Но все равно друг без друга мы Не получим ни шанса — вопросы так не решатся. Как бы они не старались, но мы с тобой не расстались, Ведь мы не можем расстаться. А кто я такой, чтобы просить большего? И как сложно жить в этом мире лжи! Где многим любовь не нужна в общем-то… И здесь только ты меня держишь, И ты еще крепче меня держи.*
POV Андрей
Время неслось, словно пассажир, опаздывающий на самолёт. Вот только недавно я утешал мою плачущую девочку и радовался тому, что вижу её такой, как раньше, без маски, без наносного, такую же простую, с чистым лицом и влажными от слёз глазами… Я мог касаться её руками, губами… Всё то, о чём я даже уже и мечтать не смел. Казалось, я слышу, как крошит и плавится лёд, что нарос на сердце и, возможно, даже на моём лице, за прошедшие месяцы. Я долго не мог поверить, что это происходит со мной. По-настоящему происходит. Не сон, не бред выжившего из ума, а реальная действительность. Боялся отпустить от себя Катю хоть на секунду, потому-то и смог уговорить Валерия Сергеевича отпустить дочь ко мне. Даже не знаю, что проняло старого солдата: то ли моя стойкость к ударной силе его наливки, то ли искренность, с которой я каялся перед ним. Всё рассказал, ничего не утаил. Ну, почти ничего. Про наши две ночи с Катей я не стал говорить. Сначала Пушкарёв кричал, грозился никогда не подпустить меня к Катюше, но потом, ближе к концу истории, мы оба почти синхронно вытирали глаза. Потом Катя узнала об этом, и мы поругались. Хотя нет, не так. Ругалась Катя, а я почему-то радовался этому. Наверное, потому что Катя была так искренна в своём негодовании, и это было так похоже на обычную семейную ссору, что я преступно наслаждался такому моему открытию. Вопреки всеобщим ожиданиям, наша жизнь не была похожа на сказку. Катя, как оказалось, просто ненавидит готовить, и мне пришлось с этим смириться. Ну, не могла она быть идеальной во всём. И за это я любил её ещё больше. И за упрямство тоже. Она муштровала меня не хуже моего физиотерапевта. Когда она присутствовала на моих занятиях, я даже жаловаться не смел. Наверное, ей было тяжело видеть мою боль, но Катя держалась очень уверенно. Без неё я вряд ли бы поднялся на ноги. Она верила в меня, и потому я сам тоже стал верить в то, что обязательно начну ходить сам. Это было трудное время для нас обоих. Я работал. Она сидела дома, потому что врач категорически запретил ей работать, и порой сходила с ума от того, что сидит в четырёх стенах. Трудоголик Катя задыхалась от ничегонеделания. Поэтому взялась за меня. Взялась так, как всегда бралась за выполнение трудных задач — со всем жаром, задействовав все возможные ресурсы организма — в общем, основательно. Через пару месяцев мы поженились. Тихо, без помпезности, в кругу только родных и близких. Но, увы, на наш праздник как-то пробрался пронырливый папарацци. Всё бы ничего, но статья, появившаяся в газете, была написана в таком язвительном тоне, что Катя долго не могла прийти в себя. Журналисты откуда-то откопали всё: то, что Катя работала когда-то моей секретаршей, про создание подставной фирмы… Причём вылили больше всего грязи на Катюшу, мол, и пару она расстроила, и компанию чуть не обанкротила… А меня выставили пострадавшим и обаятельным доверчивым дурачком. Теперь этой газетёнки не существует. Видать, разорилась на судебных исках, но есть и другие… Не так-то просто жить под постоянным прицелом чужих глаз и фотокамер. Потому мы с Катей редко выходим в свет. Я-то привык к чужому вниманию, а вот Кате было очень тяжело первое время. Все эти искусственные улыбки, за которыми пряталось жадное внимание до сплетен и скандалов, все неискренние пожелания счастья, которые я привык пропускать мимо ушей. Почему-то бомонд крайне тяжело принимает кого-то из низин в свои ряды. Хотя… смотрю на некоторых из них, таких гладких, ухоженных, но лживых, и понимаю — Кате среди них не место. Они не достойны её. Кто бы ни пытался очернить её в моих глазах, он не сможет изменить моё мнение о ней. Она — чистая душа, добрая, сострадательная, искренне любящая. Порой очаровательно неловкая, порой — грациозная светская львица… Она может быть разной, но умеет оставаться собой. Катя научилась делать вид, что ей нравятся вечеринки, на которых приходится присутствовать, научилась общаться с прессой. Да, она совершала ошибки в прошлом, но кто их не совершал? Даже во время ссоры мы никогда не напоминаем друг другу о прошлом. Это бессмысленно. Прошлое осталось в прошлом. Помню, как после того, как Катю выписали из больницы, и она переехала ко мне, мы обменялись нашими неотправленными письмами. Было больно возвратиться в те дни и осознать, что мы оба были слишком слепы и упрямы. Сначала я, потом Катя… Тогда-то мы и пообещали друг другу сразу высказывать всё, что на сердце, не держать в себе, не растить из маленького снежка лавину, что может смести всё, даже наш брак… И с тех пор ни разу не нарушили это обещание. За окном разгорается рассвет, Катя тихонько посапывает у меня под боком, а я пишу эти строки. Привык уже записывать всё, что волнует меня, всё, что хочется запомнить и сохранить… Быть может, через пару десятков лет внуки прочитают эти записки и что-то решат для себя, что-то поймут… А я сейчас напишу для них о том, как я безгранично счастлив. Мы с Катей создали нечто чудесное — маленького человечка, который ещё не знает и не видит этот мир, но уже чувствует, как мы его любим. Вчера вечером Катюша сказала мне, что беременна. И мне немного страшно. Страшно, потому что боюсь наделать ошибок… Ведь все мы неидеальны, все мы разные, а потому можем и не понять друг друга в какой-то момент… Вот как мы с Ромкой. Катя уже давно просит меня выслушать Малиновского. Миротворица моя. Наверное, я уже готов. Готов к разговору с ним, готов отпустить прошлое. К тому же кто ещё будет крёстным отцом нашему сыну или дочери? По крайней мере, Катя считает, что только он и достоин этой чести. Всё-таки, как ни крути, он нас соединил. Даже смешно — Ромка-сваха! Не знаю, что там нас ожидает в будущем, но точно знаю одно: я сделаю всё возможное, чтобы моя семья была счастлива. Мы всё преодолеем, я верю в это. Главное — держаться друг друга, доверять друг другу, любить… Беречь наш маленький мир от внешнего. Я люблю тебя, Катя. Моя маленькая и такая храбрая девочка, готовая сражаться ради меня со всем миром. Ты, главное, крепче меня держи… А я буду держать тебя и наших будущих детей… Конец.