Чондэ приоткрывает дверь и оглядывает мельком коридор, чтобы убедиться, что людей нет. Затем он выходит из комнаты и его взгляд устремляется на стену около двери. А потом и на спящего Минсока. Только один вопрос. Какого чёрта? Почему он тут спит? И давно ли? С тех пор, как Чондэ его прогнал? Хотя он действительно не слышал удаляющихся шагов Минсока, но не придал этому особого значения. Минсок никуда и не уходил. Он всё это время ждал под дверью. Это уже слишком. Чондэ наклоняется к Минсоку и осторожно прикасается к плечу. – Эй, Ким Минсок, – говорит он, стараясь скрыть удивление в своём голосе, – проснись, Ким Минсок. Чондэ напрасно теребит Минсока за плечи, потому что тот всё равно не просыпается. Тогда Чондэ трясёт его немного сильнее и говорит громче. – Минсок, проснись! Минсок, наконец, медленно раскрывает свои глаза. Яркий свет коридорной лампы сразу бросается в глаза. Мин, всё ещё не до конца понимая, где и когда он проснулся, невозмутимо вытягивается и зевает. Затем видит удивлённого Чондэ, крепко сжимающего его плечо. Осознав, что происходит, Минсок сразу отстраняется, и в его глазах читается неловкость. – Эм, Чондэ... – пытается что-то сказать, – это не то, что ты подумал... – Ты заснул под моей дверью? – просто спрашивает Ким напрямую. – Нет, – отвечает Минсок, стараясь сохранять своё спокойное и серьёзное лицо, – ну, точнее, да. Они неловко смотрят друг другу в глаза и молчат, не зная, что сказать. Минсок осознает, как глупо всё вышло, и он просто взял и заснул под дверью, как собачка, которую не впустили в дом; а Чондэ не понимает, зачем вообще всё это, и зачем Мин пришёл его проведать и был настолько настойчив, что не ушёл даже после того, как тот его прогнал. – Ты... Эм... – у Чондэ глаза растерянно бегают, но в итоге он вздыхает и выпрямляется, – вставай давай. Он тянет Минсока за руку вверх и тот поднимается. Когда их глаза оказываются почти на одном уровне, Мин первым отводит взгляд в пол. – Я... Это случайно... – он нервничает и пытается найти какие-то нужные слова в голове, – меня Чунмён послал... – Пошли, – Чондэ хватает его за руку и тянет в комнату, и кажется, он полностью игнорирует эту растерянность Минсока. Они проходят в комнату и Чондэ крепко захлопывает за собой дверь. Самое первое, что бросается Минсоку в глаза – это абсолютнейший хаос в комнате. Повсюду разбросаны вещи, одежда, книги, упаковки от еды. Стол завален книгами и тетрадями без единого свободного просвета. Из двух кроватей только одна приведена в полный порядок; вторая, вероятно, принадлежащая Чондэ, вся измята, а одеяло вообще валяется на полу. – Что это такое?! – Минсок останавливается. – Моя комната, – ухмыляется Чондэ. – Я не про это, – Минсок круглыми глазами осматривает каждый уголочек комнаты, – что за беспорядок? – А, ты про это... – Чондэ проходит вперёд и останавливается в самом центре комнаты, – наверное, я должен ответить, что это творческий беспорядок или типа того... Он наклоняется и лениво поднимает одеяло на кровать. Минсок аккуратно ступает по полу, стараясь ни на что не наступить случайно. – ...Но это всего лишь беспорядок, – продолжает Чондэ, – потому что я запустил всё это. – А как же Кёнсу? – спрашивает Минсок, – он тут не убирается? – А, так он сегодня ещё не заходил, – отвечает Чондэ. – В смысле?! – Мин опять округляет глаза и таращится на Чондэ, – это всё за один день?! Чондэ в ответ неловко смеётся и поправляет волосы. Он одет в обычную серую футболку и чёрные шорты. Выглядит так по-домашнему. В таком образе Чондэ нравится Минсоку больше, чем в официальной институтской форме. Так уютно и... мило. – Ну, пошли, – говорит Чондэ и проходит в маленькую полукомнатку. Включает в ней свет. Минсок видит там небольшой кухонный стол и чайник, который Чондэ ставит на огонь. – Я сюда не чай пить пришёл, – сразу предупреждает он. – Ты же весь день у меня под дверью пролежал, – бросает Чондэ и на Мина даже не смотрит, – тебе надо поесть. – Сам-то чем питался? – Мин смотрит под ноги, на вскрытые упаковки еды, – Рамёном? – Уж лучше такое питание, чем никакое, –справедливо замечает Чондэ, пока достаёт из полки две белые чашки. Минсок оборачивается, чтобы ещё раз рассмотреть комнату. В его голове уже разрабатывается целый план, как провести уборку: заправить, как следует, кровать, выкинуть мусор, разбирать вещи на столе, повесить всю одежду в шкаф... – Чего задумался? – вдруг спрашивает Чондэ. – Хочу убраться, – произносит Минсок, не отрывая взгляда от комнаты, как зачарованный. Чондэ в ответ мило и тихо смеётся, гремя своими чашками. – Я понимаю, что ты любишь наводить порядок, но позволь мне сделать это самому, – улыбается Чондэ и садится за стол, – лучше иди сюда. Когда Минсок оборачивается, он замечает кое-что. Чондэ надел очки. Круглые большие очки. И это выглядит невероятно... мило? Нет, нет. Как может Минсок считать Чондэ милым? И всё же уютный домашний образ Чондэ становится абсолютно завершённым. Минсок мысленно отряхивает голову от ненужных мыслей, которые так и лезут в голову. Садится за стол. Рассматривает почти кипящий чайник; аккуратные узорчатые белые кружки; шоколадные конфеты в красивых фиолетовых фантиках на блюдце. Есть не хочется. Хочется просто выпить чего-нибудь крепкого, но не кофе. Когда чайник наконец кипит, Чондэ наливает горячий чай Минсоку и себе; затем выдвигает блюдце с шоколадными конфетами в центр стола. Ароматный медовый чай пахнет очень вкусно. Но Минсок не может сосредоточится на всём этом. Наверное, потому, что Чондэ сейчас пристально пялится на него сквозь свои очки. – Ну, говори, зачем пришёл, – произносит он вдруг. – Я уже говорил, – отвечает Минсок и разворачивает конфетку, – чтобы убедиться, всё ли с тобой нормально. – Ну и как, убедился? – спрашивает Чондэ. – Нет, – честно говорит Мин, – с тобой явно не всё нормально. – С тобой тоже, – Чондэ осторожно отхлёбывает из кружки горячий чай. Они спокойно сидят за столом в компании друг друга. Только Минсок, Чондэ и кухонный стол. Чай очень горячий и Минсок не может его пить, поэтому пока и не притрагивается к кружке, в то время как Чондэ выпил уже почти половину. – Почему это так важно для тебя? – спрашивает Минсок. – Что? – Группа. Ну а для кого мечта детства, которая была уже на полпути к воплощению, будет не важна? Разве что для кого-то, кто сдался. Но Чондэ не такой. Он никогда не сдавался и шёл до конца. – Это моя мечта, – отвечает Чондэ. – Да-да, я это уже слышал. – Ты не понимаешь, Минсок, – Чондэ скрещивает руки на своей груди, – музыка — моё всё. Минсок смотрит на Чондэ и не может оторваться. В нём блеснул какой-то огонёк. Наверное, потому что он заговорил о мечте. И сейчас Чондэ выглядит таким ужасно милым и беззащитным, сидя здесь в домашней одежде с кружкой чая и разгововаривая о том, как любит музыку. Где же тот пафосный крутой парень, звезда всея института? Он просто испарился, и остался только такой вот, добрый и хрупкий, Ким Чондэ. – Тогда зачем тебе обязательно создавать группу? – Минсок кладёт руки на стол, – ты же можешь быть и соло. – Именно так я и думал, пока не встретил тех парней, – улыбается Чондэ, – они меня изменили. Я хотел заниматься музыкой именно с ними, поэтому и предложил создать группу. – То есть это была твоя идея?! – Минсок удивляется. – Да, а ты думал Чунмёна? – Чондэ смеётся. Минсок поджимает ноги. Всё это время инициатором группы был Чондэ, а не Чунмён, как ему казалось. И это так странно. Чондэ действительно не выглядел так, кому это нужно больше всех. – Я даже сценическое имя себя придумал, – продолжает Чондэ, – Чен. – Чен? – Да, а Чунмён был бы Сухо, – Чондэ грустно улыбается и смотрит в пол, – а Ифань Крисом. Чондэ вздыхает. У Минсока что-то в груди сильно бьётся. Сердце неспокойно. Но почему? Чондэ жалко? Нет, жалость – обманчивое чувство. Просто, наверное, имена понравились. Не более. У Чондэ на душе сейчас всё совсем не так. Он всё ещё помнит, как влюбился в Минсока. Стоял в парке и думал, как безнёжно влюблён. В парня. Хотя прежде не приходилось о таком даже и думать. И сейчас этот Минсок сам к нему пришёл. Никто его не просил, что бы он так не говорил про Чунмёна. Просто пришёл проведать Чондэ. Интересно, почему? Ведь мог и не приходить. Чондэ-то знает, как Минсок его не любит. Даже после того, как он ему помог с ногой, спас от машины и какого-то гопника, потом ещё купил книгу по астрономии и целую неделю они вместе работали над песней. Точно. Наверное, Минсок пришёл в знак благодарности. Или совесть давить начала. Просто сделал то, что в обычном обществе называют «хорошим поступком». И ничего более. Он же наверняка пришёл сюда не ради Чондэ, да? – Я тоже хочу сценическое имя, – говорит вдруг Минсок, вырывая Чондэ из мыслей. Чондэ прочищает горло. Зря он обо всём этом вспомнил. И зря пригласил на чай в свою комнату. Надо было просто прогнать и всё. А теперь он сидит напротив парня, в которого, чёрт возьми, влюбился. – Давай придумаем мне сценическое имя, – настойчиво продолжает Минсок. Похоже, увлёкся. – Так не пойдёт, – Чондэ говорит деловито, – сценические имена доступны только тем, кто выступает на сцене. – Тогда давай выступать на сцене, – невозмутимо произносит Минсок. – Что? – Давай создадим дуэт. Минсок очень хочет разнообразить чем-то свою жизнь. И он предлагает дуэт только ради этого. Совсем не из-за Чондэ. Нет. Не потому что он хочет, чтобы мечта Чондэ исполнилось. Вовсе нет. Наверное. По крайней мере, он хочет так думать. – А как же директор? – спрашивает Чондэ, – он же запретил тебе участвовать в группе. – Во-первых, он сказал про институтскую группу, а не внеинститутскую, – подмечает Минсок, напоминая Чондэ о его собственных словах, – а во-вторых, это даже не группа. Это дуэт. Чондэ, после недолгого удивления, как-то даже легонько улыбается. Переводит взгляд в пол. Чёрт, Минсок, что ты творишь? – Мне нравится твоя идея, – произносит он. – Правда? – Минсок задумывается, – тогда давай придумаем мне сценическое имя. – Сюмин, – предлагает Чондэ, смотря в пол. – Сюмин? – Минсок не понимает, – что это за странное имя? – Давай ты будешь Сюмин, – слегка улыбается Чондэ, – если до завтра ничего другого не придумаешь. – Хм, ну ладно, – не очень доверительно хмыкает Мин, – откуда ты вообще это взял? – В голову пришло. Они ещё немного сидят, пьют уже остывший чай и едят шоколадные конфетки. Атмосфера тёплая и уютная. Минсок бы хотел остаться тут подольше, если бы не... Если бы не что? Что ему мешает? Гордость? Минсок и Чондэ просто проводят время за столиком, разговаривая о каких-то вещах. Например, вспоминают, как им пришлось вместе придумывать основную часть текста к песне, и они всю неделю только об этом и думали. Песня, песня. А когда, наконец, записали песню, поняли, что получилось довольно неплохо. И мелодия красивая, и звучит отлично. Ну а дополняют идиллию красивые голоса их одногруппников. Если, конечно, можно их так назвать. Скорее, бывшие одногруппники. Чондэ думает, какую бы первую песню им написать для дуэта. Он не жалеет о произошедшем, а смотрит вперёд. Минсок такому только восхищается. И сейчас они не спорят ни о чём, как было, пока они вместе работали над песней: Минсок ругался с Чондэ из-за каждой мелочи, стоило только их мнениями чуть-чуть различаться. Чондэ же принимал это спокойно, потому что просто не мог спорить с Мином. Его каждый день донимали безумные фанатки, но секрет про создание группы Чондэ от них утаил. Минсока очень раздражала его популярность: каждый день признания в любви, приглашения на какие-то закрытые тусовки, центр внимания в любой компании. Именно таких Минсок и не любит. Но Чондэ какой-то... другой. Он открытый, добрый, честный. Совсем не такой, как остальные. Да и Минсок в глазах Чондэ какой-то необычный. Странно всё получается. Оба ловят себя на этих мыслях, и оба не хотят их признавать. Особенно Минсок. Когда время приближается к полуночи, оба парня понимают, что пора расходиться. Но в то же время они этого делать не хотят. Полтора часа пролетели так незаметно. В комнате очень темно, лампа на столе едва освещает несколько метров. А парни и поговорить то ни о чём не успели. Только о всяких мелочах с прошедшей недели. Зато Минсок уже не грубит Чондэ, и не закрывается от него. А Чондэ даже более искренен, чем прежде. Прогресс. Хоть что-то в этом мире меняется. Минсок устало встаёт, вытягивается, зевает. Медленно-медленно начинает идти в сторону двери. Чондэ тоже встаёт, чтобы проводить Минсока. Хотя ему не хочется этого делать. Не хочется, чтобы он уходил. Парень, который появился в их институте меньше месяца назад и сразу привлёк внимание Чондэ, парень, который мастерски выручил команду в спортивной игре и гулял вместе с ним, пусть и от безысходности, парень, в которого Чондэ, чёрт возьми, влюбился вопреки всем своим принципам и здравому смыслу, пришёл к нему сам и не ушёл даже после того, как Чондэ его прогнал, и теперь он должен так просто отпустить его? Просто так взять и дать уйти? Конечно, он бы так и сделал, если бы считал его просто приятелем или даже другом. Но чувства порой неконтролируемы. «Давай, сделай это. Скажи Минсоку, что он тебе нравится. Это твой шанс. “Минсок, мне кажется, ты мне нравишься”. Ничего сложного. Девушкам же ты признавался раньше. Просто сделай это, не медли.» – Эй, Минсок... – Да? – Минсок охотно оборачивается. – Эм, ты... «Нет. Я не могу этого сделать. Это же Минсок. Он не любит таких, как я. Несмотря на то, что я столько раз спасал его, помог с песней, хорошо относился к нему. Кто знает, какая реакция последует. Я не могу ему сказать.» – ...Ты... не боишься идти один? Чондэ мысленно бьёт себя по лицу. Почему просто нельзя взять и сказать. Если тебе нравится человек – так возьми и скажи. Какой будет его реакция – это его дело. Ну почему Чондэ просто не может взять и сделать это. Почему всё так сложно с этим Минсоком? – В каком смысле? – спрашивает Минсок. – Ну, уже довольно темно, и на часах почти полночь, – говорит Чондэ, поражаясь самому себе, – может, мне тебя проводить? Ну, хоть что-то. Могло выйти и глупее. – Проводить? – переспрашивает Минсок, – ну, мне далековато идти. Он переминается с ноги на ногу. Старается тянуть время. На самом деле, Минсок хочет остаться тут, с Чондэ. Он не хочет ночевать один в своей пустой комнате. И даже не подозревает, что Чондэ хочет того же самого. – И вправду далековато, – произносит Чондэ задумчиво, – пока дойдёшь, пока вещи разберёшь, уже и устанешь. – Ага, – вздыхает Минсок, – и выходить не хочется... – Может, останешься? – спрашивает наконец Чондэ. Он озвучивает желание их обоих. Наконец-то. Минсок охотно кивает в ответ. Это именно то, что он хотел услышать. – Ну, тогда устраивайся, – Чондэ сразу улыбается и указывает руками на аккуратно заправленную кровать Кёнсу. – А если Кёнсу придёт? – спрашивает Минсок, приближаясь к свободной кровати, – он же меня за дверь вышвырнет. – Он не придёт, – отвечает Чондэ уверенно, – он либо приходит до десяти вечера, либо вообще не приходит. Должно быть, Чунмён уговорил его дать мне побыть одному и сейчас Кёнсу ночует у него или где-нибудь у Чонина. А что, вовремя, однако. Как удобно получается. Минсок, пока время ещё есть, предлагает навести в комнате порядок. Чондэ соглашается. Они собирают всю разбросанную по углам одежду и аккуратно складывают в шкаф; выбрасывают весь мусор, который только найдут, пока корзина наконец не заполняется до краёв; приводят в порядок все оставшиеся вещи. Минсок делает всё, лишь бы только отвлечься от своих мыслей, которые снова и снова возвращаются к одному только человеку. Находящемуся с ним в одной комнате. А когда ты усердно работаешь – ты на некоторое время можешь забывать, о чём думал. Поэтому Минсок очень хочет перестать думать об этом вездесущем Чондэ хотя бы на некоторое время, и вспомнить о нём только тогда, когда проснётся. Хотя сам же и хотел остаться тут. И сам сюда пришёл. Никто не просил же. Парадокс какой-то. Чондэ же не отгоняет своих мыслей. Он давно это принял. Вопрос совсем в другом. Как об этом сказать? Или может лучше не стоит вообще ничего говорить? И больше никогда не сталкивался с этим Минсоком? Чёрт, и зачем он только пришёл сюда со своей настойчивостью и упрямостью, вломился и в жизнь, и в голову, зачем напомнил о своём существовании? У Чондэ сердце не на месте. Может к чёрту этот дуэт?... – Я пойду в душ, – говорит Чондэ, когда порядок, казалось бы, уже наведён, а на часах уже за полночь, – можешь лечь спать, если хочешь, а можешь подождать своей очереди. – Я ещё не закончил, – сообщает вдруг Минсок, – надо протереть пыль, да и пол тоже. Вы здесь так давно не убирались. – Брось ты это, – улыбается Чондэ, открывая дверь, – утром закончим. Он уходит. Душ в общежитии находится на первом этаже, куда Чондэ и идёт. Минсок остаётся в комнате один. Он обречённо садится на кровать Кёнсу. Отчаянно бьёт по ней рукой со всей силы. Пытается выплеснуть эмоции. Сейчас он сам себя не понимает. И всё из-за Чондэ. Они оба себя не понимают, с тех пор, как появились в жизни друг друга. Потому Минсоку ничего не остаётся, кроме как избавится от этих чувств, переполняют чашу души. Хорошо, что он умеет держать себя в руках. Снова натягивает на лицо этот холодный взгляд. Глубоко вдыхает. Что делать дальше – он не знает, и не представляет даже. Встаёт с кровати, находит на полочке тряпку для пыли. Берёт её в руки. Затем, неожиданно для себя самого, со всей силы швыряет в стену. Очередной выплеск эмоций. Минсок старается глубоко дышать. Потом разберётся со всеми этими мыслями. А сейчас надо вытереть пыль. Сам же сказал. Он подбирает тряпку с пола. Осматривает комнату, все её пыльные полки, выступы, все места, где только есть пыль. Пора приступать. Медленно, осторожно, глубоко дыша, Минсок проводит тряпкой по самой пыльной полке. От её концентрации даже хочется чихнуть, но он сдерживает себя. Затем вытирает пыль везде, где только видит её. Каждая полочка, каждый проём, даже подоконник. И вдруг взгляд Минсока падает на стол. Забитый всякими книгами и тетрадями стол. Точно! Они же ещё не убрались на столе. Надо и тут навести порядок. Минсок откладывает тряпку туда, откуда взял, и устремляется к столу. Первое, что хочется разобрать – это огромная куча из десятков учебников, небрежно сложенных друг на друга. И как их разбирать, спрашивается. Но Минсок долго не думает. Он просто скидывает со стола абсолютно всё. Все вещи, книги, тетради, ручки и чего там только нет – всё с грохотом падает на пол. Шум такой, что если бы кто-то сейчас спал в этой комнате, точно бы проснулся от такого. Минсок ловит себя на мысли, что его веки значительно потяжелели. Но сейчас не до этого. Он наклоняется, чтобы поднять стопку учебников. Подбирает какую-то теорию по музыке в трёх томах, решебник задач (что он тут делает?), пару книг по истории. Аккуратно складывает их в идеально ровную стопочку. Затем понимает остальные учебники и также идеально складывает в ещё две стопки. Всего на столе образуется три идеально ровные и аккуратно сложенные стопки книг. Глаза Минсока сами по себе закрываются. Но он ещё не закончил. Минсок протирает глаза, быстро моргает. Прогоняет сон из глаз. Встряхивает головой. Потом принимается за оставшуюся на полу кучу вещей. Подбирает тетрадки. Их не так много, как учебников. Даже нотные тетрадки есть. Минсок красиво выладывает их на углу стола. Выдыхает. Куча ручек и карандашей всё ещё валяется где-то на полу. Попробуй их найти в такой темноте. Ким наклоняется и замечает, как всё-таки хочется спать. Даже ноги ослабли и слегка подкашиваются. И когда он успел так устать? Неважно, надо закончить. Он подбирает все канцелярские принадлежности, которые нащупывает, с пола. Медленно встаёт. Не зная, куда их деть, ведь никакого стаканчика или чего-то подобного нет, складывает всех на стопку тетрадей. Глаза снова закрываются, веки тяжелеют ещё больше. Ноги не держат. Всё тело очень измотанно, хотя он ничего такого и не делал. Всего лишь в комнате убрался. И то вместе с Чондэ. Может, слишком перенапрягся, когда увлёкся работой. Но это в любом случае лучше, чем постоянно думать о Чондэ. Минсок берёт себя в руки. Впереди ещё пол. Он же такой пыльный и грязный, нельзя это так оставлять. Всё должно просто сиять от чистоты. Поэтому Минсок находит в тёмном углу комнаты швабру и принимается мыть пол. Но спустя пару минут бессмысленного трения по одному и тому же месту ноги вновь подкашиваются, а глаза закрываются сами собой. Кажется, вот-вот и Минсок просто свалится с ног. Швабра падает с грохотом из рук. Минсок слышит, как в комнату входит Чондэ, дверь открывается и закрывается. Перед глазами всё плывёт, а потом и вовсе темнеет. Минсок падает. Последнее, что он замечает – его со спины ловит Чондэ. *** Тёмное апрельское солнце светит Минсоку прямо в глаза, заставляя того так или иначе проснуться. Слышно, как за окном поют птички. Минсок с трудом приоткрывает глаза и прекрасный весенний вид из окна сразу бросается из окна: кристально-чистое голубое небо, ярко зелёные ветви дерева. Мин обнаруживает себя на очень мягкой и удобной кровати. На нём всё ещё вчерашняя одежда. Он скользит взглядом по комнате и видит перед собой заправленную кровать Чондэ. А там, в другой части комнаты, стоит и сам Чондэ. Он стоит спиной, в домашнем лёгком свитере бежевого цвета и джинсах. Что-то готовит за столом. Придя в себя ещё чуть более, Минсок улавливает приятный аромат кофе, распространяющийся по комнате. – Чондэ? – зовёт Минсок зачем-то. Чондэ сразу же оборачивается и встречается с Минсоком глазами. На нём снова надеты те круглые чёрные очки. Невероятно мило. – Доброе утро, Минсок, – улыбается он, и это выходит так ярко, что способно затмить утреннее солнце, которое слепит глаза. – Который час? – Половина седьмого, – улыбается Чондэ и головой кивает в сторону какой-то стены. Минсок переводит туда взгляд и обнаруживает настенные часы. При таком ярком утреннем освещении он может наконец нормально рассмотреть всю комнату. Вчера, в вечернем полумраке, она казалась такой... строгой. Но сейчас комната выглядит довольно уютной и невероятно комфортной. – Ам, Чондэ, – говорит Минсок, – мне на пары пора. – Мне тоже, – замечает Чондэ, подходит к кровати поближе и протягивает руку с кружкой горячего и ароматного кофе, – но сначала кофе. Минсок равнодушно берёт кружку и отпивает чуть-чуть. Это обычный покупной кофе на вкус. Чондэ тоже пьёт его и ходит по комнате туда-сюда босиком, собирая маленькую сумку. Видимо, в институт. Когда Минсок наконец выпивает кофе, он чувствует, как мысли в его голове перемешиваются и спутываются в бессмысленный клубок чего-то совершенно несвязного. Он откладывает кружку, встаёт с кровати. Ищет где-нибудь расчёску. – Как спалось? – вдруг спрашивает Чондэ, по-прежнему роясь в своей сумке. – Обычно, – отвечает Минсок, – не подскажешь, где расчёска? – Конечно, держи, – Чондэ достаёт откуда-то из шкафчика рядом расчёску и с улыбкой протягивает Минсоку, – кровать не слишком твёрдая? – Да нет, – отвечает Минсок и берёт расчёску, а затем принимается расчёсывать беспорядок на своей голове, – спасибо. – Похоже, ты вчера очень устал, – говорит Чондэ, смотря просто на Минсока, – мне пришлось уложить тебя прямо в форме. Минсок ничего на это не отвечает и на Чондэ даже не смотрит. Подходит к овальному настенному зеркалу и рассматривает своё отражение. В какую-то секунду он не узнает собственного выражения глаз; они какие-то... не такие. Словно он очень хорошо спал и наконец-то выспался за эти несколько месяцев. Или в его глазах просто появился какой-то блеск. Но Мин старается не заострять на этом внимания. – Готов? – спрашивает Чондэ, надевая на плечо сумку и ступая к двери. – Ага, – отвечает Минсок и следует за ним. Они покидают здание общежития и направляются в институт. По дороге Минсок, как обычно, рассматривает весенние пейзажи, стараясь ни о чём другом больше не думать, и даже не додумываться. Чондэ смотрит то под ноги, то вперёд на дорогу. Оба молчат. И в этой тишине им очень даже приятно идти. Только Чондэ опять замечает, что специально идёт к Минсоку слишком близко. Неосознанно. Как будто его притянуло магнитом, а осознал он это только сейчас. В следующую же секунду Чондэ неловко отстраняется чуть ли не на метр в сторону, а Минсок ничего этого даже не замечает. Наконец они приходят к институту. Строгое здание выглядит таким печальным и тоскливым в столь солнечный и тёплый день. Да уж, не каждому захочется тратить такой драгоценный день на какой-то институт. Но Минсок и Чондэ обречённо оставляют улицу позади и заходят в здание. На самом пороге их встречает угрюмая вахтёрша, взгляд которой так и прожигает насквозь. Повесив куртки, парни направляются в коридор. – Я тебя провожу? – улыбается Чондэ Минсоку. – Как хочешь, – тот безразлично пожимает плечами в ответ. В итоге они направляются к Минсоку в аудиторию. Но, приоткрыв дверь, Ким сразу не заходит внутрь, а лишь просовывает голову. Выискивает взглядом Чунмёна и остальных. Чондэ, видя, чем тот занимается, следует его примеру и тоже заглядывает в аудиторию. Они видят Чунмёна, сидящего, по обыкновению, на последнем ряду. Его лицо очень мрачное; и сам он – какой-то мрачный. Просто сидит и смотрит куда-то. Такой грустный. – Чунмён какой-то печальный, – замечает Минсок себе под нос. – Да уж, – вздыхает Чондэ, – но это пройдёт дня через два, я тебя уверяю. Чунмёну нужно время немного подумать, я хорошо знаю его. Недалеко от Чунмёна сидит Крис. Они рядом, но всё же не вместе. Похоже на то, что Крис испытывает вину за случившееся. Особенно перед Сухо. Хотя, на самом деле, никто из парней даже и не думал его винить. Понимая, что атмосфера между этими двумя максимально тяжёлая и напряжённая, Минсок безнадёжно отводит взгляд. Ищет теперь Луханя. – Эй, Минсок, они явно не в настроении, – произносит Чондэ обречённо, но Минсок его не слышит, – все такие мрачные. Может, поговорим с ними? Минсок наконец вылавливает взглядом Луханя. Он сидит очень далеко от Сухо и Криса; на первом ряду. В одиночестве. Думает о чём-то своём. В руках держит карандаш, а перед ним – раскрытая тетрадь. Лухань то быстро записывает что-то в неё, то отводит свой томный взгляд куда-то в окно и думает. Он выглядит очень печально и одиноко. – Ау, Минсок, – Чондэ дёргает того за плечо, заставляя выйти из раздумий, – что будем делать? – А, да, – Минсок отворачивается от аудитории и полностью выходит в коридор, – я думаю, им лучше пока всё переосмыслить. Без меня. Чондэ выжидающе смотрит Минсоку в глаза, а тот смотрит куда-то в пол. Ничего нового. – Давай прогуляем, – вдруг предлагает Чондэ уверенно. – Что? – Минсок поднимает глаза. – Давай прогуляем, – повторяет Чондэ и хватает Минсока за руку, от чего тот даже вздрагивает. – Почему ты предлагаешь это мне? – Минсок вырывает руку и отходит на сантиметров десять назад, – ты из тех, кто прогуливает? И меня хочешь подключить? Чондэ сначала даже не понимает, что сделал не так, и вопросительно смотрит. Потом вспоминает, что это, всё-таки, Минсок, а не кто-то там. И это, пожалуй, здорово. Никогда не поймёшь, чего от него ожидать. Чондэ дружелюбно улыбается в ответ и подступает к Минсоку ближе. – Ты же сам сказал, что им лучше переосмыслить всё без тебя, так куда собираешься деваться? Пристальный и выпытывающий взгляд Чондэ Минсок не выдерживает и вздыхает. Аргументов-то нет. Ему и вправду не очень хочется приходить на занятия, когда все в таком настроении, и хотят побыть наедине со своими мыслями. – Ладно, я не пойду на занятия, – говорит Минсок. – Я тоже, – Чондэ улыбается, – так давай прогуляем вместе? Минсок ничего не отвечает и обходит Чондэ. Идёт в сторону выхода. – Подожди! – Чондэ принимает это, как ответ «да», и догоняет Минсока. Они вместе выходят на улицу, испытывая на себе пристальный и злой взгляд вахтёрши. На улице сразу в глаза слепит яркий солнечный луч, и парни жмурятся. – Ну, куда пойдём? – Чондэ поворачивается к Мину и улыбается. – Тебе лучше знать, – отвечает Минсок ядовито. – Хм, я знаю много мест, но я не знаю, понравятся ли они тебе... – он любопытно смотрит на Минсока. – Пошли уже куда-нибудь. – Хорошо, за мной. Чондэ тащит Минсока за руку куда-то вперёд по улице. Минсок, на самом деле, не против прогулять занятия с Чондэ. Но не хочет признавать этого. Поэтому руку вырывает и ругает себя за подобные мысли. – Эй, придумал себе другое имя, Сюмин? – спрашивает Чондэ и вдруг останавливается. – А, нет, я забыл об этом, – честно отвечает Минсок и тоже останавливается. – Тогда будешь Сюмином, – Чондэ ярко улыбается, – на сегодня это наши кодовые имена. Чен и Сюмин. Они идут дальше по разным дорогам, путям, и в конце концов приходят на какую-то площадь. Впереди Минсок видит забор. А прямо за забором... парк развлечений. Чондэ притягивает удивлённого Минсока рукой за плечо ближе к себе и улыбается. – Пришли. *** Кёнсу сидит на полу институтского коридора. Его голова и руки опущены на согнутые колени. Несколько минут назад преподаватель накричал на него за то, что Кёнсу, почти не посещая занятия, рассчитывал участвовать в какой-то группе. Теперь об этом знают практически все преподаватели, а потом них и вся группа. Пара уже давно началась, но Кёнсу, в порыве гнева выбежав из аудитории, все эти тридцать с лишним минут так и просидел в коридоре. Чанёль, Бэкхён, Тао и Исин, наблюдавшие за этим, пытались заступится, но сделали всё только хуже. Кёнсу плюёт на этот чёртов институт, поднимается и идёт в своё любимое подпольное кафе. Зайдя внутрь, громко хлопает дверью. Понимает оставленную накануне сумку, валяющуюся на полу. Вытряхивает из неё всё, что есть: старые, уже ненужные ключи, оставленные на память, бледную мужскую помаду, какие-то потёртые тонкие книги. Оставляет только паспорт и деньги: не так много, но достаточно, чтобы выжить хотя бы месяц. – Что ты делаешь? Раздаётся вдруг голос за спиной, и Кёнсу тут же оборачивается. Он видит Чонина, сидящего на маленьком диване и с любопытством смотрящим на него. – Сваливаю отсюда, – отвечает Кёнсу раздражённо, – а ты что тут делаешь? – Мои пары ещё не начались, нам с Сехуном ко второй, – довольно отвечает Чонин, не отрывая взгляда от Кёнсу. До хмыкает и хватает свою чёрную куртку, висящую на вешалке. Чонин вдруг встаёт. – Постой, Кёнсу, – зовёт он, и его голос резко меняется: с веселого вдруг превращается в какой-то очень расстроенный, – куда бы ты сейчас ни собирался... ты не мог бы немного побыть здесь, со мной? Кёнсу замирает, с непониманием смотря на Чонина. Он замечает, что тот выглядит как-то неважно. – Ты заболел? – Нет, – Чонин опускает голову, – у меня кое-что случилось... – Что? – Кёнсу медленно подступает ближе к Чонину. Каждый раз, когда он видит это выражение лица на младшем, начинает беспокоиться. – Я... Эм, я... – Чонин никак не может подобрать нужных слов, и с каждой попыткой голос всё больше срывается, – я... совершил нечто ужасное... Кёнсу подходит к Чонину так близко, что чувствует его дыхание. Кладёт успокаивающе свою ладонь ему на плечо. – Что случилось? – спрашивает он и смотрит ему в глаза. Чонин тяжело вздыхает и закрывает глаза. Отходит от Кёнсу в сторону барной стойки и обречённо садится на стул. – Ладно, Кёнсу, забудь, – тихо произносит он, – я справлюсь. Не буду тебя отвлекать. – Я теперь не уйду отсюда, пока не узнаю, что произошло, – серьёзно говорит До. Чонин открывает рот, чтобы что-то сказать, но в итоге ничего не может выдавить из себя. Собирается с силами, и, наконец, мямлит: – Просто сон плохой приснился. Ничего особенного, прости. – Ах, сон, – выдыхает Кёнсу, – но сейчас всё нормально? – Да, – врёт Чонин. Кёнсу с прищуриванием смотрит на младшего. С Чонином что-то не так, но если он не хочет говорить, что случилось, лучше не выносить ему мозги. Он подходит к двери и в последний раз оглядывается на Чонина. – Если захочешь поговорить — звони. Я всегда на связи. Чонин кивает и Кёнсу уходит. Стоит ему только закрыть дверь, как младший срывается и начинает плакать, закрыв лицо руками. Закрывает даже рот, чтобы никто случайно не услышал, и уж тем более не увидел его слёз. Он только что разбил сердце. Сердце парня, который был в него влюблён. Ли Тэмин, первый курс, танцевальное отделение. Он признался Чонину в чувствах. Но Чонин отверг его, потому что влюблён в другого. В До Кёнсу. И теперь он не знает, что делать дальше, потому что единственный шанс всё рассказать он только что упустил.