***
Тигр поманил пальцем, но Джуд головой потряс. — Я чё, дурак? — Дурак, оно и видно, — ухмыльнулся тигр. — Спускайся, хуже будет. — Куда уж хуже. И тут Джуд понял, что что-то не так. По боку похлопал, а мешка с добычей нет — по дороге обронил. Монеты, фрукты, два медовых пирожка и витой леденец, всё оставил, все утренние труды понапрасну. Особенно конфету было жалко, Джуд постоянно на них облизывался: пробовал всего один раз, а украсть сложнее всего — торговец зорко за своим добром следил. На рубашку глянул — рукав разодран, уже не починить. Сплошное разорение. Расстроился так, что взвыл, и слёзы обиды из глаз брызнули. Глянул вниз, а тигр под стеной так и стоит, глазами золотыми сверлит. Кафтан под плащом дорогой, богато расшитый, на поясе кинжал — на рукоятке камень горит размером с лесной орех, и на шее медальон с ладонь Джуда. Явно не из простых. — Сволочь полосатая, — злобно прошипел Джуд. — За каким демоном сюда припёрся? Дома не сиделось? Тигр опешил. Заморгал, решил, что ослышался. А Джуд, от отчаяния, что всё потерял, словно взбесился. Страх позабыл, и с кем разговаривает — тоже. — Что уставился, хвостатый? Давай, забирайся сюда — я хвост-то тебе вырву! И то, что под хвостом, тоже! Ой-ой, а глазки засверкали как! Никто тебя тут не боится! Иди к своим подружкам, пусть их тебе подкрасят как следует, хоть не стыдно будет на улицу выйти, кошачья рожа! Разошёлся — кулаком грозил и даже рожи корчил. У тигра на лице отразилось глубочайшее изумление. Заслушался, едва дышать не перестал. Джуд выдохся, сплюнул вниз и пошёл по стене. Рядом, по другую сторону стены, росло огромное дерево. Ветви его Джуд давно на прочность проверил. На прощание ещё штаны приспустил, показал тигру голый зад и полез на дерево.***
Зачем Рэйтан побежал за карманником, он и сам не понял. Вроде ходил, равнодушно глядя по сторонам, почувствовал осторожную руку под плащом, поглядел в ошалелые серые глаза мальчишки, похоже, не разобравшего по глупости, к кому лезет, и вот уже следом рванул. Наглость мелкого воришки его возмутила и восхитила одновременно. И не то чтобы захотелось всыпать, а, скорее, разглядеть как следует. Что потом произошло, его буквально потрясло. Вместо того, чтоб униженно клянчить извинения, лохматый оборвыш клял его на чём свет стоит. Чтобы человечинка, бывшая едой ещё каких-то двести лет назад, так с оборотнем разговаривала! Такое в самом диком сне не приснится. Оборванец — явно сумасшедший — визжал, брызгая слюной, а на прощание потряс задницей, поводив ею туда-сюда. Спасибо, что не нагадил сверху. Обалдевший донельзя Рэйтан вернулся на базар и долго о мальчишке расспрашивал. Люди только испуганно хлопали глазами и руками разводили: да мало ли их тут бегает, разве всех упомнишь.***
Спустившись вниз, Джуд успокоился, и тут дошло, кому и что он сейчас наговорил. Схоронился в какой-то закоулок и, зажав рот рукой, долго стоял, давя истеричный смех. А потом снова вспомнилась драгоценная потеря и что дома ни крошки съестного. Сразу про тигра и позабыл. Брёл домой, бубня ругательства себе под нос, пинал камни и, в конце концов, выбрав не тот булыжник, едва палец на ноге не сломал. А дома ещё от Рама отхватил за то, что мешок с добром посеял. Про то, что с тигром встретился, Джуд благоразумно умолчал, тогда бы точно без ушей остался. Лёжа на узкой кровати в своём углу, Джуд разглядывал небо сквозь дыру в потолке, пока Рам, ворча, искал в куче тряпья новую рубашку. — В город не пойду, — сообщил Джуд. — Отсидеться надо. — А жрать что будем? — осведомился Рам. — И Джохару платить надо. — Пусть Лэйн идёт. Всю неделю дома отлёживался. Тощий Лэйн, такой же воришка, как и Джуд, покосился недовольно из своего угла и запыхтел: — Да я… — Видел я твои побои, — перебил Джуд. — Два синяка, и те прошли уже.***
На промысел Джуд вышел через неделю. В плащ замотался, на голову капюшон натянул и озирался опасливо. Оборотней на базаре не было, можно было промышлять, но удача от Джуда будто отвернулась. Торгаши товары свои как коршуны охраняли и покупателей словно подменили. За весь день пару медяков вытащил и ветку изюма прихватил. И на другой день то же самое. Свежевыпеченными лепёшками пахло одуряюще, а запах жареного мяса просто с ума сводил — всю неделю корки грыз да кислые яблоки, что у дома росли. Лэйн выудил расшитый наряд и собрался в трактир пойти. Джуд глянул угрюмо и, вздохнув, с ним собрался. Шляться по кабакам он не любил. Не так опасно, как на базаре, но противно. Пока пьянчуге усыпительные капли в вино добавишь, пока дождёшься, когда он уснёт, сто раз облапают, обслюнявят. А там ещё и настоящих шлюх стеречься надо, Лэйн от них в прошлый раз и отхватил почём зря. Джуду идти не хотелось, словно чувствовал нехорошее, да деньжат раздобыть позарез надо было.***
Джуд родителей помнил смутно. Бегал с такими же сопливыми оборванцами по улицам, попрошайничал, рылся в мусорных кучах. Там его Рам углядел и к себе привёл. Джуд, ловкий и неуловимый, умело вытаскивал деньги, таскал еду со столов на рынке и лазил по домам. Внешне совершенно неприметный — один раз глянешь и не вспомнишь ни за что, в отличие от привлекательного, большеглазого Лэйна. Единственное, что Рам в нём не любил, так это безрассудство. Джуд частенько сначала делал, а думал после. Но пока всё сходило с рук. Лэйн предпочитал работать по ночам в злачных заведениях, и не только карманы чистил, но и подставлялся весьма охотно, а дома только мечтал, как найдёт богатого любовника и будет в роскоши купаться. Любовники у Лэйна были, но пока только тумаками угощали. Рам по молодости тоже неплохим щипачом был, а после ребят смышлёных учил. Все давно выросли. Кого Джуд иногда видел, а кто давно голову на плахе сложил. Последние годы Рам новичков уже не брал, только Лэйн с Джудом задержались.***
В харчевне было многолюдно, шумно и дымно. Орали, и песни пели, и дрались, и обнимались. Меж столов, ловко уворачиваясь от загребущих рук, сновали прислужники с подносами и кувшинами. Визжали и хохотали женщины. Смазливого Лэйна тут же сцапали, усадили за стол, а Джуд в угол отошёл, выбирая жертву попьянее. Шаг сделал, поскользнулся на луже вина и чуть носом в неё не угодил, если бы не подхватили. Джуд повернуться не успел, когда смутно знакомый голос сказал тихо: — Даже не вздумай кусаться. Без зубов останешься. И без всего остального. Джуд лишь застонал про себя. Его развернули, и снова — нечеловечий взгляд янтарных глаз. На сей раз тигр был в простой одежде, только на груди золотой диск блестел — видать, фамильная драгоценность. И какого чёрта он в людском квартале ошивался? Не иначе как за ним охотился. — Вздуть хочешь? — мрачно спросил Джуд. — Имей в виду, меня бить нельзя, я слабый — в детстве болел. Ай! Ну вот — синяк теперь будет! Расхватался своими ручищами! Сила есть — ума не надо! Тигр хватку ослабил и языком прищёлкнул: — Никак не пойму, дурной ты, что ли? — Дурной, — поспешно согласился Джуд. — В детстве из колыбельки выронили, — и сделав дебильное лицо, загундосил, — дяденька, отпусти, я больше не буду. — Сейчас, разбежался. Помнится, обещал хвост мне отрезать. И то, что под ним. — Со страху-то чего только не скажешь, — Джуд вздохнул, поняв, что теперь просто не убежит. — Виноват — понимаю. Готов расплатиться. — Надо бы тебя наказать за длинный язык, — раздумывал тигр. — Уж очень хочется. — А я язык ещё и по-другому применять умею. Соглашайся, не пожалеешь! Ползолотого всего, — Рэйтан выгнул бровь, и Джуд поспешно добавил, — но тебе бесплатно, конечно.***
В комнате наверху из обстановки имелись только кровать, грубо сколоченный стол и кувшин с вином на нём. Окошко крохотное. Джуд машинально улыбался, лихорадочно соображая, как бы в вино порошка сыпануть. — Раздевайся, — скомандовал Рэйтан. Джуд снял курточку и рубашку, стянул сапоги. Пальцы вдруг непослушными стали, и сердце забилось нехорошо. В отличие от Лэйна, Джуду в постельных утехах участвовать ещё не приходилось. Отделывался слюнявыми поцелуями и, кроме омерзения, ничего не чувствовал. Дома долго отмывался, вспоминая потные руки и сальные губы. — Глотнуть бы… — Джуд стрельнул глазами в сторону стола. — В горле пересохло. Рэйтан, растянувшийся на кровати, кивнул. Джуд дрожащими руками разлил вино по кружкам и незаметно выудил из-за пояса крохотный пузырёк. Когда вливал в вино капли, трясся уже весь — понимая, что творит. Второй раз оборотень не простит, найдёт, и что тогда будет… Но пересилить себя и добровольно лечь под тигра он не мог. Взял кружки и, вернувшись к тигру, протянул ему вина. Рэйтан понюхал и поморщился. Отставил в сторону и Джуда пальцем поманил. Как в тот раз, когда под стеной стоял, даже взгляд такой же. — Ты что ж не пьёшь? — хрипло спросил юноша. — Дешёвая кислятина. — Ну да, ты, наверно, получше пьёшь. Да и трахать привык каких-нибудь газелей прекрасных. Ты бы всё ж выпил, а то больно напряжён. Смотришь так… Рэйтан хмыкнул и махом осушил кружку. Джуд поймал себя на том, что все эти мгновения почти не дышал. Выдохнул и тоже вина пригубил. — Снимай штаны, — сказал тигр. — Я не собираюсь торчать здесь всю ночь. И кого трахаю — не твоё дело. Главное, что сегодня тебя буду, — притянул Джуда, сам спустил с него штаны, провёл по бедру… — Сколько тебе лет? — Уже можно. — Кожа такая тонкая, — бормотал Рэйтан. — Тронуть страшно… Дёрнул Джуда к себе, прижал и втянул носом его запах. — Пахнешь хорошо… — и накрыл губами сосок. Юноша окаменел. Руки и губы у тигра горячие, тело огромное, сильное. Один раз только сжал, а плечо до сих пор ноет, а как лапать его будет — и вовсе живого места не останется. Про то, остальное, и думать страшно. Рэйтан отстранился, глянул мутно и повалился назад. Джуд мысленно Лэйна поблагодарил за то, что такое хорошее снадобье достал. Джуд быстро оделся, обшарил похрапывающего тигра и выудил кошель, полный серебра. Снял с шеи тяжёлую цепь с медальоном. Покрутил, глядя, как драгоценные камни на крупном диске играют, подумал и амулет оставил — слишком дорогой да приметный, а цепь и деньги спрятал. Грудь и живот тигра были покрыты замысловатыми узорами. Любопытный по своей натуре Джуд перевернул, чтоб глянуть, есть ли татуировки на спине. Неизвестные письмена и узоры покрывали и спину, и уходили за пояс брюк. Джуд провёл пальцем по сине-чёрному рисунку, оттянул ремень, заглядывая, и тут в непутёвую голову его пришла дикая мысль. И уже стаскивая штаны с мирно спящего тигра, Джуд так и не смог себе объяснить, о чём он думал и каким местом. — Никому он не скажет, — кряхтел Джуд, с трудом раздевая Рэйтана. — Чтоб о таком позоре сказать? Да кишка тонка! Зато больше, глядишь, сюда не сунется. Будет знать, кошак драный, что люди тоже кое на что способны. А мне будет чем перед внуками в старости похвалиться. Жаль только, всё равно не поверят. Гладил мускулистую спину и крепкую, поджарую задницу. Ощущая полную вседозволенность, ещё приложил ладонью по левой ягодице, а потом и по правой. — Наказать он меня хотел, ха! — и Джуд ещё звонко двинул. Развёл в стороны ягодицы, долго смотрел, чувствуя, как в паху становится горячо. И тогда, уже точно не думая ни о чём, приспустил штаны и лёг на тигра. Облизал ладонь, провёл по члену и, пыхтя, стал засовывать. Рэйтан крепко спал, а отросток Джуда большим размером не впечатлял, и пусть не с первого раза, но вошёл. От удовольствия громко застонал и яростно задвигался.***
Как всегда, осознание и раскаяние пришло позже. Тигр, конечно, никому не скажет… а вот что будет, надумай он сам Джуда найти… «Похоже, из дома придётся валить, — думал Джуд, лихорадочно натягивая штаны. — Серебра надолго хватит, выберусь — не пропаду».***
Пробуждение своё Рэйтан запомнил надолго. Ощущение было, как с тяжкого похмелья, словно бочку вина выпил. Пошевелился и тут же всё вспомнил. Дёрнулся к штанам, ощупал пояс — денег не было, по груди провёл — и цепи тоже. Рэйтан закрыл лицо руками. — Вот кретин, — простонал он. — Похоже, из люльки в детстве обоих роняли. И меня, явно, не один раз. Вот и поделом. Неожиданно смех разобрал, хотя веселиться повода не было — жаль украденной подвески, подарка отца. Рэйтан встал… и застыл, дико вытаращив глаза. Ещё не веря себе провёл рукой меж ягодиц и сказать, что ошалел — ничего не сказать. — Найду — убью, — только и выдавил. Мгновенно оделся, и тут взгляд упал на блестящую вещицу на столе. Обалдев ещё больше, оборотень взял свою подвеску. Погрел в ладони, сунул в карман. — Найду, — повторил Рэйтан. — Может, не убью, но мучиться будет долго, — и, запрокинув голову, захохотал.