Изгой

      Выпускной бал пестрит своими украшениями, разодетыми подростками и учителями, которые фальшиво улыбаются и желают своим ученикам счастья, успехов, убеждая всех, что не сомневались в них. Громкая музыка перебивала гомон немного подвыпившей и веселой молодежи, подстраиваясь под последние новинки и хиты. Хосок чувствовал себя белой вороной и даже шикарный смокинг не мог спрятать от презренных взглядов. Его мама была так счастлива за сына, что он все же согласился пойти с друзьями на единственный школьный выпускной, скорее доставая накопленные деньги, раз в жизни все-таки. Она даже не знала, что эти самые «друзья» устраивали ему персональный ад слишком долго, но гордость за то, что он смог выстоять и преодолеть все преграды тлела где-то внутри, немного согревая.       Бродя между знакомых и незнакомых людей, Чон высматривал только одну фигуру, ради чего он собственно говоря здесь, но Пак Чимин не спешил попадаться на глаза, нарочно или же случайно теряясь в толпе. Но его популярность сыграла против него же и восторженная толпа девочек, своими воплями сразу выдала самую красивую пару вечера, облепляя со всех сторон. Хосок только расстроенно, и чего он в принципе ожидал крутясь перед зеркалом часами, встал у стены, сжимая в руках пластиковый стаканчик фруктового пунша, выдыхая. Чимин выглядел потрясающе в этом черном смокинге и насыщенно бордовой бабочке, поверх такой же черной рубашки. Его улыбка заставляла ноги Хосока подкашиваться и выпивать едва алкогольный напиток залпом. Все же больно, и наверно Чон действительно полнейший дурак, который глаз не может отвести.       Весь вечер он стоял и наблюдал, как его Чимин танцует с другой, как задорно смеется и участвует в глупых конкурсах. Как он видит всех, но только не его, а может просто и не хочет видеть, упорно уводя взгляд. Хосок даже намеревается уже уйти, чувствуя, что больше не в силах справлять с накопившимися эмоциями и возможно даже по пути зайти в свое тайное место, которое спасало его не раз, но все планы нарушает снова эта настырная одноклассница, лукаво улыбаясь. — Хосока, — тянет она, закручивая свою прядь волос, совершенно не подозревая, что ему в принципе все равно. — А чего ты меня даже не пригласишь потанцевать?       Хосок никогда не умел отказывать или вообще возражать, стараясь отмолчаться и сейчас, но девушка слишком напористо себя ведет, приближаясь совсем близко. — Что ты хочешь? — он делает шаг назад, но она вцепляется своими ногтями в рукав. — Хочу тебе показать кое-что интересное, — девушка его буквально тянет, и он понимает, что это далеко не так, но все равно идет за ней.       Она активно флиртует и даже цепляется за шею, утягивая в темноту кулис за сценой, что-то задорно говоря. Хосок сам не понимает почему вообще поддался, а от ее сладких духов уже тошнит и скорей бы все кончилось, идя в эту ловушку за ней. И сильные руки, схватившие его, сзади не стали неожиданностью, но он все же дурак, раз повелся, слишком поздно опомнившись. Появилось еще трое парней из клуба регби и Чон попытался вырваться, но куда ему до качков. Но дикий страх вспыхнул, когда с него содрали пиджак, а затем и брюки и сколько бы он не сопротивлялся, выбиваясь из сил, под дикий смех вокруг, все было бесполезно. Оставив его обнаженного, в одних черных боксерах, парни вытолкнули его на сцену, а дальше сработали другие участники команды, поднимая занавес и направляя свет на обескураженного парня. В зале сразу же повисла гробовая тишина и Хосок вспыхнул от стыда, бегая испуганным взглядом и цепляясь за такой же взгляд в толпе. У тебя очень красивое тело — сразу вспомнил слова Чимина Хосок, моментально смелее и расправляя плечи. Весь стыд и страх пропал, и он гордо зашагал в самый центр сцены под чей-то одинокий смех, который слишком быстро увял. Шутка, которая должна была вызвать фурор и море смеха провалилась, не этого они ожидали увидеть.Чон взял стоящий на сцене микрофон в руки, осматривая каждого присутствующего. — Что ж, — прочистил горло Хосок, набираясь храбрости. — Раз очередная ваша глупая шутка воплотилась в жизнь, я воспользуюсь моментом и скажу, что ненавижу каждого в этом зале. Вы очень долго и старательно портили мне жизнь, просто ради забавы, это омерзительно, вы все омерзительны, но я вас прощаю и не желаю той же участи, что пришлось пережить мне. И еще, — он выдохнул, находя глазами его. — Я пришел сюда только ради одного человека, ведь сегодня наши пути окончательно разойдутся, но знай, я всегда буду любить тебя и мне не стыдно сказать это вслух. Прощай.       Хосок бросил микрофон, уходя за сцену, попутно собирая свои разбросанные вещи, оставляя взбудораженную толпу шептаться между собой. А Чимина как током прошибло. Он стоял бездвижно, смотря на одинокий микрофон, совсем забывая про отвлёкшуюся подружку, которая сплетничала уже с подругами, так и не решаясь пойти за ним. И кто из них оказался трусом?

~

      Хосок не смог уйти сразу, все же заходя в почти родное место и сползая по стенке. Адреналин растекающийся по венам спал, заставляя тело дрожать от страха случившегося. Впервые он чувствовал гордость за себя и, к сожалению, далеко не первый раз задыхался от этой боли. Слезы не переставали литься, и парень даже перестал их растирать, утыкаясь в коленки и позволяя всхлипам разрывать легкие. В оглушающей тишине, куда не доносились звуки громкой музыки и шумной молодежи из актового зала, умирали последние чувства его первой любви. Он оставит все здесь, в этой тесной кабинке, с разными воспоминаниями и попробует начать все с начала. И резко поднявшись с пола, Хосок снова осекается, как только слышит открывающуюся дверь и непонятный шум, который переносится в соседнюю кабинку. Его снова выбивает из колеи, когда женский голос произносит высеченное под кожей имя, и Хосок оседает на пол, зажимая ладонями уши. Слышать подобное сверх его сил, и он снова всхлипывает, поздно спохватившись, закусывая больно губу, сжимаясь в комочек. Женский голос говорит всякие пошлости и хихикает, наполняя комнату новыми отвратительными звуками, но переходит на грустные нотки и недовольное шипение. — Неужели я тебя совсем не возбуждаю! — ее крик разносится по туалету. — Прости.       Звучит громкая пощечина и удар двери об стенку, а через минуту все стихает. Девушка ушла, но Хосок не может остановить эти слезы, думая, что выплакал их все, но они все равно настырно обжигают скулы. Тихий стук по дверце приводит в себя. — Может откроешь.       Хосок не хочет, но дотягивается рукой до щеколды и смотрит заплаканным взглядом на него. Чимин только вздыхает, заходит внутрь и закрыв за собой, сползает по стенке напротив. В тесной кабинке совсем не остается места и невольно закидываешь ногу сверху, пытаясь устроиться удобнее. Парень почти успокоился, растирая свои красные глаза и стараясь смотреть куда угодно, только не на него. — И что мне с тобой делать? — Чимин выдыхает, поглаживая икру Хосока, чтобы привлечь его внимание к себе и у него выходит, но парень молчит. — Ты молодец, хорошо продержался, никто даже не ожидал такого.       Хосок едва вскинул уголки губ, стараясь сопротивляться притяжению, ведь финальную точку в их расставании он все же поставил. — Прости меня, — Чимин опять все рушит, делая Хосока слишком слабым перед ним, его руки почти дрожат. — Я цеплялся за свою репутацию так отчаянно, что стал таким же мудаком. Мне правда жаль. — Не надо, — шепчет Хосок, мотая головой, прикусывая губу. — И может ты мне больше не поверишь, — Чимин сглатывает, наконец решаясь. — Но я тоже люблю тебя и если есть хоть маленький шанс вернуть тебя…       Хосок ломается по новой, снова сдаваясь и отталкивается от стены, прижимается к Чимину слишком отчаянно, крепко цепляясь за ткань рубашки. Пак обнимает в ответ, как тогда, крепко и болезненно, снова восполняя его запахом свои легкие. — Через год я планирую уехать отсюда, поступать в универ на спортивный факультет, — Чон замирает, но Чимин успокаивающе гладит по волосам, прижимаясь губами к виску. — Там есть и факультет хореографии, ты поедешь со мной?       Хосок быстро кивает и за долгое время наконец искренне улыбается, полностью расслабляясь. — Я клянусь тебе, что никто не посмеет больше обидеть тебя. Никто и никогда.       И Хосок верит ему, отдавая свою жизнь в его руки.