***
— Эй, я ни за что не надену это! — протестую я. — Ты уже надел, — отвечает равнодушный голос Снежки. — Отлично, это легко исправить! — выкрикиваю я и иду к гардеробной, чтобы снять чёрный фрак и брюки, белоснежную рубашку из дорогой ткани. Чувствую себя в этом ужасно не комфортно, ибо не привык к таким дорогим и тонким вещам. Снежка хватает меня за локоть. — Только попробуй. — И попробую, — отвечаю, смотря прямо в её лицо. — Ты можешь хоть раз не раздражать? — Надо же, — язвительно перекрикиваю её я. — Прям с языка сорвала. — Заткнись, а не то поцелую. Замолкаю. Вот чтобы она меня целовала, я уж точно не хочу! Тоже мне... Злобно смотрю на неё исподлобья. — Я ненавижу тебя, — уркаю я. На это Снежка улыбается ещё сильней. — Знаю. А затем она медленно опускает свою руку от моего локтя до запястья и берет за руку, переплетая свои пальцы с моими. Волна мурашек пробегает по всему телу, сердце издает несколько глухих и громоздких ударов, ноги почему-то и начинают дрожать. Что со мной? Почему... Почему мне вдруг стало так грустно? Что за чувство кипит внутри и вот-вот выплеснется наружу? Что за буря, что за ураган поднимается в душе? Там будто свой мир, своя реальность, в которой происходит что-то странное и неизведанное? Я очень сильно хочу дать имя этому чувству, но... Не могу подобрать слов. Что ж... Такое? Я вижу её спину, её уверенную, но в то же время хрупкую, женственную осанку. Её руки. Намного меньше моих. Она уверенно ведет меня за собой, не распутывая наших пальцев. И я чувствую, что хочу, чтобы это... Никогда не заканчивалось. Водитель открывает передо мной дверь переднего сидения машины. Покорно сажусь туда и чувствую, что что-то теплое покидает меня. Это Снежка отпустила мою руку. Она как будто разорвала связь между нами. Становиться как-то неуютно. Водитель обошёл автомобиль и приоткрыл дверь переднего сиденья за рулём. Но Снежка не спешит уходить, и тогда я поднимаю на неё глаза. Наши взгляды встречаются, и я уже не могу оторваться. И она... тоже. В этих глазах в вечерних сумерках уже нет того зеленого оттенка, но и того холода, что я разглядел при первой нашей встрече тоже не вижу. Только приятный, теплый голубой цвет. Снежка смотрит так серьезно. Её губы немного сжаты, а той насмешливой улыбки будто никогда и не было. Её взгляд кажется мне странным. Он какой-то... И снова я не могу подобрать слово! Какое же слово здесь нужно? Вдруг я понимаю, что долго пялюсь на неё. Чувствую, как лицо заливается краской. Быстро отвожу взгляд. ― И... и долго ещё стоять над душой будешь?! — правильно, лучшая защита – это нападение. Снежка усмехается и хлопает дверкой. Обходит и садится за руль. — Спасибо, Андрей, на сегодня ты свободен, — обратилась Морозова к водителю. Мужчина молча кивнул и направился в неизвестном мне направлении. Скорее всего, к себе домой. Едем мы молча. Я просто уставился в окно и наблюдал, как сменяются дома, читаю яркие вывески различных магазинов, которые светились и переливались в сумерках, думаю о чем-то постороннем и, почему-то, мысль о сегодняшнем вечере меня мало волнует, как будто посещать такие места – для меня самое обычное время. И всё кажется таким обычным и скучным, и голова почему-то начала вдруг болеть, и стало всё как-то безразлично. И вот, мы приехали. Я, как подобает мужчине, галантно открыл перед Снежкой дверь авто и любезно подал ей руку. Знакомые ворота, знакомый громадный дом, знакомый сад. Только теперь вечернее время полностью преобразило всё, как это обычно бывает, и сделала всё знакомое каким-то загадочным и сказочным. По всему саду то тут, то там мерцали огоньки, озаряя все тусклым, блеклым, но приятным сиянием. Но стоит только открыть двери и переступить порог дома, как тебя ослепит ярким светом. Блеск, лоск, сияние, помпезность царили в этом доме. Здесь так шумно и так много народу! Я уже чувствую себя чужим. Вдруг мою руку сжали ещё крепче. — Фил, ни за что не отходи от меня, всем улыбайся и давай только односложные ответы. Тогда все будет хорошо. Я позабочусь о тебе, — шепнула мне на ухо Снежка. Я кивнул. По правде мне и самому хочется не отходить от неё. Почему-то с ней я чувствую себя более уверенно. Мы подошли к женщине средних лет, с довольно сухим лицом. На ней надето элегантное платье, ее шея, руки и уши блестят от дорогих камней. Увидев нас, женщина осмотрела меня с ног до головы, затем посмотрела на Снежку и улыбнулась. — А, Снежана. Я рада тебя видеть, — сухо сказала она. И вообще, эта женщина вся какая-то сухая: и улыбка, и лицо, и голос, и руки. — Это твой спутник? — она снова посмотрела на меня. — Да, тетя, — ТЕТЯ?! Да ладно?! — Это Филипп. Фил, познакомься, это моя тетя – Рина Романовна. Я буквально выдавливаю из себя улыбку, во рту становится сухо, будто бы эта женщина наложила на меня свое заклятие. — Очень приятно. — И мне тоже, дитя мое, и мне тоже. Ну что ж, повеселитесь хорошенько. Она сказала «повеселитесь»? Это сейчас так называется?! Бегать в дорогущих туфлях за Снежаной Морозовой из одного угла залы в другой, мило улыбаться всем этим важным персонам и почти не прикасаться к такому огроменному количеству еды, это по их мнению весело?! Да от такого веселья повеситься можно! Я выжат как лимон, а в таком темпе нужно провести как минимум еще два с половиной часа! Никогда больше не соглашусь на такое! Ни за что! Лучше терпеть издевательства, чем ЭТО! — Снежка, я пойду выпью чего-нибудь, — жалобно произношу я. Морозова усмехается и кивает головой. Она даже немного уставшей не выглядит! Нечестно! Подхожу к одному из столиков и беру в руки напиток. Причем безалкогольный. Только хочу отпить глоточек, как слышу около себя сухой голос: ― Ну что, как тебе здесь, нравиться? — поворачиваюсь и вижу Рину Романовну. Снова улыбаюсь через силу. — Да, очень. — Ещё бы, — ухмыляется она. — Вы встречаетесь со Снежкой? — Нет! — мое лицо залилось краской. — Она просто попросила прийти с ней сюда. — Вот как. Славно. Ах, кстати, ты ведь с ней в одном институте? — Да, — ох, не нравится мне эта женщина. Почему она так неприятна мне? — И как новый директор? — Я считаю, что он вполне достоин уважения. — Рада слышать. После этого мы молчим некоторое время. Это молчание ужасно напрягает. И почему она не отходит? Может, мне стоит отойти? И только я помыслил это, как Рина Романовна прервала молчание. — И все же, что в тебе нашла Снежка? Не понимаю. Моя бровь взлетает вверх. Это она к чему клонит? — Да ты же полный дурак: ни денег, ни... Ну, личико есть, да и только... — Простите? — Просто, хотела дать тебе совет, мальчик. Не вешайся на Снежку. Если тебе нужны деньги, ты их получишь, назови лишь сумму. Но от девушки отстань, — что несет эта женщина? — Ты не сможешь дать ей ничего. Такому как ты не место здесь. Нищего хоть во что одень, он всё равно останется жалким нищим, просто сорняком. — Не понимаю, — попытался улыбнуться я. ― О чём вы говорите? Тогда женщина поддела мой подбородок своим острым ногтем и сказала четко, смотря прямо мне в глаза: — Выметайся отсюда. Завтра же забирай из института свои документы и поезжай в ту дыру, из которой ты пришёл. Ты помеха. Что-то защемило в груди. Эта женщина безусловно не хочет видеть меня рядом с ней. И правда... Я не могу быть рядом со Снежкой. Мы живем в разных мирах. И даже если я стою в сантиметре от неё, между нами непреодолимая, глубокая пропасть, которую мы никогда не перейдем. — Да, вы чертовски правы! — начал я, и чувствую, пока не скажу ей все, меня не остановит даже дуло пистолета. — Мы с ней совершенно не подходим друг другу. У нас разные материальные положения, на этот мир мы смотрим по-разному и жизненные принципы у нас расходятся. Да, я в тысячи раз беднее, чем она, и, безусловно, не могу предложить ей ничего. Но несмотря на все это... — я вздернул подбородок вверх. — Я не позволю так говорить со мной. Я тоже человек и мне неприятно, когда меня поливают грязью. И пусть я не богат, но я рад этому. Потому что... Лучше жить на помойке, чем быть таким, как вы. Закончив сей монолог, я смотрю ей прямо в глаз, затем разворачиваюсь и горделивой походкой ухожу прочь. Ночной ветерок обдает лицо своим дыханием и навязывает свою тихую мелодию, щипая за щеки, напоминая, что он пришел к нам с самого севера и намерен помочь жгучей зиме заморозить все вокруг. Луна освещает землю своим теплым светом с неба, покрытого миллионами ярких звезд. Я прислонился к холодной стене дома. Правильно ли я сделал, что сказал ей всё в лицо? Почему... Так защемило в сердце? Что за странное чувство? Мороз вновь затронул моё тело. Конечно, я ведь в одной рубашке и брюках. Ветер снова обжёг кожу, а затем в воздухе замелькали и закружились тысячи снежинок. Сегодня тридцать первое декабря. Я достал телефон и посмотрел на дисплей. Уже без пять двенадцать. Совсем скоро настанет Новый год. Я не двигаюсь с места. Мысли вскружили голову. Тишина мой верный помощник в раздумьях. И вдруг меня озарила мысль. Я понял, какое слово нужно, чтобы описать все мои чувства. Всего одним словом можно рассказать все, что происходит в моей душе. И я нашёл имя этому слову. Это имя подсказало мне тишина, его шепчет мне холодный ветер, снежинки вытанцовывают это слово. Я немного пугаюсь, но все же приходится признать, что это имя дано правильно... И имя этому чувству... «Любовь» – говорит мне стук часов, бумкающий и звенящий одновременно где-то там, внутри дома. И этому стуку вторит вся природа. Все сливается в одну мелодичную зимнюю музыку, в один прекрасный белоснежный танец. Я глубоко вздыхаю. Вот и наступил новый, две тысячи двадцать первый год. И в этом новом году. Я нашёл свою первую любовь. Я понял. Понял. Я понял, как описать! Понял, что творится со мной! Я просто влюбился! Стоп. Так, Фил. Ты хоть понимаешь, что сейчас думаешь? Ты хочешь сказать, что влюбился в Морозилку?! Да ты себя-то слышишь?! Да это же ни в какие ворота... Да, ни в какие! Даже в самые огромные ворота, высотой с Эверест этот факт не вмещается! Так как же ты смог вместить его в свой мозг?! Неужели мой мозг больше чем Эверест? Стоп. Опять я не туда рулю. Я посмотрел на небо и вдохнул аромат свежего зимнего воздуха. И что же мне теперь делать? — Эй, ты что здесь делаешь? — словно резкий звон посреди тишины раздается знакомый голос. Вздрагиваю. Я знаю, кому принадлежит этот голос, поэтому никак не могу пересилить себя и поднять взгляд в сторону говорящего. Сердце начинает колотиться как бешеное. Странно. Я не бегу, но задыхаюсь, что со мной? Я вдруг хочу кричать. Хочу заорать прямо в голос. Комок стоит где-то в горле. Я слышу своё громкое дыхание, свою одышку, словно бежал марафон, слышу, но не могу выровнять его. — Да что с тобой, Фил? Тебе плохо? Слышу, как её шаги всё ближе. Через несколько секунд чувствую её руки на своих плечах. — Прошу, подними голову, — и её палец легонько приподнимает мой подбородок. Смотрю в её глаза. Почему сердце так бьется, аж отдает в голову? — Да ты весь околел! Дрожишь как осиновый лист и губы синющие! Умереть захотел?! А ну быстро во внутрь! — с каждым словом голос Снежки становится всё раздражительный, а на последней фразе она уже кричит. Девушка берёт меня под руку и хочет отвести в помещение, но я одергиваю свою руку. Снежка вопросительно смотрит на меня, а я обхватываю пальцами то место, за которое она только что держала меня, и таращусь на неё, словно затравленный зверек. — Фил, мне правда не терпится услышать объяснение твоему странному поведения, но, — Снежка подходит ко мне вплотную. Мгновенье, и я чувствую, как её губы накрыли мои. Смотрю на Снежку с округленными глазами. — Но это ты сделаешь только в тепле. Не могу смотреть, как милый парень стоит зимой на улице в одной легкой рубашке. Мгновенно прихожу в себя. Стоило чуть расслабиться, и вот, пожалуйста, уже целует и командует! — Эй, ты совсем что ли страх потеряла?! Немедленно отпусти меня! И кто это тут миленький?! Меня с собой не путай! — кричу я. Снежка улыбнулась. — Поздно, спохватился, малыш. Ты уже мой, и это неизбежный факт. — Да кто тебе такую чушь сказал?! — А мне это и не нужно говорить. Я и сама знаю. Вот же! Как же она меня бесит! Глупое существо! Амебоподобное создание! Тем временем Снежка уже вводит меня в дом. Усаживает на мягкое кресло в какой-то комнате, а сама присаживается рядом. — Фил, у меня мало времени, — произносит она твердо. — Так что я задаю вопрос, а ты отвечаешь. Я подкатываю глаза. Опять она за старое! — Снежка, — в тон отвечаю я. — Я уже сто тысяч раз говорил тебе, что я не твоя собственность, не твой раб и даже не твой подчиненный, которому ты платишь деньги, и я не обязан отчитываться перед тобой. Так что, если у тебя мало времени, то и вали, а я на твои вопросы отвечать не собираюсь, — и я смотрю на неё гордым и непоколебимым взглядом. Снежка глядит прямо мне в глаза. Кажется, она пытается заглянуть в мою душу. И снова у меня начинает бешено стучать сердце, и снова дыхание прерывается. Прошу, хватит. Не смотри на меня так пронзительно. Мне кажется, что душа разорвется на части. — Так значит, чтобы ты делал так как я хочу, я должна платить тебе, — кивает Снежка сама себе. От такой трактовки моих слов, у меня аж перехватило дыхание от возмущения. — Ты просто перевернула всё так, как захотелось тебе. Я вообще не это имел ввиду, — с вызовом говорю я. Девушка снова смотрит на меня, собираясь что-то сказать, но тут в дверь входит нынешний директор нашего института. — Снежка, где тебя носит? Уже время! Идем, — произносит он твёрдо. Морозова кивает головой, встаёт на ноги и протягивает мне руку. — Пошли, Фил. И по какой-то неведомой причине, я без всяких колебаний просто беру её руку.***
И снова свет большой залы ослепляет меня. Живой оркестр наигрывает ненавязчивую мелодию, по всему помещению люди разбиты на мелкие группы не больше шести человек. Снежка вместе с Романом ведёт меня прямо к одной из таких группок, состоящую из четырех мужчин и двух женщин, среди которых я узнаю... Рину Романовну. Дергаю руку, чтобы остановится, но Снежка только крепче сжимает мое запястье и ещё упорней ведет меня к цели. И вот, мы подошли к ним. Я снова смотрю в сухие глаза, напоминающие застоявшуюся воду. Рина Романовна полностью проигнорировала мое присутствие (если не считать мимолетного сухого взгляда) и, устремив взгляд на Снежку, улыбнулась все также сухо и холодно, без доли теплоты и ласки, и взяла за руку стоящего рядом с ней парня (как оказалось вблизи, это был далеко не мужчина, а молоденький паренёк примерно моего возраста) и подтянула того поближе. — Ох, Снежка, как ты вовремя! — произнесла женщина. — Я как раз хотела представить тебе Валентина. Валентин, это моя племянница Снежана. — Очень приятно, — произнес какой-то немного детский, писклявый голос. Я посмотрел на Валентина. Скажу, что голос этого парня вообще не соответствует его внешнему виду. Тёмные густые брови выделяются до невозможности и затмевают и без того тускленькие глазки. Он на головы так две выше меня. В общем, из далека он может выглядеть даже как мужчина, но вблизи это всего лишь глупенький мальчик. Снежка же только осмотрела Валентина с ног до головы своим «фирменным» пренебрежительным взглядом, от которого даже мне становится не по себе и, полностью проигнорировав его, прямиком обратилась к Рине Романовне. — Дорогая тетушка, я подошла к вам по поводу одного вопроса, который очень важен для меня, — Снежка говорит настолько утонченно и вежливо, что у меня невольно создается впечатление крайней подозрительности. Это один из тех приторных тонов, после которого обязательно должно последовать какое-то не очень хорошее действие в сторону того, к кому он обращен. — Снежана, — женщина улыбнулась шире и приторней обычного, но все равно сухо. — С тобой ведь поздоровались, прояви вежливость. Что такое? Ты раньше такой не была. Возможно, КТО-ТО, — она выделила последнее слово и покосилась на меня. — Оказывает на тебя дурное влияние. Вслед за Риной Романовной на меня начинают смотреть все присутствующие при этом коротком диалоге. Они осматривают, изучают меня, и мне хочется просто провалиться сквозь землю. Но я стараюсь держаться. Рука сама собой сжимает ладонь Снежки, будто ища у неё помощи. И она находит. Девушка сжимает мою руку в ответ ещё крепче, как будто подбадривая меня. — Так вот, насчет моего вопроса, — невозмутимым тоном продолжает она, будто бы до этого ей никто ничего и не говорил. Да Снежка просто истинное зло! — Мне тут одна птичка шепнула на ушко, что вы вздумали оскорблять моего жениха. А тот кто оскорбляет его, оскорбляет и меня. И на этом моменте её речи офигеваю не только я, но и все присутствующие. Рина Романовна смотрит на Снежку во все глаза, не находя, что вообще можно сказать в данной ситуации. Двое мужчин и женщина просто застыли на месте, Валентин же явно не ожидал такого крутого поворота событий. А я... Просто в шоке. Говоря о женихе... Она кого имела ввиду? Если у неё есть жених, то тогда на кой черт она приперлась на этот вечер со мной? Но если она сейчас меня так обозвала... То я просто её уничтожу. Разотру в порошочек и прах её на ветер пущу. Потому что это уже просто наивысшая степень наглости, даже если она хочет за меня заступиться. Решаюсь поднять голову и посмотреть на Снежку. Она покосилась на меня и в её взгляде так и читалось: «Одно слово - и ты труп». Уверен, что после этого в моем взгляде читалось: «Слушаюсь и повинуюсь, Ваше Величество», по крайней мере, я так подумал. — Снежана, объяснись, — наконец сказала Рина Романовна. — О каком такой женихе идет речь? — Как понять, «о каком женихе»? — бровь Снежки взлетает вверх. Ну надо же, сама простота и невинность предстала предо мной. — Тетя, право, вы ставите меня в неловкое положение! Он ведь может подумать, что помимо его, у меня есть и другие женихи, а это совершеннейшая неправда! И вновь взгляды присутствующих начали обращаться ко мне, но теперь с явным интересом и без доли презрения. — Тетя, но я вижу, что вы совсем не понимаете меня. Однакож, мой жених прямо перед вами. И я сейчас имею честь держать его за руку. Моему возмущению просто нет предела! Вот же... Да я просто задыхаюсь от злости! Но я держусь. Потому что знаю, что если скажу что-нибудь, то потом мне несдобровать. А ведь так хочется наорать на неё, а потом снять свою туфлю и зарядить прямо в лицо, чтобы на носу остался отпечаток. Нет, ладно бы парнем своим назвала, но женихом, чтоб её! — Так вот, мы немного отступили от основной темы, — опять как ни в чем не бывало продолжает девушка. — Вы оскорбили моего жениха, сказав ему очень много грубых слов, да ещё и сказали, чтобы он отстал от меня. Это оскорбление не только для него, но и для меня. Что же я буду делать, если он уйдет от меня перед самой свадьбой? — при этом Снежка сделала настолько трагичный вид, что моё желание дать ей подзатыльник возросло в раз десять. — Рина Романовна, моё терпение истекло. Вы слишком много позволяете себе, хотя в сущности занимаете всего лишь роль регента. Вы шантажировали меня, угрожали моим братьям, оскорбили моего жениха. Откровенно говоря, вы уже перешли все границы и просто меня достали. Так что теперь, моя очередь отвечать на все ваши удары...***
POV Автор. Уютно лежать в теплой квартире на мягком диване за книжкой, когда за окном воет и кружит холодная метель. Именно это наслаждение и испытывал сейчас Филипп. Правда, какой бы ни был интересный сюжет у книги, которую он сейчас держал на коленях, он никак не лез в голову парню. Воспоминания вчерашнего вечера плотно засели у него в голове и прокручивались там снова и снова. Фил лежал и смотрел в потолок, пытаясь понять произошедшее в эту необычную, наверное, даже самую необычную за всю его жизнь, Новогоднюю ночь. «Так что теперь, моя очередь отвечать на все ваши удары», — после этой фразы он уже больше ничего не понимал. Начался какой-то хаос. На большом экране начали высвечиваться разного рода компроматные фотографии, далее Снежка говорила что-то такое, что Фил точно никак не мог понять, может если только немного, но что произвело просто фурор, затем приехала полиция, началась суета, и в конце концов Рину Романовну увезли в участок. Сегодняшние новости добили Фила. Оказалось, что Рина Романовна совершала нелегальные сделки и действовала против закона, что подтверждают документы приведенные Морозовым Романом, Морозовой Снежаной и Царёвым (хотя последний не присутствовал на вечере), в следствии чего ей дали пятнадцать лет колонии. Затем было объявлено, что теперь новым директором компаний ShinyFashion и EDJEUniverse, а так же ТК Галереи является никто иной, как Роман Морозов. Что происходит? Почему они так поступили? Почему подставили родного человека? Неужели можно настолько ненавидеть своих близких? Все эти вопросы крутились у Фила в голове. Он не мог понять этого, не мог вместить в свою голову то, что произошло. В его понимании, какой бы ни был человек, но если он – твоя родня, то ты должен любить его и помогать ему. Ведь родственники и друзья – это люди в чьей поддержке нуждаемся мы, и которые ждут от нас этой самой поддержки. Неужели, Фил все-таки ошибался в Снежке? Неужели она и вправду такая жестокая? Но снова Черных вспомнились те глаза, цвета теплого моря, и снова сердце забилось быстрей...