Гроза над Свалкой

      Схватил Пиона за голову! Резко — вниз! Накрыл собой. Неловкий кувырок. Шарился в поисках пистолета, в тряпках, дыхание участилось, руки тряслись. Взял за правило — без пистолета не оборачиваться. Глоток слюны. Глоток. Вадим копошился.       Выстрелы больше не звучали. Всё-таки бросил взгляд, не сдержался. Стоял за окном покачивающийся по сторонам, полусогнутый сталкер, с бандитскими нашивками на рукавах.       — Валить пидорасов! — Выкрикнул он и завалился на подоконник. — Г-ганд… — Закрыл глаза. Перекосился и уснул.       Я таки нашарил пистолет. Плавно поднял, нацелил на спящего. Мимолетом прижал к себе дрожащего Вадима. Он сопел мне в грудь и как-то нехотя хватал за запястье.       — А может не надо? — Едко выдавил из себя Пион и более уверенно сжал мою руку.       — А может надо? — Нетерпеливо выцедил я сквозь зубы.       — Чё ты… как ребенок. Прибухнул немного мужик, а ты его валить.       — А он нас валить. — Передразнил его.       — Может он, того… есть хочет. Увидел у нас на столе бутерброды, вот и начал стрелять.       Я поглаживал влажный от пота спусковой крючок. Гладкий, палец аж соскальзывал. Как и мои нервы скользили по рассудку. Пион! Чтоб тебя! Гриши на тебя не было! Горицвета, Ашота и всей «свободовской» базы! Не нажал. Слегка опустил пистолет — чтоб увидел Вадим, хотя сам оставался начеку. Свободной рукой я поглаживал парня по разгоряченной мягкой спине, но медленно сводил эти касания на нет. Привстал, плавно подошёл к бандиту. Вываленная в нашу сторону рука с пистолетом разжалась. Пион едва не вскрикнул от испуга, но успел сжать рот. А вот звук падения был громок. Бандит открыл глаза. Пион завопил.       Подскочу за пистолетом — он пырнет ножом. Если додумается. Пьяные, они ж или шибко умные, или вовсе отбитые. Господи! Нацелился. Бандит смотрел на нас, на секунду на его красном подкошенном лице мелькнула трезвая растерянность. Пистолет-то с его ракурса не видно. И, судя по его обезумевшему выражению, другого оружия у него не предусматривалось. Беги, придурок.       — А, сорян. — Бормочет. — Я жрать очень хочу.       Вадим за моей спиной бешено засмеялся. Потом, видимо, прикусил губу, чтоб я не слышал. Фух. Я и сам улыбнулся.       — Тогда, что тут сказать. — Язык так и выворачивался, и я едва не заикался, но пытался держать себя в руках. — Раздевайся, проходи к нам.       — Чё, правда?       — Насчёт «раздевайся» я серьезно.       Видел в одном фильме, как какого-то пресловутого художника пытались ограбить, а он застал вора врасплох, ну и говорит ему: «раздевайся». Только у художника были цели иные, веселые более, а у меня что — банальная самозащита. Как бы под одеждой этот голодный-юродивый ничего не спрятал.       Я продолжал наводить прицел на бандита, а краем глаза уловил Вадима, который подкрался вдоль стены к подоконнику и ухватил упавший у врага пистолет. Солнце моё ясное! Зря я его, может быть, гнобил. Люблю, когда ученики налету схватывают, без слов. Слава мне, Носатому, учителю несломленному!       — Да ну пацаны… Передайте мне колбасу, и разойдёмся втихаря. Я вам расскажу, где артефакт тут неподалёку валяется. — Бандит поднял руки.       — Чё, правда? — Вскочил Вадим с пола. Бандитского пистолета ни у него, ни поблизости не было. Во всяком случае, я боковым зрением ничего подобного не улавливал. Ловко. — А вот это уже интересно!       — Уматывай. Давай. Беги. — Злостно прошептал я и сильнее выпрямил руку.       Вадим тем временем к столу подошёл. Поправил с крайнего бутерброда соскользнувшую колбасу, взял несколько соседних кусков хлеба, вернулся к окну.       — Руки поднял. И держи так, пока он не отойдёт. — Продолжал я ворчать, обращаясь к бандиту.       — Понял, пацаны. — Тот послушно выполнил просьбу.       Пион, дрогнув плечами, опустил перед ним часть нашего нетронутого ужина. Бандит облизнулся, аж слюни по щетине потекли.       — Брать можно? — Нетерпеливо спросил он, то сжимая, то разжимая пальцы на поднятых руках.       — Вадим, сюда.       Парень подошёл ко мне и хотел обнять за торс, но я отодвинул его локтем за спину.       — Вот теперь можно. Бери и не возвращайся.       И бандит жадно ухватил добычу. Он кланялся, пускал новые слюни и, прежде чем проглотить залпом целый бутерброд и скрыться, шепнул:       — Если буду нужен, то я Хомяк, ищите. Пока, братаны! Хорошей, так сказать, Зоны!       Я упал на пол, безнадежно раззинув рот. Ну, всё. Зря этот грызун подсемейства хомяковых нам Зоны хорошей разжелал. Зона была до невозможности хороша, до безумия! Ну просто рай на земле! Всё, всё, упал на колени, молюсь. Весь «Отче наш» отцитировал, всех святых перечислил, каждому поклонился.       — Наставник, а ты не так уж плох, как я думал. — Вадим забрался на стул, подобрав ноги.       Он запел в тон моим молитвам. Только свои. Сначала там было что-то про нательные христы и ангелов-хранителей, но потом пошли совсем неразборчивые слова. Я умолк, вслушался в его песнопения.       — Шприц торчит в вене. Дети напоминают мебель. Никому не верю. Аргументом — нож к горлу. Здесь прожили всю жизнь Дронго и Гриша Борман.       Вадим заметил, как я на него уставился, и нахмурился. Я молча подал ему валяющуюся одежду, начал надевать свою, сжал губы, старался ни о чем не думать.       Тем не менее, когда я помогал Вадиму закинуть тяжелый рюкзак на спину, с моего языка сорвалось:       — Из окон кто-то палит взглядами голодными. Вот они! Их сфотографировали мёртвыми*. — И добродушно засмеялся.       Вадим засиял в улыбке. Он начал дотошно рассказывать о Гарри Топоре и прочих «рубящих» исполнителях, при этом через каждое предложение вставляя своё святое: «погоди, я даже зачитаю щас!» Пусть я и не вслушивался в его истории, но всё равно пошли мы не теми дорогами. И ни к «свободовской» базе, и ни к зловредной Припяти. А так, гуляли вприпрыжку. Я и про болты свои забыл. Сбылось пожелание бандита — в Зоне стало не просто хорошо, а и спокойно. Рассказал бы кто у костра на базе — в жизни бы не поверил в такие брехни: тишина, посреди Свалки, где сколько себя помню вечно заварушки разворачивались. Но, впрочем, костер для того и зажигают. Как сигнал или напоминание, что последующим звучащим у него речам верить не обязательно и, как только пламя погаснет, лучше вовсе из ушей все эти россказни вытряхнуть. А потому не для костра история этого похода. Для внуков, скажем. Или кабанов. Поскачем обратно — обязательно своему расскажу что да как было. А, впрочем, долой всякий бред. Тут бы реальность усваивать успевать.       Долго же мы бродили. Насмотрелись на всякие зоновские красоты. Тут и птичьи трупы на каждом шагу, и двухголовые муравьи, и снорки хоботами машут где-то вдалеке. Устали знатно, а дела себе найти не могли. Я уж было подумал предложить вернуться на базу, как Вадим меня окликнул.       — Смотри, Наставник! Монолит.       Я подскочил. Что за брехни? Что я уже прозевал?       — Ты хоть знаешь, что это такое? — Обернулся я к остановившемуся Вадиму и нежданно-негаданно стукнулся головой о высокую глыбу.       — Знаю. Вот он. Высокий, ровный камень. Прям как на Кордоне рассказывали. — Всплеснул руками Пион, обошёл вокруг «Исполнителя желаний» кругом, одарив его изучающим взглядом.       — Он ещё должен светиться. И, кхм, мечты исполнять. — Покачал я головой. — А ещё он…       — Мы с тобой так долго ходили, столько пережили, что это не может быть ничего иного! Мы ведь уже наверняка дошли до Припяти!       Я непонимающе глянул на Пиона. А потом завопил так, что переполошил всех птиц в округе. И сталкеров, наверняка, тоже. Вот уже и выстрелы сдалека слышны. Вряд ли в нас, но и до такого дойти может. Уйти бы уже по-хорошему, а, Вадим?       Так и рвалось с языка, что «мы по Свалке кругами ходим, чудак», но что-то не давало мне произнести этого вслух. Мы молча смотрели на прямоугольный, идеально высеченный камень, похожий на надгробие какого-нибудь великана. Чего только посреди Зоны не валяется.       — Конечно, мы дошли до Припяти. — Я кивнул головой, отводя взгляд. — Загадывай желание.       Когда он станет опытным учеником, я обязательно расскажу ему правду. А значит никогда он и не узнает её, ибо не то что опытным, а и попросту учеником Вадим мне не будет. В этом и заключалось моё желание. Отвезти его к колючей проволоке и пустить на все четыре стороны. Но вряд ли я теперь скажу это вслух.       — Хочу, это, хочу… хотя не. Ща, Наставник, погоди. — На этих словах Пион полез в карман курточки и достал овальный оранжевый камушек.       — Это ещё что?       — Мой оберег. Думаю, место ему здесь.       Вадим положил камень на холодную поверхность камня. Его рука тряслась, а моё лицо окатила прохладная волна. Я переводил взгляд то на его оберег, то на самого Пиона, а парень только пожимал плечами и лыбился. Неожиданно я ощутил, что дышать стало легче. Звуки выстрелов ближе. Я услышал собачий лай — настолько рядом, что аж не верилось. На этой неожиданной ноте я схватился за голову.       — Что-то шумно нынче стало. Бежать надо. — Оглянулся по сторонам Вадим.       — Ты где эту штуку взял? Что это вообще такое? Что, а? — Я ощупал лицо, вспомнив, какую энергетику излучал камушек, когда Пион опускал его.       — Подарок от приятеля с Кордона. Хорошего приятеля. — Вадим подмигнул. — С этой штукой в Зоне ничего не страшно.       — Что за чертовщина? Ты меня обманывал всё это время? — Я едва не накинулся на Пиона, но тот выставил руки вперед и ласково обнял меня. — Да отпусти ж ты меня!       — Я сам не верил. Хотел убедиться. Тем более, мне не пришлось убивать животных.       — Пион… Пион, мать твою!       — Не ожидал от тебя такой бурной реакции. — Он прижал меня к себе и нежно погладил по голове.       — Прекрати, да прекрати ты! Мы с этим «оберегом» могли столько всего хорошего сделать, а ходим да дурью маемся.       — Поэтому я оставляю его здесь, Наставник. Не хочу я больше вот так, не честно это. Тебе плохо было от этой штуковины. Да и ты, как я понял, прожил тут без неё. Почему я не смогу?       Я успокоился, бережно выпутался из объятий Вадима. Выстрелы звучали всё ближе. Опасно тут оставаться.       — Давай, давай, загадывай желание и уходим.       — Хорошо. — Вздохнул Вадим. — Хочу получить свою «валилку» и чтоб Наставник никогда не страдал.       — А я хочу… водки хочу. Той самой, вкусной, как за Периметром. Пару бутылочек. — Поражённо пролепетал я.       — Ты ж не пьешь!       — Теперь пью.       В общем, на этом печальном аккорде я бы и закончил, но кончилось всё вполне неплохо. Мы ещё около минуты стояли у «Монолита», держа руки друг друга. Дул тот самый, зоновский ветер. Аж пробирал холодом. Не знаю, принесет ли он, не кинет ли на зоновские степи мне водки, но, впрочем, какая разница? Всё равно скоро на Тёмную долину, там уж со всеми отдохну по-мужски, так сказать.       И пошли мы на базу, как настоящие сталкеры. Раскидываясь болтами вокруг, бегая от рычащих собак, выстрелов, прочей ерунды! Впрочем, не об этом сия россказень, она о хорошем. А потому умолчу о всяких неприятных подробностях. Пришли мы в Темную долину ни живые, ни мертвые. Завалились спать. А на утро одолели меня мысли всяко разные.        Рвалось в голову: «надо бежать с Вадимом». Мы б вместе и за Периметром нашли деньги на лечение девушки Евгения. Но Зона — мой дом ещё лет на двадцать. Или двадцать пять. Потом, может быть, рискну и уйду жить в какой-нибудь запериметровский лес. К чистому озеру, свежей дичи, поджаренной на костре. Дом построю. Может и семью создам. Вдруг подхвачу какую-нибудь заблудившуюся в лесу Алёнку и сделаем нам сына. Заживу, припеваючи, только с обрезом под подушкой и постоянными ночными кошмарами. Зона-то не отпустит. Наверное, я так и умру там от испуга, услышав среди ночи шорох за окном и увидев среди ночной мглы глаза пси-собаки, которые окажутся всего-то фонариками полицейских, пришедших меня забрать в тюрьму? А потом окажется, что умер я от радиационного излучения, и все ещё будут удивляться, как я дожил-то до своих пятидесяти? А вот как! Ждал мой лес, чистое озеро, Алёнку! Дождусь же, верно?

***

      — Верно. — Засмеялся Вадим, когда я пересказал ему свои глуповатые мысли. — Много ж ты выпил, Наставник.       — Просто Монолит твой — не промах! — Я захохотал следом, краем мыслей удивившись, что со мной творится.       — Какой-такой Монолит? Не, ребят, не годится. — Домовой покачал головой и подал мне ещё одну бутылку. — Я тут в честь вашего прихода, это, разщед… разщедрился! Я такого поставщика нашёл, охуеть! Лучше прежнего! Ваще не жалею, что ту водку потерял.       — Та да, хороша твоя новая водка. — Скромно ответил я и сделал глоток.       — А вот, смарите, Чехов пожаловал! Перескажите ему все те россказни, как вы на кабанах скакали! — Домовой покачнулся на стуле и завалился на пол, радостно раскинув руки. — Хороша же жизнь, ах, чертовски хороша! — И завыл.       Вместе с Чеховым пришёл и Женя. Совсем не изменились. Разве что смотрели на меня теперь более рассержено, а Чехов даже по лицу себя ударил.       — Господи… помоги. — Покачал он головой.       — Поможет, не боись. — Я взял командира за плечо. — Мне помог — нам всем поможет…       — Так и знал, что рано или поздно ты тоже сопьёшься. — Чехов скрестил руки на груди — Ты хоть продолжишь новичков в порядок приводить?       — Конечно, конечно! Я, это, один раз так, с горя… С завтра же бросаю и бегу… учить! — Я поднял палец вверх. — А сегодня — свадьба!       — Чего-чего? — Вадим прекратил обнимать уставшего брата и приблизился ко мне.       — Чё? — Женя подошёл ближе.       — Что ты уже задумал? — Цокнул языком Чехов, почёсывая отросшую щетину.       — Я, Вадим, может когда Аленку и заимею… Но определенно не скоро. — Я упал на колено. — А, пока ты околачиваешься тут и собираешь деньги на цели, эти, благородные, будь-ка моим мужем.       Все засмеялись, да и я с ними, чего таить. Впрочем, когда мы отсмеялись, Чехов попросил меня не делать глупостей, Пион умолял пойти отоспаться и обдумать всё на трезвую голову, а Женя закурил самокрутку. Два первых уже подхватили меня за руки и потащили к комнатам, но, не поверите старику-Носатому, свадьба всё-таки состоялась!       Только уже через год, когда я наконец отыскал Горицвета. Вадим к тому времени всё-таки согласился быть моим полноправным учеником. Мы пол Зоны облазили, накопили ему на ВАЛ. Попадали на аномалии, нас грызли животные, руки были обколоты антирадами. Не раз предлагал Вадиму вернуться забрать его волшебный камушек, вдруг ещё покоится там, на «Монолите». Но Пион мотал головой и продолжал упорно перематывать раны, смотреть в прицел, раскидывать болты. В наших странствиях я Горицвета и нашёл. Пион не ревновал и не обижался, теперь-то у него дела и проблемы поважнее были. А что мне, старику одинокому? Устроили свадьбу с Горицветом, да так, что вся Зона сбежалась! И гости были всех группировок, и танцевали до упаду! А как по-другому, когда тамадой был Ашот? Ну, а после я спокойно, без конфликтов покинул Свободу и стал одиночкой. Что жизнь дальше принесет — не знаю. Слышал лишь, что Евгений и Пион деньги раздобыли. Старший домой вернулся, а Вадим бродит где-то. Кажется, к какой-то малоизвестной группировке у Болот присоединился. Может и на Кордоне шастает, я не в курсе, но всё надеюсь в гости заглянуть. А ещё я руку вчера едва не потерял. Хотел прокатиться на кабане, как тогда, а этот суров оказался, не подпустил к себе.       Ну, думаю, ладно, во снах прокачусь! Обнял Горицвета, погасил фонарик, заснул. Да счастливой нам всем Зоны!