Let me draw you

— Нет, отказал... Говорю же, у меня нет желания заниматься этим проектом, — раздраженно отозвался мужчина в трубку, ловко обогнув внезапно выронившего что-то студента и едва не задев его резко затормозившего друга, обнаружившего, что рядом кого-то не хватает. — Нет, Эрвин, даже не проси. И в студию приглашать не смей, я не буду этого делать. Словно в насмешку над мужчиной и его скверным настроением, погода оказалась на удивление солнечной. Всю прошлую неделю шел дождь, а в те редкие часы, когда его не было, свинцово-серые тяжелые тучи придавливали своим весом к земле, мешая свободно дышать. Зато сейчас на высоком лазурном небе не было ни единого облака, легкий прохладный ветер гулял между высокими зданиями свежими потоками, а солнце ласкало теплыми лучами изголодавшиеся по теплу охотно подставленные лица. Спор по телефону начал набирать обороты, но из-за гула вокруг едва ли кто-то обратил на это внимание. Прохожих слишком поглотили собственные проблемы стандартного типа: скучные бесполезные лекции, профессора-садисты, хоронящие юные зачатки разума под тоннами глупых заданий, смысл существования которых не понятен ни одной из сторон; ближайшая дата очередной попойки и у особо сознательных — опасения по поводу сессии, которая не за горами. О, да, жизнь в студенческом городке кипела. Мужчина что-то рявкнул собеседнику и, не давая тому возможности возразить, положил трубку, запихнув телефон в карман. Нахмурился сильнее обычного и нервно запустил тонкие длинные пальцы в смоляные волосы. Немного растерянно оглянулся по сторонам, поймав на себе несколько любопытных взглядов, помотал головой, спрятав глаза за рваными прядями челки, и решительно свернул в первый же поворот. Несколько сотен шагов, и вот он уже потянул за продолговатую металлическую ручку, распахнув дверь. Нырнул в прохладный полумрак кафе, окунувшись в расслабляющую атмосферу заведения, стены которого, казалось, были наполнены ленивыми разговорами с неторопливым уничтожением еды, приятным запахом которой пропиталась каждая вещь в этом месте. Оглянувшись, заметил радостно машущую руками подругу и направился к ней, по пути огибая столики и посетителей с подносами в руках. Приблизившись к женщине, опустился на стул напротив, вместо приветствия интересуясь: — Ну и какого я должен был тащиться в эту дыру через весь город? Женщина ослепительно улыбнулась, явно радуясь приходу друга. Она давно уже привыкла к колючему характеру, а на такие грубости внимания не обращала... да никогда, по большому счету. — Но ты же приехал, — хмыкнула женщина, втыкая вилку в аппетитную свиную котлету. — А раз так, то мне полагается знать, для чего именно, — резонно заметил мужчина, скрестив руки на груди. — Леви, а тебе в голову не приходило, что звать можно не только по делу? — вкрадчиво поинтересовалась она, с упоением разрезая поджаристый бок. — Ханджи, — Леви прищурился, — я знаю тебя не первый год, так что выкладывай. Но... — успел вставить он, прежде чем вдохновленная его приглашением женщина успела распахнуть рот, — только если это никак не касается того проекта, который мне пытается подсунуть Смит. Ханджи растерянно закрыла рот и задумалась, но лишь на мгновение. — Конечно не поэтому. Леви скептично выгнул бровь. — Ладно, поэтому, — быстро сдалась она. — Но почему ты не хочешь попробовать, это ведь такой шанс... А дальше он позволил себе отгородиться от шквала доводов и аргументов в пользу проекта, который он не собирался брать. Леви занимался рисованием исключительно для себя и брал только те проекты, которые смогли его заинтересовать. Отбор пройти было практически невозможно, а потому часто-густо ему приходилось устраиваться на подработку, потому что сидеть без гроша в кармане было для него постыдным. Мужчина лениво разглядывал картины, висящие на противоположной стене. Две из них имели хорошую цветовую гамму, но вот с самим исполнением стоило поработать куда более тщательно, а третья вообще была бестолковой мазаниной — пустым переводом холста и краски. Безумен тот, кто назовет это картиной. Ханджи все еще увлеченно расписывала прелести проекта и вероятного последующего подписания контракта. Глаза ее возбужденно горели, мерцая сквозь толстые стекла очков, а выбившиеся из неаккуратно скрученного на макушке хвоста пряди, обрамляющие вытянутое лицо, забавно дергались в такт ее движениям. С тех пор, как они со Смитом сошлись, Леви забыл, что значат слова «покой» и «свобода выбора». И если раньше женщина могла спокойно осмеять любую идею Смита и тем самым помочь избавиться от навязчивого и жутко упорного босса, то сейчас почему-то решила, что отношения обязывают ее быть на его стороне всегда, и охотно начала принимать участие в акции «задолбай несговорчивого Леви агитацией». Мысленно закатив глаза, мужчина перевел взгляд на посетителей. Те все как один оказались студентами. В этом месте самыми старыми, похоже, были именно они с Ханджи. Забавно, однако. Внимание привлекла заливисто хохочущая на весь зал компания за соседним столиком. Точнее, громко хохотал только один из них, остальные же проявляли свое веселье куда более сдержанно. Леви присмотрелся повнимательнее. Главный источник шума казался смутно знакомым. Мужчина от нечего делать начал перебирать в голове места, где мог его видеть. Студия отметалась сразу, так как всех своих учеников он знал, магазины рядом с его домом тоже не вариант... И тут пронзило осознанием. Он его видел несколько месяцев назад возле студенческого общежития с гордым номером сто четыре. Тогда еще пацан был с подбитым глазом и разбитой губой. Глядел на всех исподлобья и, вытирая кровь с губ, бормотал под нос невнятные, но очень эмоциональные ругательства. Сейчас же это был словно другой человек. Яркие живые глаза, на дне которых танцевали бесята, искрились весельем, когда он что-то рассказывал друзьям, увлеченно жестикулируя. Растрепанные волосы торчали импровизированным беспорядком во все стороны, и обычно Леви сказал бы что-то едкое в адрес такого человека, но эта неряшливость удивительно шла пацану. Жизнерадостность и энергия, исходящая от него, завораживали. Леви моргнул, сбрасывая наваждение, и перевел взгляд на друзей юноши. Угрюмая девушка примерно того же возраста, наблюдающая за каждым движением парня и периодически заправляющая темные пряди за аккуратное ухо, и парень-блондин со стрижкой, очень похожей на стрижку брюнетки. Последний с немного снисходительной улыбкой слушал рассказ друга, но было видно, что ему интересно. Перед глазами внезапно возникли пальцы, привлекая к себе внимание не только своим наличием, но и щелкающими звуками. — И сколько процентов из того, что я сказала, ты слышал? — деловито спросила Ханджи, едва Леви перевел на нее снова ставший скучающим взгляд. — Я помню, как ты сказала, что позвала меня не из-за чертового проекта, а потом начала промывку мозгов. Ханджи возмущенно фыркнула. — И перед кем я распиналась? — А я знаю? Может, ты связки тренировала. Хотя странно, я думал, что лекций для этого более чем достаточно. — Аккерман, ты невыносим, — резюмировала женщина, со вздохом, тяжестью в несколько тысяч тонн, возвращаясь к своей порции. Леви пожал плечами, мол «извините уж, что есть», и перевел взгляд за соседний столик. Вот только там не оказалось ни пацана, ни его друзей. А он и не заметил, когда шум стих. — Что, кого-то присмотрел? — куда только и девалась обида. В том, что она была наигранной, и раньше не было сомнений, а теперь и подавно. — Даже если так, — Леви посмотрел прямо в ореховые глаза, — тебя это не касается. Доедай свою кашу, — выразительный взгляд на измельченную котлету, части которой находились вперемешку с гарниром, — и пошли. Ты мне обещала краски отдать.

***

Леви неспешно прогуливался вдоль парковой аллеи, направляясь в самую его глубину. Маршрут специально выбирался таким образом, чтобы вероятность встречи с другими живыми существами стремилась к нулю. В лицо дул приятный легкий ветерок, приносящий облегчение лишь до тех пор, пока не уляжется. Впрочем, все лучше, чем сидеть в духоте квартиры и тонуть в собственных мыслях в компании черт знает какой по счету чашки чая. Чай Леви очень любил, особенно черный, но даже у него был лимит допустимого. В очередной раз свернув на едва заметную дорожку, мужчина прикрыл глаза, во всю наслаждаясь этим восхитительным, хотя и порядком прилизанным кусочком природы в самом центре джунглей из бетона и стекла. И пускай до чистоты лесного воздуха было далеко, но дышалось здесь куда легче, чем в той же квартире, да и приятный аромат листвы, пропитанной солнечным светом, вклинивался как нельзя более кстати. Тихо пели птицы, иногда переговариваясь между собой звонким щебетанием, деревья ненавязчиво шумели листьями, вгоняя в своеобразный транс, и слышались тихие звуки собственных шагов. Такая обстановка была бальзамом на расшатанные больше обычного нервы Аккермана, заставляла расслабиться и забыть обо всех проблемах хотя бы на короткое время. В голове царила приятная пустота, а внутри чувствовалось умиротворение, что ли. Настроение впервые за несколько дней перевалило за отметку «хреново», практически добравшись до заветного «отлично». Леви с наслаждением вдыхал ароматный запах, стремясь хоть немного прочистить легкие от загазованного воздуха большого города. Послышался едва уловимый плеск воды. Точно, в этой же части парка был фонтан. Через какое-то время мужчина с удивлением обнаружил, что ноги сами несут его к источнику журчащего звука. Здраво рассудив, что времени у него вагон и маленькая тележка, а заняться все равно нечем, поддался внезапному порыву и передал руководство над собственными действиями подсознанию. Выйдя к фонтану, Леви с легким разочарованием обнаружил, что он здесь не один. Помимо него две лавочки возле фонтана занимали женщина с коляской и двое мужчин, лениво переговаривающиеся между собой. Сам фонтан тоже оказался занят группкой студентов. И если остальные просто крутились вокруг бортика, иногда окуная руки в холодную воду и с веселым хохотом брызгая друг на друга, то один из них, парень, практически залез в фонтан, со счастливым видом болтая в воде ногами и периодически листая страницы в новом томе манги. Леви как раз недавно видел такой в книжном. Иногда парень что-то возмущенно говорил друзьям. Несложно догадаться, что это были угрозы сломать руку посмевшему брызнуть водой на его бумажное сокровище. Рядом с бортиком валялся темный рюкзак, обвешанный чудовищным количеством разных значков. Вывод напрашивался сам собой. «Гик», — подумал Леви, заняв лавочку в тени, так, чтобы солнце терялось в кроне деревьев, не тревожа его. Проигнорированные Аккерманом солнечные лучи путались в растрепанных каштановых волосах, играя на прядях расплавленным золотом, красиво падали на смуглое лицо, заставляя сгорбленную фигуру парня буквально светиться. Мощные струи с приятным плеском разбивались о водяную гладь, разбрасывая во все стороны миллионы ярких брызг, радостно оседающих на коже, одежде, камне, и вообще на всем, чем доведется. Желание нарисовать пришло само собой. Руки быстро вытащили из глубокого кармана небольшой блокнот и ручку, и вот ее кончик затанцевал по бумаге, ведомый ловким движением умелых пальцев. Несколько аккуратных набросков в профиль и один — три четверти, чудом пойманный благодаря вмешательству высокого, немного нескладного парня с русыми волосами. Леви самозабвенно вырисовывал точеный профиль, небрежными штрихами набрасывал непослушные пряди волос, плавными линиями рисовал красивый изгиб шеи, и несколькими резкими штрихами очертил мятый воротник рубашки. Рядом с парнишкой постоянно топтался его друг-блондин, тот, с которым несколько месяцев назад он сидел в университетском кафе. Тот неловко пытался сгрести свободолюбивые пряди вихрастой шевелюры в хвостик, и в какой-то момент у него даже получилось. Аккерман тихо фыркнул — хвостик выглядел нелепо. Но через минут десять на странице красовался очередной набросок юноши, только теперь уже с забавно торчащим хвостиком. Также мужчина сделал несколько скетчей изящных запястий с длинными пальцами. Иногда спокойную тишину парка нарушали громкие выкрики или заливистый смех, ребята увлеченно беседовали между собой, но шатен почти не принимал участия в обсуждениях, полностью поглощенный миром манги. Из этих разговоров Леви узнал, что блондина зовут Армин, тихую брюнетку Микаса, а высокого русоволосого парня по-дружески величают лошадиной мордой. Видимо, причиной этому послужили немного вытянутая форма лица и массивная нижняя челюсть. От последнего мужчине удалось узнать имя своей «модели» — Эрен. Имя поднялось громким криком к облакам, а все потому, что Эрен чуть не уронил телефон лошадиной морды в воду, когда тот, весело хохоча, попытался сделать селфи. Аккерман не хотел признавать, но с каждой минутой этот парень его все больше очаровывал.

***

Эрен вот уже двадцать минут лежал на парте, сонно листая ленту новостей. Глаза щипало и веки то и дело норовили сомкнуться вместе. Держать глаза открытыми стоило просто титанических усилий. Эх, если бы он умел делать все вовремя и загодя, чтобы в последнюю ночь перед дедлайном не сидеть, уткнувшись носом в компьютер, функционируя исключительно на кофе, то, наверное, не лежал бы сейчас едва живой. Недосып нескольких дней отчетливо просматривался при одном только взгляде на парня. Общая помятость куда больше обычного, бледный, даже сероватый цвет лица, черт-те что на голове, которое не видело расчески ровно столько же, сколько обладатель этого хаоса не спал, темные круги под глазами, пересохшие искусанные губы — в общем, яркий персонаж какой-то постапокалиптики. — Эрен, Эрен! — в аудиторию вихрем влетел встрепанный и чем-то невероятно встревоженный Армин. Взбудораженный студент заставил всех немногочисленных обитателей аудитории лениво повернуть головы в свою сторону. Но тому едва ли было до этого какое-то дело. — Ты видел это? Парень поднял взгляд воспаленных глаз на Арлерта, но тот начал тыкать ему под нос экран телефона. Там была открыта новостная лента твиттера Армина, сплошь забитая работами разнообразных художников — его маленькая слабость. И сейчас там красовалась запись одного из них — Ривая Аккермана. Тот уже давно являлся для Армина чем-то сродни божества, он на него разве что не молился. Пока. Брови в непонимании съехались к переносице, пока Эрен рассматривал вложение к записи. На картине был изображен парень в профиль, увлеченно читающий книгу. Яркие краски солнца запутались в его встрепанных волосах, а сам он выглядел невероятно притягательно. Так и хотелось заглянуть в книгу, выполненную быстрыми широкими мазками, чтобы узнать, что же там так его привлекло. Застывшая во времени искрящаяся вода в фонтане добавила картине атмосферы, создавая настроение. Через полминуты парня накрыло осознанием. Эрен пристальней вгляделся в черты лица, которые каждое утро видит в зеркале в ванной, но которые на портрете выглядят так, словно принадлежат не ему. Только очевидное сходство заставляет смириться с тем фактом, что этот красивый парень на картине и вправду он, Эрен Йегер. Осознание привело в замешательство. Он поднимает непонимающий взгляд на Армина, а затем переводит его обратно на телефон. «Черт возьми» после продолжительного молчания охарактеризовало ситуацию кратко и емко.

***

— Ты почему не отвечаешь на звонки? — сварливо поинтересовалась Ханджи громче обычного. — Я телефон теперь вообще в руки не беру, — отстраненно отозвался Леви, расставляя в комнате мольберты, едва ли обращая внимание на подпирающую дверной косяк недовольную женщину. — Решил пополнить ряды анархо-примитивистов? — колко поинтересовалась женщина, устраиваясь на стуле и прожигая пристальным взглядом спину друга, затянутую в идеально белую рубашку. — Подумываю об этом, — Леви даже не обернулся, продолжая заниматься своими делами. — Тебе там фанаты свой восторг выражают, а ты даже телефон в руки не берешь. Хмурый взгляд убийственных ртутных глаз заставил Ханджи заливисто рассмеяться. С одной стороны Леви был рад, что его картину так хорошо восприняли. Он буквально вложил в нее всю душу и мастерство, которым владел на данном этапе жизненного пути. Его популярность стремительно увеличилась, причем не только в сети, но и в реальной жизни. Ему предлагали участие в разных выставках, а количество людей, посещающих его студию, увеличилось почти в три раза. А больше всего радовало то, что Эрвин перестал вынимать Аккерману мозг по маленькому кусочку, при каждом удобном и не очень случае вспоминая проигнорированный мужчиной контракт и задолженность за студию. Но вот другая сторона умудрилась в кратчайшие строки попортить позитив от первой. Постоянно приходящие уведомления просто сводили с ума, медленно доводя до кипения. Ханджи была права, фанаты выражали ему свое искреннее восхищение, объемно так выражали, чаще всего неумело, но это было не столь важно, ведь хорошо грело самолюбие. Аккерман был очень доволен собой в первый день. Задумался о том, что он хороший художник во второй. На третий день оповещения о комментариях, лайках и новых сообщениях заставило зародиться где-то в районе груди глухое раздражение. К концу недели Леви просто перестал брать в руки телефон. Тот сиротливо лежал дома на тумбочке, выключенный и разобранный — так, чтоб наверняка. — Читаешь на ночь вместо книги? — язвительно отозвался Аккерман. — Конечно, — Ханджи энергично закивала. — Там такая прелесть есть, ты не поверишь... Некоторые даже Эрвину зачитываю. — Уволь меня от подробностей, — резко оборвал подругу Леви. И как раз вовремя — на пороге показался первый человек из группы. — Добрый день, — робко поздоровалась невысокая девушка, разматывая длинный полосатый шарф, а затем с завидным энтузиазмом пытаясь впихнуть его в рукав куртки. — Можно? — Привет. Конечно, заходи, — охотно откликнулась Ханджи, словно хозяйкой студии была именно она, а Аккерман всего лишь исполнял роль мебели. — Ладно, мелкий, — Леви раздраженно дернул уголком губ, но ничего не сказал, давно привыкнув к этому обращению. Поначалу оно его неимоверно бесило, но сейчас удавалось обойтись ровным игнорированием, — я пошла. Но, бога ради, включи телефон, вдруг что-то срочное. Мужчина коротко кивнул, буркнув про себя несколько ласковых в адрес женщины. — Иди доставай краски и садись, — скомандовал Леви послушно метнувшейся в подсобку девушке. Следующие пять часов обещали быть спокойными и размеренными, и Аккерман чувствовал предвкушение привычным покалыванием в кончиках пальцев. Ему нравилось проводить время в студии, обучая и подтягивая навыки рисования других. Было в этом что-то упоительное, захватывающее. Девушка вернулась из подсобки, неся в руках набор масляных красок в специальном контейнере, деревянную палитру и кисти. — Так, на чем мы остановились?

***

Через несколько недель ажиотаж, вызванный портретом Аккермана, частично схлынул, позволив вздохнуть с облегчением. В студии стало посвободней, но мужчина совершенно не видел в этом ничего плохого. Люди, которые пришли сюда исключительно чтобы поглазеть на него, задавая попутно миллионы вопросов, пытающихся, видимо, выиграть в соревновании «самое примитивное, на что только способен человеческий мозг», разочаровались отсутствием ответов от несговорчивого угрюмого художника и разошлись, прекратив марать бумагу и холсты. Зато оставшиеся ученики, и без того души не чаявшие в Леви, теперь смотрели на него с еще большим благоговением во взгляде. Так люди смотрят на кумиров, тех, чьим талантом восхищаются и кому стремятся подражать или чьему примеру следовать. Аккерману льстило это отношение, но он бы предпочел, чтобы все оставалось по-старому. Ему не нравилось повышенное внимание к себе, мужчине больше по душе было вести куда более незаметный образ жизни. — Добавь теней, сделай его более объемным, — посоветовал Аккерман, наблюдая за тем, как один из новичков с россыпью веснушек на открытом лице возится с рисунком, неуверенно держа карандаш в руках. Пока они занимались самыми основами, практикуя трехмерные фигуры и учась рисовать тень. — И не бойся проводить линии, создается впечатление, что если рукой к бумаге прикоснешься, то она тебе ее как минимум откусит. Парень перевел испуганный взгляд на Леви, а затем фыркнул. Чудно, мальчик с чувством юмора попался. — Я попробую, — пообещал он и принялся чертить новую фигуру уже куда более уверенно и еще старательнее, чем все предыдущие. Аккерман еще немного понаблюдал за процессом, а затем, удовлетворенно кивнув, пошел смотреть, как там дела у остальных. Ребятами из второй группы он мог по праву гордиться. Когда они к нему пришли, едва могли карандаши в руках держать, что и говорить о чем-то большем, но теперь было на что посмотреть. Вон у Петры, сидящей у окна, замечательно получались разные растения, и сейчас на ее холсте красовалась огромная охапка всевозможных цветов, с трудом впихнутая в теряющуюся на фоне всего этого великолепия вазу. Эрду, забившемуся в самый угол, отлично удавались рисунки в графике, особенно ему нравилось изображать архитектурные изыски. Оруо пока не определился с собственными предпочтениями и стилем, но очень достойно подражал стилям других. Гюнтеру нравилось играться с цветовой гаммой, так что все его работы всегда имели в себе нечто необычное, даже если сам рисунок был весьма посредственным. Цвета подкупали и заставляли остаться рядом еще немного и повнимательней рассмотреть, изучить, почувствовать. Таких художников любят на выставках современного искусства, и Леви всерьез задумывался предложить Гюнтеру попробоваться в одной из них. Рабочую атмосферу нарушил пронзительный телефонный звонок, противной трелью беспощадно вгрызающийся в уши всех немногочисленных присутствующих. Леви узнал в этой мозгодробительной мелодии свой телефон. Раздраженно цыкнув, в несколько шагов преодолел расстояние к подсобке и, немного покопавшись в карманах куртки, выудил оттуда разрывающийся аппарат. Таким же широким шагом вылетел за дверь, поднимая трубку. — Какого черта тебе надо?! Мой рабочий день не закончился, и ты об этом знаешь, — зашипел Леви в трубку, едва та коснулась уха. Постоянные звонки в рабочее время с такими же постоянными просьбами их не повторять уже выводили из себя. Аккерман не любил повторять и ненавидел, когда его не слышали. — Ммм, может, соскучился? — раздалось томным голосом на том конце. — Не звони мне в рабочее время, — холодно отрезал Аккерман, сжав свободную руку в кулак. — Мне за тобой заехать? — человек по ту сторону явно не хотел так просто сдаваться. — Нет, — и Леви, не дожидаясь ответа, повесил трубку, не желая продолжать разговор. Внутри все кипело. Он ненавидел, когда его любовники начинали требовать от него чего-то большего, старались стать частью его жизни. Ему от них нужен был только секс, без какой-либо эмоциональной привязанности и обязательств. Когда они переходили очерченные заранее границы, он безжалостно разрывал с ними связь. Всегда. — Плохой день? — участливо поинтересовался мелодичный голос, заставив Леви вздрогнуть и разом растерять всю свою воинственность, раздражение и даже частично досаду, ведь теперь придется искать нового партнера, и неизвестно, сколько времени это займет. Мужчина обернулся, вперившись ртутными глазами в смуглое лицо. Мозг пронзило узнаванием. Перед ним, прислонившись к стенке, стояла его «модель», листающая что-то в телефоне. Растрепанные волосы снова были собраны в хвост на затылке, ставший немного длиннее с момента их последней встречи, но рваные пряди все так же падали на красивое лицо, частично скрывая его. Огромные раскосые глаза вопросительно смотрели на Аккермана. Тот впервые разглядел их цвет — удивительный изумрудный оттенок. Ресницы хорошо его оттеняли, создавая иллюзию подведенных глаз. — Вроде того, — пребывая в легком замешательстве, пробормотал он, едва найдя в себе силы отвести глаза. — Ты почему здесь стоишь? — Друга жду, — пожал плечами парень. — Новичок, да? Марко... — Ботт. Да, его, — подтвердил юноша, слегка улыбнувшись краешками пухлых губ. Леви поймал себя на мысли, что готов прямо сейчас достать блокнот и карандаш и сделать еще миллион зарисовок совершенства, стоящего напротив. — Никогда не видел тебя здесь раньше, — заметил он, чтобы хоть что-то сказать. — А я здесь никогда раньше и не был. Леви кивнул, скорее себе, чем в ответ на реплику пацана. — Слушай, а ты не хочешь поработать моим натурщиком? — задумчиво спросил мужчина, вновь поднимая на парня пронзительный взгляд и смотря прямо в глаза. Тот немного смутился, явно растерянный столь неожиданным предложением. Но лишь на секунду. — А что, нравлюсь? — широко улыбнулся тот, дразня. — Да, — просто ответил Леви, протягивая визитку, так удачно завалявшуюся в кармане. — Позвони, если решишься. — Вы опоздали, — как-то невесело хмыкнул пацан, впрочем, принимая картонный прямоугольник из рук мужчины, — меня уже нарисовали. Ривай... — «Аккерман» вещали аккуратные красивые буквы. Парень недоверчиво перечитал написанное, словно не до конца осознавая, а затем перевел взгляд на мужчину напротив, который стоял, скрестив руки на груди. — Так это вы. — Я, — просто подтвердил Леви, забавляясь реакции пацана и с интересом наблюдая, как на выразительном лице сменяются эмоции. Интересно, если прямо сейчас принести блокнот и достать карандаш, то он расценит это как оскорбление? — Какое вы имели право?! — наконец совладав с собственным возмущением, выдохнул парень. — Вам стоило хотя бы спросить разрешения перед тем, как выставлять картину в соц. сеть. — При том, что я без понятия кто ты? — резонно возразил Аккерман, мысленно ухмыляясь. На мордахе напротив читалось раздражение вперемешку с растерянностью. Но первого, кажется, куда больше. Густые брови нахмурились, а пухлые губы поджались, от чего контур верхней губы проступил немного отчетливее. — Тогда не стоило ее выставлять. — А питаться святым духом прикажешь? — насмешливо спросил мужчина. — Я — художник, я зарабатываю на жизнь, рисуя картины, — правда, но не полная. — Сделали бы тогда парня на картине менее похожим на меня, — не сдавался парень. — Да что с тобой не так? — уголок тонких губ раздраженно дернулся. — Миллионы людей готовы заплатить мне целое состояние, чтобы я их нарисовал, а ты выдвигаешь претензии. — Вот и рисовали бы их, я вас об этом не просил, — разъяренно сверкая раскосыми глазищами парировал пацан. — Тц, и что тебе не нравится? Или ты считаешь, что картина плохая? — внутри все закипало уже во второй раз за последние десять минут, но теперь по другой причине. Проснулось необъяснимое желание спорить до хрипоты, да хоть до полного изнеможения, но только конкретно с этим юношей. — Да нет же, — отмахнулся парень, запустив длинные пальцы в растрепанные волосы. — Дело совсем не в этом. — А в чем тогда? — холодный и отстраненный интерес уязвленного художника. Во всяком случае, Леви надеялся, что именно так все выглядело со стороны. — Я теперь жить нормально не могу. У вас слишком много поклонников, знали? И у всех желание подойти, посмотреть, иногда даже потрогать. Черт, да я этих людей впервые в жизни вижу, — видимо, это был крик души. В голосе сквозило настоящее, неподдельное отчаяние. Аккерман сразу как-то остыл. Уже ничего не хотелось, только вернуться в студию и забыть все. — Изменить это я не в силах, — пожал плечами мужчина, глядя прямо в изумрудные глаза. — Да знаю я, — фыркнул парень. — Просто я об этом не просил. — Можешь выкинуть. — А? — Можешь выкинуть, — повторил Аккерман, указывая на визитку в руках. — Мне пора, — и скрылся за дверью, оставив юношу растерянно глядеть на кусочек белого картона в руках. Желания рисовать больше не было.

***

— Ты его видел? Какой он? — Армин восторженно сверкал лазурью глаз, совершенно пропустив мимо ушей все, что шло после «встретил Ривая Аккермана». То есть все то, что ему успел рассказать Эрен, перед тем, как его бесцеремонно прервали. — Да никакой. Обычный. Маленький, тощий, бледный, с черными волосами. Смотрит очень пристально, даже жутко становится, — парень вздрогнул, вновь фантомно ощутив на себе взгляд мужчины. — А еще у него неприятный характер. — Да кто бы говорил, — фыркнул в ответ Арлерт, поправляя шлейку рюкзака на плече. Мимо проходили другие студенты, торопясь поскорее разойтись по аудиториям, ведь до начала пары осталось всего несколько минут. — Эй, — возмущенно воскликнул Эрен, — ты мой друг, разве тебе не полагается быть на моей стороне? — Нет, моя задача тебя поддерживать и направлять, а еще не позволять совершать ошибки, которые перечеркнут всю твою жизнь. Это не означает, что я не могу высказывать свое мнение. — Особенно когда так и есть, — вставила Микаса, прижимаясь к боку Эрена, пропуская вперед девчонку с хвостиками. — Ну вот, я остался один, — сокрушенно помотал головой Эрен. — Этот Аккерман сломал мне жизнь. — Не выдумывай, — Армин толкнул друга в плечо. — А ты его студию видел? Йегер устало вздохнул. Ну вот почему его лучший друг настолько одержим каким-то художником? — Только коридор. — Жаль, — разочарованно выдохнул Армин, но быстро воспрянул духом. — О, а о чем вы разговаривали? — Ну да, теперь ты решил меня выслушать, — парень осуждающе посмотрел на блондина. — Мы вообще случайно встретились, он вышел поговорить, выглядел очень раздраженным, я и решил уточнить, все ли у него в порядке. Он спросил о том, что я вообще там забыл. Я сказал, что друга жду. А потом он предложил мне побыть его натурщиком... — закончить Эрен не успел. — Ривай Аккерман предложил тебе поработать его натурщиком?! — Армин готов был лопнуть от возбуждения. Несколько мимо проходящих студентов удивленно обернулись на восклицание, коротко хихикнув. — Боги, скажи, что ты согласился. Эрен угрюмо молчал, глядя в пол. — Он отказался, — констатировала Микаса после минуты молчания. — Ничего другого я и не ожидал, — разочарованно выдохнул блондин. — А чего ты от меня хотел? — огрызнулся Йегер. — Я по его вине по улицам не могу спокойно ходить, кто-то обязательно останавливает. — Эрен, он ведь один из самых знаменитых художников в сети. И этот самый художник решил нарисовать не кого-нибудь, а именно тебя, понимаешь? Он сам тебя выбрал. И картина, которая получилась, на мой взгляд, лучшая из всех, что он рисовал. Но без тебя ее бы не было, — Эрен поразился воодушевлению Армина, ведь сам он его не разделял. Но с такой точки зрения на ситуацию он тоже не смотрел. — Предлагаешь согласиться? — недоверчиво переспросил Йегер. — Конечно, — быстро подтвердил друг. — Кроме того, ты сам ныл, что тебе скучно и однообразие достало, — Микаса скосила глаза на брата. — Я не ныл, — немного смущенно шикнул на сестру Эрен. — Ныл, — не согласилась она. — И вообще, с каких пор ты на его стороне, а не на моей? — А я на твоей стороне, — девушка бросила взгляд в аудиторию, дверь которой была открыта. — Эрен, у тебя отличный шанс внести разнообразие в жизнь и прекратить выносить мне мозги. Я тебя люблю, но иногда ты бесишь, — и девушка, коротко махнув рукой, исчезла в дверном проеме. Йегер немного раздраженно посмотрел ей вслед, но слова Армина вкупе с аргументами Мики заставили парня задуматься. Он на мгновение подвис, а затем вытащил из кармана штанов измятую визитку. — Эрен, пара, — напомнил Армин, дергая на мгновение впавшего в астрал друга за рукав. — Пошли, иначе Шадис снова начнет испытывать свой голос на громкость.