***
Последующие два дня Марк обдумывал план. Мирон сказал придумать что-то убедительное, скорее всего, нападение, желательно, чтобы у него были свидетели, но в то же время что-то не такое жестокое, чтобы Арс серьезно пострадал, и одновременно серьезное, чтобы сомнений в том, что он умер, не было. Задача казалась слишком сложной, особенно после того, что Марк наплел Андрею Андреевичу про справедливо сильное наказание. Он вроде придумал что-то более логичное, что точно понравиться суровому начальнику, но ему становилось страшно даже от мыслей о возможности применения такого к Арсу. — Слушай, ну звучит достаточно убедительно, думаю, Андрею Андреевичу понравится, — Мирон смотрел на Марка, который мял в руках край футболки. — Но… — Маркул закусил губу. — Но ты не хочешь, да? Это же Арс, я всё понимаю правильно? — Да. — Марик, — Мирон тянется через стол и треплет парня по волосам. — Ему будет лучше. Переломы зарастут, залечатся, это же всяко лучше, чем ему просто быть мертвым. — А если что-то пойдет не так и он действительно больше не сможет рисовать? — выдавил это на одном дыхании Марк и сдержал порыв прослезиться прямо здесь. — У меня есть подвязки в Карательном, мы просто отправим их и всё. Ничего серьезного с ним не будет, максимум, пару переломов. Они срастаются за месяц, как раз он очухается, про него подзабудут и мы увезем его отсюда. — И последний вопрос, — здесь Марк всё же не смог сдержать себя и почувствовал, как слезы начинают скатываться по щекам. — Я же… я… я больше никогда его не увижу, да? — Скорее всего. Но для него так будет лучше, а если ты его и правда любишь, то ты согласишься, — Мирон моментально оказался рядом и взял сына за руки. — Люблю, — Марк постепенно старался успокоиться. — Значит так. В кабинет постучали и Мирон моментально дернулся. — Войдите, — громко и уверенно ответил он. Маркул быстро вытер глаза и сделал уверенное лицо. В кабинет заглянул Даня. — Вас Андрей Андреевич вызывает, — чуть злобно сказал он, когда упомянул начальство. Мирон по привычке поднял руки, чтобы жестами что-то показать, но потом осекся. — Забываю, что ты теперь счастлив, — мягко улыбнулся он. Даня действительно преобразился меньше чем за неделю: с кожи ушла серость, на лицо вернулась улыбка, он перестал большую часть времени заплетать свои волосы в хвост. — Нас это меня и Марка или только меня? — И вас, и Марка, — кивнул он. — Можешь на ты, — выходя, сказал Мирон, потрепав Даню по волосам. — Спасибо, — Мейлихов умчался к себе в кабинет. — Приятно видеть его снова живым, — Марк даже ненадолго отбросил от себя тяжесть размышлений и переживаний за Арса. — Женя просто чудеса творит. Но по приходу к кабинету начальника Марк опять разнервничался. — Тебе нужно быть уверенным, если что, я поддержу, — шепнул Мирон ему на ухо и постучал в дверь. — Войдите, — громко сказал Андрей Андреевич и Федоров открыл дверь, перед этим взглянув на Марка. — Вызывали, Андрей Андреевич? Что за срочность? — спросил он от двери, заходя внутрь. — Это по поводу дела Марка. Мне кажется, вам, как начальнику отдела нужно бы наказать своего сотрудника, потому что на него больше месяца назад повесили дело, а он его еще не завершил, — прямо сразу начал он. — А мы как раз с ним сегодня обсуждали, и Марк придумал отличное наказание для его фигуранта, я полностью поддерживаю и готов в любой момент отдать распоряжение на его выполнение, — уверенно ответил Мирон, замечая, как начальник моментально меняется в лице. — Я весь во внимании. Марк, ну чего же вы молчите, рассказывайте, — он сложил руки на столе и сделал заинтересованный вид. — Я подумал… — начал Марк, но понял, что звучит вообще неуверенно, поэтому отбросил все мысли о том, что он собрался делать это с Арсом. — Ну вот смотрите, он же художник. Художники рисуют руками. Так вот, а что если подстроить нападение на него в переулке и… — Марк сделал паузу и его подхватил Мирон. — Сломать ему эти самые руки. Он скорее всего, умрёт, а даже если и нет, то рисовать уже вряд ли сможет, да и кто ему помогать жить будет, с переломанными руками. — При втором случае организуем наблюдение и придумаем более действенный способ, если не сработает, — закончил Марк и с вызовом посмотрел на начальника. — А мне нравится ход ваших мыслей, Марк. Зря я на вас наехал, это отличный план, просто отличный. Тогда, можете отдавать распоряжение, Мирон, и желательно, чтобы к сегодняшнему вечеру дело было либо завершено, либо приостановлено. — Хорошо, будет сделано. С вещдоками как обычно? — Да. Если всё пройдет удачно, Марк, выпишу вам премию. — Спасибо, — Маркул вышел из кабинета, за ним вышел Мирон. У входа они столкнулись со Славой и злобно посмотрели друг на друга — его никто не любил. — Значит так, сейчас я звоню вниз и к нему выезжают нужные люди. Ты в это время вызваниваешь Алмаса, он сегодня на выходном, своего друга травматолога и едешь сначала в Седьмой за Алмасом, потом туда. Пока он грузит его полотна в багажник и имитирует пожар ты грузишь Арса в свою машину и везёшь к Назару. Я подъеду туда, где он работает позже. — Я же не успею его предупредить! — Марк дернулся, словно готов был куда-то уже бежать, но Мирон мягко положил руку ему на плечо. — Он не пострадает серьезно, Марик, всё будет хорошо. Сейчас главное действовать оперативно и быстро, и самое главное, максимально беспалевно. Игра начинается прямо сейчас. Успокой себя, паника нам сейчас ни к чему. Марк вдохнул и выдохнул и так несколько раз. Он переглянулся с Мироном и направился к выходу из КВЦ. «Не паниковать» Марк набирает Назара и объясняет ситуацию, потом набирает Алмасу и рассказывает все то же самое, параллельно вдавливая педаль газа в пол. «Не паниковать» Марк подъезжает к Седьмому примерно через час, где его уже ждёт Алмас и они друг за другом едут в Девятый. Дверь в квартиру Арса закрыта, в окнах горит свет, он не открывает. — Ты осмотрись здесь, по его обычному маршруту, я пока всё вынесу, ладно? — Алмас лезет в карман за отмычкой и кивает Марку. «Не паниковать. Не паниковать. Не паниковать». Марк был весь на нервах. Он прочесал уже две улочки, по которым часто ходил Арс, и там никого не было. — «А может он в квартире просто спит», — подумал Маркул, заворачивая в очередной переулок. Свет фар его машины освещает вдали силуэт и у Марка начинают трястись руки, когда он понимает, кто это. *** Арс даже не понял, что произошло. Вот он вышел за краской в магазин, пошел по дороге, а через секунду он уже зажат тремя амбалами в подворотне и не может никак вырваться. — Парень, будет больно, — говорит тот, который держи его сзади, и не дает вырваться. Он зажимает ему рот, а следующее, что Арс чувствует — это просто невыносимую боль в левой руке. Парень кричит, но чужая рука плотно сжимает рот, чтобы не было слышно. Слезы стекают по щекам, он слышит хруст и чувствует еще боль. И ещё. И ещё. Ему просто выламывают руки, в нескольких местах, переходят на пальцы. Боль просто адская, Арс чувствует, что еще немного и отключится. От осознания того, что с ним делают становится страшно. В голове проносятся мысли о том, что Марк бы предупредил его об этом, мол, типа, «Арс, дорогой, сегодня тебе сломают руки, будь готов, хорошо?» А сейчас он один с тремя амбалами в переулке, ревет и кричит от боли. Арс чувствует, что по правой руке стекает что-то теплое, наверное, это кровь. Из всех вариантов смертей, которую мог выбрать Марк, почему-то он выбрал самую отвратительную. Всё, чего он хочет сейчас — это выключиться и умереть. Его резко отпускают, Арс теряет опору и падает на асфальт, ударяется руками. Художник понимает, что не может пошевелить ни одной, все ощущения, которые сейчас есть, это боль, боль и обида, разочарование. Конечно, вот так и доверяй всяким, а ведь говорил что поможет, клялся в любви. Надежда на то, что это и есть та самая обещанная помощь все еще оставалась, но почему-то верилось не очень, особенно сейчас, когда Арс чувствовал боль в сломанных руках и стекающую по ним кровь. Люди, наделавшие ему переломов, исчезли, словно их и не было. Парень прикрыл глаза. — «Марк еще и способ такой выбрал, что даже если выживет, то скорее всего не смогу рисовать, — думает Арс. Ему бы подняться, но опираться на руки он не может, а так — сил нет. Переулок освещают фары и парень поворачивает голову, узнает знакомые номера. Марк приехал. — Добить меня приехал? — почти шепотом спрашивает Арс, и действительно удивляется, когда Маркул вытаскивает бинты, какие-то палки и начинает быстро перематывать ему руки. — Марк, объясняйся. — Дело закрыто, — дрожащим голосом говорит он. — Сейчас я отвезу тебя в больницу и всё будет в порядке. Потерпи немного, ладно? Всё будет хорошо, — Марк даже не знает, кому говорит это — себе или Арсу. Парень хочет ему ответить и высказать всё, что о нём думает, но сил не хватает, поэтому он не сопротивляется, когда Марк поднимает его на руки и несет к своей машине. Сквозь улетающее в какие-то неизвестные темные дали сознание Арс слышит, как Маркул хладнокровным и уверенным голосом говорит кому-то по телефону про завершение дела. Машина явно едет с превышением скорости, и его вскоре окончательно вырубает, то ли от того, что укачало, то ли от того что организм отказывался бороться со всем этим. — Ты только держись, ладно? Я люблю тебя, — говорит Марк, и это последнее, что слышит Арс перед тем как отключиться.***
Назар был в отделении не один, но Марк попросил, чтобы никто не видел того человека, которого ему привезут. Кое-как он договорился со своим главным врачом и ему выделили отдельную палату и операционную, если потребуется, поэтому сейчас он нервно мерил шагами коридор в ожидании Марка. Тот появился неожиданно, с каким-то парнем на руках, и как вспомнил Вотяков, это и был тот самый Арсений, дело которого он вёл. — Неси его сюда, — Назар показал рукой на освобожденную для него операционную. — Что с ним? Марк дрожащим голосом ответил: — Переломы рук, там еще пара порезов, ты же справишься с этим? — Марк, я никогда не делал операции сам, только ассистировал, так что если там что-то серьезное, я не уверен, что справлюсь, — честно отвечает Назар, пока разматывает бинты. — Ты справишься, — Маркул сглатывает и продолжает. — Сделай так, чтобы он смог рисовать, пожалуйста, иначе это всё было зря. Назар кивает. — Я позвонил твоему отцу, он должен приехать, так что иди в коридор и жди. Вряд ли ты вынесешь то, что тут будет происходить. Попросить кого-то принести тебе успокоительное? — Нет, спасибо, я справлюсь, — Марк в последний раз смотрит на Арса и выходит из операционной, оставаясь в коридоре совсем один. Периодически мимо него проходят редкие врачи, какую-то девушку со сломанной ногой вели в палату. Маркул слышит только свои мысли, и начинает думать о том, что всё пойдёт не так, что Арс умрет, или вообще останется без рук, а всё из-за него. Вот кто его за язык тянул говорить эти бредни про наказание? Дай бог начальник во всё действительно поверит. Один раз он заходит в телефон и отвечает на вопрос Алмаса о том, куда везти эту огромную кучу холстов. Потом листает новости и читает о пожаре в Девятом, в той самой маленькой квартирке Арса. От всего этого слезы наворачиваются на глаза, он пытается подавить их в себе, шмыгает носом, но ничего не выходит, капли падают из глаз, оставляя мокрые дорожки на щеках. Именно в таком состоянии его находит Ваня. — Марик, тише, это я, — мужчина обнимает его и Маркул тянется к знакомому голосу. — Ты как? Марк не отвечает, устраивает голову у Вани на груди и всхлипывает. Отец гладит его по голове и начинает напевать какую-то мелодию, знакомую Маркулу с детства. Женя всегда пела ему это, когда он не мог заснуть, и это магическим образом срабатывало, вот и сейчас, Марк постепенно успокаивался от тихого голоса Вани. — Ты как? — спрашивает мужчина и смотрит на сына. — Я беспокоюсь за него, — отвечает Марк. — Мы вывезли картины, они будут у меня, Андрею Андреевичу я сказал, что мы с Алмасом все сожгли, а тело вывезли в промзону. Он ведь поверил? — Скорее всего, но я бы перестраховался как-нибудь, — Марк на это кивает, потому что есть вероятность, что начальник раскусит их безупречный план и нагрянет к нему на квартиру с обыском. — Но это потом решим, сейчас главное, чтобы Арс был в порядке. Дальше Ваня меняет тему и рассказывает про то, что Мирон собирается увольняться, потому что хочет вступить в какую-то там скрытную организацию, которая готовит государственный переворот, и что Ваня очень за него из-за этого переживает, поэтому пока он не примет окончательное решение, Федоров никуда не уйдёт, про новые дела, поступившие к ним недавно и про всё-всё. За этими разговорами они даже не заметили, как пролетело огромное количество времени. — Ну как он? — Марк, завидев Назара, тут же переключился на него. — Всё в порядке, жить будет, рисовать тоже. Множественные несерьёзные переломы, один посложнее, вывих и пара порезов, одна рука полностью в гипсе, другая наполовину. За ним нужен будет уход, сейчас он спит, завтра можете его забрать. — Ну вот Марк, всё отлично, — Ваня хлопает сына по плечу. — Давай я с картинами разберусь, можем увезти их на старую квартиру, а ты побудь с ним. — Хорошо. Мне можно к нему? — обращается он к Назару. — Разумеется. Я вас оставлю, да? — улыбается Вотяков. — Спасибо тебе, — Марк тянется обнять друга. Он заходит в палату. Арс спит на кровати, немного ворочается, тихо дышит. Левая рука полностью в гипсе, правая только до локтя. Марк находит стульчик и садится рядом. — Прости меня, пожалуйста, — тихо шепчет он. — Всё будет хорошо, ты выздоровеешь и уедешь отсюда, я помогу тебе, обещаю. Извини, солнце, что не предупредил, я не успел. Арс, я очень люблю тебя, — уже громче говорит Марк. — Прости. Он не хочет уходить домой, потому что знает, что когда парень проснется, у того будет много вопросов, и его нужно будет забрать. Он аккуратно устраивает голову на край кровати и засыпает под мерное дыхание Арса и пиканье приборов.