... Не узнаешь

С того разговора прошло несколько дней. Сергей за это время практически не покидал палату. А накануне вечером попросил привести его ноутбук. " — Надо кое-что сделать.» Сергей ухмыльнулся. — Все решено. Без возврата. Информатор ещё с месяц назад нашел адрес электронной почты Юлии (так, на всякий случай), даже не думая, что придется этим воспользоваться. Однако получилось иначе. Осталось совсем немного. Он не думал, что однажды решится на это. Но сейчас файл с информацией о Марине Цветаевой отправлялся следователю специального отдела военной полиции. Сергей вздохнул. Это оказалось сложнее, чем он думал поначалу, но сейчас на душе стало… Легче. — Вот и все. Теперь уже ничего не вернуть назад. Скоро Лермонтова прочтет этот файл и девушка, которая когда-то была дорога Есенину, будет поймана. Возможно даже самой Юлией. — Как все оказывается просто… Надо было всего лишь решиться. Сергей закрыл ноутбук и последний раз осмотрел палату. Вроде все забрал, можно уходить. Кивнув своим мыслям, блондин покинул палату и скоро уже был на улице. Он хотел напоследок зайти в бар. Ведь неизвестно, как скоро он вернется сюда. Если вернется вообще. В качестве своеобразного прощания с этим местом, Сергей и решил заглянуть в одно заведение. Зайдя в него, он сел за стойку, как в день прибытия. Кажется, здесь всё точно так же, как в тот памятный вечер, когда Змеи встретили Дазая. Блондин усмехнулся и заказал немного виски. Он не собирался много пить. Лишь отметить завершение работы здесь. Чисто символически. Колокольчик снова звякнул, а возле Есенина села уже знакомая фигура. — Не ожидал тебя здесь увидеть, — Осаму улыбнулся, заказ себе стакан виски. — Я думал, ты уже улетел. — Я улетаю через два часа, — Сергей улыбнулся. Шатен усмехнулся и весело прищурился. — Значит, всё?.. — Мы уже здесь закончили. А мне нужно работать дальше. Еще несколько сделок заключить, отчет об операции написать, потом информацию об одной организации поискать… — Я понял. Тебя ждет немало работы, — шатен грустно вздохнул. — Может, ты еще как-нибудь навестишь этот город? — Не знаю, — честно ответил блондин. — Все может быть. Вы тоже прилетайте. У нас очень красивый город. Есть где походить, есть на что посмотреть. Один Исакиевский собор чего стоит. Можно даже прогуляться на пароме по Неве. Увидеть летом фестиваль Алых парусов… Дазай чуть наклонил голову набок. — Как знать. Может, когда-нибудь это и случится… Если на то будет воля начальства. Есенин усмехнулся. — Очень на это надеюсь. Дверь снова распахнулась. Теперь на пороге стояли Анна и Михаил. — Да сколько в этом городе баров?! Сергей, с хорошо видимым удивлением, повернулся на голос. Он не думал увидеть коллег в этом месте. — Вы же должны были уже вылететь… — Мы поменялись билетами с какими-то девушками. Правда, они невероятно сильно возмущались. Запугать их не получилось, но билеты мы все равно поменяли. Дазай, услышав это, не смог сдержать тихий смешок. Сергей вздохнул. — Чем могу служить? — обреченно произнес он. Михаил усмехнулся и подошел ближе. — Ничем. — Тогда зачем пришли? — Разве ты сам не понимаешь? Неужели не ясно, что уже все не может остаться как прежде? — Почему это? Мы вернемся домой, я продолжу сидеть у себя в кабинете и заниматься своими делами, вы — своими. Все довольны, все счастливы. — Я бы не был так в этом уверен, — Булгаков помолчал. — Думаю, мне следует извиниться за то, что не разобрался в ситуации и решил, что ты нас предал. Сергей фыркнул. — Спасибо, что не лишил головы раньше, чем во всем убедился, — настроение у него было преотвратное. Ахматова цыкнула. — Не стоит вымещать свое плохое настроение на других. — Не стоит пытаться лезть в мою жизнь, — передразнил ее манеру блондин. — Да хватит уже! — девушка вспылила. — Вы… Вы ведете себя как капризная богатая девочка. Блондин усмехнулся. — Почему? Я веду себя так, как считаю нужным. Анна глубоко вздохнула, собираясь высказать свое отношение к такой манере поведения, но её остановил Михаил. — Не стоит, Анна… Мы не понимаем друг друга, с этим трудно спорить. Но… Наверное, надо попытаться это сделать, — едва заметная улыбка. — Лучше поздно, чем никогда, верно? Блондин снова фыркнул. — Можно попробовать. Анна перевела несколько удивленный взгляд с учителя на Сергея. Хотя она и ожидала этого, но все же ситуация была несколько… Необычной. Осаму, наблюдавший за происходящим, усмехнулся. — Все мы хорошо разбираемся в чужих жизнях, но всегда нужна помощь, чтобы разобраться в своей… Сергей на это кивнул. — Увы, но это не редкость. Он взял в руки стакан с янтарной жидкостью и немного отпил. Настроение всё ещё оставалось отвратительным. Хотелось и поскорее вернуться домой, и в то же время еще немного оттянуть отлет. — Дожил. Сам не знаю, чего хочу, — буркнул парень, делая еще один глоток. Конечно, это состояние пройдет, но когда неизвестно. Анна тихо вздохнула. — Мы все были неправы. Я и Михаил относились к вам с неким пренебрежением из-за вашего несколько детского поведения. Мы даже не подумали разобраться. Вы же словно специально дискредитировали себя в наших глазах. Сергей пожал плечами. — Я привык к этому. Выставлять себя в таком свете, чтобы окружающие не воспринимали меня всерьёз. Из этого следует и подобное отношение. — Но зачем это делать? — недоуменно спросила Анна. — Не забывай о том, кто я. Мне приходится работать с информацией. Да, когда-то необходима серьезность, но в основном это отвлеченные разговоры из которых потом вычленяется необходимое. Если я откажусь слишком серьезен, то собеседник будет настороже и наоборот. При разговоре с более легкомысленным человеком мы не всегда следим за своими словами, — объяснил Есенин. — И то верно… — девушка несколько стушевалась. Могла бы и сама догадаться. — Но мы же свои. Зачем притворяться при своих? — Повторюсь, я привык быть таким, — блондин усмехнулся. — Но вы даже не даете узнать себя. Вы, как ларец с двойным дном. Кажется, что с вами просто, но на самом деле вы даете узнать только какую-то часть себя, причем малую часть. Основное же скрыто. — Так и есть… Знаешь, открыться кому-нибудь непросто, даже если это коллеги по работе… Особенно, когда скрываешь настоящего себя, сколько помнишь, — Сергей прищурился. — Открыться человеку — все равно что дать ему в руки заряженный пистолет. Кто знает, кого настигнет пуля? Тебя или твоего врага? Я не люблю рисковать, если это не оправдано. Ахматова чуть наклонила голову и вздохнула. — Я не спорю, что некоторые вещи лучше оставить при себе, чтобы о них никто больше не знал. Но вы ведь не даете хоть немного понять вас. Это… Это неправильно, — девушка отвела взгляд. — Пожалуйста. Позвольте хотя бы немного узнать вас. Хотя бы нам двоим. Больше не надо. — Вы так уверены, что хотите этого? — Сергей приподнял бровь. — А если окажется, что я совсем не такой на самом деле, каким вы меня уже, вероятно, представили? А что, если я еще хуже, чем вам кажется сейчас? Оставите меня? Снова начнете относиться с пренебрежением? — Почему же сразу так? — Даже если всё действительно хуже, чем ты показываешь, мы, по крайней мере, будем это знать. А пренебрежение… Ты и сам понимаешь, что это вызвано в большей степени первым впечатлением… Которое ты исправно поддерживаешь. Сергей вздохнул, думая над ответом. — Хорошо… Только попрошу об одном. Терять друзей слишком больно, но и мучать я вас не желаю. Скажите мне, если захотите прекратить со мной общение. Я пойму. Не знаю, что будет потом, но чтобы не случилось не вините в этом себя. Это будет мой личный выбор. Михаил и Анна переглянулись. — Хорошо, — кивнул брюнет. — Но почему-то у меня есть сомнения, что нечто подобное случится. — Не был бы так уверен. Я сам иногда много от себя не ожидаю. — Можешь считать это интуицией, — Булгаков усмехнулся. — Или у меня неожиданно прорезался оптимизм. Дазай едва заметно усмехнулся. — Хорошо, что все наконец разрешилось. — Да, похоже на то… Бармен в это время протирал стойку, как обратил внимание на посетителей. — Вы будите что-нибудь заказывать? Михаил, чуть подумав, кивнул и заказал всё тот же виски. Анна сначала хотела ответить отрицательно, но потом все-таки решила тоже присоединиться. Так как девушка не особо любила алкоголь, ее выбор пал на легкое вино. Компания еще какое-то время болтала обо всем и ни о чем, слышался веселый задорный смех, после Дазай поднялся со стула и поднял стакан вверх. — За бродячих псов. Русские переглянулись и повторили жест детектива. — За бродячих псов!