Старший брат

Сехун не должен об этом думать. Он нормальный, среднестатистический парень. И плевать, что вчера вечером эта его «нормальность» слегка пошатнулась. Во всем был виноват… спермотоксикоз. Да. Только он заставляет его уже десятую минуту подряд прокручивать в пустой голове задницу Лухана, обтянутую узкими черными брюками. Недовольно поджав пухлые губы и в каком-то бессилии съехав вниз по кожаному, потрясающе удобному переднему сидению машины, Сехун складывает руки на груди. Его скованный взгляд то и дело норовит метнуться чуть в сторону, к Лухану, но в итоге замирает на тонких алебастровых руках, которые лениво, но изящно обхватывают баранку руля. Сглатывая, Сехун хмурится сильнее прежнего и, как-то по-детски насупившись, в обиженном, нервном движении поворачивает голову обратно к боковому стеклу. Этот блондин начинает потихоньку сводить Сехуна с ума. Медленно, методично. Словно наслаждаясь каждым моментом… И не суть, что сам Лухан об этом, кажется, даже не догадывается! Он обязан знать! Он же тут старше, опытней, наглее. Сехун не может поверить, что во все свои вчерашние выходки Лухан не вкладывал какого-либо подтекста. Сехун исподлобья смотрит на непринужденного Лухана. Скользнув внимательным взглядом по расслабленному, подозрительно милому для такого возраста лицу с легкой улыбкой на нем, Сехун фыркает и отворачивается. Нет. Так просто Лухана не понять. Сехун готов поспорить, что, даже будучи уличённым в убийстве десятка младенцев, Лухан по-прежнему будет выглядеть невинной овечкой. Лухан продуманный. Сехун доверчивый. И оба это знают. - Ты не узнал у своих друзей, к какому выходу мне подъезжать? – с улыбкой интересуется Лухан, немного вытягивая красивую шею и стараясь вписаться в поворот, не задев при этом неудачно припарковавшийся рядом фургон. Невольно покрываясь волнительными мурашками от мягкого, приятного голоса Лухана, который так ненавязчиво прерывает тишину в салоне, Сехун даже не сразу спохватывается, что надо ответить. Только вопросительный взгляд Лухана заставляет его встрепенуться и потерянно облизнуть губы. - К в-восточному, - судорожно бросает Сехун, выравниваясь в спине и всматриваясь прямо в лобовое стекло. - О! Тогда я угадал, - весело отзывается Лухан, сворачивая за ограждение и паркуя небольшой джип на свободном месте. Не выключая двигатель, он поворачивается к Сехуну. – Все. А Сехун внезапно его игнорирует. Удивленно-раздраженный взгляд ореховых глаз оказывается прикованным к двум разношерстным парням, что как назло вертятся в опасной близости от места, где Лухан останавливает машину. От злости прикусив кончик языка и сдвинув брови, Сехун вжимается в мягкую спинку кресла. Он с немыми ругательствами в темной голове наблюдает, как Минсок, заметив, на чем и с кем Сехун приехал, начинает преувеличено-шокировано открывать и закрывает рот, заторможено подергивая приятно удивленного Чондэ за край клетчатой рубашки. - Вот же… - тихо шикает себе под нос Сехун, со злостью смотря на друзей. Мысленно приказывает им немедленно свалить в соседние кусты, но те навряд ли его понимают. А если и поняли, то вскинули бы к небу средние пальцы да принялись размахивать пестрыми баннерами для привлечения внимания… Но Сехун продолжает наивно надеяться, что Лухан не заметит мельтешащих в метре от бампера его джипа двух прихеревших, пускающих восторженные слюни подростков, один из которых начинает махать короткими ручками и неприлично-громко звать какого-то определенно левого Сехуна. Мало ли этих «Сехунов» во всем Сеуле, правильно? - Что такое? – Лухан выталкивает его из собственных безрадостных мыслей и вынуждает повернуться к нему, слыша, как скрипят шейные позвонки. Сехун натягивает неестественно широкую улыбку. - Да так. Спасибо, что под… - О! Это и есть твои друзья? - губы Лухана очаровательно складываются в трубочку, а Сехун, кажется, разразится сейчас истеричным криком. Лухан подается чуть вперед, выглядывая из окна, и заинтересованно посматривает блестящими глазами прямо на двух отчего-то внезапно засмущавшихся школьников. Последние резко вдевают взмокшие ладони в карманы, вытягиваются по струнке и неожиданно оказываются заинтригованны живописным асфальтом. - Да. «И что вы из себя строите?!» - с очевидным недовольством отзывается Сехун, моля всех Богов, чтобы Лухан не решил проявить дружелюбие и не полез сейчас с ними знакомиться. Образы Минсока, запихивающего в «худенького и маленького» Лухана трехэтажные гамбургеры, и Чондэ, отпускающего пошлые и неуместные шуточки из цикла «ну, неужели шепелявочка рассталась с трепетно оберегаемой девственностью», предстали в его голове до ужаса реалистично. Лухану. Нельзя. Знакомиться. С. Этими. Людьми. Кривя губы, Сехун как можно незаметнее вскидывает руку к лицу и, в недвусмысленном жесте, проводит большим поперек глотки, следя за мрачнеющими друзьями. Лухан же слишком провокационно и нагло улыбается, обнажая красивые ровные зубы и жмуря томные глаза, позволяя лучикам обаятельных морщинок собраться в их уголках. Облизывает потрясающе-притягательный контур верхней губы и подмигивает. Сехун на периферии вменяемости ощущает ползущую куда-то вниз челюсть и в легком ступоре переводит остекленевший взгляд на улицу. Чондэ отворачивается слишком резко, но Сехун замечает его горящие красным кончики ушей. Минсок выпадает из реальности и неосознанно теребит заклепки на своей куртке, не в силах отвести от них смущенно потупленных глаз. Не в силах отвести смущенно потупленных глаз от Лухана. В частности. Сехуну впервые хочется наградить Минсока подзатыльником. Или не впервые... - Они забавные, - с каким-то хищничеством в тоне голоса произносит Лухан, заставляя Сехуна судорожно сглотнуть вязкую, кислую слюну с языка. – Мне такие нравятся. И тут же ослепительная улыбка адресуется в его сторону. Чуть склоненная набок голова позволяет золотистым волосам запутаться в паутинках длинных ресниц. - Ну… Я пойду? – немного заторможено отзывается Сехун, чувствуя, как сердцебиение холодным уханьем отдается в животе. Все раздражение на друзей спадает. Неприятный холодок облизывает его предчувствие. Только что он увидел другого Лухана. Интересно, сколько их всего, и какой из них настоящий? Это на инстинктивном уровне принуждает его опасливо, тихо втянуть в себя кислород. Лухан в удивлении вскидывает темную бровь, но тут же расслабленно откидывается на спинку кресла и игриво щурит красивые глаза. В его фигуре читается напряженное доминирование. - Нет. - Что? – резко срывается с дрогнувших губ. Бесконечно долгая секунда и Лухан ненормально-громко смеется. Это почти пугает Сехуна. - Не задавай глупых вопросов, - наконец, говорит он, позволяя Сехуну расслабиться, и переключает коробку передач, переводя внимание на зеркало заднего вида. – Такое чувство, будто это я тебя силой сюда приволок. Иди, конечно. Сехун немного нервно усмехается и кивает, открывая дверь. Выходит под теплые солнечные лучи, вдыхая полной грудью теплый воздух. Неожиданно ловкие пальцы перехватывают его за край куртки, и Сехун, вздрагивая, резко оборачивается, встречаясь недоуменным взглядом с улыбающимся Луханом. - Что-то еще?.. - Запиши мой номер. *** Он таращится на него своими блестящими, как у оборжавшегося кота, глазами, хитро давит невменяемо-широкую улыбку и молчит. Молчит, пиля его нервы с раздражающим скрежетом. Молчит так, что у Сехуна капилляры в мозгу с треском лопаются. Молчит и бесит невозможно-сильно. - Ну что, блять, такое?! – все же взрывается Сехун, истерически всплеснув руками и нахмурившись сильнее прежнего. С почти яростным вздохом отмечает, как без того задушенный восторгом Минсок веселеет сильнее. - Кто. Этот. Красавчик,– трепещущее предвкушение в его голосе, кажется, раздавливает Сехуна морально. – Красавчик. Красавчик. Красавчик. Красавчик. Красавчик!!! Сехуну хочется сплюнуть отчего-то усластившуюся слюну и принять душ. Но он лишь измученно стонет, закатывая глаза, и, легко толкая друга в плечо, проходит мимо. - Ты совсем не оригинальный, хён, - недовольно бросает Сехун. Минсок только обиженно поджимает губы, посматривая на погруженного в себя Чондэ. Ослепительно улыбаясь, он хватает его за запястье и спешит за раздраженным Сехуном. - Хорошо, - с таким энтузиазмом начинает Минсок, что Сехун невольно покрывается предостерегающими мурашками. – Тогда я буду оригинальным. Ты его трахнул? - Минсок! - в один голос вскрикивают Сехун и очнувшийся Чондэ, распугивая прохожих. - А что такое? – с невинной улыбкой интересуется тот и, до безобразия довольный, величественно вскидывает подбородок, царской походкой направляясь в здание игровых автоматов. Парни провожают его пораженными взглядами. Сехун складывает руки на груди и укоризненно смотрит на Чондэ. Последний же с немым оправданием в глазах разводит руками и только качает головой, отступая на шаг назад. Ясно. Брать ответственность за вызывающее поведение «любимой булки» не собирается. Фыркнув, Сехун резко разворачивается, тяжелым шагом следуя за Минсоком. - Развратил хлебобулочное изделие, называется... – все же доносится до Чондэ, и тот возмущенно распахивает угольные ресницы. - Что?! Да он же мартовский кошак! И не тебе об этом говорить, скороспелый любитель богатых мальчиков! – с пол-оборота заводится Чондэ, ускоряя шаг, чтобы успеть нагнать Сехуна, а не высказывать свое мнение толпе, подозрительно косящейся на парочку. – И мне тоже интересно! Так что не метай стрелы, а признавайся! Кто это был? Сехун в ответ неопределенно, но определенно обиженно хмыкает (Скороспелый любитель богатеньких мальчиков?! Ты серьезно?!!) и направляется к кассе, где, уже жуя попкорн, стоит Минсок. Чондэ недовольно дуется, но молчит. «Развратил?..» - ему и вправду нечего сказать в свое оправдание. Он только подходит к Минсоку немного ближе, чем Сехун, и незаметно переплетается с ним прохладными пальцами, грея те в теплых и мягких ладошках. Ловит удивленный, слегка смущенный взгляд Минсока, набившего щеки жареной кукурузой, подобно хомяку, но показательно смотрит только на вывески рабочих автоматов. Притворяется, что не замечает немого вопроса в лисьих глазах, и только сильнее сжимает пальцы, покрываясь приятно-колкими мурашками. Незаметно улыбается краешком тонких губ. - Руки мерзнут… И Минсок тут же утыкается носом в полупустой стаканчик из-под попкорна, заливаясь румянцем. - Чего радугой плещете? Воркуют они тут. Пошли, давай! – грубо буркает Сехун, поднимая на уровень лица пластиковые карточки. Он все еще не доволен, что друзья лишили его «свидания». С Луханом. В темном кинотеатре. Где-нибудь на задних рядах. Когда ничего не слышно… – Если вытащили меня из дома – то пожалейте мою психику, – предпочитает проигнорировать предостерегающий, тяжелый взгляд Чондэ и продолжает: – Если так хотели, могли бы и вместе розовые сопли пожевать, нечего было меня от дел отрывать!.. - Заткнись и не завидуй. Со своим красавчиком ты можешь и вечером уединиться, – с похрустыванием и чавканьем доносится от насмешливо улыбающегося Минсока. Сехун ощущает зашедшийся в нервном тике глаз и сжимает кулаки. Нет. Отвесить Минсоку отличную затрещину просто необходимо! – А если реально. Тебе сексом заняться надо - совсем озверел. Ну, или поесть хорошо так. От пуза. Сехун со всей своей необъятной любовью желает Минсоку скончаться в диких мучениях под многотонным грузовиком с чизкейками. Разворачивается и уходит, оставляя парня в мрачном смятении. Чондэ прикусывает нижнюю губу, стараясь сдержать невольно срывающиеся смешинки, и обращает внимание на Минсока – тот, будто в ожидании озверевшего грузовика с тортиками, опасливо оглядывается по сторонам и пожевывает свой попкорн. В уголках красиво очерченных пухлых губ видны белые сахарные крошки, а все еще немного припудренные смущением щеки создают заинтересованным искрам в его глазах пошлое впечатление. Или же это сам Чондэ начинает бредить… Он измученно выдыхает, прикрывая глаза. «Развратил…» - повторяет Чондэ с унынием. К его собственному сожалению, за целых полгода отношений Минсок так и не дал себя «развратить». Поэтому. Пусть Сехун идет лесом со своими претензиями!.. По крайней мере, до того момента, пока те не претворятся в жизнь.