***
Том пришёл домой и поплёлся к себе в комнату. Он закинул рюкзак под стол и упал в свою пудинговую кровать. Он тоже хотел спать, не менее, чем сам Торд. Томка не особо волновался по поводу звонка, ведь, наверное, он еще не скоро позвонит. Ну, только ты так и думаешь, Томас. Тем временем, по щекам Торда шли слёзы. Вот он. Человек, который был дорог тебе. Которому ты доверял и которого ты любил. Сейчас, ты задыхаешься из-за него. Торд плакал тихо. Бесшумно. Его слёзы просто шли по щекам. Можно было только услышать тихие заглатывания воздуха и на этом всё. Дани* же быстро подошёл к обезумевшей супруге и оттянул ту от сына. Торд обессиленно упал на колени, держась одной рукой за горло. Нос отчаянно забивался, мешая дышать. В глазах все было размыто и расплывчато из-за слёз. Руки дрожали, как и губы. Доносился отчаянный кашель, вперемешку с плачем, который нельзя было держать в себе. Торд подскочил с места и убежал к себе. Он не хотел видеть эту женщину. Они не родные. Только если по крови. Но больше — никак. Торд рухнул на кровать. Он не мог держаться сейчас. Но ведь он обычно привык быть холодным. Он привык быть равнодушным. Но так же, он привык быть разбитым. Торд буквально схватил свой телефон и начал отчаянно звонить Томасу. Он хотел его услышать. Чтобы тот сказал, что он рядом. Но тот не брал трубки. Торд чуть ли не молился, чтобы тот ответил. Он нуждался в своём пай-бое. Торд позаписал кучу голосовых сообщений. Там было всё. Всё самое ужасное. — Т-Томас… Чёрт бы тебя побрал, ОТВЕТЬ! П-ПРОШУ! — я… я-я умоляю, возьми трубку! — П-перезвони, прошу… Н-не бросай меня… только не сейчас… Спустя около 15 попыток дозвониться до того, он бросил это и положил телефон на тумбочку. Слёзы уже ушли и осталось это паршивое чувство. Чувство ненужности. Чувство боли и одиночества. Чувство пустоты. Торд аккуратно встал с кровати и подошёл к шкафу. Открыв его, он достал худи. Худи, которая ему досталась от Тома. Он сохранил её с той встречи. Он начал ценить её. Как и самого Томку. Он сменил свою одежду на эту худи и, сев на кровать, обнял самого себя. Ему была дорога эта, казалось бы, обычная вещь одежды. Но можно было понять, что она от Тома и что тот её пару раз одевал. От неё приятно веяло запахом корицы. В некоторых местах остались еле заметные следы чёрных чернил. А где-то, можно было заметить разводы от чая. Торду нравилось это. Думая о Томе ему становилось хорошо. Он ждал. Ждал, когда тот ему позвонит. Сам Томас лежал у себя в комнате. Он заснул. Проснувшись через некоторое время, он вспомнил про Торда. Встав с кровати и достав телефон из рюкзака, он посмотрел его и… Ужаснулся. На нём светилось: 13 пропущенных 6 голосовых сообщений Том быстро разблокировал его и начал слушать сообщения. Это был Торд. Торд, который был на грани истерики или уже в ней. На глаза Тома навернулись слёзы. Он так просто позволил себе пропустить его. А если тот что-то сделал с собой? Нет, Том этого себе не простит. Наспех засунув телефон в задний карман джинс, он вылетел из своего жилища. Он бежал. Бежал к дому Торда.***
Добежав до дома, который ничем не отличался от других он увидел дерево. Одна из его веток идеально располагалась рядом с окном, по которой можно было вылезти. Том сразу понял, что эта ветка ведет к комнате Торда. Ну, а как бы ещё он сбегал на их место? Том подбежал к этому дереву и поставил одну ногу на старую кору. Он начал карабкаться по нему, хватаясь за ветки и поднимаясь всё выше. Забравшись на ту, которая была ближе всего ко «входу» в комнату младшего Ларссона он подполз к нему. Заглянув внутрь, можно было увидеть Торда. Он просто сидел на кровати в худи Томаса, то и дело сжимая её. В груди пастельного мальчика всё сжалось. Ему было стыдно, что он не брал трубку. Теперь Торд в таком состоянии… Молодец, Риджуэлл. Том сжал свою руку в аккуратный кулак и костяшками слабо постучал по оконному стеклу. Торд вздрогнул от резкого звука и повернул свою голову. Он замер, ведь увидел Томку. Немного ошалев и осознав ситуацию, Торд подорвался с кровати и, подойдя к окну, быстро его открыл. — что ты делаешь здесь?! — практически прошипел Торд. — я волновался! — значит надо лезть ко мне в окно?! — да! — заходи уже! Том забрался в комнату Торда и оглядел её. Она была… в стиле Торда. По другому и не скажешь. Томка быстро подошёл к Торду и… И просто обнял его. Торд не ожидал этого и замер. Он не знал, что делать. На глазах выступили прозрачные, как кристаллы слёзы. Торд больше не мог. Он сломался. Слезы отчаянно текли по его шершавым щекам, оставляя влажные дорожки. Он плакал. Но он не сдерживался. Ведь он доверял ему. Торд обнял Тома так нежно и так крепко, как только мог. Ларссон молча стоял, не нарушая эту тишину. На улице утро. Город только просыпается, но эти двое не спали уже давно. — так… Торд… — всё-таки подáл свой голос Томка, — что случилось?.. Он молчал. Ему было стыдно рассказывать об этом. Он понимал, что любит этого черноглазого мальчика. Он понимал, что это неправильно. Так не должно быть. Хотелось упасть в бездну, но хотелось остаться с ним. И это разрывало на части. Томас уже хотел снова задать этот вопрос, но заметил это. Он заметил синяки на шее Торда. Это заставило мягко говоря удивиться Томаса. В груди всё сместилось, а сердце как будто зажало прямо к ребрам и лёгким, мешая дышать. — Торд?.. ч-… что это?.. Он смотрел на Торда, ожидая ответа. Сам Торд пытался более менее успокоиться, чтобы выдать хоть слово. Но единственное, что он смог из себя выдавить, это лишь одно слово. — м-мама… Том впал в ступор. Так вообще бывает? Чтобы собственная мать сделала такое с собственным сыном. Это ужасно. Томка обнял Торда крепче. — шшш… все хорошо… я же… я же рядом, так?.. — шептал ему Риджуэлл. — д… да… Они не знали, сколько еще простояли так, но они оба наслаждались компанией друг друга. Когда Торд все-таки более менее успокоился, то присел на кровать, то и дело шурудя руками. После этого, Том заметил, что тот в его худи. — тебе… тебе она нравится? — Кто? — ну… моя худи… — А… Ты об этом… Да… Повисла тишина. Том был немного смущён этим, но не подавал вида. Точнее пытался. Торд просто сидел и обдумывал это. Ведь… Не просто переварить то, что ты кого-то любишь. По настоящему. Особенно, если это парень. Обдумав всё это, он посмотрел на самого Томаса. Он был всё таким же. Он был прекрасен.