***
Неделя тянулась мучительно долго и вместе с тем летела с невероятной скоростью. Все потому, что Эрен так до конца и не определился, чего он ждет от субботы и хочет ли вообще, чтобы она приходила. А ведь еще несколько минут, и она наступит. Часы неумолимо тикали, равнодушно наблюдая со стены за терзаниями парня. Стрелки неторопливо крутились, с каждой секундой приближая новый день. Эрен упал лицом в бог знает сколько раз перевернутую и поправленную подушку, про себя ругая собственную впечатлительную натуру и чересчур богатую фантазию. С соседней кровати раздавалось мирное сопение не обремененного душевными метаниями Конни. Эрен где-то слышал, что звук равномерного дыхания другого человека помогает уснуть, так вот, он был готов опровергнуть эту чепуху и хоть сейчас сообщить всем этим самопровозглашенным ученым, что конкретно он думает о них и результатах их исследований. Очередной взгляд на циферблат электронных часов, покоящихся на прикроватной тумбочке. Неяркий ровный цвет зеленых цифр служил таким себе ночником, заставляя предметы в комнате отбрасывать мягкие бледные тени. Юноша снова уткнулся носом в подушку, тихонько застонав. Суббота все-таки наступила, и через каких-то одиннадцать часов он должен пребывать в студии. После разговора с Аккерманом Йегер чисто из любопытства полез в интернет и забил в поиск натурщиков. То, что он увидел, заставило его… смутиться. Почти все картинки в поисковой ленте изображали обнаженные фигуры, стоящие чаще всего в центре комнаты, иногда на небольших платформах, а вокруг моделей сидели/стояли художники с карандашами в зубах и, пристально вглядываясь в каждую линию на лице, в каждый изгиб нагого тела, переносили увиденное на бумагу или полотна. Широко распахнутыми глазами парень рассматривал новые изображения, а внутри него с каждым новым просмотренным фото все холодело от страха. Он совершенно не ожидал, что ему придется раздеваться перед незнакомым человеком, будь он хоть самым популярным художником во всей вселенной. Не то чтобы Йегер страдал стеснительностью, но ценил внутренний комфорт, а догадаться, что изображенное на фотографиях вряд ли попадает под эту категорию, было не сложно. Надежду вселяло разве что то, что иногда натурщики позировали одетыми, ну или хотя бы в нижнем белье. Принять такой вариант оказалось немного проще, хотя уши все равно предательски алели. Потом юноша решил для себя, что если ему скажут раздеваться, то он просто откажется, а если в другом виде он не нужен, то так тому и быть, не очень-то и хотелось. Это частично успокоило его, хотя порой перед глазами вновь возникали злосчастные картинки, заставляющие нервную дрожь пробираться по телу цепкими пальцами. Но, видимо, нервная система парня устала от неспокойного хозяина и попросту отключилась, отставляя в сторону все терзания и неуверенность и оставляя их бодрствующему состоянию. В комнате наконец затихли все шорохи, и сонную тишину разбавляли лишь гудение изредка проезжающих мимо машин и громкое рычание, переходившее в надсадное гавканье непонятно что заметившей бездомной собаки.***
Йегер медленно плелся вверх по улице, расфокусировано глядя перед собой. Ноги помнили дорогу, и редкого поглядывания по сторонам, чтобы удостовериться, что идет в нужную сторону, хватало с головой. Жизнь вокруг бурлила, пытаясь завлечь в свои воды сонного невыспавшегося юношу, но каждый раз волны, пытающиеся его унести, разбивались о невидимые стены усталости и безразличия. Эрен вяло выругался, когда заметил, что прошел мимо нужной двери. Будь в нем чуть больше энергии, он бы подумал о том, что, наверное, никто его в таком состоянии рисовать не будет, слишком уж помятым он выглядел. Но запасы энергии были истощены, а пополниться не успели, так что все волнения усталость безжалостно вытолкнула на второй план. Исправив курс и повернув куда надо, Йегер открыл большую металлическую дверь и вошел в темноту подъезда. Воздух был сырым, но, к удивлению юноши, пахло тут довольно приятно. Никаких там туалетов для котов и не только, старых разлагающихся трупов и прочего. Светло и опрятно. По аккуратным ступенькам парень поднялся на второй этаж. Узкий коридор услужливо вывел к темной двери в самом своем конце. Эрен достал телефон и мазнул глазами по экрану — часы показывали без пяти. И тут ему подумалось, что постоять немного и постучать в дверь ровно в одиннадцать просто волшебная идея. Юноша привалился к стене, немного сползая по ней вниз, и прикрыл глаза, осторожно прислонив тяжелую голову к прохладной поверхности. Когда он их вновь открыл, на часах было уже три минуты двенадцатого. Йегер чертыхнулся и постучал в двери. Звук получился глухим, но проигнорировать его было сложно. Парень прислушался — внутри студии ничего не происходило. Из задворок сознания вылез закономерный вопрос, граничащий с опасением «А есть ли там кто вообще?». Этот кто-то был и резко распахнул дверь в момент, когда Йегер занес было руку постучать еще раз. — Здесь открыто, — холодно заметил Ривай Аккерман, скрестив руки на груди и недовольно разглядывая мальчишку. Тот ответил тем же, беззастенчиво рассматривая стоящего напротив мужчину. Взгляд, словно магнитом, притягивали руки. Закатанные до локтя рукава идеально белой рубашки открывали бледные жилистые руки с отчетливо проступающими венами и длинными, чуткими пальцами. — Опоздал, — вместо приветствия констатировал Аккерман тоном, способным своей тяжестью пробить планету на вылет. — Немного, — парень виновато улыбнулся, но улыбка быстро сменилась зевком. Мужчина отстраненно наблюдал за этим безобразием, а затем, тяжело вздохнув, отошел в сторону, пропуская студента в студию. Тот немного поколебался, но все же переступил порог, осторожно прикрывая за собой дверь. А вот что делать дальше Эрен был без понятия, ведь Аккерман ушел в подсобку, забыв очертить план действий, и потому юноша застыл памятником самому себе у двери, уговаривая веки перестать слипаться. — И почему ты не спал? — мужчина вручил Эрену кружку с горячим и одуряюще пахнущим чаем. — Кофе не пью, — добавил немного погодя. — Ничего страшного, я люблю чай, — поспешил заверить Йегер. — И спасибо большое, — поднял благодарный взгляд раскосых, не таких ярких на фоне покрасневшей склеры, глаз на Аккермана. Тот кивнул. — Так в чем причина? — Эм-м… Думаю, во всем виновато воображение, — нервно хихикнув, признался юноша, заставив мужчину изумленно приподнять левую бровь. Эрен неловко переступил с ноги на ногу, смутившись под цепким взглядом, без труда отметившим эмоции, отразившиеся на выразительном лице. В конце концов, Йегер никогда не отличался сдержанностью, и прочитать его было довольно просто. — Ясно, — заключил Аккерман, сделав для себя какие-то выводы. — Сразу оговорюсь, что для таких, — выразительно выделил он, ясно дав понять, о каких именно, — целей редко выбирают случайных людей, а если и выбирают, то все заранее оговаривается. Так что прекрати трястись и смотреть на меня, как побитая собака. — Спасибо, мистер Аккерман, — непонятно за что поблагодарил парень художника, просто потому, что чувствовал потребность что-нибудь сказать. «Мистер Аккерман» недовольно поморщился. — Можно просто Леви, — кинул он, уходя вглубь студии к единственному стоящему мольберту. Весь этот официоз неимоверно бесил, заставляя чувствовать себя кем-то старым, лысым, якобы умудренным опытом, но на самом деле просто ни на что не способным маразматиком, который чудом заставляет всех верить в обратное, ловко водя за нос окружающих. — Эрен, — представился юноша, чей воспаленный мозг слишком поздно вспомнил, что он уже представлялся. — Знаю, — кивнул мужчина, скомандовав: — Вещи на вешалку, тело тащи на стул. И тут же поставил этот самый стул, вынужденный стать конечной точкой назначения для парня, расположив его напротив окна, так, чтобы хорошо падал свет. — А чай… — Пей, балда, — закатил глаза художник, занявшись подготовкой своего рабочего места. Йегер в несколько глотков осушил кружку, не особо ощутив вкус, но чай определенно был крепким, отдавая горьковатым послевкусием на языке. Когда в руках осталась пустая посуда, он беспомощно уставился в выбритый затылок мужчины, не решаясь снова спросить. Почему-то Аккерман заставлял его чувствовать себя неуверенно. Он боялся сделать ошибку, но надоедать расспросами, чтобы ее избежать, боялся еще больше. Зубы снова впились в пухлую губу. — В подсобке есть раковина, — отстраненно произнес мужчина, не оборачиваясь. Взгляд парнишки ощущался очень отчетливо, покалывая невидимыми иглами кожу. — Кружку на полку. Йегер послушно утопал в подсобку, с интересом глазея на стеллажи с художественными принадлежностями. Столько красок и кистей он, пожалуй, не видел за всю свою жизнь. Аккуратной стопкой были сложены коробки с карандашами: одна стопка с цветными, а другая, соответственно, с набором карандашей для графики. Рядом обреталась большая упаковка пастели, витиеватое название на которой было, несомненно, чем-то поэтичным, судя по цветовой гамме, но, увы, на иностранном, незнакомом Эрену языке. Также на полках стояли банки с какими-то шпателями, палочками и крючками, больше напоминающими орудие пыток, нежели инструмент художника. О принадлежности данного инструмента к картинам думалось чуть ли не в самую последнюю очередь. Рядом со стеллажом стройным рядом стояли картины. Ваза с шикарным букетом из разнообразных цветов, нарисованная, скорее всего, маслом, черно-белая улица с брусчатой мостовой и небольшим уютным кафе, лохматая собака, приветливо сверкающая с картины глазами-бусинами и рыба причудливой формы с яркой переливающейся чешуей. Эрен едва оторвал взгляд от картин, с трудом вспомнив, зачем вообще сюда пришел. Раковина обнаружилась в противоположном углу. Рядом стояла невысокая пластиковая тумбочка с масками, растворителями, по всей видимости, банками с краской и прочим. Над раковиной повисла полка в цвет стеллажа, хранящая в себе баночки и стаканчики с одной стороны и компанию из ярких кружек с другой. Эрену досталась кружка самой спокойной, серебристо-серой расцветки, сестра-близнец которой стояла ближе всех. Быстро ополоснув кружку и разместив ее в общей куче, парень нехотя покинул подсобку, возвращаясь в саму студию. Аккерман едва удостоил его взглядом из-под полуопущенных ресниц, мол, пришел, не заблудился, не потерялся, вот и замечательно. — Стул, — напомнил мужчина. Эрен послушно уселся. Выпрямил спину, свел колени, устроил на них ладони. И выжидающе уставился на художника. Леви недовольно цокнул языком и начал командовать: — Расслабь плечи, поверни голову. Нет не так, сильнее. Смотри в окно. Вот, так, немного выше. Упрись локтями в колени. Да нет же, расставь ноги шире. Еще. Вот. Подними одну руку. Какую хочешь. Ладно, давай левую. Запусти в волосы. Ты знаешь значение слова «запустить»? Не вцепиться. Вот так, другую свесь с колена. Не сжимай в кулак. Аккерман понемногу начинал терять терпение. Он ожидал, что парень будет стесняться, все-таки не каждый день его позировать просят, но это зажатое существо, сидящее сейчас напротив, побуждало мысли о кровавом убийстве. Минут через десять Эрен занял такую позу, которая более-менее удовлетворила Леви. — Сделай лицо попроще, — вишенкой на торте закончил Аккерман, берясь, наконец, за карандаш. На лице у Йегера огромным шрифтом было написано два чувства — усталость и глухое раздражение, которое немного отпустило, когда художник принялся за свое дело. В студии было удивительно тихо. В воздухе витал лишь звук танцующего по бумаге карандаша и шуршания одежды. Эрен от нечего делать стал рассматривать студию. Точнее, тот ее угол, который был доступен обзору в данный конкретный момент. Большую часть этого самого обзора занимал мольберт Леви, так что видел юноша лишь серые стены и деревянные панели, за которыми наверняка было спрятано огромное количество полок разного предназначения. Вообще, Эрену нравилось тут. Несмотря на темные стены, деревянные панели и такая же мебель оживляли интерьер, а давить темному цвету на мозг мешали пущенные по потолочным балкам плетущиеся растения и вазоны с чем-то высоким и буйно растущим, — Йегер никогда не умел различать растения, — стоявшим около огромных окон. — Йегер, голову, — одернул парня Леви, когда тот, забывшись, начал ей крутить в разные стороны, пытаясь отыскать в интерьере студии что-нибудь интересное. Но, увы, он не успел, пришлось исполнять требование и возвращать голову в изначальную позицию. Было очень скучно. Любые попытки заговорить Леви пресекал на корню, увлеченно черкая карандашом на холсте, а затем взявшись за краски. А потому юноша принялся наблюдать за выражением на лице художника: за сосредоточенно поджатыми губами, немного нахмуренными бровями и полностью отвлеченным взглядом; немного смущаясь, когда их взгляды пересекались. Но Аккерману, кажется, было все равно — у него что-то не ладилось. Он смотрел то на Эрена, глядящего в ответ на мужчину, то снова на холст, хмурился еще больше, а затем, недовольно цокнув языком, встал. — Что-то не так? — озабоченно поинтересовался юноша. Леви не ответил, буркнув что-то неразборчивое под нос, и, развернувшись, ушел в подсобку. Эрен растерянно замер на стуле, судорожно соображая, что все это значит и что ему полагается делать дальше. Через минуту-две мужчина вернулся обратно, держа в руках новый холст. Йегер с интересом наблюдал, как художник снимает использованный и, по всей видимости, испорченный холст, заменяя его чистым. — Измени как-нибудь позу, — попросил-приказал Аккерман, снова усаживаясь на стул и поправляя закатанные рукава белоснежной рубашки. Как можно было рисковать рисовать красками в такой светлой одежде, Эрен не понимал, ведь сам он мог перепачкаться даже ручкой, просто сидя на паре и вертя ее в руках. А здесь ни единого пятнышка, и это казалось чем-то невероятно запредельным. Исполнив просьбу, парень поменял позу, но Леви она не понравилась, так что еще минут пятнадцать они убили на определение положения тела на стуле. В результате многострадальный предмет интерьера развернули спинкой к мольберту, а Эрен уселся сверху, скрещивая руки на спинке и положив на них голову. На этот раз мужчина даже не добрался до красок, прекратив рисовать, даже толком не закончив эскиз. Эрен закусил губу, наблюдая за мужчиной виноватыми глазами. Ему казалось, что это из-за него у художника не получается писать картины, что с ним что-то не то. Он сам понимал, что это глупо и он тут ни при чем, но ничего не мог поделать. Наконец Леви вернулся из пучины невеселых мыслей и неудовлетворения проделанной работой пополам с недоумением касательно ее причины, и заметил подавленное состояние юноши, щенком глядевшем в пол. — Думаю, для первого раза достаточно, — констатировал он, скрещивая руки на груди. — Первого раза? — глупо переспросил Йегер, невольно сводя густые брови к переносице, походя теперь на недоумевающего ребенка. — А будут еще? — А нет? — вопросом на вопрос ответил Леви, пытливо заглядывая в растерянные изумрудные глаза. Это заставило Эрена задуматься, а правда ли он считал, что отделается одним единственным разом. И понял, что гадать бесполезно, ведь мысли о подобном напрочь проигнорировали его лохматую голову, обойдя стороной. — Нет? — и все же он не был уверен. — Замечательно, — поставил точку в этой немногословной и странной беседе художник, подводя этим самым черту, а затем снова вставая со стула и уходя в подсобку. Юноша остался молча сидеть на стуле, вцепившись в него так, словно от этого зависела его жизнь. Странно было чувствовать этот дискомфорт и волнение, а еще душащую неуверенность, ведь Йегер обычно был куда более решительным, иногда даже чересчур, как любит повторять ему Армин, читая очередную нотацию на тему «Дурак, используй хоть иногда свой мозг, он ведь тебе для этого дан». Эрен часто кивал, показательно раскаивался, вызывая неодобрение у друга и слабую недоверчивую улыбку у Микасы, и через какое-то время все повторялось, разнясь лишь в деталях. Как говорится, повторение — мать учения. Аккерман тем временем вернулся из подсобки, мягким, почти беззвучным шагом приблизившись к юноше, и протянул тому белый аккуратный конверт без каких-либо марок или надписей. Эрен поднял на него раскосые глаза, в которых явно читался немой вопрос. — За работу, балда, — закатил глаза мужчина, продолжая держать конверт на весу, в ожидании, когда же это красивое лохматое недоразумение додумается взять его в руки. — Правда, что ли? — удивленно отозвался Йегер, принимая из рук конверт. — Спасибо. — Пожалуйста, — быстро отозвался Аккерман, отвернувшись, едва прямоугольный бумажный кармашек оказался в тонких длинных пальцах юноши. — Можешь идти. Я тебе позвоню, назначим следующий раз. — А… Хорошо, — неуверенно согласился Йегер, неловко поднимаясь со стула и немного разминая затекшие конечности. — А можно посмотреть, что вышло? — Нет. — Ладно, — покладисто согласился он. — Тогда спасибо вам, Леви, — ловко подхватил с пола у вешалки тот самый рюкзак, увешанный значками как новогодняя елка игрушками, перед этим набросив на плечи ветровку. — До встречи, — и, улыбнувшись, вывалился в коридор. Аккерман остался стоять посреди студии, снова и снова проматывая в голове тот момент, когда пацан назвал его по имени. Внутри что-то робко поскреблось, но было безжалостно раздавлено в тот же момент. Фыркнув, художник направился убирать неудавшееся дело рук своих, про себя пообещав обязательно позвонить парню на следующей неделе.***
— Слушай, что с тобой? — не выдержав, поинтересовалась Ханджи, которая вот уже как час старалась донести до Аккермана что-то очень важное, но добровольно-принудительный слушатель даже тему не потрудился запомнить. Как и услышать вопрос с первого раза. Когда женщина вцепилась в его плечо, он словно очнулся, подняв на нее отсутствующий взгляд, который быстро превратился в раздраженный. — Что ты творишь? — недовольно спросил он, смахивая руку Ханджи с плеча. — Подтверждаю наличие у среднестатистического человека связи с высокими материями, возможно, космосом, — хохотнула она в ответ, поправив очки на носу. — В каких небесах летал, Аккерман? Мужчина тяжело вздохнул. Внутри него в последние дни происходило сражение между здравым смыслом и банальным желанием поделиться и, может быть, получить какой-нибудь толковый совет. Бой шел ожесточенный, с переменным успехом, в традициях старых добрых боевиков, где, казалось бы, мертвый герой удивительным образом собирает себя в кучку и рвется сделать кучку уже из противника, а затем все повторяется с точностью до наоборот. — Я нашел того парня, с которого рисовал последнюю картину, — в своей обычной манере произнес Леви. Безэмоционально, словно это самое происшествие не значило ровным счетом ничего. — Предложил ему стать моим натурщиком на какое-то время, — невозмутимо продолжил мужчина, игнорируя потрясенное состояние подруги. — Ты серьезно? — быстро оправившись от шока, ограничилась коротким вопросом Зое. — Нет, тренируюсь сказки сочинять, буду книги для детей издавать, — едко отозвался он на глупый, по его мнению, вопрос. — И он… согласился? — недоверчиво уточнила женщина. — Потом — да, — расплывчато ответил Леви. — То есть в начале он был против? — Вроде того. — И как ты смог его убедить? — любопытно сверкнула стеклами очков Зое, рассматривая невыразительное бледное лицо друга. — Он сам с этим справился, — пожал плечами Аккерман. Ему самому было интересно, что же повлияло на решение мальчишки, что он так резко изменил свое изначально негативное отношение. Но потом рассудил, что в принципе ему до этого нет особого дела — он обзавелся красивым натурщиком, а как этот самый натурщик дал свое согласие, не его дело. Ханджи прищурилась, и под ее пристальным взглядом, по мощности едва ли уступающим микроскопу STEHM*, казалось, ничего не укроется. Но Леви спокойно продолжал идти дальше по дороге, привычно игнорируя пронизывающий и разбирающий на составляющие взгляд. — Вы уже встречались? — не выдержала Ханджи. — Пробовал его рисовать? Леви кивнул. — И как? Получилось? Мне снова придется тебе насильно телефон в руки пихать? Аккерман цокнул языком, поморщившись от обилия вопросов и чрезмерной, особенно на его вкус, энергичности. С годами люди должны становиться спокойнее и уравновешеннее, но с Ханджи Зое, кажется, это работало не так, как со всем остальным миром, а именно работало наоборот. — Нет, не получилось, — осадил он ее холодным ответом. — И я не понимаю почему. — А что не так? — Зое дернула мужчину за рукав пальто, предлагая занять лавочку, чтобы было удобней говорить. Было то самое замечательное время, когда все уехали на работу, но не успели дождаться обеденного перерыва, чтобы покинуть офисы. Леви пока мог позволить себе свободный график, а у Зое было окно в расписании. Так что в парке можно было увидеть только собак разных мастей, по большей части не особо крупных, с их такими же разношерстными хозяевами, и матерей с маленькими детьми, катающими коляски по тенистым аллеям. — Все, — лаконично отозвался Леви. — А можно поподробнее, — Ханджи не очень понравилось это аккермановское «все». Не то чтобы он страдал манией величия, нет, но свои работы всегда оценивал трезво. Настолько, насколько трезво их может оценивать создатель. И чаще всего если Леви говорил, что плохо, то так оно на самом деле и было, но на памяти Зое такое происходило всего пару раз. — У меня не получается перенести его на полотно так, как я это сделал, — мужчина задумался, подбирая слова. — Когда я рисовал его сидящим на фонтане, он был настоящим, живым, и у меня получилось поймать этот момент, а в студии он стал таким же, как прочие — никаким. — И чему ты удивляешься? — искренне изумилась женщина. — Конечно он будет другим, обстановка то совсем иная, как и атмосфера. Я почти уверена, что твоя физиономия его напугала, и он был просто не в состоянии расслабиться, — Зое шутливо пихнула Аккермана в плечо. — И что мне сделать, чтобы получить нормального натурщика? — Все просто, мелкий, заставь его расслабиться, — Леви вперил в нее хмурый взгляд ртутных глаз, красноречиво приподняв брови. Женщина фыркнула, смешно тряхнув растрепанным хвостом, и мужчина получил еще один тычок в плечо. — Нет, не то. Я предлагаю тебе вывести его куда-нибудь. Заставь его забыть о том, что он модель, пускай делает, что хочет, а ты не пропусти момент. Леви всерьез задумался над словами подруги. Строить отношения с людьми он не умел от слова совсем. Все его знакомства были плодом настырности и упрямства других людей, которые почему-то решили, что угрюмый коротышка — лучший из всех возможных вариантов для дружбы. Оставались рядом лишь самые терпеливые, ведь выдержать вечное недовольство, выливающееся в постоянное ворчание, могли далеко не все. А едкие подколы и закрытый характер порой отбивали желание у самых упорных. Правда, несмотря на все это, у Аккермана все же были друзья, что лично он считал самым странным в своей жизни. Взять ту же Ханджи, хотя она спокойно тянула на исключение из всех правил и просто на исключение. Зое вдруг встрепенулась и начала копаться в темной сумке необъятных размеров, что-то там выискивая. Судя по вибрации, раздающейся из недр этого бесформенного ужаса, мужчина мог предположить, что это телефон. Видимо, звонил человек, знающий Зое, потому что благоразумно не сбрасывал звонок, веря в удачу. Судя по просветлевшему лицу подруги, когда она все-таки достала телефон вместе с горсткой фантиков от конфет, что заставило Леви брезгливо поморщиться, звонил Эрвин. Аккерман понял, что это надолго, и пора бы ему отсюда валить, тем более что все, ради чего затевалась эта встреча, он получил. Махнув Ханджи рукой на прощание, он направился в обратном направлении, намереваясь еще немного побродить среди раскрашенных в осенние тона деревьев. Воздух вкусно пах прелыми листьями, а ветер игриво подбрасывал яркие краски вверх, ловко закручивая в причудливые формы; зарывался в смоляные пряди, то и дело взъерошивая волосы. Природа вокруг так и приглашала взяться за кисть и поиграть с цветовой палитрой. Чем дольше Аккерман крутил в голове предложение Зое, тем более неосуществимым оно казалось. Мозг во всю пытался прикинуть места, где было бы проще всего провернуть данную затею и где она бы не была обречена на провал. Под ногами шуршало, иногда похрустывали веточки, и от этого на душе было легко и от чего-то спокойно. Хорошо. Леви прикрыл глаза, на секунду позволяя себе выкинуть из головы все мысли и просто вдохнуть осень. Ближе к природе все мы становимся другими, настоящими. Идея пришла в голову внезапно.***
Йегер мчался со всех ног, иногда задевая прохожих, неодобрительно провожающих спешащего юношу взглядом, изредка прибегая к словесному описанию. Автобус сломался очень не вовремя, выпустив из-под капота черное едкое облако. Повезло, что он проехал большую часть пути. Искать новый транспорт было делом, требующим времени, и Эрен решил, что на своих двоих доберется куда быстрее. Минуте на тринадцатой бега он осознал, что идея не такая уж и хорошая, а несколькими минутами позже вынужден был перейти на быстрый шаг, потому что иначе легкие угрожали взрывом. И вот когда до парка оставалось всего ничего, парень снова перешел на бег. Попетляв между деревьями и сокращая путь перебегами по газону, причем не всегда в позволенных местах, Йегер затормозил у фонтана, заставив нескольких голубей испуганно взмыть в небо. Катастрофически не хватало воздуха, а жар удушливой волной заливал лицо, воскрешая в памяти образ спелого томата. Когда дыхание более-менее выровнялось, Эрен принялся знакомиться с окружающими, надеясь и одновременно страшась узнать в ком-нибудь бледного черноволосого мужчину с пристальным взглядом ртутных глаз, которые каждый раз заставляют мурашек устраивать забеги под кожей, отчего юноша порой едва заметно передергивал плечами в надежде сбросить хоть часть. Но ни в пожилом мужчине, читающем газету, ни в женщине, громко болтающей по телефону, Леви он не узнал. Это заставило его облегченно выдохнуть. А затем подавиться воздухом, когда на плечо опустилась рука. Сердце бешено забилось, а тело повернулось само собой, являя необнаруженного несколькими секундами ранее мужчину. И как Эрен мог его пропустить? — Вы напугали меня, — упрекнул юноша, но нечто, хоть отдаленно напоминающее тень раскаяния, и не подумало отразиться на бледном лице. — А ты опоздал. Снова, — Аккерман скрестил руки на груди. Йегер поспешно выудил из кармана штанов телефон, чтобы обнаружить, что да, действительно опоздал. — Что-то не складывается у меня с пунктуальностью, — нервно хмыкнул он. — Видимо, я ей не нравлюсь. Аккерман подумал, что раздолбаи с пунктуальностью всегда не дружат, но не стал этого озвучивать. — Так… что теперь? — на дне изумрудных глаз золотым блеском загорелось любопытство пополам с предвкушением. — Развлекательная программа, — едко отозвался Леви, заставив парня растеряться. — В смысле? — предпринял попытку уточнить Йегер, надеясь, что ему послышалось. Аккерман, конечно, был очень занимательным, но не самой приятной компанией для обычной прогулки. Во всяком случае, Эрену казалось именно так. Как можно наслаждаться прогулкой, когда постоянно натыкаешься на этот жуткий пугающий взгляд? — Пошли, — скомандовал Леви, разворачиваясь и уводя парня на одну из узеньких тенистых аллей, тропинка которой, видимо, специально была рассчитана на неторопливые прогулки для пар. Эрен недоуменным взглядом прожигал выбритый затылок, намереваясь демонстративно остаться у фонтана, но ноги решили иначе, послушно последовав за невысокой фигуркой, спрятавшей руки в карманы пальто. Предательство собственного организма заставило юношу молча переставлять ноги, на время позабыв о том, что он без понятия, куда они направляются. Но приятному приглушенному шуму жизни вокруг рано или поздно суждено было прерваться. — И все-таки, куда мы идем? — Йегер поправил поудобней шлейку рюкзака, который всегда таскал за собой, даже если он был не нужен. Леви смерил юношу нечитаемым взглядом, а затем отвернулся. Через некоторое время последовал лаконичный ответ: — Гуляем. — И все? — Тебе нужно что-то еще? — ехидно поинтересовался мужчина, выгнув бровь. — Э-э-э… — парень замялся, про себя надеясь, что его ответ не прозвучит слишком глупо и очевидно. — Я думал, вы меня снова рисовать будете, — выпалил он на одном дыхании. Слова жглись и кусались даже после того, как сорвались с языка. Леви изрек неоднозначное «Может быть, потом», и Эрен перестал понимать что-либо вообще, здраво рассудил, что из Аккермана при таком раскладе ничего не вытащить, а потому можно позволить себе просто прогуляться по парку, игнорируя угрюмую ауру человека рядом, которая, к слову, была не такой уж и мрачной. До этой части парка юноша никогда не добирался, постоянно отвлекаемый какими-то делами, а иногда просто уводимый ленью прочь. А потому с интересом вертел головой, разглядывая окружение и как можно более точно запоминая расположение и маршрут — место хорошо подходило для маленьких дружеских вылазок в компании еды и не только. Отвлеченный, он не обращал внимания на мужчину, идущего рядом и время от времени окидывающего студента долгими изучающими взглядами. Леви не хотелось признавать этого, но Ханджи оказалась права — парнишка ожил, забывшись в окружении. Энергия если не била фонтаном, то энтузиазм чувствовался почти на физическом уровне. У Йегера определенно было хорошее настроение, именно такое, которого добивался Аккерман. Запал немного спал, когда Эрен вспомнил, что идет не один. Вообще-то, это было очевидно, и периферическое зрение запросто различало темный силуэт краем глаза, но человек — удивительное создание — может игнорировать практически все, заставляя себя думать о другом. Они вышли на одну из аллей, ведущих к центру парка. Аккерман с удовольствием бы прошел мимо, свернув на дорожку, подальше от шума и людей, но Эрен внезапно загорелся идеей выпить горячий шоколад с маршмеллоу. Мужчине осталось только закатить глаза и терпеливо ждать, пока этот великовозрастный ребенок сбегает себе за порцией. Ко всем подколам Леви мальчишка оказался глух и непрошибаемо стоял на своем, и наградой за упорство получил обещание никуда не уходить, пока не вернется обратно. Когда Леви остался стоять один, он незаметно выудил из кармана маленький блокнот и карандаш, быстрыми штрихами набросав по памяти несколько ракурсов Йегера. Проработкой займется потом. Минут через десять вернулся довольный парень, держа в руках два бумажных стаканчика: один был ярким и кричащим, с изображенным на нем мускулистым персонажем, которого Аккерман видел впервые, а второй — черным, со стилизованной надписью. — Я взял на себя смелость купить что-то и вам, — немного смущенно объяснил парень, ярко улыбнувшись. Леви нахмурился. — Вот, держите, — Эрен вручил растерянному мужчине черный стаканчик, запуская освободившуюся руку в карман. — Я не знал, пьете вы с сахаром или без, поэтому на всякий случай взял, — и вытащил на свет дневной четыре помятых пакетика с сахаром. Леви осторожно принюхался к содержимому, удивленно отмечая, что это чай с бергамотом. Жаль только, что заваренный из пакетика, которые Аккерман терпеть не мог. — Спасибо, — поблагодарил он сдержанно, — сахара не надо. — Ладно, — легко согласился Эрен, пряча его обратно в карман. — Куда дальше?***
У Йегера оказалась какая-то патологическая тяга к дряни, что продают на улице. Так что одним какао дело не ограничилось. Пока парень методично пополнял кошельки продавцов, вкладываясь в экономическое развитие страны, Леви черкал карандашом, изредка маленькими глотками потягивая откровенно невкусный чай. Аккерман не любил сахар, но это был тот случай, когда без него напиток пить было нельзя — сладкие кристаллы хоть немного забивали едкий вкус. Выкинуть бумажный стаканчик в урну что-то внутри не позволяло, заставляя цедить горькую жидкость, оставляющую на языке странное непонятное послевкусие. На этот раз Эрен умчался к мороженщику, продающему двадцать видов мороженого и приветливо улыбающимся всем прохожим. Действительно, как тут устоять? Леви хмыкнул себе под нос — он бы прошел мимо, едва ли обратив внимание на бородатого мужчину ничем не примечательной наружности. Эрен оказался таким ребенком в душе, что даже смешно становилось. Внешне — взрослый статный юноша, а внутри него все по-прежнему тепло и наивно. Уголок тонких губ немного приподнялся вверх. Аккерман давно не встречал таких живых, настоящих людей, и успел позабыть, насколько это приятно. — Вот, держите, — студент протянул мужчине рожок с мороженым. Йегер каждый раз спрашивал, покупать ли Аккерману что-то или нет, каждый раз получал отказ, и каждый раз что-то приносил, абсолютно не обращая внимание на недовольство со стороны. И этот не стал исключением. Из рожка кокетливо выглядывали три шарика разных цветов: голубого, белого и мятного. — Попробуйте, — посоветовал парень, растянув губы в широкой улыбке. — Это вкусно. Сам он держал в руке собственный рожок с жвачно розовым, шоколадным и лимонно-желтым шариками. — Не удивлюсь, если при следующем моем походе сюда обнаружу твой памятник в полный рост, — задумчиво произнес Леви, крутя между пальцами вафельный рожок. — Почему? — Эрен приступил к расправе над мороженым. Первой жертвой стал розовый шарик. — Сомневаюсь, что кто-то еще сделал такой вклад в развитие их дела, — нисколько не изменившись в лице, ответил Аккерман. Эрен рассмеялся, заставив художника вздрогнуть. Что-то внутри завибрировало от смеха пацана, задевая невидимые струны. Леви поджал губы, отвернувшись. А затем, спустя несколько секунд, перевел взгляд обратно на причину волнений. Та сидела рядом, увлеченно уничтожая сладость, и довольно разглядывала окрестности, словно надеясь открыть для себя что-то новое. Глядя на Эрена, Леви сам почувствовал настроение парня, которое, словно по волшебству, передалось ему. А он в свою очередь хотел отобразить это на бумаге. Услышав шуршание карандаша, Эрен любопытно повернул голову вбок. Его рисовали. Он легко улыбнулся, вернувшись в прежнюю позу, чтобы не портить картину, разве что краем глаза наблюдая за работой Леви, который одной рукой черкал карандашом в блокноте, а в другой держал начинающее таять мороженое. Бледное лицо преобразилось, приобретя выражение, какое бывает у людей, с головой ушедших в любимое дело. Йегеру это импонировало, заставляя невольно проникнуться симпатией и взглянуть на Ривая Аккермана как на человека, живущего своим делом в буквальном смысле этого слова. — У вас сейчас потечет, — парень кивнул на мороженое в руке художника. Аккерман поднял ртутные глаза сначала на парня, а затем перевел на рожок, одарив лакомство непонимающим взглядом, словно забыл о том, что оно у него есть. Тот и правда почти растаял. — Черт, — выругался мужчина сквозь зубы. — Если хотите, можете отдать его мне, — улыбнувшись, предложил Эрен, заправляя выбившуюся прядь за ухо. — Забирай, — легко согласился Леви, вручив парню порядком подтаявшее мороженое. — Покажите, что получилось, — попросил юноша, принимаясь за чужую порцию. Леви смерил его взглядом, намереваясь отказать, но добродушное любопытство в зеленых, с крохотными вкраплениями золотых — как недавно удалось рассмотреть — капелек по изумрудной радужке в глазах Эрена заставили, хоть и со скрипом, но изменить свое решение. — Вау, — восхитился юноша, во все глаза разглядывая последний сделанный сегодня набросок, — вы обалденно рисуете. — Конечно, я ведь художник, — озвучил Леви очевидное, хотя похвала пацана заставила разлиться тепло в районе солнечного сплетения. Было неожиданно приятно. — А можно посмотреть все, которые вы за сегодня сделали? — Валяй, — равнодушно пожал плечами Аккерман, в то время как внутри все сжалось. Эрен с восхищением рассматривал собственное лицо в разных ракурсах, осторожно, словно древний том какого-то лимитированного издания, которое может рассыпаться в руках, листая страницы скетчбука. Было немного странно смотреть на себя со стороны. Эрен знал, что обладает привлекательной внешностью, об этом ему часто напоминали девушки, желающие попытать с ним счастья, но никогда не думал, что может выглядеть в чужих глазах так. Грация линий, вдохновленное бледное лицо и ловкие движения руки, переносящее момент реальности на бумагу и запечатлевающее его, настолько поразили юношу, что заставили закрасться в голову шальную мысль. — Леви, — неуверенно позвал Эрен, — я знаю, что у вас есть студия и вы обучаете людей рисовать, — мужчина кивнул, не совсем понимая, куда парень клонит. — Могу я стать одним из ваших учеников?